Очерки православной психотерапии. На пути в землю Обетованную. Глава 1. Необходимость возникновения духовно ориентированной психотерапии, основанной на православных традициях (М. В. Легостаева, 2018)

§ 1.1. Как возникла идея соотнести психотерапию в ее современном понимании со святоотеческим подходом к человеку

Практикующие психологи и психотерапевты зачастую сталкиваются с тем, что психотерапия невротических расстройств – это сложный процесс, который далеко не всегда приводит к положительным результатам. Несмотря на применение всего арсенала психотерапевтических практик и всех возможностей широко развитой фармацевтической промышленности, зачастую лечение дает весьма скромный результат, а иногда состояние человека даже ухудшается.

Психотерапевтам приходится работать не только с неврозами, но и с другими проблемами. Однако именно на примерах невротических расстройств, которые напрямую связаны с внутриличностными конфликтами, мы можем увидеть, что для успешного проведения психотерапии нам не хватает чего-то очень важного. И это «самое важное» все время как бы ускользает из поля зрения секулярного (светского) психотерапевта, какой бы психотерапевтической школы он ни придерживался.

Поиску ответа на вопрос, что является этим «самым важным», его описанию и возможностей использования в терапии посвящены эти очерки.

По форме изложения материала и по своему содержанию эта книга ни в коей мере не претендует на статус научной работы. На это следует обратить внимание, поскольку цель, которую преследует автор, – не давать точные, дидактически выверенные определения тех или иных состояний человека, а найти язык для описания этих состояний, понятный каждому, кто так или иначе обращает внимание на свою внутреннюю жизнь. Поэтому не следует в этой работе искать безупречных определений, которые можно было бы свободно использовать вне контекста всего изложенного материала.

Данные очерки – это скорее попытка осмыслить сущность такого распространенного сейчас явления, как невроз, и поделиться опытом работы в направлении православной психотерапии. Осмыслить не только с точки зрения науки (психологии и психиатрии), но и с позиции православия. Это невероятно трудная задача уже и потому, что не выработан общий язык, на котором можно описывать динамику внутренних процессов человека, приводящих к исцелению личности. Не существует даже общего языка между психотерапевтическими направлениями, не говоря уже о том, что язык православной аскетики практически непонятен неподготовленному читателю. Путаница в терминологии не только мешает изложению материала, но и допускает возможность искажения в его восприятии. Чтобы как-то справиться с поставленной задачей, автору временами приходится говорить сухим научным языком, иногда переходя на язык, понятный верующему, но не воспринимаемый светским человеком. Одна из задач, которую поставил перед собой автор, – излагать материал доступным и понятным языком. К сожалению, не удалось совсем избежать научной психотерапевтической терминологии. Читатель, который не знаком с ней, возможно, будет иногда испытывать неудобство. Но из контекста изложенного материала многое станет понятным. Тем более что практически везде, где это необходимо, приводятся примеры из опыта работы. В ряде глав намеренно приведены некоторые биографические факты, которые повлияли на представление автора о сути неврозов и их лечении. Для лучшей иллюстрации материала мы обращаемся и к наследию русской классической литературы, поскольку она формировалась в рамках православной культуры. Такое смешение стилей не случайно. В данной книге оно предоставляет автору оптимальную возможность выразить свою мысль о том, что живая вера познается опытным путем, что поиск отношений с Богом неотделим от личной истории человека. Присутствие Его мы можем увидеть во всей полноте нашего ежедневного бытия, в том числе и в факте возникновения невротического расстройства.

Понятно, что православная психотерапия не может избежать влияния на нее опыта православной аскетики, опыта людей, которые внимательнейшим образом рассматривали своего «внутреннего человека».

Познание самого себя, истинное и глубокое, может стать той точкой отсчета, с которой начинается изменение человека. И не просто изменение, а в прямом смысле трансформация личности, открывающая дверь к внутренней свободе.

Приступая к изучению психоанализа, многие рассматривают его как возможность обучиться самопознанию. Для светского человека зачастую этот способ самопознания представляется единственно возможным и доступным. Но это – заблуждение. Восточное христианство ставит познание человеком самого себя как одно из самых важных, приоритетных положений аскетики. К примеру, Климент Александрийский писал: «Прекраснейшей и важнейшей из всех наук, несомненно, является самопознание. Потому что, кто сам себя знает, тот дойдет до познания и Бога»[1].

Это высказывание будет восприниматься нами органично, если мы разделяем концепцию святоотеческой антропологии (науки о человеке). Согласно ей человек – это творение Божие, созданное Им по Своему образу и призванное осуществиться в подобии Ему. И начинается это осуществление еще при земной жизни человека. Жития святых – это примеры исполнения антропологической заданности замысла Божия о человеке.

Святоотеческая аскетика дает нам не только утверждения такого рода, но и тщательное описание этого процесса, а также и «инструменты», позволяющие направлять процесс в заданном векторе. «Будем непрестанно испытывать и исследовать самих себя со всем вниманием и тщанием каждый день и каждый час, и, приводя на ум одну за другой заповеди, по каждой из них осматривать и осуждать себя. Если найдем, что исполнили какую-нибудь, – возблагодарим Господа Бога нашего и постараемся соблюдать ее и в последующее время. Если же окажется, что не исполнили какой-то, покаемся в этом и постараемся исполнить ее…»[2].

Каким же образом и при каких условиях происходит процесс осуществления человека в Божием подобии?

Начало его, как уже было сказано, в самопознании.

Характерно, что классик психоанализа отрицает возможность самопознания, проводимого без аналитика. Действительно, это необыкновенно трудный процесс, способный привести человека не только к неврозу, но и к более серьезным психическим расстройствам. Святые отцы тоже предупреждают нас об опасностях на этом пути. «Всего труднее познать и исцелить самого себя, потому что вместе с человеком рождается самолюбие и каждый, по пристрастию к самому себе, извращает истинный суд»[3].

И все-таки при определенных условиях это возможно. Познание человеком самого себя возможно, если оно осуществляется без отрыва от Бога и церковных таинств.

Что дает самопознание современному человеку?

Важным результатом самопознания является открытие себя как личности, которая лишена целостной психической структуры. В процессе самопознания нам начинает открываться глубокая наша нарушенность, болезненность, внутренняя расщепленность. Это касается и чувств, и мыслей, и мотивов, определяющих наши поступки.

Опыт психотерапевтической практики показывает, как трудно бывает человеку описать свои чувства. Они противоречивы, неустойчивы, полярны (амбивалентны). Внимательно наблюдающий за своим мышлением человек обязательно заметит, что мышление наше разорвано, фрагментарно: мысли прерываются, не додумываются до конца. Ну и, конечно, все знают, как временами бывает тяжело принять решение, сделать выбор.

Как правило, это – обычное состояние человека. Оно может иметь разные степени: от очень легкой невротизации до серьезных нарушений – таких, как биполярные расстройства, шизофрения, различного рода фобии.

Легкая степень невротизации нами практически не замечается, принимается за норму. Она может компенсироваться различного рода вполне социально допустимыми формами зависимостей: к примеру, курением, шопингом, пристрастием к сериалам, коллекционированием, увлеченностью социальными сетями и Интернетом, непомерным стремлением к карьерному росту, трудоголизмом и т. д. Человек замечает свою невротизацию уже тогда, когда она начинает причинять ему неудобства в виде напряженных отношений с другими людьми, соматических нарушений, внутренних психологических тяжелых состояний.

Нам важно понять сущность этих состояний и найти способы исцеления от них с учетом христианского мировоззрения и опыта святоотеческой аскетики. Также важно увидеть результаты работы по преодолению этих состояний в практике индивидуальных психотерапевтических сессий и психологического консультирования. Однако для последовательного изложения материала следует уделить внимание некоторым аспектам теории.

§ 1.2. Понятие невроза. Медицинский подход

Что же это такое – невротическое состояние современного человека? Состояния, которые мы относим к разряду невротических, проявляются по-разному. Обычно человек хорошо осознает, что с ним происходит «что-то не то». Эти состояния могут доставлять массу неудобств.

Человек способен описать свое состояние довольно точно, но справиться с ним не может. Прилагая неимоверные усилия, он все больше попадает в ловушку невроза.

В целом к невротическим расстройствам можно отнести неврозы навязчивых состояний, различного рода фобии, депрессии, повышенную тревожность, мнительность.

Выглядит это иногда довольно странно для человека обычного. К примеру, молодая девушка жаловалась, что боится ездить в маршрутных такси. Прежде чем сесть в маршрутку, она всегда внимательно осматривает пассажиров. У нее возникает страх, что кто-то из этих пассажиров может оказаться террористом. Само по себе ее опасение не вызывает недоумения. Да, вероятность этого не исключена. Однако степень ее тревожности такова, что доставляет ей массу неудобств. Во всех других сферах своей жизни эта девушка вполне адекватна.

Среди православных клиентов встречались такие, которые невротически привязывали себя к той мысли, что если они не совершат определенное количество поклонов, то Господь на них «обидится» и «накажет». И вот в результате такой доминирующей установки им каждый раз трудно выходить из храма. Навязчивая потребность подойти к каждой иконе, совершить определенное количество поклонов приводила их к ощущению, что они что-то недоделали для Бога, не проявили должным образом свое почтение, не были достаточно благочестивы. Святые могут на них «обидеться» и «наказать»… Таким образом, их жизнь постепенно начинает превращаться в постоянное «подсчитывание баллов», которыми они определяют свои «заслуги» перед Богом.

Автору пришлось работать с молодой женщиной, которая боялась заходить в большие магазины. У нее был страх, что охранники ее в чем-то заподозрят и начнут обыскивать. При этом вдруг случайно найдут что-то, чего она не покупала.

Эта женщина боялась расплачиваться у кассы, опасаясь того, что с деньгами что-то может случиться. Причем рационально объяснить этого она не могла. Страх же был просто неконтролируемый, вплоть до потери сознания.

Другие типы состояний – это чувства тоски, печали, бессмысленности жизни. Иногда это довольно мягкие формы; иногда же очень серьезные. В последнее время часто стали встречаться состояния, которые характеризуются острыми приступами страха, тревоги – так называемые панические атаки. Сам человек не в состоянии понять их причину. Часто эти состояния усугубляются ожиданием того, что они могут возникнуть внезапно. И вот вроде бы нормальный человек постоянно находится во внутреннем напряжении в ожидании этих панических атак. Понимая абсурдность и иррациональность своих состояний, эти люди вынуждены скрывать их от коллег по работе и даже от близких.

Варианты этих состояний настолько многообразны, что описать их все и классифицировать просто не представляется возможным. Условно их можно разделить на психогенные (их связывают с различными комплексами, мнительностью, тревожностью) и ноогенные (неврозы, которые связаны с утратой смысла жизни). В дальнейшем будет показано, что если мы хотим достичь устойчивого результата в психотерапии, то вопросов о смысле человеческого бытия нам просто не обойти.

Многие из невротических состояний сопровождаются функциональными нарушениями различных органов тела. Все чаще к психотерапевту на прием попадают люди, обошедшие многих специалистов. Проведенные ими клинические обследования не выявляют органических нарушений. Врач, к примеру, говорит: «Да, может болеть голова, может болеть сердце, но не до такой степени». Приходит момент, когда врач только разводит руками, будучи не в состоянии поставить точный диагноз. Видя причину в расстройстве нервной системы, он рекомендует обратиться к психотерапевту. Мы уже привыкли говорить, что все болезни от нервов. Опыт показывает, что это так. Но, если пойти в своих исследованиях глубже, то вероятная причина возникновения многих невротических состояний отыщется в другой сфере – в духовной.

Согласно современному определению, принятому в нашей стране, невроз – это психогенное (как правило, конфликтогенное) нервно-психическое расстройство, которое возникает в результате нарушения особо значимых жизненных отношений человека и проявляется в специфических клинических феноменах (навязчивые мысли и поступки, уныние, тревожность, страхи) при отсутствии психотических явлений (человек при этом находится в реальности, осознает то, что с ним происходит).

Проще говоря, невроз развивается тогда, когда человек в силу различных причин не может найти подходящий выход из сложного положения, разрешить психологически значимую ситуацию или перенести тяжелые жизненные обстоятельства. Это приводит к состоянию хронически не разрешимого внутреннего конфликта. В чем же суть этого конфликта?

Далеко не всегда можно определить причину невроза, если мы будем искать его корень в межличностных конфликтах. Очень часто приходится работать довольно долго, прежде чем удается найти причину, которая вытеснялась на протяжении длительного времени из сферы сознания. В то же время, занимаясь практической работой, автор приходит к выводу, что и детские психологические травмы – это далеко не всегда очевидная причина невротического состояния человека. К сожалению, этот стереотип настолько укоренился в сознании, что, приходя на консультацию, зачастую клиент сразу начинает жаловаться на непомерно тяжелые условия своего детства, тем самым как бы снимая с себя всякую ответственность за свое состояние.

Однако сейчас уже имеются данные о том, что примерно каждый пятый невротический случай имеет ноогенную основу. Это означает, что корень его кроется в расстройстве на смысловом и ценностном уровнях личности. Проще говоря, человек не сформировал для себя понятие смысла своей жизни или сформированные им смыслы вступают в противоречие с его духовной сущностью. В действительности мы убеждаемся, что едва ли не каждый невроз имеет духовные корни. Опираясь на опыт работы с невротиками, мы постараемся показать это наглядно, а также обосновать, почему формы работы, принятые в секулярной (светской) психологии и медицине, не дают значимого результата в работе с неврозом.

Зачастую причина возникновения невротического состояния выпадает из поля зрения человека.

И даже если ему и удается связать свои болезненные ощущения с психологической травмой или внутренним конфликтом, невротическое состояние его не проходит. Оно отражается на телесном здоровье. Естественно и решение этой проблемы предлагается ему при помощи лекарственных препаратов. Дальше этого, как правило, врач не идет.

Обыкновенно терапевт не рассматривает человека в его целостности. И хотя эта целостность была нарушена в грехопадении, связь и взаимное влияние духа, души и тела в человеке сохранились.

Вдобавок, узкая специализация приводит к тому, что один врач лечит желудок, другой – боли в суставах, третий выписывает препараты от давления… Фрагментарный подход к проблеме желаемого результата не дает. Тело перестает справляться со своими функциями. Создается такое впечатление, что все органы начинают «взывать о помощи». О чем этот призыв? Нам предстоит ответить на этот вопрос.

Посмотрим, как решается проблема невроза в психиатрии. Основное место приложения сил психиатрии – это психотические расстройства (психозы). Но есть такая зона, которая называется пограничной: это те расстройства, которыми могут заниматься как психиатры, так и психотерапевты. Некоторые невротические состояния относятся к этой зоне.

Психиатрический подход отличается от психотерапевтического тем, что при лечении расстройства применяются лекарственные препараты. При этом невротическое расстройство рассматривается как результат нарушения биохимического баланса головного мозга или других органов человеческого организма.

Практическое знакомство автора с различными проявлениями невротических и пограничных расстройств началось в 1994 году и совпало с началом работы клиническим психологом в психиатрической больнице. У психологов имелась возможность присутствовать на клинических разборах сложных случаев, наблюдать ход суждений врачей-психиатров. Психиатр прежде всего заботится о правильной постановке диагноза. Но диагноз – это всего лишь условная маркировка. Здесь очень многое зависит от опыта врача, от того, на какой позиции он стоит. Если врач, который ведет больного, отвергает наличие души и духа у человека, то пробуждение духовности он примет за патологию и всячески будет стараться купировать это состояние лекарственными препаратами.

Часто приходилось наблюдать, как религиозные переживания пациентов, соприкосновение с миром духовным воспринимались врачами именно как патология, от которой человека следует обязательно освободить.

В трудах святых отцов много внимания уделяется состоянию прелести. Она присутствует в нас иногда в скрытой (латентной) форме, иногда в явной и открытой. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в своих «Аскетических опытах» приводит беседу старца с учеником. Старец разъясняет ученику взгляд на природу человека, принятый в аскетике: «Мы родимся такими; мы не можем не быть такими: и потому все мы, без всякого исключения, находимся в состоянии самообольщения и бесовской прелести. Из этого воззрения на состояние человеков в отношении к добру и злу, на состояние, которое по необходимости принадлежит каждому человеку, вытекает следующее определение прелести, объясняющее ее со всею удовлетворительностью: прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душою. Состояние прелести есть состояние погибели или вечной смерти»[4].

Состояние прелести сопровождается высшей и очень тонкой формой лести самому себе, мечтательностью, самообманом, гордыней и мнением о своем совершенстве. В крайних случаях прелесть выражается субъективными ощущениями уподобления себя Богу. Это очень опасное состояние – крайняя степень гордыни. В прелесть человек может впасть не только из-за гордыни, но и по своей духовной неопытности. Человек, душа которого не очищена от страстей покаянием, соприкоснувшись с духовным миром, принимает от него образы, помыслы, состояния. В его сознании происходит искажение реальности. Выглядеть это может как серьезное нарушение психики. К сожалению, при таких состояниях сразу назначаются лекарственные препараты, что приводит к подавлению этих духовных проявлений в человеке.

Проводя психодиагностику, клинический психолог находится в непосредственном контакте с врачом. Однако диагноз как таковой – это не самое главное, что интересует психолога. Важно понять, какое нарушение личности стоит за этим, как оно возникло, возможно ли проведение психокоррекции и каким именно образом ее проводить.

В то уже далекое время «закрытая» советская психиатрия стала понемногу приоткрывать свой тяжелый занавес. Однако сознание руководителей этой больницы все еще оставалось на позиции психиатрии советского периода. Несмотря на то что к нам стали приезжать специалисты из-за рубежа, а наши врачи начали ездить в командировки для знакомства с зарубежным опытом (в основном это были скандинавские страны), тяжелое колесо отечественной психиатрии продолжало вращаться по инерции. Роль психолога в психиатрии по-прежнему оставалась больше декоративной. Но вот наступило время, когда, кроме проведения психодиагностики, нам, психологам, начинают доверять вести психотерапевтические группы, заниматься индивидуальной психотерапией.

Для одной из конференций мне было поручено сделать сообщение по результатам арт-терапии, проведенной с больными в отделении. Своим сообщением я пыталась донести мысль, что человеку, оставленному наедине с собой, с собственными мыслями и тревогами, сложно выбраться из своего состояния при помощи одних только препаратов. Добавление групповой арт-терапии в тех условиях могло привести к более эффективным результатам. Выражать свои чувства и мысли через проекцию творчества легче и безопаснее, если нарушены функции мышления. В то же время, опираясь на рисунок, легче выразить свое эмоциональное состояние в словесной форме. Для человека очень важно общение с другими участниками группы и группой в целом. (Групповые психотерапевты знают выражение: группа как целостное образование всегда здоровее самого здорового члена группы.) Рисунки больных от занятия к занятию менялись. В них появлялись другие цвета и сюжеты. Они наполнялись определенным содержанием. Все это было представлено на конференции психиатров. Сейчас такой взгляд на проблему вряд ли кем-то будет оспариваться, но тогда мое выступление воспринималось врачами, мягко говоря, с недоверием.

И, хотя я наблюдала жизнь и работу психиатрической клиники изнутри, у меня возникало больше вопросов, чем ответов. Присутствуя на одной из конференций, я обратила внимание на то, что за рубежом от больного не скрывают его диагноза. Сообщение делала молодая женщина-врач, недавно вернувшаяся из Швеции. Видимо, ее очень сильно поразил этот момент: больного призывают сознательно участвовать в борьбе со своим заболеванием, объясняя суть происходящего внутри него психического процесса. Предполагалось, что человек должен понимать, что с ним происходит, и внутренне, сознательно содействовать своему исцелению.

Для православной психотерапии момент осознанности происходящего внутреннего процесса совершенно необходим, как и понимание того, каким образом этот процесс выстраивать, с какими трудностями встретится человек на этом пути. Процесс исцеления происходит одновременно с осознанием и выстраиванием христианского мировоззрения. В процессе православной терапии человек рассматривается с позиции дихотомии – единства души и тела. Однако при этом всегда учитывается наличие духа как высшей части души. (Иногда для простоты изложения материала мы будем говорить о трехсоставности: дух, душа, тело.) И в каждой из этих составляющих рассматриваются нарушения, обнаруживается взаимосвязь и предлагаются пути выхода из болезненного состояния. При этом сам человек должен принимать активное участие в своем исцелении.

Важным фактором, от которого зависит исцеление, является для человека вера в то, что он справится со своим состоянием, что это возможно. А также что при определенных условиях это возможно сделать без лекарственного вмешательства. Знание об этом укрепляет мотивацию человека и придает ему силы не оставаться в стороне от процесса своего исцеления, а быть его активным участником.

В середине 90-х годов прошлого века в той больнице, где начиналась моя практическая работа в качестве клинического психолога, психотерапия проводилась исключительно психологами. Молодые врачи тоже с интересом и энтузиазмом брались за это дело. Однако практикующие психотерапевты с медицинским психиатрическим образованием склонны ускорять этот процесс назначением препаратов. Это действительно очень большой соблазн – скорее убрать симптом, не разобравшись с причиной его возникновения. Ведь зачастую, чтобы получить результат, приходится работать довольно долго. Процесс психотерапии временами напоминает детективный роман, временами – археологические раскопки. Чтобы довести этот процесс до логического завершения, необходимо обладать достаточным терпением. Терапевту требуется даже некоторое дерзновение, позволяющее ему не останавливаться, продолжать искать причину симптома, предлагать разные формы и варианты того, как с этим справиться.

В рамках темы, которая нас интересует, уместно добавить, что терапевт должен обладать не только терпением и дерзновением, но и верой в то, что если такое состояние человеку попущено Богом, то в этом есть определенный смысл (послание). И без ответа на вопрос, в чем же заключается смысл этого послания, мы рискуем не получить желаемого результата. Или же результат будет недостаточно устойчив, как дом, выстроенный на песке, который в любой момент может рухнуть (см.: Мф. 7:26–27). При стрессовых ситуациях или длительных психических нагрузках симптом, как правило, возвращается.

Вполне понятно желание врача, которому хочется быстрее убрать симптом. Многие психотерапевты, имея медицинское образование, искушаются этим желанием. И в результате проблема, оставаясь не решенной, как бы глушится лекарственными средствами. Назначение препаратов приводит к снижению тревожности, в некоторых случаях убирает депрессию. Однако в целом эмоциональная сфера человека становится беднее, «уплощается». Он перестает чувствовать радость, развивается «окамененное нечувствие». Возможен вариант, когда пациент из состояния депрессии переходит в состояние мании. И этот циклический процесс закрепляется. Сгладить такую цикличность без лекарственного вмешательства становится очень трудно и требует огромного мужества и внутренней работы со стороны пациента. Это напоминает ломку у наркомана. К приему лекарств необходимо относиться осторожно. Если мы начинаем принимать препараты, то тем самым мы даем возможность своему организму не участвовать в «производстве» необходимых ему гормонов и ферментов. Органы, отвечающие за их выработку, как бы атрофируются. Таким образом, возникает зависимость от препаратов. В особо тяжелых случаях человек просто становится регулярным пациентом психиатрических клиник, получает инвалидность.

О малой эффективности лечения препаратами можно судить по тому факту, что количество невротических расстройств с годами не уменьшается. Не меньше и расстройств психотических. А количество препаратов продолжает расти. И разнообразие их увеличивается год от года.

Этот факт уже должен настораживать психологов и врачей. Что-то мы не до конца поняли о человеке. И, похоже, поиск идет не в том направлении.

Пока не будет в целом пересмотрено отношение к человеку как к телесно-душевно-духовному существу, этот процесс будет продолжаться. И будут продолжаться жестокие попытки купировать пробуждающийся дух в человеке лекарственными препаратами.

§ 1.3. Психоанализ и другие методы психотерапии в решении проблемы неврозов

Лечением неврозов занимаются врачи: терапевты и психиатры, а также психотерапевты различных направлений. Количество этих направлений таково, что точной цифры никто не назовет. Если вы возьмете в руки «Психотерапевтическую энциклопедию» под редакцией Б.Д. Карвасарского, то скорее всего вы просто растеряетесь в этом море названий. Их уже невозможно ни сосчитать, ни классифицировать. В одной статье называлось число более 200. Все время «изобретаются» какие-то новые психотерапевтические методы лечения. Это свидетельствует о том же самом, о чем нам говорит успешное развитие фармацевтической промышленности: очевидно, что проблема не находит решения. И причина кроется в том, что мы не имеем целостной концепции возникновения этой проблемы.

Для прояснения вопроса нам следует хотя бы частично рассмотреть некоторые из широко известных психотерапевтических направлений.

Психоанализ, в сущности, видит в неврозе результат психодинамических процессов. Психоаналитик в соответствии с этим пытается лечить человека, приводя в действие новые психодинамические процессы, например, «перенос». (Под этим термином понимается перенос пациентом на психоаналитика чувств, испытанных им к другим людям в раннем детстве, то есть проекция ранних детских отношений и желаний на другое лицо.) Таким образом выявляются и прорабатываются внутренние конфликты, приводящие к невротическим расстройствам.

Все аналитически ориентированные психотерапевтические методы направлены главным образом на то, чтобы прояснить в сознании пациента первичные причины возникновения условного рефлекса – именно внешнюю и внутреннюю ситуацию при первом проявлении невротического симптома. Предполагается, что корни проблемы прячутся в детских вытесненных на бессознательный уровень переживаниях. Поэтому психоаналитическая терапия невротических расстройств может длиться годами. В этом процессе происходит медленное и последовательное распознание причин их возникновения. К сожалению, длительность процесса не всегда является гарантией результата. Известно, что далеко не всегда проведенный психоанализ освобождает человека от невротических симптомов.

Есть даже анекдот, который любят рассказывать психоаналитики, осознающие ограниченность своего метода. Встречаются два психоаналитика, которые не виделись 10 лет. Завязывается разговор, как обычно, о работе, о клиентах. Один спрашивает другого: «Слушай, а как тот твой пациент, которого ты так долго лечил от энуреза (ночного недержания мочи)? Поправился?». На что другой уверенно отвечает: «Нет, но теперь он этим может гордиться!».

Трудности в лечении неврозов, навязчивых состояний и фобий обусловлены еще и тем, что эти состояния усугубляются стремлением избежать ситуаций, вызывающих тревогу. Но, чем больше человек стремится убежать от чувства страха, тем больше он попадает в зависимость от этого состояния. Попытка избавиться от страха путем избегания вызывающей страх ситуации играет решающую роль в формировании невротического симптома, иными словами, фобии. Такое представление о неврозе находит подтверждение как в психоаналитическом подходе, так и у поведенчески ориентированных терапевтов.

Поведенческая психотерапия, связанная с теорией научения, определяет невроз как результат процессов научения или обусловливания. И в соответствии с этим предлагает воздействовать на невроз, организуя своего рода переучивание, переобусловливание. Сложности возникают в том, что невроз как таковой – явный, фиксированный невроз – порождается не только первичными условиями, но и вторичным закреплением. Закрепляется же условный рефлекс страхом ожидания возникновения симптома. И если мы хотим, так сказать, разомкнуть закрепившийся рефлекс, важно прежде всего устранить страх ожидания. Сама терапия осуществляется как медленное переучивание.

Поведенческий терапевт выстраивает свою терапию, определяя с клиентом иерархию фобий. К примеру, клиент боится ездить в лифте. Работа проводится таким образом, что начинается с преодоления самого слабого страха. Человеку дается задание: подойти к лифту, открыть, зайти, выйти. Если с этим заданием клиент справляется, то ему предлагается подняться сначала на один этаж. И так далее. Понятно, что такой способ тоже имеет свои ограничения.

Логотерапия, или лечение смыслом, – это направление в лечении невротических расстройств, в том числе фобий и депрессий, которое разработал австрийский психотерапевт Виктор Франкл (1905–1997).

На этом методе лечения следует остановиться подробнее, поскольку нам еще предстоит подойти к вопросам смысла, но не так, как это понимал Франкл, а так, как на этот вопрос отвечает христианство.

Рядом с датами 1942–1945 в биографии Франкла стоит короткая строчка: пребывание в нацистских концлагерях. Этот период жизни для него был насыщен очень важным личным опытом, который послужил основанием для создания им нового направления в психотерапии. Названия его статей говорят сами за себя: «Человек перед вопросом о смысле», «Экзистенциальный вакуум: вызов психиатрии». Несомненно, этот его личный опыт связан с пробудившейся духовностью, с его верой, с молитвой, с размышлениями о смысле жизни.

В середине прошлого века западное общество, пресыщенное материально, столкнулось с типом неврозов, связанных с утратой смысла жизни. Именно в этом направлении развивалась мысль В. Франкла с 1960-х годов. До нашей страны эхо его славы докатилось в конце 80-х. Работы В. Франкла сразу же завоевали внимание в нашей стране. Русский человек не может обойти такую важную деталь жизни, как поиск в ней смысла.

К слову сказать, подвижники православной веры тоже ставили этот вопрос перед собой и давали вполне точные и исчерпывающие ответы. Ответы, которые наполняли их ежедневное бытие подвигом веры. В настоящее время мы не должны отвергать их опыт и знание. Развитие православной психотерапии без опытного изучения этих знаний невозможно.

Метод, который был предложен В. Франклом, получил название метода парадоксальной интенции. Терапевт, практикующий этот метод, требует от пациента, чтобы он захотел осуществления того (при фобии) или, соответственно, сам осуществил то (при неврозе навязчивых состояний), чего он так опасается. В этом случае идет переоценка смысла происходящего. Франкл указывает на то, что парадоксальное намерение (интенция) должно быть сформулировано в юмористической форме. Юмор дает человеку возможность занять дистанцию по отношению ко многим ситуациям, в том числе и к самому себе. И обрести тем самым больший контроль над собой. Там, где есть юмор, не может быть страха. А, как мы помним, именно страх от ожидания возникновения симптома является тем мучительным состоянием, которым характеризуется невротическое расстройство.

Благодаря возможности посмотреть на себя со стороны человек как бы переводит фокус внимания со своего «эго», убирая чувство собственной значимости, перестает тревожиться о впечатлении, какое он производит на окружающих. В психологии это носит название децентрация. В православной аскетике этот процесс сродни освобождению от тщеславия (тщетная слава). Также можно сказать, что в этот момент человек освобождается от человекоугодия. Он в доверчивой простоте смиряется перед Богом.

В. Франкл приводит ряд примеров, когда этот метод дает быстрые результаты.

Однако далеко не во всех случаях метод парадоксальной интенции срабатывает. Есть ряд невротических проявлений, к которым применить его невозможно. К примеру, работая с паническими атаками, сопровождающимися страхом, что может произойти «разрыв сердца», которые могут возникнуть, например, во время езды в автомобиле, я не могу предложить человеку: «Для того чтобы освободиться от симптома, вам надо постараться захотеть, чтобы ваше сердце сейчас разорвалось».

В практике православной психотерапии вполне возможно использовать этот метод, но модифицированно. В работе с клиентами во многих случаях включался, если так можно выразиться, ресурс веры. Опираясь только на самого себя, человек далеко не продвинется. На опыте мы в этом убеждаемся постоянно.

Виктора Франкла в более широком плане относят к экзистенциально ориентированным психотерапевтам.

Экзистенциальная психотерапия (англ.: existential therapy) выросла из идей экзистенциальной философии и психологии, которые сосредоточены не на изучении проявлений психики человека, а на рассмотрении самой его жизни в неразрывной связи с миром и другими людьми (тут-бытие, бытие-в-мире, бытие-вместе).

Главу под названием «Человек перед вопросом о смысле» В. Франкл начинает со слов: «У каждого времени свои неврозы – и каждому времени требуется своя психотерапия. Сегодня мы, по сути, имеем дело уже с фрустрацией не сексуальных потребностей, как во времена Фрейда, а с фрустрацией потребностей экзистенциальных. Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чувства неполноценности, как во времена Адлера, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты»[5].

Со времени написания этих строк прошло более полувека. И они по-прежнему актуальны. А возможно, еще и в большей степени. Именно В. Франкл обозначил особенность невроза нашего времени как невроза ноогенного – от греческого слова νουσ (ум, мысль, разум), одного из центральных понятий древнегреческой философии.

Нас уже не удивляют растущее количество подростковых суицидов, ранний алкоголизм, наркозависимость, зависимость от компьютерных игр… Все это – приметы времени, напрямую связанные с отсутствием смысла жизни у подростков и молодежи.

Находясь в бездуховном пространстве, душа не может найти выхода из этого тупика. И появляются суррогатные радости, появляются многообразные идолы.

Радость от человеческого общения утрачивается. Мы разучились общаться. Но созданный по образу Святой Троицы человек призван к общению. Он всегда пребывает в общении. Это общение происходит у человека на разных уровнях: он общается с самим собой, с другими людьми, с Богом. Одновременно могут присутствовать все три формы общения – полифония.

Если некоторые психотерапевты экзистенциального направления и допускают общение человека с Богом, то их расплывчатые представления о Боге ограничивают возможности экзистенциального направления. Истинное изучение, а соответственно, и исцеление человека не может происходить отдельно от процесса познавания Бога. Возможный полный ответ на проблему невротического проявления находится не в плоскости земного бытия, в которой работает психотерапевт, а в вертикали духовности.

И все-таки следует отметить, что новизна подхода В. Франкла заключается в том, что он предлагает человеку обратиться к изменению на ценностном уровне. К изменению сформировавшейся в сознании определенной установки человеку приходится прибегать, когда он находится во власти обстоятельств, на которые не в силах повлиять. Однако в любых обстоятельствах человек свободен занять осмысленную позицию по отношению к ним.

Опыт показывает, что при психотерапии неврозов так или иначе мы всегда выходим на вопросы смысла жизни. Их необходимо касаться в том случае, если мы хотим получить устойчивый долгосрочный результат. Но, прежде чем углубиться в поиск ответа на вопрос о смысле, необходимо коснуться еще одного довольно популярного сейчас направления психотерапии.

В последнее время многие стали увлекаться семейными расстановками, основанными на методе Берта Хеллингера (р. 1925).

Главное, чем привлекают «расстановщики» к своему методу, это обещание быстрых результатов, обещание разрешить проблемы, которые мы унаследовали от своих предков. Все это действительно очень заманчиво. Но есть определенные моменты, над которыми следует задуматься.

Действительно, Берт Хеллингер сделал важные «открытия». К примеру, одно из его «открытий» состоит в том, что нарушение иерархических отношений в семье способствует возникновению зоны конфликта.

Почему слово «открытие» в кавычках? Дело в том, что христианство всегда знало и говорило об этом. О важности супружеских отношений в семье. О том, что муж и жена – это люди, которым предстоит осознанное выстраивание своей семьи в направлении развития близости между супругами во всех отношениях: в психологическом, эмоциональном, духовном. И телесная близость здесь лишь одна из форм близости (важная, но не главная). В том случае, когда начинают происходить подмены, они становятся угрозой для семьи как целостного живого организма, а также определенной угрозой возникновения психологических проблем у членов семьи. К примеру, если для мужа (жены) остается самым близким человеком собственная мама. Или у жены (мужа) отношения с сыном (дочерью) ближе, чем с супругом (супругой). Такие отношения нарушают определенный порядок в иерархии отношений, приводят к искажениям. Это обязательно отразится на психологическом, эмоциональном уровне, возрастет количество конфликтных ситуаций.

В христианстве всегда было известно, что блудная связь «на стороне» разрушает семью, разрушает целостные близкие отношения между мужем и женой, что сложные отношения между супругами всегда отражаются на детях.

Привлекательность «расстановок» для неискушенного человека заключается именно в том, что все это становится очевидным для участников. Они как бы «проживают» или, лучше сказать, «вживаются» в определенные моменты истории своей или чужой семьи, входя в искаженное пространство непростых человеческих отношений и судеб. Зачастую это завораживает, как некий не до конца доступный пониманию процесс.

Б. Хеллингер также уделяет значительное внимание процессу прощения родителей, тем самым как бы возвращая на место нарушенную иерархию. Не может ребенок «возвышаться» над своими родителями, осуждая их поступки по отношению к нему или друг к другу. И это тоже для христианина не является открытием. Все мы знаем о важности соблюдения пятой заповеди.

Необходимо понимать и важность соблюдения иерархии в отношениях между детьми, воспитывающимися в одной семье. Старшие – это старшие. А младшие – это младшие. Это не означает, что в таких иерархических отношениях существует притеснение или ущемление младших. Основанная на здоровой иерархии семья всегда подразумевает в первую очередь ответственность и заботу старших о младших.

В «расстановках» особое внимание уделяется процессу примирения. Казалось бы, в сложных ситуациях, когда трудно простить, прощение необходимо. Это необходимо прежде всего для того человека, кто держит в себе обиду. Б. Хеллингер настаивает на этом. В любом случае, как бы ни была велика и обоснованна обида, прощение должно состояться. Нам также хорошо известна заповедь прощать врагов своих. Видимо, на «расстановках» в силу специфики самого процесса «расстановки» прощение может произойти на более глубоком уровне, нежели просто при обсуждении темы прощения на консультации у психолога.

Еще одним из «открытий» Б. Хеллингера было то, что души абортируемых детей оказывают влияние на души детей рожденных. По его мнению, души умерших как бы «солидаризируются» с живыми. И если у родителей не было покаяния, примирения с детьми, которые абортированы, то ребенок, который родился после аборта, может испытывать трудности различного характера.

У Б. Хеллингера есть понятие «души рода». Что это такое, никто толком не знает. Но очевидно, что духовные законы таковы, что мы должны прощать, приносить покаяние, чтобы душа наша исцелилась. Мы молимся также и за умерших родственников.

«Расстановки» затрагивают и духовный уровень. А в связи с этим возникает ряд сложностей и опасностей. Нам очень трудно (практически невозможно) отследить какого рода и каким образом происходят эти духовные влияния на душу человека.

Б. Хеллингер, в прошлом католический священник с опытом миссионерской работы, брался не за всякий случай. Некоторым желающим участвовать в «расстановках» он отказывал – оставлял все как есть. Наверное, это было не случайно. Хорошо работающие, ответственные «расстановщики» довольно спокойно относятся к своему методу. Для них очевидны ограничения метода, поскольку кому, как не им, в большей степени известны возникающие иногда его последствия. По опыту своего участия в «расстановках» автору известно, что за этот метод взялись бывшие любители оккультных и экстрасенсорных практик. Многие из них далеки от христианства, плохо знают психологию, необдуманно и дерзко внедряются в духовный мир человека. И это не может остаться без последствий. Один случай мне бы хотелось привести. Молодая женщина участвовала в «расстановке» в роли так называемого заместителя. После этого у нее начались сильные проблемы с ней самой и с семьей. Сама она четко связала развитие в себе страсти блуда с тем, что приняла участие в «расстановке». Она жаловалась на ощущение, что «в нее вселилась какая-то сущность». Ко мне обратился за помощью ее муж. На тот момент она находилась в полном нервном истощении. У нас с ней была всего одна психотерапевтическая встреча. По своему внутреннему состоянию эта женщина не готова была проходить психотерапию. Через неделю позвонил ее муж и сообщил, что ее положили в клинику. Этот опыт помог мне избежать искушения применять «расстановки» в своей практике.

Те проблемы, за решение которых берется Б. Хеллингер при работе со своими клиентами, могут разрешаться и в направлении православной психотерапии. Однако клиент в этом случае принимает сознательное участие в этой работе. Психотерапевтический процесс совершается только словом, посредством диалога. Осознанное участие человека в процессе исцеления исключает некий налет магии и волшебства, так привлекательный для многих людей.

Следует ожидать, что через определенное время бум «расстановок» закончится, как закончился бум психоанализа. Господь все ставит на свои места. Вероятно, это происходит потому, что Он не дает человеку вот так легко и просто, без покаяния, без осознанного отношения к своему прошлому и настоящему приходить к радостной и спокойной жизни без проблем.

Легкое и безболезненное существование человека не способствует пробуждению в нем духа, не подвигает его искать ответ на вопрос о смысле своего бытия. Это противоречило бы осмысленному решению той задачи, которую Господь ставит перед человеком; решение которой невозможно без выхода на смысловой уровень, без совместной работы человека и Бога.