Глава 6. Зачем матрос Дыбенко стал революционером?
Ус залихватский закручен в форсе.
Прикладами гонишь седых адмиралов
вниз головой
с моста в Гельсингфорсе.
23 февраля 1938 года весь советский народ и все прогрессивное человечество торжественно отметили 20-ю годовщину создания Рабоче-Крестьянской Красной Армии. За 20 лет до этого, 23 февраля 1918 года, отряды Красной гвардии якобы одержали свои первые победы под Псковом и Нарвой над регулярными войсками кайзеровской Германии. Вот эти первые победы и стали днем рождения Красной Армии. На многочисленных митингах и торжественных собраниях, прокатившихся по всей стране в феврале 1938 года, было сказано много теплых слов в адрес нашей родной армии. Вот только не называли имени того, кто вел первые красные отряды к славным победам.
За месяц до юбилея, 24 января 1938 года, была учреждена первая советская медаль «20 лет РККА». Медалью награждали тех, кто особо отличился в боях, кто оплатил первые победы своей кровью, кто вел Красную Армию от победы к победе. Наградили многих. Но заместитель народного комиссара лесной промышленности командарм 2-го ранга Павел Ефимович Дыбенко юбилейной медали не получил. А ведь это именно он вел красные отряды в бой под Нарвой 23 февраля 1918 года.
Вскоре легендарный командарм был арестован. Его обвинили в шпионаже в пользу США, суд над ним продолжался 17 минут. Приговор стандартный: расстрел без промедления.
Ирония судьбы в том, что заместитель наркома лесной промышленности командарм 2-го ранга Дыбенко до ареста оставался в кадрах Красной Армии; его последняя должность в РККА – командующий войсками Ленинградского военного округа. На пути противника, который идет на Питер – огромное Чудское озеро. Обойти его можно севернее, через Нарву, или южнее, через Псков. Если бы командарм 2-го ранга Дыбенко не пошел на повышение в Наркомат лесной промышленности, а потом на понижение в лефортовский подвал, если бы оставался на посту командующего войсками Ленинградского военного округа, то в 1941 году он бы остановил и разбил немцев под Псковом и Нарвой так, как разгромил их в 1918 году.
Тут мы остановимся на минуту. С мыслями соберемся. Что такое Наркомат лесной промышленности? Это наркомат лесоповала. Страна у нас самая большая, леса больше, чем у всех в мире, лес валили на тысячах квадратных километров и миллионами кубов гнали на экспорт. Только не понятно, почему ударным трудом сотен тысяч лесорубов должен руководить человек в военной форме, в высоком звании командарма 2-го ранга?
До Павла Дыбенко пост заместителя наркома лесоповала занимал комиссар ГБ 2-го ранга Лазарь Иосифович Коган, первый начальник ГУЛАГа, после Дыбенко – комиссар ГБ 3-го ранга Соломон Рафаилович Мильштейн из ГУГБ НКВД СССР.
Вот куда занесло прославленного командарма. Не в ту степь. Не в ту масть. А может, все-таки в ту? У товарища Сталина во всем была логика. И если лесорубами командовали не какие-нибудь бюрократы, но ответственнейшие бойцы тайного фронта, бесстрашные витязи ГБ, лучшие администраторы ГУЛАГа и легендарные полководцы Гражданской войны, то в этом был смысл.
Правда, долго витязи на тех постах не задерживались. Их брали под белы рученьки и отправляли куда следует. Взяли и товарища Дыбенко. И вот легендарный герой Гражданской войны, заместитель наркома лесоповала, командарм 2-го ранга товарищ Дыбенко сидит. Сидит и пишет.
Дыбенко пишет письмо товарищу Сталину. И в письме логично и просто доказывает, что обвинения против него вздорны, что американским шпионом он не является. Доказано это простой и понятной формулой, одним предложением: «Ведь я американским языком не владею…» (Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. М.: АПН, 1989. Кн. 2. С. 269).
Простим стратегу незнание американского языка, а его аргумент возьмем на вооружение. Меня, например, обвиняют в том, что я агент всех разведок мира. Теперь с гордостью могу возразить, что я не аргентинский шпион, ведь с аргентинским языком у меня не очень. И не бразильский я шпион – бразильского языка не знаю, можете проверить. Не боливийский, не перуанский, не парагвайский, не колумбийский, не эквадорский. И алжирский язык я тоже еще не выучил.
Одна фраза товарища Дыбенко открывает нам весьма многое. В свое время он командовал Балтийским флотом, и в его подчинении находилась разведка Балтфлота. Затем он был военно-морским наркомом, и под его командованием была вся военно-морская разведка. Позднее он командовал рядом военных округов, и каждый раз в его подчинении был мощный разведывательный аппарат с собственными зарубежными агентурными сетями, которыми товарищу Дыбенко надлежало руководить.
Мы вскоре увидим, как Дыбенко командовал полками и дивизиями, эскадрами и флотами, а пока отметим, что о действиях разведки у него было представление смутное. Надеюсь, каждый любитель детективного жанра знает: чтобы передавать секреты мексиканской разведке, вовсе не обязательно знать мексиканский язык. А чтобы передавать секреты американской разведке, не обязательно владеть английским языком. Если в получении информации заинтересованы они, то пусть их разведчики учат наш язык. А наши разведчики должны учить их языки. Американский разведчик, если он намерен вербовать русских, обязан владеть русским языком. С товарищем Дыбенко американский разведчик вполне мог объясниться, не прибегая к английскому языку.
Неужто такие вещи были непонятны товарищу Дыбенко? И не пора ли этого героя рассмотреть повнимательнее?
Павел Дыбенко был матросом Балтийского флота. Начал службу на штрафном корабле «Двина» (Красная звезда. 26 февраля 1989 г.). В чем провинился матрос Дыбенко, наша любимая армейская газета не сообщает. Но в штрафники он попал явно не из-за своей революционной деятельности, иначе сообщили бы.
В разгар Первой мировой войны матрос Дыбенко стал одним из зачинщиков антивоенного выступления на линкоре «Император Павел I». Эта интересная особенность проявится потом многократно: наши «гениальные полководцы» в большинстве своем в молодости были пацифистами, не желавшими воевать. Балтийский флот бездействовал, корабли стояли на базах, матросики отсиживались по теплым кубрикам, в картишки резались и от скуки бунтовали. Во все времена на всех флотах мира корабельных бунтовщиков вешали на реях, тем более во время войны. Но Российская империя была уж слишком либеральной, оттого и рухнула. Бунтовщика и подстрекателя Павла Дыбенко не расстреляли, не повесили, а переодели солдатом и отправили на фронт.
«Советская военная энциклопедия» (в 8 томах. М.: Воениздат, 1976–1980. Т. 3. С. 277) сообщает, что и на фронте товарищ Дыбенко продолжал заниматься тем же самым – антивоенной агитацией. Тут его снова арестовали. Вешать бы таких, но не вешали. А там и падение монархии. И сразу Дыбенко становится как бы главой Балтийского флота.
Пьяная матросня озверела. Под руководством Дыбенко и Раскольникова (о нем речь впереди) творилось чудовищное насилие в отношении флотских офицеров и их семей. Следом за офицерами жертвами резни стали все, кого можно было назвать «контрой». А так назвать можно было любого. Дикие сцены матросского разгула описаны многократно. Одно из свидетельств – книга А. Ольшанского «Записки агента Разведупра» (Париж, 1927). То, что десятилетиями объявляли клеветой, теперь признает «Красная звезда» (4 октября 1997 г.), рассказывая о мятеже на линкоре «Император Павел I»:
Лейтенанта Савинского ударом кувалды по затылку убил подкравшийся сзади кочегар Руденок. Той же кувалдой кочегар Руденок убил и мичмана Шуманского. Он же убил и мичмана Булича. Старший офицер, старавшийся на верхней палубе образумить команду, был ею схвачен, избит чем попало, затем дотащен до борта и выброшен на лед.
Офицеров убивали просто за то, что они офицеры. И топили в прорубях. А некоторых не топили. Перепившиеся приблатненные братишки Дыбенко с Раскольниковым катались на рысаках по офицерским трупам, втаптывая их в снег и навоз.
Из нашей памяти это вытравлено, но та расправа над офицерами имела далеко идущие последствия. В те времена Балтийский флот базировался в Гельсингфорсе (сейчас – Хельсинки, Финляндия). Во Второй мировой войне большие и сильные страны сдавались агрессорам без долгого сопротивления, а маленькая Финляндия вдруг проявила такую стойкость, которая удивила самого Сталина. Одна из причин этой стойкости – тела русских офицеров, раздавленные санями пьяного революционера. Тех офицеров Финляндия запомнила. Народ Финляндии знал, что если Красная Армия покорит их страну, то освободители будут творить все то, что творил пьяный Дыбенко. Потому, несмотря ни на какие потери и жертвы, Финляндия не сдалась. Финляндия хорошо помнит Красную Армию-освободительницу и сейчас – зайдите в любой финский исторический музей.
А Дыбенко, накатавшись на саночках, возглавил Центробалт – организацию, вставшую во главе флота[9]. Тут судьба свела его с пламенной революционеркой, генеральской дочерью Александрой Коллонтай. Революционную барышню неудержимо тянуло на флот, в опустевшие адмиральские каюты, в матросские кубрики. Саша Коллонтай призывала к мировой революции и к свободной любви. Ее страстный призыв не остался без ответа, ее появления на кораблях моряки всегда ждали с нетерпением. Ее появления всегда были праздником для матросов.
В октябрьские дни 1917 года Павел Дыбенко сыграл решающую роль (если не сказать больше) в вооруженном восстании в Петрограде. По его приказу в Неву вошел крейсер «Аврора» и десять других кораблей. Десять тысяч вооруженных матросов стали той решающей силой, которая совершила переворот.
Ночь переворота – звездный час Дыбенко. Он – в составе первого Советского правительства. Тут же и его подружка Александра Коллонтай. Она тоже член Советского правительства, народный комиссар государственного призрения.
Все складывалось как в волшебной сказке. Он и она. Оба в правительстве. Записью брака Павла Дыбенко и Александры Коллонтай была начата первая книга актов гражданского состояния молодой советской республики. Первый брак – комом: уж слишком оба ценили прелести свободной любви. Их браком начались все советские браки. Их разводом – все разводы.
Не время было для браков. Революция!
Первым и главным противником победивших коммунистов был русский народ. После падения монархии было образовано Временное правительство. Именно временное. Его не надо было свергать. Оно не намеревалось долго править Россией. Судьбу страны должно было решить всенародно выбранное Учредительное собрание: учредить такую форму правления, такой политический, экономический и социальный строй, который будет приемлем для большинства населения. Народы России выбрали своих депутатов и отправили в столицу осуществить то, что пожелает большинство. Вот этого Ленин и Троцкий не могли допустить. Большевики уже свергли Временное правительство. Теперь надо было не допустить, чтобы народ выразил свою волю. Ленин и Троцкий приняли простое решение: Учредительное собрание – разогнать, демонстрации рабочих – расстрелять.
Выдающийся российский историк Ю. Г. Фельштинский пишет:
Большевики тем временем пытались найти менее рискованное, чем разгон, решение проблемы. 20 ноября на заседании СНК Сталин внес предложение о частичной отсрочке созыва.
Предложение Сталина: не разгонять Учредительное собрание, а оттянуть его открытие. Но кто у нас прислушивался к голосу разума? В то время в партии большевиков безраздельно господствовали политические экстремисты.
Решено было подготовиться к разгону. Совнарком обязал комиссара по морским делам П. Е. Дыбенко сосредоточить в Петрограде к 27 ноября до 10–12 тысяч матросов.
Дыбенко с Раскольниковым все выполнили так, как им приказали: рабочие демонстрации расстреляли, учредительное собрание разогнали. И тут самое время задать принципиальный вопрос: а зачем матрос Дыбенко стал революционером?
На этот вопрос мне удалось найти только два возможных ответа.
Первый: чтобы дать народу свободу и счастье.
Второй: чтобы самому дорваться до власти и упиться ею.
Первый вариант не проходит. Дыбенко не только не желал выполнять волю народа, он не желал ее даже услышать. Он спешил разогнать народных избранников еще до того, как они начнут говорить. Он торопился утихомирить народ пулеметным огнем.
Итак, первый ответ отпадает. А что остается?
Тот же вопрос неплохо было бы задать товарищам Ленину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Рыкову и всем другим, захватившим власть в октябре 1917 года: а зачем вы ее захватили? Чтобы народу счастье принести? Так вас никто на эту роль не выбирал, никто вас не уполномочил и не просил. А выбрал народ Учредительное собрание. Вот его бы и послушать.
И еще – народ на улицах. В Питере – мирные демонстрации в поддержку выбранного народом Учредительного собрания. А коммунисты это самое собрание – взашей. А по народу – из пулеметов. Революцию делали не для дворян, не для помещиков, не для купечества, не для промышленников, не для крестьянства, не для священников, не для крупных собственников и даже не для мелких. А для кого же? Для пролетариата! И именно по пролетариату первым делом ударили из пулеметов матросы Дыбенко. Значит, революция – не для пролетариата. Так для кого же?
Нам много рассказывают про идеалиста Бухарина. Он, мол, верил в идеалы. Он хотел, чтобы народу лучше было. Когда в народ из пулеметов садят, лучше ли от этого народу? Каково на этот счет было мнение идеалиста Бухарина? О чем он думал, глядя с балкона на расстрелы рабочих?
В тот момент, когда первые капли рабочей крови упали на булыжник Литейного проспекта, система власти, которая просуществовала в России более 70 лет, сложилась полностью и окончательно.
За разгон Учредительного собрания, за расстрел рабочих демонстраций любая новая власть судила бы Ленина, Троцкого, Дыбенко, Раскольникова и всех остальных «героев Октября». Потому с этого момента Ленин и Троцкий просто не могли никому отдать власть. Потому с этого самого момента нельзя было допустить никаких выборов, кроме тех, на которых им будет гарантировано подавляющее большинство голосов.
С этого момента им нельзя было терпеть существования свободной прессы.
С этого момента им следовало давить все партии, включая собственную.
С этого момента им следовало душить профсоюзы.
С этого момента им следовало и впредь расстреливать рабочие демонстрации, а еще лучше не допускать их, выявляя зачинщиков и устраняя их.
Партию Ленина – Троцкого никто не выбирал, следовательно, власть этой партии была незаконной. Незаконную власть можно удержать только силой. Только террором.
И вовсе не Сталин начал террор в 1937 году, а матрос Дыбенко в 1917-м. Точнее – Ленин, Троцкий и вся их братия, включая матроса Дыбенко, исполнителя их преступных замыслов.