Глава 3
На пути в землю Обетованную
В пустыне раскаленной мы блуждали,
Томительно нам знойный день светил,
Во мглистые сверкающие дали
Туманный столп пред нами уходил.
§ 3.1. Возникновение необходимости поиска нового, принципиально отличного психотерапевтического направления
Научный подход в изучении какой-либо проблемы включает в себя всестороннее исследование явления, систематизацию полученных данных, постоянную корректировку новых и приобретенных ранее знаний. Для получения данных проводятся наблюдения и ставятся эксперименты. Для объяснения наблюдаемых фактов выдвигаются гипотезы и строятся теории. На их основании формулируются выводы и предположения.
Но вряд ли этот подход полностью обоснован, когда он применяется в психологии и психотерапии. Секулярная психология не учитывает тот факт, что в нынешнем своем «ветхом» состоянии человек не может быть объективен. Его восприятие не может быть полным и целостным. И получается, что как изучающий, так и предмет изучения изначально несут в себе эту ущербность.
Несмотря на то, что в своем развитии психология как бы по крупицам собирает целостное представление о человеке, как наука она вынуждена оставаться в плоскости исследуемых ею явлений в пределах очевидного. Все, что находится за пределами очевидности, психология отвергает или искажает в силу субъективности исследователей.
Это касается и подходов к лечению неврозов. Большое количество психотерапевтических направлений, отсутствие единого психотерапевтического языка – все это, говоря языком метафоры, способствует выстраиванию «Вавилонской башни» психотерапии. При всех усилиях, предпринимаемых разными психотерапевтическими школами, ответы на вопросы о происхождении и лечении неврозов остаются неоднозначными. Очевидно, что «башня» не имеет шансов быть выстроенной и законченной при условии, что психотерапевтические школы будут продолжать рассматривать человека только как существо с высокоразвитой психикой, не уделяя первостепенного внимания его духовной составляющей.
Что же происходит сейчас? Каждый психотерапевтический метод выступает здесь в роли одного из элементов, заполняющих пространство общей картинки на плоскости. Иногда он даже может быть очередным «кирпичиком» в строительстве «башни», создавая иллюзию процесса строительства по вертикали. Однако строители – психотерапевты различных направлений – все говорят на «своих языках». Поэтому неудивительно, что секулярная психотерапия, обреченная оставаться на плоскости, не имеет достаточных ресурсов для решения проблемы невроза. «Вавилонская башня» продолжает рушиться снова и снова. До тех пор, пока «строительство» ее опирается на самость человека, а не на его дух, и ответы на вопросы ищутся изнутри нашей горделивой природы, у нее нет шансов устоять.
И все-таки в большей степени приближается к ответу на вопрос о лечении неврозов метод парадоксальной интенции, предложенный нам В. Франклом. Не случайно этот метод вызвал в свое время радостное ожидание у психологов и их клиентов. По сути, метод парадоксальной интенции – это один из возможных вариантов обретения смирения. Это «открытие» В. Франкла на какое-то время захватило умы практикующих психотерапевтов: вот оно – новое слово в психотерапии, которого так давно ждали!
На самом деле в том, что В. Франкл сделал это открытие, нет ничего удивительного. Ведь, если человек честно и добросовестно стремится постичь Истину, она начинает ему постепенно открываться. И открывается в той мере, в какой он готов ее усвоить.
Неудивительно поэтому и то, что каждый хорошо работающий специалист опирается в своем опыте на доступные ему фрагменты знаний и успешно применяет их в практике.
Но эти знания, которые излагает В. Франкл, уже существовали задолго до того, как возникла психотерапия. И они существовали в своем целостном варианте.
Внимательное изучение православной аскетики для человека, знакомого с различными психотерапевтическими направлениями, открывает видение того, что все работающие направления психотерапии берут за основу какую-нибудь часть аскетической практики, пытаются выстроить на этом свою теорию, а иногда и целое направление. Скорее всего это происходит не специально. Интуитивно человек способен доходить до восприятия частичных знаний. Но такой подход к человеку напоминает религиозное сектантство. В этом смысле он не открывает, поскольку и не в состоянии открыть нам, всю полноту знания о человеке, данного христианским откровением.
Для пояснения этой мысли рассмотрим несколько примеров хорошо известных психотерапевтических направлений, содержание которых не представляется для православного психолога чем-то новым и необычным.
К примеру, рационально-эмотивная терапия предлагает освободиться от ложных и ограничивающих установок и мыслей, запечатленных в сознании. Но взамен предлагаются другие установки, возможно, и неплохие по содержанию, но если они лишены духовного основания, то рано или поздно приведут к новым проблемам. Укрепление позиций самости, своего «эго» как способа облегчить состояние клиента, приспособить его к мирской жизни, далеко отстоит от цели истинного исцеления. Такой подход правомерен при решении определенных частных задач, впрочем, как и любой другой психотерапевтический подход.
Позитивная терапия предлагает во всем видеть только хорошее. Но тут возникает важный вопрос: хорошее относительно чего? И если уже вопрос поднимается так, как его ставил Иван Карамазов у Достоевского, – о страдании невинных детей, о смысле страдания, то тут позитивный подход бессилен. Есть вопросы, на которые нам никогда не ответить без определенной доли лукавства, если земная жизнь для нас является абсолютной ценностью и мы отрицаем возможность существования нашей души в вечности.
Ответом на эти вопросы занимается теодицея, как она представлена в восточном христианстве.
Гештальт-терапия призывает человека к осознанному проживанию в настоящем, в нахождении состоянии здесь и сейчас. Такое состояние способно освободить человека от тревоги, от маловерия, от желания постоянного контроля над ситуацией. Оно одновременно является и целью исцеленного сознания.
Но и это не ново. Призыв Господа к проживанию каждого момента своей жизни осознанно, без тревоги и того, что мы называем многозаботливостью, знаком нам из Нагорной проповеди: Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? (Мф. 6:25–26).
Господь предлагает нам заменить беспокойство на надежду; исцелиться от маловерия и недоверия Божиему Промыслу о нас. Это то, что спасает человека от отчаяния и уныния в минуты скорбей и испытаний. Это то, что позволяет человеку выходить из состояния суженного невротического сознания и быть способным увидеть возможности и дары, которые Господь ему посылает. Понять эти слова Христа по-настоящему может тот, кто опытно переживал состояния здесь и сейчас.
К обретению такого состояния как нормы бытия нас призывает святоотеческая аскетика. Само по себе умение проживать каждый момент жизни в состоянии здесь и сейчас означает исцеление от невроза. Но прийти к этому состоянию в его полноте – это значит освободить свой ум от внутренней невротической болтовни, прийти к внутреннему молчанию, к тишине. Это состояние в исихазме принято считать высшей формой молитвы. Святые в своих творениях уделяют много внимания описанию путей достижения этого состояния.
Сказкотерапия тоже не нова. И корни ее произрастают еще из Ветхого Завета. Если коротко, то это – обучение способу, позволяющему нашему мышлению проникать в глубь смысла притчи и прилагать эту притчу к своей собственной жизни, к актуальному состоянию своего бытия. И это то, чему мы обучаемся, размышляя над чтением Ветхого Завета и Евангелия, святоотеческих писаний, слушая воскресные проповеди в храмах. Не больше ли эта тысячелетняя мудрость того, что предлагается «сказкотерапевтами»?
Таким образом, беря к рассмотрению любое положительное направление психотерапии, мы можем увидеть, что основой его является какая-то часть, входящая в полноту христианского мировоззрения именно как часть, как фрагмент. И именно благодаря этому оно (это конкретное психотерапевтическое направление) способно временами давать облегчение человеку, решать его конкретные, частные задачи. Но в то же время именно поэтому светская психотерапия так плохо справляется с задачей, которую мы обозначаем как глубинное исцеление от невроза.
Необходимо обратить внимание и на то, что некоторые направления психотерапии, такие, как психосинтез, нейролингвистическое программирование (НЛП), трансперсональная психотерапия, гештальт-терапия, в своем арсенале имеют упражнения, приводящие к осознанию человеком его трансцендентного бытия. И эти на первый взгляд, казалось бы, нейтральные упражнения могут быть опасны в еще большей степени, чем просто отношение к человеку как к биологическому существу с развитой психикой. Опасность заключается как раз в том, что эта «трансперсональность» может трактоваться каким угодно способом и все больше уводить нас от Истины. Неискушенному в психологии и богословии человеку будет непросто заметить это и уберечь себя от разрушения.
Вспомним, как В. Франкл, предлагая свою теорию логотерапии, указывал на то, что смыслы ситуативны и для каждого человека – свой смысл.
Однако если мы вернемся к примеру Е.Н. Трубецкого с его ассоциацией про дымок от парохода, то станет понятно, что истинный смысл будет воспринят только человеком с хорошим зрением, который терпеливо дождался появления этого парохода, а не торопился давать объяснения. Понятно теперь, почему, чтобы познать Истину, необходимо обладать особыми качествами. В православной аскетике разработаны такие понятия, как трезвение, внутреннее зрение, терпение, откровение… Истина познается только очищенным сердцем. А путь в направлении очищения своего сердца представлен тысячелетним святоотеческим опытом. В связи со сказанным выше православная психотерапия может предложить такой подход к исцелению от неврозов, который объединял бы достижения различных светских направлений психотерапии, но при условии, что они не противоречат христианскому мировоззрению. В этом случае в нашей работе могут быть использованы все самые разумные и эффективные способы, разработанные в существующих ныне психотерапевтических направлениях. И заимствование этого опыта не будет выглядеть эклектикой, не имеющей какого-либо основания. Этот подход открывает перед психотерапевтом возможность, решая прикладные задачи, подчинять их общему началу, общей цели – исцелению.
§ 3.2. Выход из ситуации – признание человека существом, обладающим душой, высшей частью которой является дух
Многими реальными примерами из жизни человека подтверждается евангельская фраза: Не хлебом единым…
Первый раз мы встречаем ее в Ветхом Завете (Втор. 8:3). Моисей, успокаивая израильский народ, утомленный сорокалетним исходом из египетского плена, говорил, что Бог не зря подвергал их таким испытаниям: Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек (Втор. 8:3).
В Новом Завете также встречается это выражение. В то время, когда Христос был в пустыне и держал сорокадневный пост, приступил к Нему искуситель и сказал: «если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами». Он же сказал ему в ответ: «написано: “не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих”» (Мф. 4:3–4).
Реальность такова, что в психологии нет единого взгляда на природу человека. Это напоминает известную притчу о слепых и слоне. Попытка слепых, у которых была возможность дотронуться до слона и дать его описание, оказалась крайне неудачной. Понятно, что каждый из слепых описал ту часть этого животного, которая попала в поле его ограниченного восприятия. Эта притча очень хорошо иллюстрирует множество разнообразных теорий в современной психологии. Очевидно, что светской психологии недостает целостности, достигаемой в результате познания как откровения, а не просто интеллектуального аналитического (научного) поиска, исследования и решения частных задач.
Дать целостное описание слона можно в том случае, если у нас есть возможность взглянуть на него в целом. Вот этот целостный подход к человеку, возможно, и предлагают применять православные практикующие психологи и психотерапевты. Работая с человеком на плоскости души (психики), нельзя не учитывать ее связь с телом и духом, а также взаимное влияние всех этих трех составляющих человеческой личности. Возникновение и развитие психотерапии совсем не случайно совпало с постепенным оскудеванием веры, утверждением и развитием материализма в западном христианском обществе.
«Бог умер» (нем.: Gott ist tot) – это известное высказывание Ф. Ницше появилось в его книге «Веселая наука» (1882): «Величайшее из новых событий – что “Бог умер” и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия – начинает уже бросать на Европу свои первые тени»[13].
Психотерапия волнообразно развивалась в рамках этого утверждения. Одна волна направлений сменялась другой волной. На смену поведенческой психотерапии пришел психоанализ, затем гуманистическая, экзистенциальная психотерапия…
Постепенно становилось понятным, что исключать силу духа в человеке мы не можем. Но как встроить это понятие в психотерапевтический процесс? Каким образом следует совместить науку и дух? Для практиков психотерапии все более очевидным становится такой важнейший фактор личности, как сила духа в человеке. Однако научному исследованию дух «не желает поддаваться».
Вот почему такой интерес вызвало учение Виктора Франкла. Основатель экзистенциального направления психотерапии, ставшего основой Третьей Венской школы психотерапии, он во время войны находился в застенках Освенцима. В. Франкл явился очевидцем того, что люди, имеющие смысл своего существования, не теряли внутреннюю силу (силу духа) и выживали. В статье «Основные понятия логотерапии» он пишет: «Наше поколение реалистично, потому что нам довелось узнать человека, каков он есть. В конце концов, человек изобрел газовые камеры; но человек был и тем, кто, не теряя достоинства, шел в эти камеры с Иисусовой молитвой или “Shema Yisrael” на устах»[14].
Из трагической для России истории ХХ столетия нам известно много примеров, когда именно сила духа помогала выдерживать невыносимые испытания. Она же давала человеку силы достойно совершить свой уход из жизни в мир иной.
Наряду с Габриэлем Марселем (1889–1973), французским философом, основоположником так называемого католического экзистенциализма, и Мартином Хайдеггером (1889–1976), немецким философом-экзистенциалистом, Виктора Франкла можно назвать философом (психологом) порога. В его логотерапии мысль выходит за рамки атеизма, но не доходит до теологии, поскольку Франкл не принимает догматов.
В наше время психотерапию настигла новая волна – «духовноориентированная». Это означает, что, базируясь на материалистическом представлении о человеке, терапия осознает себя неспособной удовлетворить ожидания ни клиента, ни терапевта. Основоположники новых терапевтических направлений ищут опору в различных религиозно-философских учениях. На Западе чаще всего эта встреча происходит на стыке восточной философии и практики.
Православная психотерапия с ее уникальными возможностями и при условии дальнейшего своего развития может стать серьезным конкурентом для таких направлений.
Очевидно, что без четко выстроенного христианского мировоззрения понять сущность православной психотерапии не представляется возможным. Сам процесс психотерапии включает в себя работу над выстраиванием этого мировоззрения. Но это вовсе не отвлеченное мировоззрение, а опыт духовной брани, который приводит к очищению сердца.
Процесс очищения сердца символически можно обозначить как выход из рабства страстей с точно определенной направленностью. Вектор обозначен – земля Обетованная.
Для того, чтобы совершить «исход», необходимо сознавать наличие кризиса. И более того – осознать этот кризис как потенциальную новую возможность. Но в чем эта возможность? Как ее осуществить?
Если вернуться к проблеме неврозов или даже, лучше сказать, невроза отдельно взятого человека, использование метафоры «исхода» из «египетского рабства» будет вполне уместно. Существенную роль в преодолении невротического состояния, обозначаемого нами как кризис, играет знание того, что кризис заключает в себе потенциальную возможность адекватного разрешения.
О чем нам может сказать описание Исхода при условии, что мы рассмотрим этот текст как метафору выхода из невроза? Когда мы изучаем христианство, нам предлагается знакомиться с Ветхим Заветом уже после того, как мы прочли Евангелие. Многие притчи и события Ветхого Завета можно понять и растолковать только в свете евангельской истины. И все они имеют много пластов для понимания. Один из таких пластов – это психологический. Притча может служить иллюстрацией нашего внутреннего состояния, динамики проживания этого состояния. Именно язык притчи способен объяснять нам происходящие внутри нас процессы.
Иногда притча – это оптимальная возможность достучаться до сознания человека, поскольку многого о себе мы бываем не в состоянии понять. Рассмотреть свое состояние изнутри, пребывая в нем, человеку не удается. Для этого нужен взгляд как бы извне. И притча предоставляет нам такую возможность.
Мы уже писали о том, что невротическое состояние человека сродни состоянию тюрьмы, рабства, зависимости. Сознание наше порабощено. Оно не позволяет нам входить в соприкосновение с Богом, ощущать, что Он заботится о нас, любит нас, желает нашего усыновления. Связь с Ним утрачена. Человек замкнулся на самом себе. Он, по меткому выражению митрополита Сурожского Антония, похож на стружку, которая заворачивается вокруг своей пустоты. И, чтобы не сойти с ума от этого ощущения пустоты и одиночества, связанного с ощущением богооставленности (пусть даже не сознаваемым), человек ищет подмену Бога. Душу начинают заполнять вполне конкретные пристрастия и страсти. Человек опирается на них, видит в них смысл своего бытия, посвящает себя заботе об удовлетворении этих страстей. Когда вся жизнь заполнена различного рода пристрастиями, то на какое-то время все становится предельно ясным и понятным. Но мы устроены таким образом, что интуитивно ощущаем эту подмену. Ощущаем иногда совершенно неосознанно, что душу свою нельзя заполнить ничем земным. Все в нее будет проваливаться, как в бездонный колодец.
В такой момент может возникнуть решимость покончить с рабством греху, пойти на поиск того, что названо землей Обетованной, – это обещанная человеку радость полноты бытия, это возможность восстановления разорванной связи с Богом.
Психологически это действительно страшно – решиться оставить в прошлом все то, что представляло для нас когда-то безусловную ценность. Но в жизни каждого из нас наступает период переоценки ценностей, когда многое из того, что было нам дорого, перестает занимать наш ум и сердце в той полноте, как это было до сих пор. В психологии это состояние описывают как экзистенциальный кризис. Проявляется и проживается он по-разному. И далеко не всегда человек способен найти из него выход. И это действительно непросто, ведь выход из кризиса всегда сопряжен с оставлением так называемой зоны комфорта. Отказываться от своих прежних пристрастий совсем не просто. Противостоят этому процессу и инерция нашего сознания, и наше малодушие, и привычка контролировать ситуацию, и страх перед неизвестностью…
Конец ознакомительного фрагмента.