Глава 3. О сорока тысячах расстрелянных командиров
Оратор, желающий увлечь толпу, должен злоупотреблять сильными выражениями, преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями.
В каждом правиле меня интересуют исключения. Нерушимое правило нашей любимой Родины – сор из избы не выносить. Сор – под коврик. Что бы ни случилось, у нас один припев: все хорошо, прекрасная маркиза! Грохнул чернобыльский реактор, а мы помалкиваем. В Швецию ветер понес радиацию. Шведы нас уличили. Тогда признаёмся: да, что-то было… пустячок. Если бы ветер в другую сторону дул, в Казахстан и в Сибирь, если бы не уличили, так мы бы и промолчали.
Как промолчали об уничтожении целины.
Как промолчали о ядерных экспериментах маршала Жукова над десятками тысяч солдат и офицеров на Тоцком полигоне.
Считалось, что это там, у них, на загнивающем Западе, люди умирали от болезней и голода, там томились безработные в очередях, там содрогалось общество от разгула преступности, а у нас смеялись дети, у нас радостно светило солнышко, у нас над страной пели жаворонки, наши ракеты уносились в глубины Вселенной, а их ракеты попросту взрывались. У нас такого быть не могло. Ну, один раз случилось, это когда маршал Неделин сгорел на стартовой позиции, а так больше ни-ни.
Гибель маршала скрыть не получилось, а вот сколько с ним еще народу сгорело, про то наша пресса промолчала.
Было устроено так, что у нас не обваливались мосты, у нас не взрывались заводы, у нас не случалось крушений поездов, у нас не было преступности. Вообще-то была, но неуклонно сокращалась, стремясь к нулю. И все, что у нас было не совсем так, мы старались прикрыть и сгладить. Истребили миллионы мужиков, переломили хребет крестьянству и после этого покупали хлеб в Америке. Хлеб у них в Америке новый вырастет, а золотишка не вернуть. А сколько золота отдали? Секрет. А что наши учебники про это говорили? Говорили: победа колхозного строя, прогресс.
А сколько крестьян истребили? Секрет. Сколько разрушили церквей? Секрет. Сколько истребили дворян, купцов, инженеров? Опять же – секрет. Одним словом, все негативное – секрет. Правило такое. Чтобы авторитет нашей великой Родины не подрывать.
Казалось бы, зачем землетрясение скрывать? Наоборот, надо о нем всему миру объявить. На землетрясение можно списать все наши промахи и ошибки. Под землетрясение можно помощь иностранную получить. Так нет же, у нас и землетрясения засекречивали. Ашхабадское землетрясение 1948 года оставалось секретным многие годы. Мы старались показать всему миру, что при социализме не то что преступности нет, но даже и стихийные бедствия не случаются.
У нас каждый пишущий знал: давай о хорошем, восхваляй, возвеличивай. О плохом молчи! Нет, даже не так. Это пассивный путь. Так не пойдет. Плохое надо активно отрицать. Нет у нас плохого! Нет и быть не может! По самой природе социализма! В этом наше преимущество!
Вот такое правило. А из правила этого – исключение.
Спросим: сколько перед войной было расстреляно командиров Красной Армии? И моментально получаем ответ: 36 761 человек! Тут даже и спрашивать не надо. Нам с каждой трибуны кричали: 36 761! Из каждого учебника: 36 761! С каждого газетного разворота накануне юбилеев: 36 761! И это не все. Добавляли: да еще во флоте более трех тысяч. Итого – 40 тысяч истребленных командиров!
Братцы-товарищи, а ведь это аномалия! Число людей, погибших при землетрясении, – тайна государственная, как и само землетрясение, а число расстрелянных офицеров почему-то не тайна. Почему так? Если бы наша родная власть пожелала эту цифру утаить, так утаила бы. Но она зачем-то эту цифру повторила тысячекратно.
Зададим вопрос: сколько было танков в Красной Армии в 1941 году? Нам на это отвечают: они были устаревшими. Мы спрашиваем: сколько, а получаем ответ на другой вопрос. То же и с самолетами: сколько? Ответ: они были летающими гробами. Мы про Фому, а нам – про Ерёму…
Именно так было принято отвечать и на вопрос о преступности. Вопрос: сколько преступлений совершалось в СССР ежегодно? Ответ: преступность в СССР неуклонно сокращается. Из года в год.
Удивительная у нас страна. Количество танков и боевых самолетов в Красной Армии на момент германского вторжения так никто внятно и не назвал. Секрет. А 40 тысяч расстрелянных командиров – не секрет.
И каждый пишущий с восторгом первооткрывателя кричит на весь свет: 36 761! Да во флоте еще!
Мой читатель, перед тобой вопиющее исключение из правила. Потому перед тем, как снова повторить эту цифру – 40 тысяч истребленных командиров, задумайся: зачем тебе эту цифру открыли? Почему эту цифру не спрятали? Зачем ее выпячивают? В чем тут причина?
Нам долго повторяли: Сталин убивал генералов, убивал генералов, убивал генералов. И еще: 40 тысяч, 40 тысяч, 40 тысяч. Неудивительно, эти послания слились воедино: Сталин убил 40 тысяч генералов.
Давайте избавимся от недоразумения. Разберем на примере. В самом конце XX века в британской армии было три дивизии. В каждой дивизии по генералу. Итого генералов трое. Над ними поставим командира корпуса, его заместителя и начальника штаба корпуса – еще трое. Для подготовки офицерского состава существует военное училище, там один генерал. Для подготовки инженерно-технического состава – колледж; два генерала. Еще есть академия для подготовки высшего командного состава. С генералами у них строго. В академии – двое. Ну, еще нескольких генералов посадим в министерство обороны. Можно еще что-нибудь придумать. Но как ни крути, выдумать много генеральских должностей не выходит.
А у нас 40 тысяч генералов? Куда же их девать?
Количество дивизий в Красной Армии в 1920-х и 1930-х годах постоянно менялось, но примерно их было около ста. Соответственно требовалось 100 командиров дивизий. Для координации действий дивизий надо иметь 25–30 корпусов. По три генерала в управлении каждого корпуса. Добавим к этому начальников училищ и военных академий, добавим командующих военными округами, их заместителей и начальников штабов, добавим высший командный состав центральных органов управления вооруженными силами и все равно никак до тысячи не дотянем. 40 тысяч генералов? Если их действительно было столько, то для такого количества в великом и могучем, правдивом и свободном русском языке есть специальное определение (вы уж меня извините): как собак нерезаных. Если в Красной Армии действительно было 40 тысяч генералов, то их количество следовало резко сокращать – много развелось.
Численность Красной Армии в 1937 году – 1,1 миллиона человек. Если в Красной Армии было 40 тысяч генералов, значит, на каждые 27 солдат, сержантов и офицеров приходилось по генералу. Иными словами, по генералу на каждый взвод.
Понятно, такого никогда не было и быть не могло. Потому запомним: не 40 тысяч генералов, а 40 тысяч командиров.
Есть в разведке термин: источник плющить. Откуда происходит? Не знаю. Есть другой термин с таким же значением: тумбочку колоть. Происходит он от древнего анекдота:
– Гражданин Рабинович, где вы берете столько денег?
– В тумбочке.
– А кто их туда кладет?
– Жена.
– А где она берет?
– Я ей даю.
– А вы где берете?
– Гражданин следователь, я же объяснил: в тумбочке.
Разведывательные термины «расколоть тумбочку» и «плющить источник» подразумевают вот что: идешь на доклад, докладываешь толково и четко, все стыкуется, все сходится. А тебе вопрос: это из какой тумбочки? Потому правило: не докладывай ничего из тех сведений, происхождение которых не установлено точно. Сначала докопайся до первоисточника.
Жаль, что наших историков не заставляют тумбочки колоть, источники плющить: кто-то где-то брякнул, кто-то назвал цифру, и загремело над миром: срок тысяч! Сорок тысяч! Сорок тысяч! Вот одна газета пишет про 40 тысяч истребленных полководцев. Озадачим товарищей таким вопросом: из какой тумбочки это взято? Из «Правды». А у вас, ребята, откуда? Из «Огонька». А в «Огоньке» откуда? Из «Звездочки». А у вас?
Круг быстро замыкается. Адресованная другу, ходит песенка по кругу. А мы – всё у той же тумбочки. И никак ее не расколоть, никак источник не расплющить.
Сведения эти из-за тысячекратного повторения превратились в неоспоримую истину. По всем заграницам сия истина звенит-гремит-переливается.
А откуда дровишки?
29 июля 1938 года – пик террора. После этого он резко пошел на спад.
19 сентября 1938 года начальник 6-го отдела УКНС (Управление командного и начальствующего состава) РККА полковник Ширяев представил заместителю народного комиссара обороны армейскому комиссару 1-го ранга Е. А. Щаденко справку о числе командиров, уволенных из рядов РККА в период с начала 1937 года по сентябрь 1938 года. Документ хранится в Российском государственном военном архиве (РГВА. Фонд 37837. Опись 10. Дело 142. Лист 93). Документ опубликовали генерал-майор юстиции А. Т. Уколов и подполковник В. И. Ивкин в «Военно-историческом журнале» (1993. № 1. С. 56).
Вот он, первоисточник. Цифры такие: в 1937 году уволено 20 643 человека, в 1938 году – 16 118. Вот откуда взялась цифра 36 761.
Но в справке речь не о расстрелянных, а об уволенных. 54 года эта справка была документом секретным, и к ней имел доступ весьма ограниченный круг безгранично бессовестных людей. Эти люди совершили преступление против истории, против нашей страны и нашего народа. Они сообщили цифру – 36 761. Из этого каждый делал, казалось бы, столь логичный вывод: раз уволен, значит, арестован, а раз арестован…
Но это не так. Увольнение не всегда означало арест, а за арестом не обязательно следовал расстрел.
Справка дает дополнительные сведения: из числа уволенных в 1937 году арестовано 5811 человек, в 1938 году – 5057. Всего арестовано 10 868 человек.
Есть ли разница: 40 000 расстрелянных или 10 868 арестованных? Арест и расстрел – разные вещи. Некоторых арестованных расстреливали. Но не всех. Например, в 1937 году из рядов РККА был уволен командир 5-го кавалерийского корпуса комдив Рокоссовский Константин Константинович. Но из этого не следует, что он был расстрелян. Он был не просто уволен, но и арестован. Но и это еще не расстрел. Его посадили, потом выпустили. Он прошел всю войну. Завершил ее в звании Маршала Советского Союза и командовал Парадом Победы на Красной площади.
Среди 10 868 арестованных командиров он не один такой: выпускали многих.
Вот образец работы советской пропаганды. Если бы в свое время документ был опубликован полностью – уволено столько-то, из них арестовано столько-то, но не все арестованные расстреляны, – то путаница не возникла. Но люди, имевшие доступ к этому документу, преднамеренно публиковали только часть информации: уволено 36 761 человек. Но правда частичная – это неправда. Уточнение было сознательно опущено, этим были созданы условия для превратного толкования.
Потом, когда тысячи историков и агитаторов вписали в свои труды сведения о 40 тысячах истребленных полководцев, когда сотни миллионов людей эту цифру запомнили, документ был опубликован полностью. Но это уже ничего не изменит. Кто обратит внимание на небольшую заметку в журнале для специалистов?
Но что же стало с теми остальными, которых уволили, но не арестовали? Куда они делись?
Тут тайны нет. В каждой армии идет постоянный процесс смены, омоложения, обновления командного состава. Каждый год военные училища поставляют десятки тысяч новых офицеров. Но армия офицерами не переполняется. Каждый год, принимая в свои ряды одних, армия отправляет в гражданскую жизнь столько же других. Главная причина увольнения – выслуга лет.
Своих вычислений не навязываю, но представьте, что в вашей армии 200 тысяч офицеров. Прикиньте, сколько лет офицер служит в офицерском звании, подбросьте ему выслугу за Первую мировую и за Гражданскую войны, добавьте ему выслуги за Север и Дальний Восток. Теперь решайте сами, сколько командиров вы должны каждый год отпускать на заслуженный отдых и заменять молодыми выпускниками училищ, чтобы у вас шел постоянный процесс омоложения кадров, чтобы у вас не случился застой.
Возьмем любую армию мира и рассчитаем, сколько офицеров необходимо отпускать каждый год просто потому, что они свое отслужили, просто потому, что им пора на покой. Этот процесс идет всегда, везде, во всех армиях мира. В американской, польской, болгарской, российской, украинской и любой другой армии каждый год тысячи и десятки тысяч офицеров завершают свою службу и увольняются из армии. Вот и в Красной Армии в 1937–1938 годах офицеры тоже увольнялись по выслуге лет.
И документ, представленный заместителю народного комиссара обороны, так и назывался: «Справка о числе уволенного комначполитсостава в 1937–1938 гг.» Кто посмеет предположить, что в эти годы в Красной Армии никто не увольнялся по выслуге? Те, кто прошел Первую мировую и Гражданскую войны, к 1937 году завершали свой календарный четвертак. Если каждый год войны им засчитывали за три года, то свое они отслужили и в армии им делать нечего.
А еще надо вспомнить, что совсем не каждый офицер дотягивал до своей пенсии. Вторая причина увольнения – состояние здоровья. Тот, кто прошел две, а то и три войны, в разных бывал переплетах. У одного ноги отморожены, у другого слух поврежден, у третьего раны старые болят. Людей увольняют из армии не только из-за ранений, но и из-за множества заболеваний, от плоскостопия до рака.
Кроме того, есть такое наказание – увольнение из армии. Сейчас не 1937 год, но офицеров из армии выгоняют. Всегда выгоняли и, надеюсь, будут выгонять. Главные причины – пьянство, моральное разложение, нарушение дисциплины, превышение власти. Кто посмеет утверждать, что в 1937 году в армии не было пьянства? Кто будет утверждать, что в 1937 году из армии не гнали за пьянку? Но из этого совсем не следует, что изгнанных за пьянство тут же арестовывали и расстреливали.
Но и из тех, кого арестовали, не все были жертвами политических репрессий. Во все времена были преступления воинские и преступления должностные, имущественные и прочие. Если начальник караула бросил караул и пошел гулять, то его следует поймать, арестовать, изгнать из армии, судить и посадить. Во все времена среди товарищей офицеров попадались насильники, убийцы, воры, мародеры. Справка говорит обо всех арестованных, не разделяя на политических и проворовавшихся. Но кто посмеет утверждать, что в 1937–1938 годах не было среди командного состава Красной Армии воров и проходимцев?
Полистаем мемуары советских генералов и удивимся обилию воспоминаний о тюрьме. И это доказательство того, что не всех из 10 тысяч арестованных расстреляли. Посидели товарищи командиры немного, и обратно под знамена.
5 мая 1940 года армейский комиссар 1-го ранга Е. А. Щаденко подписал «Отчет начальника Управления по начальствующему составу РККА Наркомата обороны СССР». Заключительная фраза в отчете такова: «Несправедливо уволенные возвращены в армию. Всего на 1 мая 1940 года – 12 461». Обратим внимание: число возвращенных в строй превышает число арестованных. И это просто объяснить: возвращали в строй и тех, кого арестовывали, и тех, кого просто уволили, но не арестовали.
Советская пропаганда неустанно повторяла историю про 40 тысяч расстрелянных командиров, но почему никто не любит вспоминать о том, что из этих «расстрелянных» 12 461 человек вернулись в строй? И это только начало процесса. Известно, что основная масса уволенных из армии возвращалась под знамена во второй половине 1940 года и особенно в первой половине 1941 года. Пример – будущий генерал армии А. В. Сандалов. Такие примеры можно привести во множестве.
Удивительно у нас история пишется. Одно сообщение Щаденко об увольнении командиров мы обильно цитируем, а другое его сообщение о возвращении уволенных даже не вспоминаем.
Задача советской пропаганды сводилась к тому, чтобы скрыть роль Советского Союза в развязывании Второй мировой войны. Ради этого нас заставляли прикидываться дураками: танки у нас устаревшие, самолеты – гробы, армия – обезглавлена.
Этими «истинами» нас заряжали, действуя не на разум, а на наши эмоции. Вместо вразумительной статистики нам подсунули яркие примеры и образы.
Об очищении армии опубликовано множество книг, но все это душещипательные драмы, не более того. Статистики в этих книгах нет, кроме упоминания о тех самых сорока тысячах. Такая статистика рассчитана на дебилов.
Хотел бы я знать: почему нет другой?