Ах этот чудный мамин яблочный пирог
Прочла на днях один роман. Роман как роман, таких множество: случайная встреча мужчины и женщины, вспыхнувшая любовь, препятствия, чинимые жизнью, счастливая развязка… Раньше, лет десять назад, пожалуй, меня эта история даже умилила бы. Но теперь… Боже мой, выдуманная жизнь, выдуманные чувства, всё выдуманное. Искусственное.
Отчего же тогда не бросила читать? Бросила бы, если бы не дивное, совершенно изумительное описание кухни ресторанной жизни – простите за каламбур. И самой кухни в прямом смысле – колдовства приготовления блюд, церемонии их подачи, и того, как всё было устроено и работало в том баре на берегу океана. Рассказано настолько аппетитно, зримо, что, казалось, видишь те великолепные блюда, слышишь их волшебные ароматы, ощущаешь во рту божественные, незабываемые вкусы…
Вообще, удивительна наша память на вкусы и запахи. Казалось бы, сто лет не ела фруктовой мороженки в бумажном стаканчике, а купила современный «фруктовый лед» на палочке и… вдруг, неожиданно, вспомнилось то чудо из далекого детства – лилового цвета, с легкой кислинкой, которую черпали деревянной лопаточкой, да понемножку, чтобы продлить это, увы, не такое уж частое удовольствие. Но как ни растягивай его, оно все-таки заканчивалось. Стаканчик пустел. Палочку, пропитанную мороженым, еще чуть-чуть можно было подержать во рту, даже погрызть немного. Но и она тоже теряла вкус и с сожалением выбрасывалась. Липкие руки и губы некоторое время напоминали о съеденном лакомстве, но, будучи вымытыми, уже не пахли вкусной фруктовой прохладой…
Или вот ощущения, когда попробовала в первый раз киви. Обычно ведь, впервые что-то пробуя, невольно ищешь ассоциации: на что, ну на что же это похоже? Знаете, что напомнил мне вкус этой «лохматой картошки»? Зеленый урюк, до зрелости которого далеко, как до верхушки развесистой урючины посреди нашего сада. Как я любила грызть эти кисленькие плоды, иногда посыпая их солью – так было еще вкуснее. Когда объедаешь совсем тонкую в ту пору жесткую зеленую оболочку, добираешься до косточки – еще светлой, с белым полупрозрачным мягким ядрышком, вкусным и сладковатым. И оно тоже съедалось с удовольствием.
Впрочем, в детстве вкусным было всё. Хрустящая горбушка черного хлеба, натертая чесноком с солью, незрелые яблочки размером с грецкий орех, виноградные усики и нежные кисловатые молодые листья, «пирожное» – за которое запросто сходил кусок хлеба с маргарином, присыпанный негусто сахарком… С ним обычно выходила играть на улицу моя лучшая подружка и на привычное пацанское «дай откусить, не жадись» вынуждена была угощать других. Кому ж охота прослыть жадиной!
Но всё это так сказать «подножный корм». А уж как вкусна была мамина стряпня! Она не была какой-то изысканной, со сложными блюдами, традиционными в каких-то семьях воскресными обедами – с праздничной белой скатертью, сервировкой. Нет. Она была совершенно простая: борщ, куриный суп с лапшой, жареная картошка и рыба, и… просто волшебная выпечка, которая удавалась маме всегда. Румяные булочки в виде роз, пахнущие ванилью, блестящий, с гладкой поверхностью рулет с орехами и изюмом, аппетитные ватрушки с домашним творогом, который мама делала из магазинного молока, и просто заставляющий проглотить язык пирог с яблоками.
Ах этот незабываемый яблочный пирог! Закрываю глаза и будто наяву вижу его – испеченный в сковороде, он круглый, с гладкой румяной корочкой, с красиво и аккуратно защипанным швом, с ароматом, от которого просто кружится голова, – сладких яблок, сдобного теста. А вкус, боже мой, какой вкус: кусочки с сочащейся яблочным нектаром мякотью просто таяли во рту… Я могла съесть, кажется, одна такой пирог – так его любила. А еще любила смотреть, как творилось это чудо. Опара на тесто из молока, свежих дрожжей и части муки обычно ставилась с вечера, а утром, когда мы все еще спали, в тесто добавлялось всё необходимое: яйца, сахар, сливочное масло. К тому времени, когда мы просыпались, тесто, уже поднявшееся и обмятое пару раз, было готово. Помытые яблоки, а это был белый налив из нашего сада, уже ждали своего звездного часа. Они чистились и резались в последний момент, когда была раскатана нижняя часть пирога. Яблоки, посыпанные сахаром, выкладывались на нее, а сверху накрывались крышечкой из теста, которую мама виртуозно защипывала. Потом пирог немного расстаивался, смазывался яйцом с ярким оранжевым желтком – такие всегда у домашних курочек, и отправлялся в духовку. Теперь оставалось только ждать. И это было для меня самым трудным.
Скажите, как, ну как можно спокойно ждать, когда по кухне через некоторое время начинал плыть запах сначала просто пекущегося теста, потом к нему присоединялся слегка обозначенный, потом всё более явственный яблочный аромат. Нетерпение гнало к маме: «Мам, ну скоро? Ну когда?» Мама, чтобы отвлечь меня от роли сторожа пирога, который никуда не собирался удирать, отсылала нарвать листочков смородины для чая. Рос у нас такой куст с дивно пахнущими листьями, но не дающий ягод – климат не тот. Но мы его все равно очень любили – за эти самые листья.
Пока я со всей ответственностью выполняла поручение, вынутый из жаркого нутра плиты пирог уже отдыхал на доске, накрытый салфеткой. Горячим его никогда не ели, как я ни просила, – а это еще примерно с час мучительного ожидания. На что бы его потратить, чтобы не маячить у стола и не заглядывать под салфетку каждые пять минут, проводя пальчиком по его теплой гладкой поверхности. «Ну, может, уже остыл? Посмотри, мам, он уже совсем холодный», – говорила я, немножко привирая.
«Неугомонная, зови уже папу и братьев, будем пить чай», – говорила мама наконец, когда у меня не оставалось слюнок.
Обычно мама пекла не один такой пирог – для нашей семьи, состоящей из родителей, меня и трех братьев, одного его, конечно, не хватало, потому их было два. А еще один – такой же красивый и румяный – был предназначен для соседей, семья которых была такой же большой. Так было принято: когда в нашем доме пеклось что-то вкусное, мама всегда угощала этим наших добрых соседей. Думаю, что их дети, уже сами давно взрослые и даже имеющие внуков, вспоминают иногда тот яблочный пирог, который готовился с такой любовью и душевной щедростью моей мамой. Как помню я невероятно вкусный плов, лепешки с выжарками и луком или самсу с тыквой, которые пекла в тандыре наша соседка тетя Хасият.
Давно уже нет мамы. Но память о ней и обо всем, к чему прикасались ее умелые и добрые руки, жива во мне. Она согревает меня и сегодня. Да и как можно забыть? Ведь тот яблочный пирог был не просто кулинарным блюдом. В нем для меня соединилось всё, что связано с родным домом, его уютом, теплом, любовью, счастьем…
…Я часто пеку шарлотку и почему-то очень редко – яблочный пирог. Наверное, потому что помню мамин, и мне при всем старании не повторить его. А еще потому, что не вернуться туда, в детство, где самым любимым кушаньем был мамин яблочный пирог.