Три уровня сознания в йогачаре
Наша следующая тема – это три уровня сознания в системе йогачары. Философия йогачары уделяла индивидуальному опыту особое внимание, так что она много времени посвятила исследованию человеческого сознания. В результате её приверженцы сформулировали идею трёх уровней сознания.
Субстрат сознавания
Первый уровень – это алая-виджняна, понимавшаяся как фундаментальное сознание. Профессор Гюнтер перевёл данный термин как «субстрат сознавания». В большинстве случаев он переводится как «сознание-хранилище» (или «сознание-сокровищница»). Алая-виджняна, или субстрат сознавания, понимается как нечто, что сохраняет наши воспоминания, полученные нами в прошлом впечатления. Она содержит отпечатки, склонности и тому подобное. Её можно считать эквивалентом концепции бессознательного. Ещё одним качеством, связываемым с алая-виджняной, является то, что сама по себе она считается чем-то нейтральным в этическом контексте. Она не позитивна и не негативна, не благоприятна и не вредоносна: она этически нейтральна. По этой причине её считают неопределённой, то есть она не определена ни как нечто положительное, ни как нечто отрицательное.
Практики йогачары сформулировали идею субстрата сознавания ввиду ряда причин, одной из которых являлось то, что буддисты в общем отвергают любую концепцию «души», или атмана. Йогачары же, однако, считали, что это ставило перед буддистами проблему объяснения, каким же образом индивид может претерпевать перерождение. Если есть только временное и сиюминутное переживание самости, каким же образом один и тот же человек может вновь и вновь перерождаться?
Другая проблема состоит в следующем: когда человек падает в обморок или теряет сознание, что же на самом деле даёт ему возможность идентифицировать себя как того самого человека, который потерял сознание? Адепты йогачары посчитали, что традиционного буддийского объяснения недостаточно для прояснения этого момента и что должно быть что-то ещё кроме наших сиюминутных переживаний. Как следствие – необходимо было сформулировать ещё одно понятие. Они пришли к выводу, что на «заднем плане» наших сознательных переживаний есть что-то, что в действительности удерживает все полученные нами в прошлом впечатления, воспоминания и сведения в отношении прошлых жизненных циклов. Всё это возможно благодаря существованию алая-виджняны, или субстрата сознавания.
Эгоцентричная ментальная активность
Второй уровень сознания известен как манас, что я перевожу как «эгоцентричная ментальная активность» (egocentric mentation). Манас считается психологически неблагоприятным в отличие от алая-виджняны: последняя не является ни благоприятной, ни неблагоприятной. Манас вносит искажения во всю имеющуюся у нас информацию о мире, других людях и нашем собственном опыте. Он, как следствие, приблизительно связан с нашей эгоцентричностью. Всё, что имеет отношение ко «мне» или «другому», любого рода эгоцентричное переживание связано с манасом, или эгоцентрической ментальной активностью.
Приверженцы йогачары утверждали, что этот второй уровень ошибочно принимает субстрат сознавания за нашу собственную душу или некое подобие эго, а затем мы ошибочно за эту душу или эго цепляемся. Традиционно буддисты утверждают, что «души» не существует. Но когда мы пристально вглядываемся внутрь самих себя, то обнаруживаем, что идея «души», или обособленной сущности, настолько сильна в нас, что должна быть какая-то причина, почему мы воспринимаем всё именно так, а не иначе. Йогачары посчитали, что это происходит вследствие второго аспекта сознания – манаса, – который цепляется за субстрат сознавания как за душу или эго. И субстрат сознавания, и эгоцентрическая ментальная активность прекращаются, когда мы обретаем просветление, но до того момента данные формы сознания упорно продолжают существовать независимо от того, находимся мы в сознании или в бессознательном состоянии.
Виджняна
Третий уровень известен как виджняна. Кстати, все эти термины санскритские. Виджняна относится к нашим обыденным переживаниям чувственного сознания, а также к нашему повседневному опыту сознательных ощущений, впечатлений и образов. У нас есть пять форм чувственного сознания, а также шестая – ментальное сознание.
Отпечатки и склонности
Когда эти три уровня сознания взаимодействуют друг с другом, по субстрату сознавания распределяются васаны, или «отпечатки и склонности». Отпечатки и склонности дремлют в течение некоторого времени, пока не возникнут подходящие условия для того, чтобы спровоцировать активность определённого отпечатка или определённой склонности, которая побуждает нас к действию. Это, в свою очередь, приводит к «посеву» новых отпечатков и склонностей в субстрате сознавания. Это звучит как заколдованный круг; в некотором смысле так и есть. Именно в этом суть сансары – по крайней мере с позиций йогачары.
Здесь предлагается нечто вроде психического детерминизма. Пока мы не начнём осознавать, каким образом впечатываем отпечатки и склонности в субстрат сознавания, мы непрерывно и механически продолжаем производить всё новые отпечатки и склонности, неспособные прекратить их производство. Этот не детерминизм материалистического толка, а некое подобие психического детерминизма. В то же время есть место и для свободы, свободной воли. Если йогин или медитирующий примет такое решение, он или она могут практиковать медитацию и рассмотреть, как функционирует весь этот механизм отпечатков и склонностей и трёх уровней сознания. Выполняя такую практику, медитирующий предположительно обретает способность изменить весь этот процесс обусловливания паттернами.
Таково описание отношения йогачары к тому, как мы переживаем мир и как функционируем в нём в качестве индивидов, не имеющих самосущных (или независимых и самодостаточных) эго или души. Гораздо более уместно размышлять об описанном в терминах «души», поскольку идея «души» является метафизической концепцией, тогда как эго – это понятие, заимствованное из психологии. Между ними, следовательно, есть различие. Когда буддисты в общем и адепты йогачары в частности отвергают существование атмана, они отрицают идею «души», а не идею эго. Я думаю, что в прошлом люди сталкивались с некоторой путаницей в этой связи. Утверждалось, будто бы буддисты вообще отвергают эго, но ведь эго есть нечто переживаемое нами как индивидами; оно не является каким-то метафизическим понятием. Если же мы проведём различие между «чистым эго» и «эго», тогда чистое эго будет метафизическим понятием, тогда как переживание эго будет всего лишь естественным психологическим процессом.
Не имея надобности обращаться к идее обособленной души, йогачары посвящали много времени объяснению того, каким образом мы осуществляем процесс накопления кармы путём совершения всевозможных действий и сохранения отпечатков и склонностей, не обладая при этом «душой». Мы продолжаем вновь и вновь воспроизводить этот процесс в сансаре. Это чрезвычайно важный момент. Вот почему в йогачаре он обсуждался столь подробно.
Концептуальная параферналия
Викальпа, или «концептуальная параферналия» [1] (conceptual paraphernalia), – ещё одно понятие, тесно связанное с этими тремя уровнями сознания. Концептуальная параферналия в данном случае указывает на идею дуалистической фиксации субъекта и объекта, сансары и нирваны. Любые антиномии, которые могут существовать в нашем опыте, известны как викальпа, или концептуальная параферналия. Утверждается, что мир нашего опыта возникает всецело вследствие концептуальной параферналии. Независимо от того, идёт речь о переживании субъекта или же объекта, – наше переживание всего происходящего можно свести к идее концептуальной параферналии. Вот почему в йогачаре утверждается, что всё наше переживание мира и весь мир как таковой сконструированы умом.
Вот почему адепты йогачары столь высокую значимость придавали уму (или сознанию). Ум не воспринимался ими как пустой лист, на котором можно начертать всё, что угодно. Уму приписывается активная способность создавать, обусловливать и конструировать – и не обязательно сколь-нибудь конструктивным образом. Именно таким образом и функционирует ум, по крайней мере с позиций философии йогачары.
Как в Тибете, так и, в ещё большей степени, на Западе комментаторы считали, что философия йогачары отрицала существование внешнего мира. Однако в действительности её приверженцы говорили о том, что реальность в той мере, в какой она существует, запредельна нашему опыту. Мы, может, и способны переживать реальность напрямую в процессе медитации, но что касается наших повседневных переживаний, всё вынуждено приходить через наш сенсорно-чувственный и интерпретативный опыт, а не через прямое переживание мира. Всё, что бы мы ни переживали, будет искажено работой нашего собственного ума, поэтому в действительности мы не можем говорить о том, что же есть реальность, до тех пор, пока не выяснили, как на самом деле познаём мир в процессе его переживания. Я не думаю, что приверженцы йогачары когда-либо отрицали существование мира в предельном смысле. Что они отвергают – так это представление о том, что мы действительно способны переживать опыт стола или кувшина с водой как они есть. То, что мы переживаем, – наша собственная «версия» этого стола, наша собственная «версия» этого кувшина с водой, наша собственная «версия» мира, наша собственная «версия» других людей. Напрямую мы не переживаем реальность стола, кувшина и т. д.
Это непонимание и является причиной того, почему комментаторы утверждали, будто сторонники йогачары выдвигают всего-навсего очередную идеалистическую философию. Идеализм в данном случае означает представление о том, что мир всецело является порождением ума. Многие думают, будто восточные философские системы отрицают существование внешнего мира, в то время как западные философские системы совершенно материалистичны, но это не так. Философы, отрицавшие существование мира, были и на Западе. Быть может, они не называли его майей, или «иллюзией», но тем не менее они отвергали его существование. Я не думаю, что философию йогачары можно считать идеализмом, по крайней мере в том обыденном смысле, в каком мы понимаем этот термин.
Иногда люди утверждают, что «идеализм» не является уместным термином; они говорят, что это «замыленное» слово, так как оно использовалось в столь разнообразных контекстах, и вместо него нам следует использовать термин «ментализм». Ментализм означает представление о том, что сознание преобладает над материей. Но я не думаю, что мы можем поместить философию йогачары в какую-либо западную категорию. Идеализм и реализм, возможно, являются приемлемыми категориями для описания западных систем, однако прежде, чем мы навесим какой-либо ярлык на систему йогачары, нам следует должным образом рассмотреть её как нечто самостоятельное.
Я говорю об этом по той причине, что в некоторых книгах, посвящённых йогачаре, утверждается, будто Васубандху попросту не смог выразить свои мысли столь же ясно, как Беркли, и, дескать, эти два философа в действительности говорили об одном. Быть может, это больше относится к философским дискуссиям, но я думаю, что в контексте нашей темы это весьма важно. Иначе даже практикующие буддисты могут начать думать, будто последователи йогачары утверждали, что мир в действительности находится у нас в сознании. Если бы мы так думали, это оказало бы влияние на наш ум и то, как мы действуем. Мы можем подумать: «Если мир есть всего лишь продукт моего ума, я могу заниматься безрассудством, ведь всё это существует исключительно в моём сознании». Однако такая мысль была бы откровенно нелепа.
На самом же деле приверженцы йогачары утверждают, что из-за общих отпечатков и склонностей, совместно нами разделяемых, разные существа видят мир по-разному. Животные имеют свои общие отпечатки и склонности, так что они видят мир по-своему. Классический пример, приводимый в йогачаре, весьма драматичен: согласно ему, голодные духи видят воду как гной или кровь, боги видят её как нектар, а люди – как утоляющую жажду влагу. Правда это или нет – вторично; важен же совместный опыт, который те или иные группы существ разделяют друг с другом в своём понимании мироустройства. К примеру, люди, ставящие эксперименты на насекомых, открыли, что насекомые с четырьмя глазами или некоторыми сенсорными органами, которыми не обладает человек, имеют иное восприятие мира, отличное от нашего. Также в зависимости от размера существа один и тот же предмет будет восприниматься совершенно иначе. Подобные различия несомненно имеют место.
В этом смысле мир является конструктом нашего собственного ума. То, что мы переживаем, – это конструкт нашего ума, независимо от того, прячемся мы под столом или же с достоинством сидим в кресле. Это не имеет особого значения с точки зрения нашего индивидуального конструирования мира.
Адепты йогачары утверждают, что реальность есть «таковость», или татхата. Реальность нельзя постичь, пока мы не проработаем свои отпечатки и склонности и концептуальную параферналию. Иначе мы будем непрерывно конструировать мир искажённым образом вместо того, чтобы постигать реальность, или татхату, как она есть. Татхата означает таковость, или «вещи как они есть». Мы же проявляем неспособность видеть вещи такими, какие они есть.
Если бы йогачары и вправду отрицали существование мира, они бы не использовали выражение «вещи как они есть». Что такое вещи? Чтобы обрести способность понимать вещи как они есть, мы сперва должны преобразить свои повседневные и обыденные переживания мира путём их утончения, осмысления и постепенного обострения наших органов восприятия, так сказать, дабы видеть вещи как они есть, в их естественном состоянии, и не конструировать или искажать что-либо, что перед нами возникает.
Вопросы и ответы
Студент: Стало быть, вещи в действительности нейтральны, но наш ум их окрашивает?
Ринпоче: Современные физики сказали бы, что цвет и всё, что мы воспринимаем, не есть то, что неотъемлемо присуще самим вещам. Мы воспринимаем цвета в результате того, что свет, отражённый от объекта, падает на сетчатку наших глаз, а нервы передают сообщение нашему мозгу, и это интерпретируется как некоторый цвет. Цвет, который вы видите, зависит от вас, состояния вашей нервной системы и вашего психофизического состояния в той или иной ситуации. Всё это не является неотъемлемыми свойствами объектов. Сторонники йогачары утверждают сходные вещи. Мы не видим вещи как они есть: мы видим вещи бессознательно заданными способами. Нас постоянно что-то обусловливает, вновь и вновь. Мы можем оказаться таким образом обусловлены в одной этой жизни. Если же мы верим в реинкарнацию, то что можно сказать о последней тысяче жизней? Нас всё это время ведут под уздцы, и в течение тысяч перерождений мы видим вещи всё более и более искажённым образом. Но данное искажение кроется не в самих вещах, а в том, как мы их конструируем.
Студент: В некоторых индийских философских системах утверждается, что всё есть энергия или сознание. Вы можете это прокомментировать?
Ринпоче: Единственная индийская философская система, которая приближается к данному взгляду, – это адвайта-веданта. Её приверженцы утверждают, что предельная реальность есть Брахман, но Брахман не материален, это духовная сущность, а духовная сущность должна обладать сознанием. Следовательно, предельная реальность будет чем-то вроде космического сознания. Все мириады вещей, которые мы переживаем, суть всего лишь майя, или «иллюзия». Брахман, чистое сознание, на относительном уровне проявляет себя как сагуна-брахман, или «Брахман с качествами», и мир является частью этого. В абсолютном смысле Брахман запределен миру, и мир – это всего лишь иллюзия. Его не существует. Вот что они утверждают.
В системе йогачары мир существует, но он существует в очищенной форме. Индивид также существует, но тоже в очищенной форме. Однако мы не можем провести резкое различие между индивидом, воспринимающим реальность, и реальностью как таковой, поскольку реальность и личность, её воспринимающая, столь взаимосвязаны. Они необязательно становятся одним, но они настолько переплетены друг с другом, что переживание реальности не проявляется так, будто «я здесь», а то, что я переживаю, «вон там». Оно становится совершенно интимным восприятием. Такой тип восприятия называется «недвойственным», что является полной противоположностью викальпе, или «концептуальной параферналии», идее субъекта и объекта и всему подобному. Мы всё больше и больше конструируем реальность из-за нашего жёсткого представления о «я» и «другие». Чем больше мы думаем подобным образом, тем больше мы конструируем мир самыми разными способами. В каких-то аспектах субъект и объект действительно существуют – в предельном смысле. Но в таком случае, как я упоминал, это уже не будет обыденное представление о субъекте и объекте как о двух различных сущностях, которые никак в действительности не взаимодействуют, или как о сущностях, которые, если и взаимодействуют, то всё равно переживаются нами как нечто совершенно отличное друг от друга и даже противоположное друг другу.
Студент: Стало быть, мы разделяем субъект и объект на две сущности, но в действительности они едины?
Ринпоче: Когда приверженцы йогачары или тантры говорят о единстве, они не утверждают, что мир и человек, познающий мир, суть одно и то же в онтологическом смысле. Другими словами, это не «численное» единство, когда более нет двух сущностей. Единство относится к нашему опыту. Например, если вы влюблены, вы можете войти в такую близость с другим человеком, что ощутите своё единство с ним. Однако это не значит, что вы исчезли, стали одним с кем-то ещё или что кто-то ещё стал одним с вами в «численном» смысле. Единство – это переживание. Именно так сказали бы приверженцы йогачары, так сказали бы и тантрики. Наше переживание мира и самих себя становится единым, и не следует думать, что есть реальное физическое единство или «численное» единство, подразумевающее существование только одной вещи и ничего более. Ваше переживание всего происходящего становится всецело созвучным и гармоничным, так что вы переживаете единство со всем. В ином случае, если бы вы были едины с чем-то одним, вы не могли бы стать едины с другими вещами. Если вы становитесь частью чего-то, то не можете стать частью чего-то ещё. Если бы ваше переживание реальности было «численным» единством, вы бы становились настолько едины с этим, что не могли бы соотноситься со своими повседневными ситуациями.
Студент: Я думал, просветлённый может понимать всех, так что он будет един со всеми во вселенной.
Ринпоче: О да, но это не означает, что он совершенно един со вселенной в «численном» смысле. Иначе он не смог бы и с места сдвинуться. Если бы он был совершенно един со всем, что вне его, или если бы всё, что его окружает, было им самим, он не знал бы, смеяться ему или плакать.
Студент: Будда говорил или подразумевал, что может знать всё о любой ситуации, на которую он обращает своё сознание, но также что невозможно для какого-либо существа знать обо всём, что есть, единомоментно. Это означает, что если он обращал своё сознание на определённого человека с целью исследовать его – его прошлые жизни, состояние ума или дальнейшую судьбу, – ему всё это становилось известно. Однако знание всего обо всём на свете совершенно исключено. Это было бы буддийской ересью – верить, что человек способен на подобное.
Ринпоче: Да, всё верно, такова существующая данность. Людям хотелось бы верить, что есть такая вещь, как безграничное всеведение. На самом деле эта данность в некоторых аспектах является характерной чертой буддизма, поскольку ни одна буддийская школа не делает слишком сильных утверждений о вселенной. Не выделяется никакая личность, управляющая вселенной, будь то Бог или некий святой. Вселенная – это вселенная, а святой – это святой. Однако святой может в значительной мере стать частью вселенной, это может оказаться довольно интимным переживанием. Но, если мы и вправду становимся вселенной, тогда в мире не должно быть хаоса. Я говорю это совершенно серьёзно: это не просто теологическая проблема, она имеет даже личностные и философские аспекты. Если человек представляет собой одно со всей вселенной, каким же образом могут происходить ядерные взрывы? Вы же тогда будете одним с атомной бомбой. Всё, что вам потребовалось бы сделать, чтобы остановить взрыв бомбы, – это понизить своё кровяное давление.
Студент: Объясните, пожалуйста, обусловлена ли алая-виджняна, и если да, является ли она вследствие этого непостоянной? Я никогда не встречал и объяснений того, как работает память. Согласно сарвастиваде, а также в некоторой степени тхеравадинской «Абхидхарме», имеется линейная траектория возникающих и угасающих дхарм, так что практически невозможно объяснить с философской точки зрения, каким образом может существовать память. Алая-виджняна, безусловно, является философским понятием, дающим этому объяснение, но складывается впечатление, что этим вводится некая постоянная сущность для хранения воспоминаний, а это противоречило бы идеям Будды.
Ринпоче: Сторонники йогачары размышляли и над этим. Они утверждают, что алая-виджняна длится дольше, чем иные формы сознания; она может длиться в течение нескольких жизней (или какого-то иного длительного срока), но это не жёстко фиксированная сущность, никоим образом не изменяющаяся. Это обусловленный феномен, но в то же время ему свойственна длительность, позволяющая ему хранить воспоминания, отпечатки и склонности. Они также утверждали, что эти три уровня сознания преображаются в мудрость. Алая-виджняна, к примеру, преображается в то, что известно как зерцалоподобная мудрость. Так что существует возможность и для подобной трансформации.
Дело не в том, что есть алая-виджняна – и на этом всё. В таком случае даже просветления было бы невозможно достичь, ведь если бы алая-виджняна существовала в такой форме, предопределяя траектории действий, которые мы должны предпринимать, тогда было бы невозможно освободиться. Но дело обстоит иначе. При помощи медитации мы начинаем исследовать, как непрерывно производим новые васаны, новые биджи и всё подобное. Это не какая-то неизменная сущность, подобная «душе». В то же время, в отличие от «души», алая-виджняна совершенно нейтральна. Она ни благоприятна, ни неблагоприятна: это просто некая нейтральная сущность, обусловливаемая пространством и временем.
Студент: Можете ли вы сказать что-нибудь по поводу того факта, что в более позднем буддизме людям, в особенности сиддхам, предписывалась способность действовать без промедления, спонтанным образом? Сиддхи позднего периода действовали совершенно мгновенно и спонтанно в ответ на ту или иную ситуацию. Каков на это взгляд йогачары? Приветствует ли практика йогачары подобное?
Ринпоче: Да, адепты йогачары на самом деле как раз и были теми, кто столь много внимания уделял в первую очередь понятию концептуальной параферналии. Викальпа относится к идее антиномий, или противоположностей: «хорошее» и «плохое», «священное» и «мирское», «сансара» и «нирвана». Йогачары утверждали, что причина, по которой мы всё это переживаем и проходим через сансарический процесс, заключается в викальпе. Викальпа – это в каком-то смысле базовая и неотъемлемо присущая нам болезнь. Здоровье в любой его форме невозможно без преодоления нами этой болезни.
Быть может, огромный акцент, который они делали на данном представлении, и подтолкнул тантриков к тому, чтобы воплотить её на практике. Йогачары, возможно, использовали это в медитации и исследовании процессов мышления, но они явным образом не предписывали, чтобы люди действовали спонтанно, пусть это и можно вывести из их философии. Если вы не оцениваете всё с точки зрения «хорошего» и «плохого», «священного» и «мирского» – не в практическом смысле, а в предельном смысле навязчивой увлечённости определёнными идеями, – тогда вы сможете верным образом справиться с этими дуальностями. Спонтанность тогда будет для вас естественным процессом, ведь вас не будут удерживать концепции о том, какими должны быть вещи или как они должны функционировать. Вы начнёте реагировать на ситуации спонтанным образом, что весьма отличается от компульсивно-навязчивых реакций. Если вы будете наблюдать за поведением спонтанного человека, его действия могут казаться такими же, как и у обычного; с точки зрения внешнего проявления его действия могут нисколько не отличаться. Компульсивный человек и спонтанный человек могут иметь много общего, но они не обязательно будут идентичны друг другу.
Студент: Являются ли три уровня сознания дополнением к пяти скандхам или же частью их?
Ринпоче: Они являются частью пяти скандх. Все три уровня включены в пятую скандху сознания.
Студент: Разве викальпа не обусловливается васанами? Если рассматривать васаны как впечатления-отпечатки, то в них нет ни малейшей спонтанности.
Ринпоче: В некотором смысле викальпа является продуктом васан. Ваша концептуальная параферналия возникает благодаря отпечаткам и склонностям, так что чем больше отпечатков и склонностей у вас имеется, тем больше концептуальной параферналии вы будете производить. Викальпа очень тесно взаимосвязана с отпечатками и склонностями.
Студент: Можете ли вы объяснить, как происходит весь процесс? Если начать с момента, когда взгляд падает на объект, так что возникает зрительное сознание, – каким образом здесь проявляются алая, манас и всё остальное?
Ринпоче: Как только вы видите стол, вы незамедлительно воспринимаете его именно как стол. Вы не предпринимаете сознательных усилий, чтобы сделать вывод: «Вот это стол». Это происходит вследствие ваших васан, ваших сформированных в прошлом ассоциаций, связанных с данным конкретным объектом. Вот почему, если вам показывают незнакомый предмет, вы сначала испытываете недоумение, потом несколько раз присматриваетесь, чтобы понять, что же это такое. Благодаря отпечаткам и склонностям нам не нужно этого делать в отношении знакомых объектов. Мы сразу же можем рассортировать предметы по соответствующим категориям. Бессознательно всё ещё будет присутствовать ощущение «я» и «другого». Стол есть нечто другое, отличное от вас. В этом и есть корень эгоцентричной ментальной активности. Мы начинаем конструировать новые вещи, добавлять в конструируемое другие вещи в зависимости от ситуации. Сам стол может быть для вас весьма нейтральным объектом в некоторых случаях, но в других случаях он может обрести для вас настоящую значимость. В каких-то ситуациях вы можете насмерть разругаться с кем-то из-за стола. Такое и вправду бывает. Мы постоянно оцениваем вещи как сознательно, так и бессознательно. Эти оценки взаимосвязаны как с вашими отпечатками и склонностями, так и с вашей мановиджняной. Какую бы информацию мы ни получали из мира, она фильтруется посредством эгоцентрической ментальной активности. Мы постоянно получаем всё больше информации, потому что каждая ситуация создаёт новый опыт вследствие викальпы. Например, мы видели аудитории, подобные этой, но когда вы впервые вошли в данную аудиторию, то сформировали определённое впечатление, и оно сохранилось в вашем субстрате сознавания.
Студент: Существование трёх уровней сознания может создать впечатление, что пробуждённый ум лежит где-то за пределами этого.
Ринпоче: Я не хотел давать слишком много информации за раз, однако концепция природы будды даже ещё более фундаментальна, чем субстрат сознавания. Обычно мы ошибаемся в том, кто мы есть и кем мы хотим стать. Бесчисленные конфликты и «кармические отпечатки» возникают вследствие того факта, что мы утратили знание о том, кто мы есть на самом деле. Природа будды – это на самом деле всего лишь ярлык для обозначения того, кто вы есть. Она намного более фундаментальна, чем субстрат сознавания, поскольку субстрат является частью всего того спектра опыта, который в действительности искажает наше миропонимание. В некотором смысле природа будды, или наша базовая разумность, является чем-то намного более присущим и близким нам, нежели алая-виджняна. В каких-то смыслах, однако, они сосуществуют. Вот почему тантрическая традиция говорит о совозникающей мудрости, что означает «сосуществование мудрости и заблуждения». Заблуждение, состоящее из трёх уровней сознания, является чем-то вторичным и побочным, а не неотъемлемо присущим. То, что нам неотъемлемо присуще, – это мудрость, или природа будды. Но заблуждение и мудрость сосуществуют с самого начала, с начала времён. Хотя они всегда сосуществовали, заблуждение никогда не могло затмить собой лучезарность нашей базовой разумности.
Студент: В практике лоджонг говорится о «пребывании в алае». Каким образом можно пребывать в алае, если она заражена васанами?
Ринпоче: Потому что в грязных одеялах намного уютнее! Шучу. Пребывание в алае означает именно это. Вместо того чтобы получать дальнейшую информацию и фильтровать её всю посредством эгоцентрической ментальной активности – навешивая всевозможные ярлыки на все вещи, категоризируя их и раскладывая по полочкам, – позвольте себе просто быть. Когда вы просто пребываете, вы на уровне алаи. Алая – это просто своего рода вместилище для васан, так что если вы пребываете в алае, вы более не производите новые васаны. Когда в медитации вы получаете какое-то понимание в отношении своих отпечатков и склонностей, вы в действительности перестаёте производить новые.
Студент: Что, если во время пребывания в этом состоянии возникает мысль, – будет ли она частью природы будды?
Ринпоче: В некотором смысле она будет частью природы будды, поскольку природа будды может проявляться также и в обыденных переживаниях. Когда вы преодолеваете все подобные привычные концептуальные процессы, вы не перестаёте думать. Вы всё ещё мыслите, но мысли в сущностной своей основе не являются частью природы будды или же чем-то отличным от неё. В каком-то смысле мы переживаем природу будды в разных условиях. Если вы смотрите на картину и переживаете что-то вроде непосредственного восхищения её красотой, это будет некоей формой проявления природы будды. Если вы способны установить близкие отношения с тем или иным объектом, это тоже будет частью природы будды. Всё зависит от интенсивности. Иногда в медитации вы чувствуете себя совершенно расслабленными и налегке, но в то же время ваш ум не бессодержателен. Вы испытываете необычайную ясность и точность в мыслях, но тем не менее ваш ум не перенапряжён концептуальной параферналией.
Природа будды не является чем-то, что мы не переживаем или о чём мы не знаем. На самом деле в нас присутствует фундаментальный страх – страх психического здоровья. Можно сказать, что всё это является частью процесса избегания в большей мере, чем чего-либо ещё. К этому нас никто не принуждает; мы постоянно принуждаем себя к этому сами. Это и является частью процесса нашего самоистязания. Медитация предназначена для того, чтобы научиться сонастраиваться со своей базовой сущностью, то есть природой будды, и поставить на паузу собственное самоистязание. Она не является чем-то, к чему у нас нет доступа. Природа будды нам доступна, но только в качестве чего-то слабо мерцающего. Обычно мы не уделяем особого внимания таким вещам. Кроме того, мы воспринимаем или переживаем её лишь до некоторого уровня.
Студент: Что происходит с васанами и викальпой, как только мы обретаем просветление?
Ринпоче: Они исчерпываются. Просветлённый человек всё ещё относится к столу так же, как он относился к нему и до просветления – в каких-то аспектах. Но есть и другие аспекты его отношения, которые меняются. Он будет воспринимать стол таким же образом, как и прежде, но лишь в той мере, в какой он будет воспринимать этот предмет как всего лишь стол. Он не будет видеть единство стула и стола и говорить: «Погодите! Что происходит? Это вообще стол или стул?» В этой ситуации он будет видеть стол как стол, стул как стул, людей как людей. Однако, когда он что-то воспринимает, его восприятие не будет иметь каких-либо эмоциональных оттенков. Это необязательно касается нейтральных объектов, таких как стол; это может касаться и чего-то исключительно ценного или же чего-то совершенно никчёмного. Просветлённое существо всё ещё будет различать между одним и другим, но оно, пожалуй, не захочет отвергать что-то одно и принимать что-то другое. Оно просто будет видеть вещи как они есть: стол как стол, стул как стул. Оно не будет испытывать эмоционального ошеломления или интеллектуальной растерянности в отношении того, что переживает. Какие-то ситуации нас эмоционально ошеломляют и интеллектуально озадачивают. В каком-то смысле чем более интенсивной становится наша эмоциональность, тем более глубокой становится наша интеллектуальная растерянность.
Будды видят вещи более ясным образом, чем мы, но они всё равно продолжают видеть всё то же самое. Различие заключается в их понимании. Например, будды смогут увидеть кувшин с водой, но также они смогут увидеть саму природу, или реальность, данного кувшина – нечто недоступное нашему видению. Будды не только видят сам кувшин, они также видят и его реальность: они видят аспект татхаты, аспект таковости этого кувшина. Мы же не имеем ни малейшего понятия, что представляет собой реальность. Вот и всё различие. Видение реальности не означает, что вы также не видите относительную природу мира. Вы продолжаете видеть относительный аспект, но ещё воспринимаете и абсолютный. Они в таком случае становятся едины. Вот почему тантрики утверждают, что феноменальный мир в его относительном смысле и феноменальный мир в его абсолютном смысле совершенно едины. Когда на мир смотрит будда, он единомоментно видит обе истины: абсолютную и относительную.
Студент: Существуют качества, которые сопровождают тот или иной объект. Есть плоскость стола или «красность» красного цвета, воспринимаемого всеми людьми. Насекомые же видят это иначе. Какое отношение это имеет к объекту?
Ринпоче: Мы сейчас уходим в обсуждение универсалий и частностей. Некоторые люди утверждают, что универсалия имеет бóльшую реальность, чем её частности. Например, если вы уничтожите красный объект, вы не уничтожите «красность». Если вы разобьёте стакан, вы не уничтожите «стеклянность», ведь существуют бесчисленные множества красных объектов или других стаканов. Разрушенное вами – это конкретный красный объект или конкретный стакан.
Конец ознакомительного фрагмента.