Глава 2. О первой десятке сталинских стратегов
Всякие борзописцы за границей из понятных для нас с вами соображений пытаются изобразить дело так, что из-за того, что мы с вами уничтожили кучу всякой дряни – тухачевских, гамарников, уборевичей и им подобную сволочь, – у нас в Красной Армии нет хорошего командного состава.
Высшее воинское звание Красной Армии, начиная с 1935 года – Маршал Советского Союза. Чуть ниже – командарм 1-го ранга.
Нам говорили, что в первой десятке высшего военного руководства Красной Армии было пять Маршалов Советского Союза и пять командармов 1-го ранга. Из пяти маршалов Сталин уничтожил троих, а из пяти командармов 1-го ранга – всех пятерых.
И еще нам говорили, что изводил Сталин не кого попало, но самых лучших: три маршала-гения – Тухачевский, Егоров и Блюхер пошли под сталинский топор, а два маршала-бездаря – Ворошилов и Будённый остались здравствовать.
На первый взгляд – ужасно.
На второй – не очень.
Давайте представим, что во время очищения погибли не три Маршала Советского Союза, а все пять. Представим, что вместе с теми тремя «гениями» Сталин расстрелял еще и двух бездарей, Ворошилова и Будённого. Стало бы от этого армии и стране лучше или хуже? Поднялась бы от этого боеспособность армии или упала?
Думаю, что поднялась бы. Кто против этого возразит? Думаю, что такой шаг Сталина укрепил бы армию, а не ослабил ее. Потому вывод: если бы товарищ Сталин не ограничился полумерами, если бы не останавливался на достигнутом, не почивал бы на лаврах, а проявил бы чуть больше решительности и усердия в очищении армии, то народу, стране и самой армии от этого было бы лучше.
И не упрекайте меня в кровожадности – это не я, это статистика говорит: мало товарищ Сталин их стрелял. Три расстрелянных маршала-гения – плохо, а пять расстрелянных маршалов, из которых двое бездарей – лучше. Есть возражения?
Кстати сказать, Сталин был не так глуп, как нам его рисуют. Ворошилова с Будённым товарищ Сталин тоже отстранил от власти. Ни Ворошилов, ни Будённый перед войной не занимали постов, которые требовали опыта, ума и знаний. Они уже ничего не решали и никакого влияния на ход событий не оказывали. Так что фактически перед войной Сталин отставил от власти всю пятерку. И правильно сделал.
Согласен, Сталин отстранял маршалов разными способами: одним – пулю в затылок, других – на почетное, но бесперспективное повышение. В армии про такое повышение говорят: отфутболили на чердак. В разнообразии методов ограничения маршальской власти четко проявилась стальная сталинская логика. Мы к этому еще вернемся.
А из второй пятерки, из пяти командармов 1-го ранга, расстреляли всех пятерых. Стопроцентное истребление. Какая утрата! Какие были полководцы! Какие стратеги! Общая статистика очищения первой десятки – три маршала и пять командармов 1-го ранга. Восемь из десяти. Восемьдесят процентов!
Тут я вынужден вмешаться и прервать горький плач. Вношу поправку: на самом деле в первой «десятке» было не десять, а тринадцать высших командиров. Маршалов действительно было пять, а командармов 1-го ранга – восемь. Пятерых командармов 1-го ранга расстреляли, но трое остались, благополучно пережили предвоенное очищение и в 1940 году получили повышение: все трое стали маршалами. Их имена: Б. М. Шапошников, Г. И. Кулик, С. К. Тимошенко. Эти трое не укладывались в теорию поголовного истребления командармов 1-го ранга, потому в статистику их просто не включили. Потому они как бы ускользнули от внимания историков. Но если их вспомнить, то рассказы о поголовном истреблении теряют свою первозданную свежесть.
Но стоны не стихают: из пяти всех пятерых, из пяти всех… Когда раздаются такие голоса, я спокойно говорю историкам: хорошо, о Тимошенко, Кулике и Шапошникове вы никогда ничего не слышали, но тех-то пятерых расстрелянных командармов по фамилиям помните?
Мой читатель, проверьте себя: закройте глаза и мысленно повторите имена пятерых командармов 1-го ранга, павших жертвами сталинского беззакония. Звания у пятерых одинаковые, а должности они занимали разные. Желательно назвать первым того, кто в Красной Армии занимал более высокое положение. Всех вспомнили? Нет? Не получается?
Да, всех так сразу и не упомнишь. Нам в голову вбивали: пять из пяти! Пять из пяти! Пять из пяти! Но имен этой великолепной пятерки не называли. Среди западных историков я не встретил ни одного, кто вспомнил бы все пять имен. О трагедии Красной Армии кричат многие, но в детали никто не вникал.
И у нас тоже почему-то не любят в детали вникать. Два просоветски настроенных историка, В. Рапопорт и Ю. Алексеев, написали книгу об очищении армии (Измена Родине. Очерки по истории Красной Армии. London: OPI, 1989). Книга была издана за рубежом якобы как дерзновенное инакомыслие. В книге более пятисот страниц. В конце – список истребленных гениев. И в том списке – только три командарма 1-го ранга. Не пять из пяти, а только три.
У наших агитаторов уже на этом уровне нестыковки. Большая разница: расстреляны пять или только трое. Так скольких же расстреляли? Вообще-то пятерых, но историкам их неудобно называть по именам. Потому они придумали трюк: называют только тех, кого расстреляли в 1937–1938 годах, а те, кого расстреляли в 1939 году и позднее – не в счет.
Это еще почему? Логика подсказывает, что называть надо прежде всего тех, кого расстреляли ближе к войне, ибо их труднее заменить – у нового командира, попавшего на высокий пост, меньше времени освоиться в новой должности.
Весь пафос книги Рапопорта и Алексеева в следующем: расстреливали не только в 1937–1938 годах, некоторых стреляли в 1939, 1940 и даже в 1941 году. Коли так, давайте имена. Нет, говорят ученые товарищи, называем только тех, кто расстрелян до 1939 года.
Эти историки объявили всему миру, что Красная Армия была якобы обезглавлена. Казалось бы, в их интересах назвать больше имен. Чем больше назовут, тем больше их легенды будут походить на правду. Особенно важно для них называть имена из самого высокого круга военных руководителей.
Но имен не называют. Стесняются. Им есть чего стесняться: самый высокий пост в великолепной пятерке занимал командарм 1-го ранга Фриновский Михаил Петрович. Вы знаете этого стратега?
В момент ареста М. П. Фриновский занимал высокий пост народного комиссара (то есть министра) Военно-Морского Флота СССР. Остальные в пятерке расстрелянных командармов 1-го ранга не занимали столь ответственных должностей: один был заместителем наркома, трое – командующими округами.
Кто же он, нарком ВМФ флотоводец Фриновский? Кто он, эта невинная жертва ужасающего беззакония?
Михаил Петрович Фриновский носил воинское звание, потому непосвященным казалось, что он имеет какое-то отношение к Красной Армии. Но он был из другого ведомства. С Лубянки. Был он «другом народа»[5], чекистом. Прошлое Фриновского сумрачно, как прошлое легендарного героя Гражданской войны, грабителя и насильника Григория Котовского.
Как и Котовский, Фриновский вышел из уголовной среды. Его бандитско-чекистская карьера была долгой и насыщенной необычайными приключениями. После развала Российской империи во власть вообще и в карательные органы в частности косяком ринулись босяки и проходимцы. Фриновский – едва ли не самый удачливый из них. И друзья, и враги, кто злобно, а кто ласково и льстиво, называли его паханом. И он гордился таким прозвищем.
Фриновский прошел все ступени служебной лестницы в карательном ведомстве и 16 октября 1936 года стал заместителем наркома внутренних дел товарища Ежова. Назначен он был, как и Ежов, прямо накануне очищения и именно для того, чтобы разоблачать, арестовывать, пытать, вырывать признания и расстреливать. Весь процесс очищения коммунистической партии, Красной Армии и железных рядов НКВД – на его революционной совести.
С 15 апреля 1937 года, то есть с начала операции по очищению армии, Фриновский становится не просто заместителем, а первым заместителем Ежова и одновременно начальником Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР. В цепочке организаторов и руководителей очищения он был четвертым, после Сталина, Молотова и Ежова. В 1937–1938 годах все дела наркомов, маршалов, командармов 1-го и 2-го рангов, флагманов флота[6], комкоров, комдивов и комбригов шли непосредственно через него. Фриновский лично участвовал в арестах, допросах, пытках и расстрелах. Воспоминания о нем поражают однообразием: бандитская морда, бандитская стрижка, руки расписаны синими картинками бандитской романтики, бандитская речь и душа бандитская.
Повеселился товарищ Фриновский в своей жизни. И чем дальше, тем лучше ему было жить, тем веселее становилась его жизнь.
Но пришла и его очередь.
29 июля 1938 года можно назвать кульминацией репрессий в отношении командного и начальствующего состава Красной Армии. В этот день состоялся самый массовый расстрел высшего командного состава РККА. Среди прочих на полигоне «Коммунарка» были расстреляны Ян Берзин, начальник Разведывательного управления Красной Армии; Иосиф Уншлихт, в разные годы занимавший должности заместителя председателя ВЧК, заместителя председателя Реввоенсовета СССР и заместителя наркома по военным и морским делам СССР; комдив Оскар Стигга, начальник 1-го и 3-го отделов Разведывательного управления РККА, в 1930–1934 годах руководивший резидентурой Разведупра в Австрии; Николай Синявский, член Военного Совета при наркоме обороны СССР и начальник Управления связи РККА в 1931–1935 годах, заместителя наркома обороны по авиации; Виктор Алкснис, заместителя наркома обороны по авиации; командарм 2-го ранга Павел Дыбенко, первый советский нарком по морским делам, муж Александры Коллонтай, бывший член Реввоенсовета, в разные годы командовавший войсками различных военных округов; Николай Крыленко, нарком юстиции СССР, бывший Верховный главнокомандующий российской армии после Октябрьской революции 1917 года и член Комитета по военным и морским делам первого состава Совнаркома.
Мавры сделали свое дело, товарищи мавры могут удалиться. В августе 1938 года власть Ежова и Фриновского кончилась – еще не формально, но уже фактически. «Друзей народа» товарищ Сталин отводил от рычагов власти весьма осторожно. 8 сентября 1938 года Фриновский пошел якобы на повышение, но не требовалось особой смекалки, чтобы сообразить: Фриновского товарищ Сталин тоже «отфутболил на чердак», как многих до него. Должность ему – нарком ВМФ.
Сей флотоводец о флоте знал не очень много. Зарегистрирован лишь один случай, когда флотоводец Фриновский ступал на палубу боевого корабля: это случилось в 1932 году, когда он инспектировал речные пограничные катера на Амуре.
Великий юморист товарищ Сталин послал Фриновского во флот, не присвоив морского звания, и даже не выдав тельнягу и клеши. Возможно, на могучем теле пахана Фриновского можно было найти татуировки в виде якорей, русалок и спасательных кругов, но, если и так, то кроме этого его больше ничего с флотом не связывало. По коридорам морского наркомата среди морских волков в черном флотоводец Фриновский ходил в сапогах, в развесистых галифе, в гимнастерке защитного цвета.
Как же руководить военно-морским министерством человеку, который на флоте не служил и ничего о флоте не знал? Он и не руководил. Он занимался тем же, чем и раньше, – чистил флот от вредителей и шпионов. Пока не прозвенели колокольчики.
Михаила Петровича Фриновского стараются реже вспоминать. Его полная приключений биография плохо сочетается с образом стратега-великомученика. Его блатная харя портит блистательный ряд портретов гениальных военных мыслителей. Если его и вспоминают, то стараются смягчить звучание: флотоводец… э-э-э… с недостаточно светлым прошлым. От таких льстивых слов создается впечатление, что раньше, в прошлом, Фриновский творил не самые светлые деяния, но потом исправился, перековался и подался в милиционеры. А ведь было не так. Фриновский был и навсегда остался уголовником, до той самой пули в загривок, которая поставила точку в его кровавой биографии. Свои взгляды Фриновский не поменял, просто из одной преступной среды он переметнулся в другую. Где и преуспел.
Но над паханом Фриновским стоял куда более крутой пахан товарищ Сталин.
6 апреля 1939 года, завершив рабочий день, флотоводец Фриновский сел в служебную машину и приказал ехать домой. Но персональный водитель и верные телохранители повезли его не домой, а в кутузку. Вчерашние подчиненные из ГУГБ НКВД СССР предъявили флотоводцу обвинения, открыли уголовное дело. Фриновский во всем признался и 4 февраля 1940 года получил свой последний, давно и полностью заслуженный приговор. В тот же день был расстрелян и бывший нарком внутренних дел Генеральный комиссар государственной безопасности товарищ Ежов Николай Иванович.
И когда нам снова скажут, что из пяти командармов 1-го ранга расстреляли пятерых, мы осторожно возразим: пятерых из восьми. А потом утрем скупую мужскую слезу и вспомним, что первым по своему положению среди пяти расстрелянных командармов 1-го ранга был великий флотоводец Фриновский. Вспомним его и заплачем: о невинная жертва произвола! О величайший стратег, если бы не истребили тебя, уж ты бы на войне показал талант флотоводца! Уж ты бы надрал хвост главнокомандующему кригсмарине[7] гроссадмиралу Редеру!
Мы помянули одного бандита, а вскрыли целое явление. Размах операций по подавлению любого сопротивления и инакомыслия, а также размеры карательного аппарата в Советском Союзе всегда скрывались. Были чекисты, так сказать, явные, а были скрытые, замаскированные. Несметные орды «друзей народа» официально в карательных органах как бы не состояли. Товарищи работали в комсомоле, в профсоюзах, в народном хозяйстве. На это был и спецтермин: работать под прикрытием (в шутку – под перекрытием). В качестве прикрытия использовались и ряды Красной Армии и Красного Флота. Изрядные табуны карателей жили и работали под маской высшего командного состава Красной Армии. Каратели числились полководцами и флотоводцами, носили воинские звания и знаки различия вплоть до командарма 1-го ранга, но фактически полководцами и флотоводцами не являлись.
Впредь, обращаясь к статистике очищения армии и флота, проявим бдительность и поинтересуемся: а кто из этих невинно погибших полководцев и флотоводцев не был палачом и бандитом?
Чуть ниже первой десятки маршалов и командармов 1-го ранга стояли командармы 2-го ранга. В свое время А. И. Тодорский опубликовал статистику «невинных жертв»[8]. Среди прочего читаем: из двенадцати командармов 2-го ранга расстреляны все двенадцать.
Эта статистика повторена в научных исследованиях тысячекратно. Она обошла весь мир. И звучит все это ужасно до тех пор, пока не начнем вникать в детали. А как только вникнем, так сразу обнаружим нестыковку: рассказывают про 12 расстрелянных командармов 2-го ранга, а называют 10 имен.
Обратим внимание на сочинения тех же Рапопорта и Алексеева, на официальные списки убиенных, опубликованные в «Военно-историческом журнале» (1993. № 2) – и здесь только десять имен. Что за нестыковками кроется? Попробуем догадаться.
И когда нам снова скажут, что из 12 командармов 2-го ранга Сталин истребил всех двенадцать, мы, подавляя горестный всхлип, смиренно попросим: огласите весь список, пожалуйста!