О священной литургии
Архиерей:
Благодарю тебя, брат. Ведь ради вас углубляясь в предмет, и сам я узнаю кое-что из вещей нужных, и не стыжусь признаться в этом. Итак, ради вас и ради себя самого я буду говорить еще, по мере сил.
Теперь следовало бы предложить учение о страшном и божественном священнодействии – литургии. В этом же порядке излагает и великий Дионисий, говоря после таинства божественного мира об этом священнодействии. Однако же пусть никто не подозревает нас в дерзости и не обвиняет в гордости за то, что мы покушаемся говорить о вещах столь великой важности, которые изъяснили апостольские и божественные мужи – люди, вознесенные превыше небес и посвященные в неизреченные тайны Божии.
Итак, не для того, чтобы сказать что-нибудь больше сказанного ими, – нет, избави нас Бог от такого неразумия, или, вернее сказать, хулы! – но чтобы изложить в духе любви и для себя, и для братии, насколько доступно, нечто из того, что они написали небесно и достойно себя. Изложить, стремясь их словами освятить свой ум и под их руководством, признавая себя их чадом и рабом, стремясь достигнуть света божественнейшего ведения. И это – их заповедь и повеление. А так как молитвами их мы удостоились одной с ними благодати[34], то и необходимо нам исследовать и позаботиться узнать те божественные таинства, которые мы совершаем, чтобы взойти, подражая им, к высшему ведению. Потому что именно для этого они и изъясняли божественные священнодействия.
Итак, что касается священной литургии, которую святой Дионисий называет Евхаристией и причащением, то мы, держась руководства этого мужа апостольского и других, подобных ему, говорим о ней в меру сил и в других местах, так же как и о храме Божием, о священных одеждах и о священном руководстве к познанию Таин[35].
А теперь, имея в виду то, что сказано святым Дионисием, дадим, какие можем, объяснения. Сделаем это кратко и последовательно, чтобы не нарушить порядка таинств.
Итак, причащение – это соединение Бога с нами, наше обожение, освящение, исполнение благодати, просвещение, отражение всего сопротивного, подаяние всякого блага и – что еще? – теснейшее единение и общение с Богом. Оно – таинство таинств, освящение святых и поистине Святая святых, священнодействие, высшее всех священнодействий, священноначальственное и священносовершительное, потому что единый Священноначальник – Бог Слово – совершил его и заповедал. И эта Жертва – Он Сам, преподавший ее нам, чтобы пребывать с нами.
Коснувшись того, что относится к этому величайшему таинству, божественный Дионисий кратко излагает все в возвышеннейших словах и, просвещенный созерцаниями, предлагает совершенно ясные толкования. То же делает он и в отношении прочих таинств. А нам, немощным и последним из учеников его, как простирать взор к тому, что было ему открыто? Однако же, насколько в состоянии будем уразуметь то, что написано святым Дионисием и преемниками его благодати, а также и нашими божественными отцами, скажем, уступая вашей просьбе и для просвещения душ наших.
Попытаемся сказать обо всем, что совершается в предложении, стараясь, насколько возможно, открыть, какой смысл имеет каждое священное действие.
Итак, приступим во имя Христово.
47. Что означает нисшествие святителя с кафедры, а также священные одежды и облачение в них
Архиерей сходит с кафедры своей, что знаменует нисшествие Бога, и, совершив троекратное поклонение Богу, испрашивает благодати и силы на совершение божественной службы, показывая этим, что он – служитель Божий и Его силой служит тайнам Его.
Затем он облачается в священные одежды, которых семь по числу семи действий Духа: стихарь (подризник), епитрахиль, пояс, поручи, палицы, фелонь, или саккос, и, наконец, омофор. Все вместе они знаменуют вочеловечение Христово и все, что относится к тайне вочеловечения. В отдельности же каждая имеет свое особое значение.
Стихарь, обыкновенно белый, знаменует свет и чистоту Божию и то, что Господь создал и принял на Себя природу нашу беспорочно. Если же он пурпурный, то указывает на страдания, на то, что вочеловечившееся Слово пролило ради нас кровь Свою. Так называемые источники на стихаре знаменуют дары учения, а также и потоки крови Спасителя нашего. Поэтому только архиерейский стихарь имеет их, так же как и мантия[36].
Мантия – одежда, охватывающая и обнимающая все тело, – изображает промыслительную, и вседержительную, и всеохраняющую благодать Божию. А источники на ней означают различные струи учения, вечно источаемые двумя Заветами – Ветхим и Новым. Они символизируются также скрижалями[37], указующими, кроме того, и на открытое в груди, то есть в сердце, ведение Евангелия Христова, которое и при рукоположении святитель воспринимал на голову открытыми письменами[38].
Сюда могут быть отнесены и слова: Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой, то есть действия Духа, как учит само Священное Евангелие, когда говорит: Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него, прибавляя это, чтобы показать, что мы приемлем благодать, а не природу Духа: Потому что Иисус еще не был прославлен (Ин. 7, 38–39). О чем Евангелие учит, говоря: Ибо еще не было на них Духа Святаго (Ин. 7,39)? О том, что Он и был, и есть, и будет по естеству и ипостаси, и всегда является Источником дарований. Но еще не были сообщены дарования Его, потому что еще не была принесена Крестная жертва, ибо это-то и значат слова: Потому что Иисус еще не был прославлен, так как Крест – слава Христова.
48. Об архиерейской мантии, панагии и пастырском жезле
Итак, когда уже Христос принес Себя в жертву за нас, умер, воскрес и взошел на небо, тогда сошел Дух и мы получили благодать, и из сердец верных текут реки даров Его – именно это изображает мантия.
А крест или панагия[39], висящие на груди архиерея, – это как бы печать и свидетельство веры. Они для того и вешаются на груди, чтобы свидетельствовать об исповедании веры сердцем.
А жезл, который архиерей держит, означает власть Духа, силу утверждения народа в вере, пастырства над душами, путеводительства, наказания непокорных, привлечения к себе отдаляющихся (поэтому-то он имеет сверху ручки наподобие якорей), силу отражать зверонравных и злонамеренных людей. Наконец, он знаменует Крест Христов, который есть вместе с тем и знамение победы Христовой, которым мы и побеждаем, и утверждаемся, и путеводимся, и пасемся, и запечатлеваемся, и детоводимся, и привлекаемся ко Христу, умерщвляя страсти, и прогоняем врагов, и хранимы во всем.
А то, что архиерею предшествует служащий, который несет зажженный светильник, означает сияние благодати, почивающей на архиерее, и силу преподания ее через его посредство и лицам священным, и всем прочим верующим. Потому что все дары подаются всем через архиерейскую благодать и ничто – без нее. Поэтому-то у святого Дионисия архиерей называется просвещающим и подражателем Отца светов и истинного Света – Иисуса, имеющим благодать апостолов, которые названы были светом мира.
Сверх того, предшествующий архиерею свет знаменует дар учительства, распространяющего свет познания Божия и добродетелей, а также – ангельскую, божественную, чистую и светлую жизнь священных мужей, и особенно учителей, о которых написано: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5,16). Означает светильник и то, что архиерей путеводит к свету, подражая Христу – Свету мира, как Он и сказал о Себе (см.: Ии. 12,46). Светильник означает также, что архиерей имеет в изобилии благодать Христову и ведет к ней тех, кто следует за ним.
Столько значений имеют эти вещи, и еще гораздо больше, смотря по тому, как кто способен рассуждать о предметах божественных.
49. О том, что архиерейских священных одежд семь, какие они и какое каждая из них имеет значение
Архиерей, как мы сказали, надевает сначала стихарь (подризник) – светлую одежду нетления и святыни, означающую свет и чистоту Иисусову, а также непорочность и световидность Ангелов. При этом он произносит молитву из псалма: «Возрадуется душа моя о Господе» (см.: Пс. 34, 9).
Потом облачается в епитрахиль, которая знаменует данную свыше, с неба, от Бога, благодать, что выражается и произносимой при этом молитвой: «Благословен Бог, изливаяй благодать Свою на священники Своя».
Потом – пояс, служащий образом силы, даруемой от Бога для приношения Жертвы, о чем свидетельствует и молитва, произносимая при препоясании, в которой облачаемый говорит: «Благословен Бог, препоясуяй мя силою». А вместе с тем пояс указывает и на дело служения, ведь тот, кто служит, опоясывается. Кроме того, пояс, лежа на чреслах, знаменует собой целомудрие и чистоту.
Потом – палицу (епигонатий)[40], означающую победу над смертью и Воскресение Спасителя и как бы изображающую меч, на что указывает и молитва: «Препояши меч Твой по бедре Твоей, Сильне», – почему палица и получает значение и силы, и победы, и восстания Христова по силе Его всесовершенной чистоты и безгрешности. Поэтому-то палица и привешивается на бедре и облачаемый говорит при этом: «Красотою Твоею и добротою Твоею, и наляцы, и успевай, и царствуй истины ради, и кротости, и правды». «Истины» – так как Он Сам есть и Истина, и Милость пред лицом Божиим. «Кротости» – так как Он претерпел страдания. «Правды» – потому что Он умер, будучи неповинен, и упразднил смерть.
Затем облачаемый берет поручи, которые означают всесовершающую силу Божию, что выражают и молитвы: «Десница Твоя, Господи, прославися в крепости» и: «Руце Твои сотвористе мя и создаете мя»[41]. Поручи указывают еще и на то, что Христос руками Своими совершил Тайны и что руки Его во время Его страданий были связаны.
Потом надевает фелонь (саккос, полиставрий). Эти названия, в особенности саккос и полиставрий[42], означают бывшие на Спасителе во время страданий хламиду и вретище. Еще символизируют они всепромыслительную, всеохранительную и всесодержительную благодать Божию, которую выражал весь облик Его в период Его земной жизни и страданий.
50. О том, что омофор, в который облачают архиерея, имеет особый смысл и что поэтому его следует изготовлять из шерсти, а не из иной материи. А также о том, что значит шествие по направлению к западной стороне храма
Наконец, архиерей надевает омофор, который, облегая плечи, знаменует спасение и воззвание заблудшей овцы, то есть всех нас, людей, чей образ принял Спаситель, в котором Он пострадал и спас нас через Свою Крестную смерть. Поэтому-то и делается омофор из шерсти и имеет спереди и сзади и на груди крестообразно четыре креста, напоминающих распятие. Облаченный таким образом архиерей стоит и благословляет служащих ему.
Диаконы же изображают Ангелов, послуживших Богу при тайне Его воплощения. С ними-то, идущими впереди попарно по образу небесного чина, которому подражают живущие на земле, архиерей совершает в молчании шествие к западу, сам идя позади. Этим знаменуется, что Спаситель жил смиренно и бедно в первое Свое пришествие и что перед лицом Своим послал по двое апостолов, которым соприсутствовали содействовавшие им Ангелы.
Итак, архиерей стоит с диаконами близ западных врат, изображая спасительное нисшествие Христа до земли и даже до ада. Нисшествие, которым избавил Он и живых, и умерших.
51. Какое значение имеет принятие благословения от первого архиерея подчиненными ему архиереями и священниками и клириками перед облачением их в священные одежды и делаемый ими поклон
Священник, поклонившись сначала архиерею в знак подчинения и приняв благословение, совершает на жертвеннике проскомидию. Это делается для того, чтобы молитва предшествовала действиям божественным и чтобы испрошено было на них позволение. Потому-то иерей, взяв прежде всего благословение и поцеловав руку архиерея, идет священнодействовать, после того как то же самое сделают диаконы. Это совершается перед тем, как архиерей облачится в священнослужебные одежды.
Этим и священники, и архиереи, и все, обязанные делать это, свидетельствуют, что рукой первоархиерея они были рукоположены и стали архиереями, священниками и клириками, а также что они – причастники благословения и хранят смирение и порядок и приступают к Богу с благословения и позволения. Кроме того, каждый из них показывает таким образом, что будет совершать дело служения с покорностью и миром.
Итак, после позволения и благословения второй из священников отходит. Он совершает предначинательное священнодействие и занимает второе, после первого, место, или, лучше сказать, изображает собой преобразовательные гадания, дела и речи пророков, потому что говорит во время предложения[43] о заклании и смерти Христовой словами Исаии и прочих пророков. Во время приготовления Даров он символически изображает все дела Крестителя и говорит слова его перед пришествием Господним[44]. Креститель, когда крестил Христа, учил и проповедовал о Нем и служил Ему – а здесь служит второй из священников.
И вот, он отходит [для совершения проскомидии] и с прочими священниками облачается в священные одежды. Поклонившись три раза перед престолом и сам также помолившись о том, о чем молился архиерей, и поцеловав священную трапезу в знак любви к Богу и единения с Ним и в знак того, что от престола принял освящение, он так же, как и архиерей, благословляет и целует каждую из священных одежд, в которые облачается. Этим он показывает, что одежды освящены и освящаются Крестом Христовым, а когда надеваются, опять преподают освящение.
Он, возведенный к совершенству и имеющий благодать священносовершения, надевает пять одежд. Потому что здесь имеются в виду пять совершенных телесных чувств и пять сил душевных, которые и освящает священник, крестя и освящая человека. Вот потому-то он и надевает пять одежд: стихарь, епитрахиль, пояс, поручи и фелонь. Во время постов эти одежды бывают и темно-красными в знак нашей печали о грехе, а также ради памяти Закланного за нас, чтобы мы подражали Ему, вспоминая страдание Его перед празднованием Воскресения Его[45].
Некоторые же из старейших пресвитеров и носящие крест[46] и некоторые из архимандритов имеют и палицу (епигонатий) – это уже по дару архиерейскому, так же как и крест, потому что никому, кроме архиерея, не положено носить крестов на фелони и на голове и иметь палицу[47]. Однако же названным лицам, ради рукоположения их прежде других, дается право носить крест и возлагать на себя в священнодействии палицу. Ведь вместе со священством одни из них получают назначение в должность судьи или какого-либо другого важнейшего церковного служения, другие поставляются пастырями душ (духовниками) и экономами, потому и носят некоторые отличия первого пастыря, которому и обязаны подражать.
52. О том, что совершается на проскомидии
Второй из священников отходит к предложению вместе с диаконом, заранее приготовившим священные сосуды. Совершив троекратное поклонение Богу, он творит благословение (то есть возглас «Благословен Бог») и, взяв один из принесенных хлебов, знаменует его копием крестообразно, изображая спасительную страсть Христову и воспоминая, как говорится, Его страдания. Он говорит три раза: «В воспоминание Господа и Спаса нашего Иисуса Христа», явственно выражая этим, что совершает то, что передано от Христа.
Потом копием, которое служит образом того копья, которым прободен был Господь, надрезает четырехчастно на печати просфору и говорит словами Исаии: «Яко овча на заколение ведеся» и прочее (см.: Ис. 53, 7–8), указывая на предвозвещение таинства. При словах же «Яко вземлется от земли живот Его» влагает копие сбоку и изымает [из просфоры] четырехчастный хлеб вместе с печатью, который и возлагает на дискос.
53. Что означают святой дискос и другие предметы, используемые во время проскомидии
Дискос изображает небо, почему и имеет круглую форму: он подъемлет Владыку неба. А так называемая звездица означает и звезды вообще, и в особенности звезду, явившуюся при Рождестве Христовом подобно тому, как покровы знаменуют и твердь, и пелены, и плащаницу, лежавшую во гробе, и погребальные принадлежности. Они изображают и то, что относилось к воплощению, и то, что относилось к смерти, потому что Он для того и воплотился, чтобы быть закланным за нас. А предложение (жертвенник) – это образ и пещеры, и яслей. Чаша же изображает собой ту чашу, которую дал Спаситель в Завет и Таинство Крови Своей.
Поэтому-то, произнеся над хлебом пророческие слова, предвозвещающие заклание и Жертву Иисусову: «Се Агнец Божий, вземляй грехи мира» и: «Вземлется от земли живот Его», воскресшего после страданий, и восшедшего на небеса, и живущего там, и оттуда подающего нам освящение, – священник режет опять хлеб посередине, делая крест, чем указывает на распятие Христово. При этом он говорит, что это-то и есть Жертва Христова – распятие: «Жрется, – говорит он пророчески, – Агнец Божий, вземляй грех мира за мирский живот и спасение». Потом пронзает хлеб с правой стороны копием, изображая и делая то, что действительно было сделано по отношению к спасительному телу Спасителя.
Вслед за тем, благословляя вино и воду, вливает их в потир, говоря при прободении хлеба: «Един от воин копием ребра Его прободе», а когда вливает вино с водою: «И абие изыде кровь и вода» и прочее, свидетельствуя, что совершает ту же самую Жертву и священнодействие Христовы и, совершая воспоминание о Нем по Его заповеди (см.: Лк. 22,19), изображает то, что Он претерпел за нас.
54. Почему приносится хлеб квасной
Хлеб же берется квасной, как бы в некотором смысле одушевленный посредством закваски и истинно совершенный. Этим обозначается совершенство того, что приняло на Себя ради нас Слово Божие, воплотившееся без изменения и пребывавшее с душой словесной и разумной, то есть что Христос принял истинное человеческое естество. Этим свидетельствуется, что Христос есть и был и совершенный Бог, и совершенный Человек, чтобы воссоздать всего человека.
Три вещества содержит этот хлеб в соответствии с трехчастностью души и в честь Троицы: муку с закваской, которая служит образцом души; воду, означающую крещение; и соль, знаменующую ум и учение Слова, Которое сказало ученикам: Вы, учителя, – соль земли (Мф. 5,13), а также: Имейте в себе соль (Мк. 9, 50), то есть ведение и одновременно любовь.
Хлеб указывает и на то, что Воплотившийся есть один от Троицы. Будучи испечен на огне, он знаменует, что Христос, будучи Богом, весь соединился с нами и предал нам Свою мощь и силу, или, лучше сказать, весь соединился со всем нашим первозданным естеством.
55. Почему хлеб, приносимый для священнодействия, четырехчастен
Хлеб потому бывает четырехчастный, а не круглый и опресночный (какой употребляют для жертвы латиняне), что, как сказали мы, и он должен быть совершенен. Ведь Бог воспринял всего совершенного человека, состоящего из души и четырех стихий, и весь мир также четырехсторонен, а Слово есть Зиждитель мира.
Хлеб четырехчастен и потому, что Христос принял тело, включающее четыре стихии, и потому, что воплотившееся Слово освятило все пределы мира – и небесные, и земные. Так самый вид этого хлеба образует Крест Христов, которым Бог, пригвоздившись к нему и умерев, исправил нас и весь мир.
56. О том, что латиняне поступают неправильно, принося опресноки, и притом округлые, ведь Христос воплотился, сама же плоть – от стихий
Латиняне говорят, что округлость и отсутствие оконечностей у опресноков означают бесконечность Божества. Что на это скажем мы, православно мыслящие? Мы скажем, что здесь речь идет не о Божеском естестве, но проповедуется таинство воплощения и страдания. Здесь изображаются обстоятельства вочеловечения и распятия. Однако же и образ бесконечности Божества не отвергается и не оставляется у нас, но зримо передается через печать на хлебе. Здесь-то ему в первую очередь и должно быть.
То, что касается домостроительства Спасителя, в совершенном виде созерцается в хлебе и четырехчастном виде его, а свойства Божества – в печати хлеба, которая имеет вид круга с крестом посередине, или же на ней изображается Сам Спаситель. Все это вместе указывает на безначальное и бесконечное воплощенное Слово, Которое одновременно и пребывало Богом, и явилось подобным нам, в человеческом облике, Которое истинно воплотилось и пострадало, пребывало в образе Божием и явилось в образе человеческом.
Поэтому следует изображать во Христе не только то, что принадлежит Божеству, но и свойства человеческие, чтобы не подумали, как некоторые еретики, что человеческие качества при воплощении уничтожились и что Христос был исключительно только Богом. Подобное говорят те, которые признают в Нем одно лишь человеческое естество.
Но не так было, и мы не такое учение приняли. Он пребывает совершенным по тому и другому естеству – в крайнем соединении Божества с человечеством Его. Он всецело обожил человеческое естество и соединил его с Богом теснейшим соединением, но сохранил и Свое, и есть одновременно и совершенный Человек, в определенном месте видимый, и совершенный Бог, везде сый и превысший всего, и сохраняющий свойства телесной природы. Поэтому и по Воскресении в нетлении Он был видим и осязаем и вошел, когда двери дома… были заперты (Ин. 20, 19).
Видишь ли теперь, что Христос и нетленен был, и сохранил Свои Божественные свойства, что Он – одновременно и несозданный, и созданный, что Он имеет две природы, хотя и един по совершенной Ипостаси? Держись же православия, не приноси мертвых и бездушных опресноков, не возобновляй обрядов иудейских, не вводи снова ветхого закона, не твори празднества на бесквасном хлебе!
57. Против латинян, приносящих опресноки
Но что, – скажет латинянин, – Павел говорит? Что, мол, должно приносить опресноки, имея в виду следующие слова апостола: Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины (1 Кор. 5, 8).
О, неразумие! – скажем мы, правомыслящие. Так-то ты разумеешь то, что говорит богопроповедник? О, человек! Эти слова говорит он, уничтожая корень и причину греха. Не со старою закваскою… порока и лукавства, – говорит совершенно справедливо. И ты отвергни эту закваску: блуд блудодействовавших в Коринфе и всякую другую нечистоту, потому что в этом вся цель речи и об этом апостольское слово. Извергните, – говорит, – развращенного из среды вас (1 Кор. 5, 13). Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто? (1 Кор. 5, 6).
Порок, как разрушительная болезнь, начавшись от кого-нибудь одного, переходит и к прочим. Вот почему сказано: Очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом (1 Кор. 5, 7), да будете новым тестом во Христе, как новые и безгрешные, подобно Христу, потому что и Христос есть Новый Человек – Адам, и вы через Него «бесквасны», то есть непричастны греху, – крещением и миром.
Ибо Пасха наша, Христос, изведший нас из Египта греховного, заклан за нас (1 Кор. 5, 7) – вот мысль и слово Павла. Руководись ими, отвергай и удаляй от себя закваску греха и весь будь непричастен ему.
58. Что значит Царство Небесное подобно закваске (Мф. 13, 33)
Но не убегай закваски нетления, которой уподоблено Царство Небесное, собирающее, соединяющее собою и преобразующее в себе уверовавших в Божественную проповедь. Эту-то закваску женщина, то есть Церковь Пренебесного
Жениха, взяв, положила в три меры муки — в три разряда спасаемых: рабов, наемников и сынов; целомудренных в браке и девственников, доколе не вскисло всё (Мф. 13, 33) – все, что удостоено в воскресении Царства Божия.
Церковь собрала и праведных, бывших прежде закона, и тех, которые были во время установления закона, и праведных в благодати, и это совершила благодать Евангелия. Ведь Сам Спаситель – истинно Божественная и чистейшая Закваска, Хлеб жизни и Царь Вечный; Он, воплотившись и придя в мир, спас живших прежде закона и в законе, освободил их от уз и соединил с уверовавшими в Него. И с другой еще целью пребывает Он сокровенным, как чистая и живая Закваска – в ту меру, в какую принимает Его тварь, Он как бы разделяется тройственно по разумным созданиям, каковы: Ангелы, святые, отошедшие на небо, и мы, живущие и верующие в Него.
Доколе не вскисло всё — когда все воскреснет через Него и все будет едино, тогда и наше естество будет участвовать в славе Его и Его Ангелов.
59. Почему в законе хлебы опресночные, а в благодати – квасные
Будь же и сам ты заквашен о Господе, и старайся быть закваской Царства Небесного, и не спеши приобщаться опресночных хлебов ветхого закона. Потому что закон – тень и образ бездушный, чуждый жизни, почему он и имел опресночные хлебы – мертвые и соответствующие ему тени, которые и назывались не просто хлебами, но опресноками, имея с хлебом только нечто общее и нося только имя хлеба.
Будь причастником великой жертвы Мелхиседека, хлеб которой – квасной, а не опресночный, – и вино были предвестием новой Жертвы Мелхиседека, Вечного и Истинного Мелхиседека и единого Архиерея Иисуса Христа, о Котором написано: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Евр. 5, 6). Если же не хочешь, то, может быть, вместе с опресноками будешь и жертву приносить, и приобщаться бессловесного агнца по-иудейски, будешь совершать их празднества и принимать опресноки как дары, что запретили нам делать отцы наши? Может быть, ты примешь и обрезание, будешь субботствовать? Это уже станет естественно для тебя, так как для тебя там не будет ничего недостойного, и ты часто и в трапе́зе начнешь общаться с иудеями. Таким образом, будет мало различия между тобой и этими богоубийцами и безбожниками. Но у нас нет ничего общего с ними.
Древнее прошло, теперь все новое, – говорит Павел (2 Кор. 5, 17). И как вместо обрезания существует у нас крещение, так вместо бессловесной жертвы – Агнец Божий и вместо опресночных хлебов – квасной хлеб Царства
Христова, который есть Хлеб жизни. Идущий сей хлеб не умрет, – сказал Господь (Ии. 6,50–51).
Если же ты, по своему обыкновению, еще споришь, и настойчиво ссылаешься на пример Тайной Вечери, и говоришь, что на ней предложен был опреснок, ведь пасха подзаконная совершалась на опресноках, то весьма многие и совершенно истинные изречения величайших и божественных мужей низлагают твою дерзость и неразумие. Они показывают, что не был еще возбранен к употреблению хлеб квасной, когда Спаситель преподал Таинство. Свидетельствует об этом и Евангелие, проповедуя, что не был тогда день опресноков, когда Христос священнодействовал Свои Тело и Кровь, но что это было прежде дня опресноков, – сказано: Перед праздником Пасхи (Ин. 13, 1). Он преподал Жертву, когда сотворил Вечерю.
Тогда же совершил Он и то, что относится к умовению, и это было прежде пасхи иудейской. Смотри, что сказано и про день страдания: И они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху (Ин. 18, 28). И о времени распятия опять сказано: Тогда была пятница… та суббота была день великий (Ин. 19,31).
И из того, что Евангелие тотчас же прибавляет: Иисус взял хлеб (Мф. 26, 26) и не прибавляет: «бесквасный», равно как из того, что сказал Господь: Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания (Лк. 22, 15), совершенно ясно видно, о чем речь, – то есть что Христос, конечно, желал не иудейской пасхи, которую часто совершал, но что Он пришел уничтожить тень истины.
Впрочем, если Он совершил и законную пасху, то совершил прежде, а потом передал ученикам Свою. И Он желал передать ее прежде страдания для того, чтобы пребывать с нами. Чтобы истинно было то, что сказал Он: Идущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6,56). Поэтому Он сделал не только требуемое законом на этой Вечери, но и совершил умовение, и возлежал, поэтому же там было не только печеное мясо, но и солило, в котором омочил руку Иуда. Следовательно, та Вечеря не была временем иудейской пасхи, и Спаситель совершил тогда не иудейскую только, но главным образом Свою Пасху, о которой и говорил: Сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22,19) и: Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие (Ин. 6,55).
А о том, что древнее прекратилось, Он Сам опять свидетельствует, говоря: Ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна (Мф. 11, 13). Справедливо, значит, что Он возжелал тогда не иудейской пасхи из бессловесного агнца и крови животного, но желал передать ученикам и передал Свою собственную, которую Сам совершил тогда единственный раз и заповедал совершать во веки.
Хотя бы все это, а также свидетельства отцов ты и отвергал по неразумию, однако даже и в том случае, если бы Спаситель, по обстоятельствам времени, принес тогда опресноки, тебе надлежало бы делать совершеннейшее, то есть соблюдать Новый Завет, подобно тому как приняли это мы, чтобы и прочее делать, превышая закон, и чтобы праведность наша превзошла праведности книжников и фарисеев (Мф. 5, 20).
Мы освобождены от закона Кровью Иисуса Христа, потому что Христос искупил нас от клятвы закона, – говорит Павел (Гал. 3,13), и нет нам никакой пользы в служении закону, так как если снова поступаем по нему, то не будет вам никакой пользы от Христа, – опять говорит Павел (Гал. 5, 2). Так, исполнив все за нас, Христос освободил нас. Поэтому Он был и обрезан, а мы не обрезываемся, но крещаемся Духом и вкушаем не плоть и кровь мертвых животных, но Плоть и Кровь Его.
Итак, слишком очевидно, что преподана Им Жертва Его страшного Хлеба и Чаши, а не пасха подзаконная, поскольку Он говорит: Сия чаша есть Новый Завет в Моей крови (Лк. 22, 20) и: Сие есть Кровь Моя Нового Завета (Мф. 26,28), подобно тому как и пред этим, давая нам в пищу Тело Свое, говорил: Приимите, ядите: сие есть Тело Мое (Мф. 26, 26).
Но ты не можешь подражать этому, настолько ты привязан к опресноку, не можешь разделять и преподавать Тело, равно как и Кровь Его, хотя Он и говорит: Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета (Мф. 26,27). Ты не делаешь этого и приходящим к тебе причаститься не преподаешь Чаши – столько во всем допустил ты нововведений[48].
Мы же во Христе священнодействуем по образу Его, и преломляем хлеб, как Он преломил, и едим, как Он сказал, и даем верным, и приносим хлеб совершенный, потому что и Он Сам – совершенный Человек. И делаем это также в знак прекращения жертвы ветхозаветной, так как время ее закончилось, когда явилась Истина.
Между тем мы веруем также, что и Спаситель освятил хлеб квасной, совершенный, в Пасху, которую возжелал, хотя прежде Он и совершил законную пасху. Когда Он возлежал и имел солило, в котором омочил руку Иуда, тогда, очевидно, Он совершал не пасху подзаконную, потому что в ней, как предписывал закон, все было печеное на огне, а не вареное в воде. Итак, справедливо то, что подзаконную пасху Он совершил в другое время, а тогда совершил Свою Пасху, которую и возжелал.
И я говорю это часто, желая и сам по милости Его вкушать в Нем эту живую Пасху всегда, ныне и в будущем веке. Об этом молюсь я во всякое время за себя и за всех братий. И, освящая Священную Чашу в Нем, Христе Боге нашем, давшем нам Себя, мы, как заповедано, даем в любви пить от нее и всем братиям, становясь едиными друг с другом, как молился Он, а также с Ним и с Отцом и Духом, как Он сказал (см.: Ин. 17,11,21).
Но довольно этого. Увлекаясь словом, мы сказали больше, чем предполагали говорить в кратком очерке.
Клирик:
Все нужное сказано, владыка, и благодарение Богу за это. Слова твои утверждают нас и сообщают большое разумение и твердость духа в православии и истине.
Архиерей:
Весьма многие, брат, истинно божественные и возвышенные умами мужи говорили об этом, и я, недостойный, считал бы для себя излишним и дерзким говорить о том же, однако любовь побуждает меня к этому. Итак, примите от меня то, что я в силах сказать вам. Более же совершенных наставлений ищите у людей более совершенных – и будете научены, потому что сказано: Всякий просящий получает (Мф. 7, 8).
60. О том, что совершается на проскомидии
Итак, иерей изъемлет из середины квасного хлеба кусок, показывая и этим действием, что Спаситель принял плоть от нашей природы, а не от другого естества, от благословенной Жены и Святой приснодевственной Девы. И, наполнив чашу вином и водой, по обычаю предков, иерей приносит Богу и другие частицы.
А тем, что в чашу вливаются вино и вода, изображается самое событие, как сказано: Один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода (Ии. 19, 34). Таким образом, это – Чаша от самого ребра Спасителя, Который сказал: Сие есть Кровь Моя… за многих изливаемая (Мф. 26, 28).
61. Против армян
Кровь же излилась вместе с водой, как говорит Евангелие, и мы пьем от этого ребра. Об этом часто говорит и Златоуст, которого отметают армяне, об этом говорят и вселенские отцы. И необходимо причащаться всего того, что истекло из ребра Спасителя, так как это истекло из тела Господня – именно из него, а не из другого, хотя одно называется кровью, а другое водой. И это поистине, как засвидетельствовано, кровь и вода: поскольку надлежало явиться двум источникам, которыми мы возрождаемся и живем Духом, то они истекли для нас из Самой Жизни. Поэтому всегда необходимо, чтобы в составе Таинства, в страшной Чаше, были и вино, и вода, а не одна вода, как говорит нечестивая ересь идропарастатов[49], ниспровергающая предание таинств.
Подобно безбожию и нечестию язычников, ересь армян отвергает вино как нечто злое и не отвергает пьянства. Это происходит по навету возбуждающего их лукавейшего демона, раздражающего их против нас, христиан, к отвержению, очевидно, священнейшей Жертвы, или, лучше сказать, к их стыду и удалению. И не одно вино отрицают еретики-армяне, желающие, очевидно, опровергнуть одну ересь и впадающие в худшую, как случилось это с ними и в других отношениях, когда они уклонились от истины.
Так, желая опровергнуть Нестория, который проповедовал разделение во Христе и учил отдельно о Слове, а отдельно о человечестве[50], они пришли к тому, что стали говорить, что будто бы во Христе – одна природа. Этим они, несчастные, отвергли воплощение Его, потому что как же Бог Слово воплотился, если в Нем одна природа? И какая это природа – Божеская или человеческая? Ведь они исключают одну из природ. Таким образом, они идут против Божественных догматов.
Против ереси идропарастатов восстает и Златоуст, приводя сказанное Господом: Не буду пить от плода виноградного (Лк. 22,18); виноград же дает вино, а не воду. Златоуст отвергает ересь, но не отвергает воды, потому что не сказал он: «одно вино без воды», но виноград дает вино, а не воду. Поэтому должно быть и вино, но и вода должна быть с ним, так как и то и другое истекло из Божественного ребра. Однако козни обольстителя многих совратили с пути истины.
Мы же идем царским путем: как научены, что из животворящего ребра истекли кровь и вода, так и вливаем в чашу вино с водой и приносим Святой Троице вместе с квасным хлебом. Все это воспринято нами от Христа Бога нашего, и Его апостолов, и отцов наших. Так издревле передано нам приносить хлеб квасной и чашу – вино и воду. Об этом свидетельствуют и священные молитвы, и древнее предание, и обычай.
На это указывает Божественная литургия Златоуста, и еще яснее – литургия богоявленного Василия. Потому что в ней после слов «и приим хлеб во святыя, и пречистыя, и непорочныя Свои руце и показав Тебе, Богу и Отцу, благодарив, благословив, освятив, преломив, даде» прибавляет: «Такожде и чашу от плода лознаго приим, растворив, благодарив, благословив, освятив, даде». Видишь ли? «От плода лознаго, – сказано, – приим, растворив», то есть смешав с водой, что и обозначается словом «растворив».
Да и божественный Иаков в священной литургии, называемой его именем, а она служится во многих местах[51], говорит так: «И приим чашу и растворив из вина и воды». И все отцы наши приносили так во Вселенских Церквах и апостольских престолах, и от них издревле перешло к нам самое предание Животворящей Жертвы. Мы приняли ее по преданию не от каких-нибудь частных лиц, не в углу, но издревле ото всех преемников апостольских и исповедников-отцов, просиявших чудесами. От отцов, собиравшихся вместе в наших пределах, и особенно в христолюбивом городе Константинополе, который во Христе и основан, и распространяется, и сохраняется Всесвятой Его Матерью. Именно в Константинополе утвержден был Вторым божественным Вселенским Собором составленный в Никее Символ веры.
Часто из всех пределов собираясь вместе, тогда и после, и часто священнодействуя вместе, все отцы старательно передали нам то, что относится к тайноводству. И Церковь, особенно Константинопольская, весьма точным образом содержит чистую, правую и неповрежденную веру во Христа и непреложные от начала Божественные догматы. Ведь в ней и благочестие было всегдашнее, и явились равноапостольные пастыри, и она имела основанием верховного и первозванного в апостолах[52]. И устроена она была и сохраняется христианскими царями – Константином и прочими, ревновавшими о Христе. И во время споров о Божественных догматах и других священных преданиях не только один кто-нибудь первосвятительствующий в ней издавал законы, но повелением и старанием благочестивых царей собираемы были архиереи, наблюдавшие за благочестием во всей вселенной.
И римский первосвятитель присутствовал на этих собраниях или сам лично, как некогда Агапит и потом Мартин[53], или присылал викариев. Присутствовали и епископы Александрийский, Антиохийский и епископ божественного града Иерусалима, а кроме того и прочие архипастыри, со всех стран собранные и избранные. Единодушно разрешая сомнения, они ограждали и должным образом утверждали чистое и истинное учение.
И этот обычай они приняли от апостолов. Так, когда некоторые завели речь об обрезании, тогда Павел и Варнава не решились сами положить закон, но предоставили это Собору апостолов, от которого и получили в письменном виде решение, что необходимо делать. Тогда держали слово не только Петр, но и Иаков, и Иоанн, и прочие. И лишь после этого изложили свое мнение в послании к ним. И еще прежде того Петр, когда потребовалось избрать апостола для восполнения числа двенадцати учеников, не решился на это сам, но совещался со многими и с ними совершил это дело. И когда (после бывшего ему откровения) выбрал Корнилия, тогда весьма многими словами и с помощью бывших при этом свидетелей уверил прочих апостолов, что это от Бога, а не от него, чтобы прочие апостолы приняли Корнилия. Подобным образом и Павел начинал свою проповедь и совещался о ней, чтобы не напрасно ходить, – Павел, носивший в себе Христа, всегда движимый Святым Духом.
Итак, кто дерзнул бы выставить себя, не будучи поставлен Богом и рабами Божиими? И кого бы мог кто-нибудь провозгласить своим учителем, противопоставив отцам, – одного, двух или многих, учреждающих ложные догматы и не воспринятые от апостолов и отцов тайны? Таковых следует скорее назвать лжеучителями, которые учат иному и устанавливают новое вопреки тому, что всеми принято и утверждено, и в общих собраниях и повсюду распространено всеми отцами. Но довольно об этом.
Священный дискос содержит священнейший хлеб, и божественная чаша – вино с водой, принесенные Богу. А сам иерей, взяв и другую просфору, вынимает копием из находящейся посреди нее печати одну частицу и приносит ее в честь и память Богоматери, затем полагает на дискос с правой стороны священного хлеба. Сам хлеб – пока еще образ Тела Христова, а эта частица – образ Самой девственно Родившей Христа.
Итак, поскольку истина сохраняется и в образе, то, как сказано в псалме, предстает Царица одесную Сына Своего и Царя Христа, получая, как Мать, первые почести, ведь то, что с правой стороны, считается первым (см.: Пс. 44, 10–18).
62. О частицах, приносимых на проскомидии за святых и всех благочестивых
Вынимая же копием крестообразно частицы из другой просфоры, из печати, иерей творит память всех святых и полагает вынутые частицы с левой стороны.
Одну частицу он вынимает в честь и память честных небесных сил – и так и подобает, потому что они послужили таинству воплощения, ибо они соединились с нами и мы составляем с ними одну Церковь. Они желают проникнуть в таинства Церкви, подвизаясь и сами в степенях восхождения. Они пребывают с нами, будучи нашими хранителями и ходатаями перед Богом.
Вторую частицу иерей вынимает в честь и память честного Предтечи и всех святых пророков и праведных, предвозвестивших вочеловечение Господа.
Третью частицу – в честь и память святых и всехвальных апостолов, слуг Христовых, первых иереев и учителей веры, и тех, которые после них ревновали о благочестии – святителей, святых и добропобедных мучеников и преподобных со всеми святыми.
Затем – частицу в честь и память очередного или празднуемого святого, а также отца нашего
Иоанна Златоуста или Василия Великого, смотря по тому, чья бывает литургия.
[Частицы вынимаются] за всех святых вместе, так как все они соединяются во Христе и так как необходимо, после воспоминания о Господе, совершать воспоминание и о рабах Его. Как сказано, сначала – о неискусомужно Родившей Его, через Которую совершены таинства нашего спасения. Потом – о святых Ангелах, как послуживших таинству и через него соединившихся с нами и охраняющих нас. Затем – о предвозвестивших таинство пророках и праведниках, между которыми высший и печать – Креститель. Потом – о боговидцах: проповедниках и апостолах, которые просветили мир. После того – и о преемниках их: святителях и о тех, которые явились плодом проповеди – мучениках и преподобных. Наконец, о всех вместе, так как этой священной Жертвой все вместе: и Ангелы, и святые люди – соединились со Христом, и освятились в Нем, и через Него соединяются с нами. «Тех молитвами, – говорит иерей, – посети нас, Боже, и даруй нам вся, яже ко спасению прошения и жизнь вечную».
Замечаешь ли, что частицы символизируют святых и приносятся в память и честь их и, через них, – во спасение нам? И святые, как подвизавшиеся Христу, в этом страшном Таинстве делаются причастниками еще большей славы и восхождения через причастие спасительной
Жертвы. Они и примиряют нас со Христом, и соединяют, особенно тогда, когда мы вспоминаем их.
Однако частицы не прелагаются ни в Тело Господне, ни в тела святых, но суть только дары, приношения и жертвы из хлеба – в подражание Господу. Эти дары приносятся Ему во имя святых. А при священнодействии Таин, через соединение и общение со святыми, частицы освящаются и низводят освящение на тех людей, за которых в данный момент в алтаре служат. В то же время через частицы за святых освящение нисходит на нас, подобно тому как это бывает и через молитвы, когда мы воспоминаем этих святых или когда приносим что-нибудь в храмы к их мощам или иконам. Сами же святые приемлют освящение от Бога, а принимая приношения от нас, через них освящают нас.
Итак, если в других случаях они могут принимать приношение в честь и память свою, то тем более они примут его во время священнейшей Жертвы. Поэтому, хотя они невещественно и мысленно участвуют душами своими в причащении Христовом, однако и чрез священнодействие, которое заповедал Он совершать за мир, они имеют участие в величайшей славе Его, потому что потрудились и прославлены вместе с Ним. Да и божественнейшие Ангелы, соединенные с нами и послужившие таинству, – причастники благодати.
Особенно же Матерь Бога Слова, послужившая великому домостроительству, есть орудие соединения Божия с нами. Она – корень этой Божественной Жертвы, потому что стала Родительницей и Виновницей жизни Творца во плоти. Потому Она прежде всех приемлет славу и ближайшее озарение от Того, Кто воплотился через Нее неизреченно, девственно и свято, Кто соединился с нами по крайней Своей благости. Поэтому и предстоит Она одесную Его. Поэтому с правой стороны священного хлеба мы полагаем за Нее частицу, выражая этим, что Она – выше всех и ближе к Богу. С левой же стороны полагаем частицы за Ангелов и всех святых, так как все они занимают второе место, или, лучше сказать, ступень, не достигающую Ее величия. Потому что они уже через Нее приемлют озарение. А мы – прежде всего через Нее спасаемся (при посредстве святых) – точно так же, как через Нее соединились и с Богом.
Только после этого иерей приносит и прочие частицы. Прежде всего – за архиерея, так как он источник священства. Потом – за весь священнический чин, за служащих таинству, потому что должно наперед труждающемуся вкушать от плодов, как и Павел учит (см.: 2 Тим. 2, 6). Далее – за православных царей, защитников благочестия, за спасение их и за христолюбивый народ. После них, если служба совершается в обители, приносит частицы за начальствующего и прочую братию, а если в храме каком-нибудь, то за строителя его или за совершающего память и за собравшихся там, также за принесшего дары и за тех, за кого он принес дары. Наконец, за почивших во Христе, за весь священнический и иноческий чин. Далее – за всех верных, православно скончавшихся, и за тех, кого хочет или должен бывает иерей помянуть сам. В заключение иерей полагает частицу вообще за всякую душу христиан православных и, обращая слова к Богу, читает всю молитву, которую произносим на литии всенощного бдения: «Приими, Господи, жертву сию в пренебесный Твой жертвенник о всякой душе христианской, скорбящей же и озлобленной, милости Твоея и помощи требующей», и прочее до конца[54].
Эти частицы за живых и умерших он полагает внизу священного хлеба, так как они принесены за нас, смиренных, требующих умилостивления и ходатайства и ожидающих от Бога великих милостей. Однако необходимо заметить, что при приобщении страшнейших Таин иерей должен быть внимателен, чтобы брать не от этих частиц, но от Тела Господня, и им причащать приступающих.
Конечно, истинно, что через соединение со Всесвятой Кровью все станет единым и причащение Крови Господней произойдет даже и в том случае, если кто-нибудь причастится этой частицей. Но так как всякий верующий должен причащаться и Телу и Крови Христовым, то иерей должен преподавать причастие приступающему, беря лжицей вместе с Кровью и Тело Господне. И хотя все частицы, будучи положены в Чашу, сообщаются с Телом и Кровью Христовыми и принимающий Тело и Кровь причащается вместе с соединенными с ними частицами, но я думаю, что священнику лучите причащать со вниманием и брать лжицей только от одного лишь Божественного Тела, а не с частицами вместе.
В этом божественном образе и действии священной проскомидии мы видим некоторым образом Самого Иисуса, созерцаем и всю единую Церковь Его. В центре всего видим Его, истинный Свет, вечную жизнь, Им же стяжанную, освящаемую и хранимую, потому что Сам Он присутствует в образе хлеба, полагаемого в середине. Частицей же с правой стороны изображается Матерь Его, с левой – святые и Ангелы, а внизу – благочестивое собрание всех уверовавших в Него. Здесь – великая тайна: Бог посреди людей и Бог посреди богов, получивших обожение от истинного Бога по естеству, воплотившегося ради них. Здесь – будущее Царство и откровение вечной жизни, когда Бог бывает зрим и приемлем нами!
Здесь нет места неверным и иномудрствующим: Что общего у света с тьмою? (2 Кор. 6, 14).
Сказано, что Ангелы возьмут злых из среды праведных (Мф. 13, 49), поэтому иерей вообще не должен приносить частиц за инославных или совершать поминовение их. Нельзя также приносить частицы за тех, которые явно грешат и живут нераскаянно. Потому что приношение служит им к осуждению, как в осуждение служит и причащение тем, которые без покаяния причащаются страшных Таин, как сказал божественный Павел (см.: 1 Кор. 11, 29–30).
63. Для чего бывает каждение после проскомидии
Совершив таким образом проскомидию, иерей приносит Богу каждение в благодарение за совершенное священнодействие и пришествие силы Духа, потому что фимиам служит Его образом. Об этом свидетельствует и молитва, в которой говорится: «Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш, в воню благоухания духовного, еже прием в пренебесный Твой жертвенник, вознизпосли нам благодать Пресвятаго Твоего Духа».
Вместе с тем иерей воздает честь Богу приношением и благовонием фимиама и показывает, что он действует под осенением Духа и что от этого таинства излилась на мир благодать Духа.
64. Что означают звездица, священные покровы и воздух
Поэтому, покадив сначала в честь Спасителя звездицу, иерей полагает ее над хлебом, говоря: «И пришедши звезда, ста верху, и деже бе Отроча» (см.: Мф. 2,9), в символах изображая то, что совершилось во время Рождества Спасителя, поскольку предложение, как сказали мы, изображает и пещеру, и ясли. Потом, взяв покров дискоса, который вместе с другими покровами знаменует пелены, произносит слова псалма, изображающие вочеловечение Слова: «Господь воцарися, в лепоту облечеся» (см.: Пс. 92, 1) и так далее.
Далее священник полагает покров и на Чашу – на одну или несколько, возглашая при этом: «Покры небеса добродетель Твоя и хвалы Твоея исполнь земля» (см.: Авв. 3,3), что также указывает на воплощение Господа. Как Бог, Иисус Христос наполняет небеса совершенством и разумом Своим, однако и земля преисполнена ведением Его, потому что, когда Он воплотился, вся земля познала Его вместе со Отцом и Духом. Этот стих возглашается над всеми потирами, хотя бы их было и несколько, потому что приносимое – одно, и Чаша – одна, и в различных сосудах – единое Тело единого Христа и Кровь Его единого.
Затем, покадив, иерей полагает воздух, означающий и небо, где утверждаются звезды, и плащаницу. Воздухом часто объемлются Тело и Кровь Иисуса, умершего и миром помазанного, и потому он называется также и надгробием.
Таким образом, здесь ясно изображается как бы в сокращении все таинство. Пришествие с небес Агнца-Христа было предречено, и был Он во плоти в вертепе и яслях, и в то же время, при самом Своем рождении, предызобразил будущие Свои страдания. Так, остановившаяся над Ним звезда указывала Его волхвам, а Ирод воздвиг на Него гонение. И Симеон, взяв Его на руки, изрек, что лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, и Тебе Самой оружие пройдет душу (Лк. 2, 34–35). Поэтому-то на проскомидии предызображаются страдания Спасителя.
Далее, покадив Дары Божественного предложения, уже посвященные Богу, принесенные Ему и вместообразные Всесвятых Тела и Крови, иерей читает молитву предложения и призывает Бога и Отца, пославшего к нам Сына Своего – сей Небесный Хлеб, благословить предложенные Дары и принять их в пренебесный жертвенник. Также он призывает помянуть и принесших, и тех, за кого принесли их, и сохранить священнодействующих неосужденными во время священнодействия.
Совершив потом отпуст, иерей кадит крестовидно и самое предложение, и священную трапезу, а потом и весь алтарь, выражая этим, что все дарования сообщаются святым от Первоисточника – Бога, а через святых и прочим.
Некоторые, как мы знаем, кадят и весь храм[55], и народ, на что указывает и святой Дионисий, когда говорит, что перед литургией совершается каждение по всему храму, начиная от жертвенника и возвращаясь опять к жертвеннику, в знак того, что начало и конец всех благ есть Бог, а жертвенник есть Его престол и место. Поэтому и при всяком каждении соблюдается это правило: совершающий каждение начинает от жертвенника и оканчивает также им. Поскольку же архиерей есть образ Христа и имеет в изобилии силу Его и поскольку каждый предстатель душ изображает собою Христа, то и в отношении к ним делается то же. Архиерей и благословляет сначала кадило, как приносящий его Богу, а потом – после священной трапезы и святых икон – его же первого кадят. Прочих – уже за ним. А после этого опять кадят его, так как он – и начало, и конец священнодействий, и раздаятель Божественных дарований. А в подражание этому есть обычай делать это и в отношении к настоятелям, имеющим священноначальственное рукоположение.
Каждение в начале священнодействия не только внутри алтаря, но и вне его, в храме, можно видеть совершаемым и в великой Фессалоникийской церкви – именно тогда, когда во время первого входа священной литургии[56] выносится от жертвенника кадило, которым диакон кадит Евангелие, архиерея и сослужащих с ним священников, чем знаменуется небесная благодать и дар, излиянные на мир через Иисуса Христа, и благоухание Духа, силою Его вновь восходящее к небу.
Так всегда совершается у нас о имени Иисуса Христа. Так совершается у нас вообще проскомидия. Во время нее все пресвитеры приносят частицы за кого необходимо, и особенно за совершающих праздник, за архиерея и прочих, за кого должно.
А диаконы, все без исключения, поминают кого хотят через пресвитеров, потому что сами диаконы совершить приношения не могут, так как они не имеют дара проскомисания. Они – служители и имеют только служебное достоинство. Если им нельзя облечься в священную одежду без благословения архиерея или иерея и если нельзя начать никакого священного действия без пресвитера или без благословения пресвитера, то как же сам диакон будет совершать приношение? Если правило запрещает диакону причащаться прежде иерея даже освященных Честных Даров (чтобы всякий сохранял свой чин), то каким образом диакон будет приносить Дары?
Вот почему существовавший прежде в Фессалонике, а теперь существующий на Святой Горе Афон обычай, чтобы совершали приношение диаконы, не благоприличен и не совсем сообразен с назначением диаконов; на это необходимо обращать внимание[57]. Если же кто-нибудь из диаконов хочет, по своей надобности, принести частицы Богу, то пусть делает это через пресвитера.
Когда пресвитер берет просфору и копие и, вынимая частицу, говорит: «Приими, Господи, жертву сию за такого-то, в честь и память» (если делает приношение за кого-нибудь из святых) или «в умилостивление же и отпущение грехов» (если за кого-нибудь из живых или умерших), тогда диакон при каждой частице говорит: «Помяни, Господи, в честь и память» (какого желает святого) или «в отпущение грехов» (всякого, за кого имеет нужду молиться). Однако лучше же и правильнее было бы ему говорить: «Помяни, владыко, того-то» (кого хочет помянуть). Потому что не благоприлично ему возносить голос к Богу в присутствии иерея.
Затем первому из диаконов дается архиереем знак начинать литургию, потому что без архиерея нельзя совершать ничего, что и о Себе сказал Великий Архиерей Иисус: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15,5). Итак, диакон призывает иерея благословить Господа. Иерей благословляет Бога – тот иерей, который совершал проскомидию в предложении. Затем служба следует обычным порядком, что мы, по мере сил, пространнее изъясняли в толковании на литургию.
65. Кого изображают собой архиерей и служащие с ним
Коротко скажем здесь, что находящиеся в алтаре священники изображают собой небесные чины, архиерей же – Господа, а находящиеся с ним – Ангелов, послуживших при тайне Божественного воплощения, и богопроповедников-апостолов.
66. Что символизируют святой алтарь и священная трапеза
Алтарь являет собою Святая святых, все, что превыше небес, и небо. Священная трапеза изображает Престол Божий, место Воскресения Христова и честной гроб Его. Храм одновременно есть образ и небесных обителей, и рая. А крайние части храма и притворы знаменуют собой сотворенную ради нас землю и то, что на земле.
Сошествие архиерея как бы на запад в архиерейском облачении обозначает нисшествие воплотившегося Господа вместе со святыми Ангелами на землю даже до отдаленнейших стран земли и до самого ада, а вместе с тем – низложение князя тьмы и освобождение душ, содержавшихся там от века.
Поэтому и первый вход означает сошествие Христа на землю, смерть, Воскресение и Вознесение, потому что Он совершил это в первое сошествие Свое на землю. Вот почему перед входом поются и антифоны, и именно три в честь Троицы. В них воспеваются Божия Матерь и лики святых[58]. Затем воспевается Единородный Сын Божий[59], потому что Он, один из Троицы, воплотившись, ради нас избрал Свою Матерь и лики святых, которые служат предстателями за нас. Да и Сам Он, воплотившийся ради нас, – Ходатай о нас перед Отцом.
Воспевающиеся пророческие песни[60] указывают на пророков, так как пророки издревле проповедали Христа. Иереи, выйдя с благочинием из алтаря, изображают первые божественные ангельские чины и, шествуя к архиерею, выражают радость о Христе, о Его победе, совершенной Крестом, Воскресением и Вознесением, и указывают на ожидаемое после всего этого пришествие Его.
Когда затем архиерей первым (и за ним все иереи) наклоняет голову и молится, этим ясно обозначается, что Господь снисшел до нас, умер, и погребен, и сошел во ад. Потом, когда восстают после молитвы, этим изображается Воскресение. На него указывают также и поднимаемое надо всеми Священное Евангелие и возглас диакона: «Премудрость, прости», потому что Господь Своим Воскресением восставил нас и возвысил. Поэтому вслед за тем бывают и шествие, знаменующее Вознесение, и приветствие, подобное тому, которое Ангелы произнесли при Вознесении Христовом: Кто сей Царь славы? (Пс. 23, 8).
Потому архиерей, изображающий Иисуса, восходящего на небеса, приветствуется, когда восходит. Служащие говорят: «На многия лета, владыко!» – свидетельствуя, что ими приветствуется не человек, но Иисус Христос – Великий Царь и Архиерей, основавший благочестивое царство и архиерейство на земле. Поэтому-то архиерей, носящий благодать Его, и приветствуется, как Христос, или, лучше сказать, через него приветствуется Христос.
Архиерей шествует и поддерживается диаконами, как бы Ангелами. Его также встречают певцы и приветствуют. Врата притворяются, сообразно со словами: Возмите врата (Пс. 23, 7). А когда архиерей целует их (потому что Христос есть Дверь горних овец и жизни), врата отверзаются, потому что Христос отверз нам вход во Святая святых завесой плоти Своей.
Архиерей благословляет отверзающих врата, потому что Христос есть Господь сил, и тотчас кадит кругом жертвенник, потому что жертвенник – это престол, и место упокоения Божия, и образ Самого Христа, закланного и живущего, и мысленно предлежащего здесь, как Жертва, и непрестанно священнодействуемого. Этот престол знаменует собой и Престол Божий на востоке, в горнем мире, и седалище Христово на небесах одесную Отца. Ступени, ведущие к нему, означают восхождение и чины Ангелов и высших освященных мужей; на них не сидят и диаконы.
Потом, после каждения, бывает возглашение царей и архиереев, потому что Христос, окончив домостроительство и вознесшись, поставил на служение благочестивых архиереев и верных царей.
Затем архиерей осеняет Священное Евангелие дикирием[61], указывая тем самым на два естества во Христе, Который по ипостаси един и неразделен. Потом, во время пения Трисвятого, при словах «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу» опять совершает осенение – трикирием[62], потому что Троица тройственна по Лицам и едина по естеству, а также потому, что Евангелие озарило ведением о Троице, как светом, весь мир и познанием о двух естествах единого от Троицы – воплотившегося Христа.
Потом архиерей молится о возрастании [евангельского благовестил] – этого винограда живого и животворного, и веселящего, и свыше насажденного. Потом совершается восхождение на священное сопрестолие и кафедру[63], что представляет собой образ восшедшего на небеса Иисуса Христа, воссевшего одесную Отца. Вслед за тем идет божественное чтение Апостола, потому что Христос, вознесшись, послал учеников проповедовать Господа всему миру.
Затем, после «аллилуия», читается на амвоне Священное Евангелие, потому что его, отправившись на проповедь, проповедали апостолы. А так как проповедь об Иисусе Христе и евангельские слова – это слова Самого Христа, поэтому архиерей, как служитель Христов, во время чтения отлагает омофор. Но и до, и после чтения он преподает мир и благословение чтецу. Перед чтением – для того чтобы тот получил силу проповедовать, а после чтения – в награду за проповедь. Точно так же преподает он мир и благословение читающему апостольские вещания. Впрочем, преподает мир не сам, а через первого после него архиерея или пресвитера, потому что тогда они выступают как апостолы, а первый архиерей – как Христос.
Потому-то архиерей сам и преподает мир до и после Евангелия, что он изображает Христа, а они – до и после Апостола, потому что находятся в чине апостолов. И не сами по себе они делают это, но преподают мир, приняв благословение, потому что слово мира свойственно Христу и оставлено Им в наше наследие.
Тотчас после сошествия архиерея с сопрестолия совершается молитва за царей, потому что, победив мир проповедью, Христос призвал от неверия к вере, и основал благочестивое царство, и благословил через архиерейство.
Затем бывает изведение оглашенных, знаменующее собой отделение грешников от праведников в конце времен, после всеобщей проповеди Евангелия. Потому что после того, как проповедано будет Евангелие во всем мире, во свидетельство всем народам, наступит, по словам Писания, кончина мира (см.: Мф. 24, 14).
Потому, после великого исхода оглашенных, совершается и второй, великий вход, знаменующий собой Второе и со славою пришествие Христово с неба. Вот почему этот вход совершается с величайшей торжественностью – ради светлости той славы Господней, с которой Он тогда придет. При этом впереди несут омофор с изображением креста, что служит знамением пришествия Христова, которое тогда будет на небе, как написано (см.: Мф. 24, 30).
Далее следуют свеченосцы, и копьеносцы, и шествующий таинственно Христос – Хлеб Небесный и Чаша непрестанного веселия, животворная и нескончаемая радость. Тут Он созерцается как закланный Агнец, потому что тогда узрен будет одновременно и живым, и уязвленным. Одни узрят Того, на Кого покусились убийством, то есть богоубийцы. А мы, уверовавшие в Него, возрадуемся о Нем, потому что ранами Его мы исцелились (1 Пет. 2, 24).
Затем затворяются двери, потому что так будет и в будущем. И делается невидимым для предстоящих внизу и в отдалении то, что происходит вверху. Не всем открыты тайны, даже и тогда сокрыт будет для многих и лишь мало-помалу будет открываться Иисус. Потом врата отверзаются, как и тогда простирающимся вперед и более совершенным будет доступно соразмерное с их силами созерцание.
По возглашении исповедания и произнесении всеми Символа веры совершается и открывается Ангелам и людям свидетельство любви и единения через целование[64], потому что и тогда будет единомыслие и все будут друзьями и возлюбленными друг для друга. И Иисус, совершеннейшая Жертва, будет среди всех святых Своих, будучи для всех Миром и Единением, Священником и Священнодействуемым, всех объединяющим и со всеми соединяющимся. Впрочем, соответственно состоянию каждого, потому что не все непосредственно будут причастниками Его. Однако некоторые прямо и без покровов будут приближаться к Нему как священнодействующие и допущенные к созерцанию высших тайн.
67. О том, что на земле, как и на небесах, место занимают и приобщаются Таин по чину, внутри и вне алтаря, освященные и миряне
То, что это так, показывает при служении первый архиерей, приближаясь к таинственной
Жертве, касаясь и совершая ее и изображая Самого Принесенного в жертву за нас. Другие, через его посредство, участвуют в ней и ей приобщаются.
Поэтому и в алтаре епископы и священники, хотя они и сослужащие, не приближаются к ней, как это делает первенствующий. Другие, опять из освященных, занимают чин еще более низкий и не могут произносить того, что произносят высшие, и приступают к страшному причащению уже после названных, как священнослужители, имеющие степень подчиненную. После них занимают место перед священными дверями все прочие: иподиаконы, чтецы и певцы. Затем, также в соответствии с имеющимся чином, приобщаются монашествующие, потому что они имеют преимущество перед народом. Тотчас за тем – миряне, и тоже по порядку, потому что и они не все равны. Одни стоят в вере твердо, другие же суть кающиеся.
Все это по отношению к каждому из вступающих в общение с Богом показывает его чин и меру восхождения в духе, а также сообразность и соразмерность причастия. А лобзание вместе с исповеданием веры показывает согласие в Божием исповедании, мир и любовь. После лобзания совершается священнодействие Таинства призыванием Духа, потому что едина сила Троицы. Кроме того, в воплощении Сына Отец участвовал Своим благоволением, Сын был самодействующим, Всесвятой Дух – содействующим.
После священнодействия совершается поминовение всех ради спасительной Жертвы. Творится и воспоминание о святых, так как они пострадали за имя Его и ныне прославляются вместе с Ним. Преимущественно же воспоминается Пресвятая и единая Богородица, потому что и тогда и ныне Она была и есть общее спасение всему миру, и мы все воспеваем Ее, потому что через Нее надеемся получить спасение.
После воспоминания всех архиереем возглашается прошение, как бы заключение всех прошений, о том, чтобы Господь позволил нам едиными устами и единым сердцем прославить Его в Троице и чтобы милости воплотившегося, и отданного в жертву за нас, и священнодействуемого, и предлежащего Иисуса Христа, Великого Бога, были всегда с нами.
Затем священноначальник молится о даровании нам благодати сыноположения и просит, чтобы мы, по природе тварные и рабы, сподобились называть Отцом Небесного Бога, ради Его Единосущного Сына, уже принесенного в жертву в Тайнах и предлежащего.
После молитвы, преподания мира и преклонения главы (что показывает, что мы рабы Божии и едины в вере) возносится живоносный Хлеб, что является образом распятия Спасителя за нас, а также означает, что Сам Христос пришел и предал нам Себя. Потому что Он и распялся за нас, и таинственно являет нам Себя пострадавшим за нас.
Потому предстоятель и возглашает: «Вонмем», чтобы мы внимали таинству. А потом прибавляет: «Святая святым», показывая, что Распятый Свят и все, приобщающиеся Ему, должны быть святы. Все с верою взывают: «Един Свят, един Господь Иисус Христос», произнося исповедание, которое, как говорит Павел, будет и в будущем (см.: Еф. 1, 21). Потому что через сего Единородного Сына, воплотившегося и распятого, мы и освятились, и избавились от смерти, и получили бессмертие. Он же и тогда будет для нас предметом созерцания и наслаждения. Некогда мы умерли, прельщенные желанием быть равными Богу и стремясь прежде времени стать бессмертными и богами, а теперь восстали, и живем, и делаемся причастниками даров Божиих, и обожены. Обожены потому, что когда Бессмертный Бог воплотился за нас, принял образ раба и смертного, стал подобным твари, и истинно явился Человеком, и предал Себя в жертву за нас, то произошло событие, противоположное преступлению заповеди.
Итак, наше стремление стать богами через преступление заповеди было безумно, потому что невозможно нам, тварям, стать богами. Но домостроительство Бога Слова, единого Всесильного, истинно и благо и послужило к нашему спасению. Поэтому Он и тесно соединился с нами (что было сделано ради нас), и умер за нас плотню (что было верхом благости), и Своей смертью даровал нам бессмертие и славу Божества. Посмотрите же, какое это таинство!
Затем следует раздробление Священного Хлеба. Ради нас раздробляется Нераздробляемый, чтобы все становились причастниками Его, и ради нас разделяется, соединяя нас с Собою и делая едиными, о чем Он и молился (см.: Ин. 17,21). Единение же совершается через Чашу, по положении в Чашу Божественного Хлеба, потому что един Христос и зрится одновременно и в Чаше, и в Хлебе. И Он один – укрепление наше в Хлебе, и веселие в Чаше, и Мир наш.
Далее следует приобщение, потому что цель всего – общение с Богом, а оно – вершина всех благ и главный предмет желаний. И оно, как мы ранее сказали, происходит по чину, ради благочиния, и правды, и благочестивого смирения: каждый в своем чине делается причастником Таин. Господь, будучи правым и истинным, в правде дарует Себя всем нам. Потому непосредственно приобщается Ему один только первый архиерей, как и между Архангелами, по словам Дионисия, первыми причастниками бывают первые, через их посредство – средние и после них – остальные. Поэтому также через архиерея приобщаются епископы и [старшие] священники, а через [старших] священников – все остальные священники и диаконы.
Когда вслед за тем священные остатки Божественного Хлеба положены будут в священный
Потир, он является народу. Это – Христос, истинные Тело Его и Кровь Его, которые Он освятил для нас – Своего избранного народа – и дарует вкушать, созерцать и осязать. Поэтому и священный народ душевными очами устремляется к Нему, поклоняется Ему и просит необходимого ко спасению. Диакон возглашает, чтобы приступали со страхом Божиим и верою, для того чтобы кто-нибудь, приступив к приобщению, не приобщился в осуждение себе.
Архиерей преподает приступившим Дары лжицей: это сообразно с видением Исаии[65]. Потому что, как мы уже сказали, нельзя всем непосредственно приобщаться Божественных и страшных Даров. По отношению к божественным предметам надо быть богобоязненными и уничиженными. Если трепетали и Херувимы, то тем более необходимо трепетать нам – в особенности потому, что мы видим не образ, но Самую Истину. Поэтому приступающему к принятию Святых Таин нужно поклониться предстоятелю или священнику, раздающему Божественные Тайны, и испросить у них прощения, точно так же как перед этим – у всех верных. А Самому Живому Хлебу с Кровью, находящемуся в Чаше, поклониться до земли от всей души. Потом следует сложить крестообразно руки в знак своего рабства и исповедания Распятого, к Которому приступает для того, чтобы приобщиться Ему, и затем приступить со страхом, и трепетом, и смирением сердца.
Так преподается причастие. Сначала идут иподиаконы, приобщающиеся всякий раз, во всякое священнодействие. Им не дозволено приобщаться в алтаре, потому что они ниже диаконов, так как они не в алтаре рукоположены. За ними – чтецы и монахи, а после них – миряне. Кроме архиереев, пресвитеров и диаконов никто другой не приобщается в алтаре, так как только в эти три степени рукополагают в алтаре. Остальные приобщаются вне алтаря и не принимая в руки Божественного Хлеба, как стоящие ниже по чину и имеющие последнюю степень, хотя бы они и превосходили других добродетелью. Поэтому каждому следует соблюдать свой чин, как и Павел заповедует, говоря: Каждый оставайся в том звании, в котором призван (1 Кор. 7, 20), чтобы скорее можно было найти в каждом основание добродетели – смирение, которое есть и в Ангелах. Так точно и в будущем каждый, как опять-таки говорит Павел, будет в своем чине (см.: 1 Кор. 7, 24).
Затем преподается благословение народу, как бы от Самого Спасителя. Оно преподается предстоятелем, который и молится о спасении всех[66]. Потом он снова кадит на престоле Святые Дары, говоря слова Вознесения и благодаря Воплотившегося за нас, и Пострадавшего, и Воскресшего плотию, и Вознесшегося на небеса, и Живущего, и славой Своей Наполнившего всю землю[67]. Потом, благословив Бога, отдает остатки Святых Даров, чтобы они перенесены были в предложение и потреблены диаконами.
Между тем второй из священников вне священного алтаря возглашает заамвонную молитву за народ, воссылая эту последнюю молитву и совершая дело архиерея, потому что начало и окончание молитв есть его дело. Впрочем, и архиерей в алтаре таинственно возносит эту молитву к Богу, потому и благословляет священника, как своего служителя, когда тот подойдет после произнесения молитвы.
Конец ознакомительного фрагмента.