Глава 1. Стакан вкусного молока
Руби Редфорт смотрела вниз.
Она видела, как далеко-далеко у нее под ногами едут по дороге машины. Она чувствовала горячее дуновение ветерка, касавшееся ее лица, и слышала приглушенный звук автомобильных гудков и сирен. День был таким же, как и большинство дней этого лета – слишком жарким для телесного и душевного комфорта; такая жара вызывает у людей раздражение и злость и оставляет ощущение общего недомогания.
Руби изучала прекрасную панораму Твинфорд-сити: с такой высоты все детали скрадывались, оставалась лишь мозаика улиц и кварталов, над которой тут и там выступали высоченные небоскребы. За пределами города расстилались обширные пейзажи: пустыня на востоке, океан на западе и горные хребты, тянущиеся на север. Со своего места на карнизе Руби видела гигантский подмигивающий глаз – логотип городской офтальмологической клиники. Под ним виднелся девиз: «Окно вашей души».
Офтальмологическая клиника была основана в 1937 году и уже стала своего рода приметой местности. Люди нарочно приезжали в деловой центр города, чтобы сфотографироваться под мигающим неоновым глазом.
Сидя на карнизе «Сэндвича», Руби вспоминала недавние события и то, как она едва не встретила смерть в самых разнообразных ее видах – последние месяцы выдались богатыми на подобные возможности. Смерть от волчьих зубов, смерть от пули, смерть от падения с обрыва, смерть от огня. В каком-то смысле эти воспоминания были не особо приятными, но с другой стороны – напротив, приятными. Ведь она все-таки осталась в живых, каким-то образом разминувшись со смертью – в метафорическом и буквальном смысле, – и теперь спокойно сидела, созерцая повседневную жизнь города. Не в характере Руби было зацикливаться на чем-то, но Мистер Смерть за последнее время так часто стучался к ней в дверь, что она находила занятной саму мысль об этом факте.
А теперь девушка сидела на оконном карнизе небоскреба, в то время как в новостях сообщили о приближающейся грозе. Некоторые сочли бы подобный образ действий рискованным. Руби так не считала. На текущий момент ее куда больше разочаровывало то, что, вопреки прогнозу, не происходило ничего: ни резких порывов ветра, ни ухудшения погоды. Хоть бы какой-нибудь любопытный голубь подлетел, чтобы проверить, нет ли у нее чего-нибудь поклевать. Руби полагала, что сидеть на карнизе офиса мистера Барнаби Х. Клиторпса ничуть не опаснее, чем отдыхать на скамейке в Твинфордском парке. Впрочем, это было не совсем правдой: существовала опасность, что совещание у мистера Клиторпса с отцом Руби завершится раньше, чем предполагалось, и оба они будут ругать ее за то, что она уселась на карнизе за окном семьдесят второго этажа и играет в смертельную игру с земным тяготением. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем бодрящим ощущением опасности, к которому Руби привыкла за последние пять месяцев – с тех пор как стала агентом «Спектра».
Руби находилась в здании «Сэндвич» – точнее, за его пределами, – потому что отец настоял на том, чтобы взять ее с собой на работу.
– Пока у тебя с руки не снимут гипс, я глаз с тебя не спущу, солнышко.
С тех пор как Руби получила травму, ее отец стал относиться к ее безопасности просто параноидально и доверял присмотр за ней только своей не менее заботливой жене, Сабине, или домоправительнице – миссис Дигби. Сломанная рука, поврежденная ступня, подпаленные волосы – его единственное дитя было так близко к тому, чтобы сгореть дотла!
Лесные пожары – штука совершенно непредсказуемая, но что Руби вообще делала на горе Волчья Лапа? После несчастного случая Брент Редфорт постоянно вопрошал об этом и себя, и всех, с кем общался.
В итоге Брент теперь испытывал непреходящий страх: он просыпался в четыре часа утра от ужаса перед тем, что мог потерять дочь. Эта мысль сводила его с ума. Его страх заразил и жену, словно штамм гриппа, передающийся по воздуху, и впервые за тринадцать лет жизни Руби ее родители постоянно желали знать, где она находится и что делает. Руби это «бесило», как она сама это деликатно сформулировала.
– Пусть беспокоятся, – посоветовала миссис Дигби, мудрая старая женщина, жившая в их семействе с тех пор, как миссис Редфорт была совсем маленькой. – Им никогда прежде не хватало здравого смысла, чтобы беспокоиться, и если они задействуют воображение, это принесет им много добра.
– Почему? – спросила Руби. – Какой смысл в том, что они вне себя от ужаса? Какая им польза от этого?
– Они слишком доверчивы, – ответила миссис Дигби. – Они не видят во всем плохую сторону, как вижу я.
Миссис Дигби крепко верила в то, что во всем нужно видеть плохое, – ожидай самого худшего, и не разочаруешься. Таков был девиз, который служил ей верой и правдой.
И теперь Руби делала то, чего хотели ее родители; она лишь ждала того дня, когда с ее руки снимут гипс, а родители отстанут от нее.
Отец Руби работал в рекламном деле: связи с общественностью, ВИП-встречи, в общем, та сторона бизнеса, которая предполагает работу с людьми на высоком уровне. Добиться хорошего отношения от крупного клиента – это важная задача, и Брент Редфорт был мастером своего дела. Как правило, Брент даже галстук подбирал так, чтобы максимально понравиться клиенту. Например, Барнаби Клиторпс был человеком консервативным, но с юмором. Брент выбрал галстук в красно-белую клетку, словно скатерть для обеда на свежем воздухе, с крошечными изображениями принадлежностей для пикника. «Для затравки», – подмигнул он сам себе в зеркало.
Спустившись этим утром к завтраку, Брент увидел, что его дочь уселась на стол во внутреннем дворике со стаканом бананового молока в одной руке и с комиксом про зомби – в другой. На ее футболке красовалась надпись: «На что ты смотришь, болван?»
Брент вздохнул. Вряд ли Руби сможет пойти по его стопам и сделать карьеру в области общественных связей.
– Будь осторожна, Руби, – предупредила ее мать. – В деловом центре встречаются какие-то сомнительные типы.
– Ты же знаешь, что я иду с папой в офис его клиента, да? – отозвалась Руби, высасывая через соломинку остатки молока.
Брент поцеловал жену в щеку.
– Я присмотрю за ней, дорогая, ничего не бойся. Что плохого может с ней случиться в офисе Барнаби Клиторпса?
Сабина поцеловала дочь и обняла ее так, как будто им предстояло расстаться на целый месяц.
– Мам, успокойся, – попросила Руби, высвобождаясь из объятий Сабины и залезая в машину с кондиционером, которую вел шофер.
Они прибыли на Третью авеню и поднялись на лифте на семьдесят второй этаж. Мистер Клиторпс поприветствовал их – «рад видеть тебя, малышка Руби» – и потряс здоровую руку Руби так энергично, что девушке показалось, будто он сейчас вывихнет ей локоть.
– Вижу, ты побывала на войне, однако твой отец говорит, что ты весьма отважная юная леди.
Руби улыбнулась улыбкой пятилетней девочки, за которую мистер Клиторпс ее явно принимал.
– Надо чем-нибудь напоить нашу маленькую гостью, – произнес он и повернулся к своему помощнику, который кивнул, улыбнулся и пошел поискать что-нибудь подходящее – Руби подозревала, что молоко.
Оказалось, она была права. Руби закатила глаза. Она не была любительницей молока, за исключением молока с добавлением клубники, шоколада или – что она особенно обожала – банана.
Оставшись одна, Руби стала искать подходящее место, чтобы избавиться от нелюбимого напитка. В приемной не было растений, а выливать молоко в одну из декоративных стеклянных ваз ей показалось невежливым. Она еще раз окинула взглядом комнату и заметила, что одну оконную секцию в приемной можно открыть. Руби встала на табурет, протянула руку и повернула задвижку. Потом распахнула окно, в комнату ворвался свежий ветерок, и Руби поневоле задумалась, как славно было бы посидеть снаружи, на чистом воздухе…
В итоге Руби теперь сидела на карнизе небоскреба в шестистах футах над улицей, шевелила пальцами ног и рассматривала панораму, раскинувшуюся внизу. Она чувствовала себя совершенно спокойно, сидя вот так на краю пустоты. У Руби Редфорт не было проблем с высотой: она никогда не страдала от головокружений и не испытывала странного желания сделать шаг вниз. Страх никогда не руководил действиями Руби, но сейчас страха не было вообще. Похоже, она достигла состояния полного бесстрашия.
Взяв стакан, Руби выплеснула молоко, наблюдая, как жидкость рассыпается на мелкие капли и распыляется в воздухе. Девушка аккуратно поставила пустой стакан на карниз и решила, что не прочь немного прогуляться вокруг здания и посмотреть, как ее отец обрабатывает Барнаби Клиторпса – почему бы и нет?
Карниз был относительно широким, и по нему было легко дойти до южного углового окна и заглянуть в кабинет мистера Клиторпса. Презентация с показом слайдов явно была в разгаре, потому что жалюзи были опущены, и Руби могла рассмотреть лишь то, что было видно в щели между пластинами. Несколько подчиненных Барнаби сидели у стола, глядя на творения дизайнеров из агентства, где работал Редфорт. Сейчас на экране сиял девиз, который рекламное агентство разрабатывало и сверяло в течение нескольких недель: «Чтобы Поверить, Нужно Ощутить!»
Руби видела лицо мистера Клиторпса – он явно был недоволен. Чуть-чуть сместившись по карнизу, Руби посмотрела на своего отца. Он, как обычно, выглядел совершенно спокойным, ничуть не встревоженным, но она знала, что он нервничает, потому что он как раз сейчас направлялся к окну. В напряженной ситуации первой реакцией мистера Редфорта было глотнуть свежего воздуха. От беспокойства у него начиналось нечто вроде клаустрофобии – когда в помещении накапливалось слишком много стресса, ему становилось трудно дышать.
Руби пригнулась, стараясь стать как можно незаметнее. Вряд ли Брент мог увидеть ее сквозь жалюзи, однако девушка не хотела рисковать.
Быть может, открыв окно на семьдесят втором этаже, Брент Редфорт и обрел спокойствие, однако на его дочери это сказалось совершенно противоположным образом. Руби не ожидала, как именно откроется окно: она полагала, что оно откидывается в верхней части, но не учла, что механизм открывания огромной створки был поворотно-откидным, и когда мистер Редфорт целиком распахнул эту створку наружу, Руби просто смахнуло с карниза в воздух. Она приземлилась на одну из подвешенных на канатах люлек, при помощи которых рабочие мыли окна небоскреба снаружи, разъезжая вверх-вниз и вправо-влево через целые акры стекла, – или, точнее, уцепилась за нее. К счастью, сейчас никого из рабочих в люльке не было – однако, к несчастью, это означало, что некому было втянуть Руби внутрь.
Вися в шести сотнях футов над оживленной улицей, где гудели и рычали автомобили, девушка осознала иронию ситуации – ее отец, заботясь о ее безопасности, едва не убил ее.
Однако сейчас она изо всех сил старалась рассматривать происходящее с положительной стороны.