3
Гражданская панихида проходила в том же культурном центре, где и фестиваль русского шансона, организаторы которого, кстати, решили все-таки не продолжать это мероприятие. Поклонники погибшего отнеслись к данному факту с пониманием. Не было зафиксировано ни одной попытки сдать купленные билеты и вернуть деньги, ранее отданные за них.
Панихида началась в десять часов. Однако на улицах, ведущих к культурному центру, уже с самого раннего утра стояли наряды полиции. К месту гражданской панихиды они пропускали только автомобили лиц, особо приближенных к усопшему. По одним только блатным номерам шикарных бронированных машин можно было понять, что проводить в последний путь Владимира Тверского прибыли весьма авторитетные люди. Среди них немалую часть наверняка составляли те, кто вполне мог быть героем его песен, в том числе и самых известных из них.
После панихиды катафалк с телом покойного должен был проехать на Троекуровское кладбище. Над улицами, ведущими туда, висели траурные растяжки: «Царствие небесное и вечный покой. Скорбим о тебе, Владимир». В разных местах города было установлено более сотни биг-бордов с портретом улыбающегося Тверского и строками из разных его песен.
На гражданскую панихиду приехали коллеги по шоу-бизнесу и некоторые политики. Где-то около полудня в зал, где располагался гроб с телом погибшего, начали пропускать и обычных людей, которые хотели отдать дань памяти любимому певцу. Об этом было заранее объявлено через средства массовой информации и на официальном сайте Тверского. Там же было оговорено, что время на это отводится весьма ограниченное – полтора часа. После этого по улице, прилегающей к зданию, должна была двинуться похоронная процессия. Планировалось, что ее участники дойдут пешком до скверика, а оттуда на машинах и автобусах отправятся на кладбище.
Заключительная часть панихиды затянулась. Люди шли и шли. Подножие гроба было усыпано цветами. Вдова не могла смотреть на все это без того, чтобы снова и снова не заплакать. Это она дала добро на то, чтобы продлить еще хотя бы на полчаса допуск поклонников, желающих попрощаться со своим кумиром.
Когда это время минуло, несколько крепких парней подняли гроб и направились с ним к выходу. К ним сразу же присоединились самые близкие друзья и товарищи покойного. На улице за полицейским оцеплением стояло множество зевак. Первая часть похорон прошла без эксцессов. Если, конечно, не считать постоянного полуобморочного состояния вдовы.
Церемония продолжилась на престижном Троекуровском кладбище. Ее участники несли цветы и многочисленные венки – от поклонников, полиции, братвы, друзей… Не обошлось без телевидения и множества репортеров.
Полиция не только выставила оцепление. Некоторые стражи порядка были с камерами. Так же, как и телевизионщики, они вели съемку похорон. Вездесущие зеваки заполонили подступы к кладбищу и часть его территории.
Правоохранителям пришлось как-то регулировать это дело. Нескольких особо буйных персонажей, выкрикивавших нецензурную брань в адрес покойника, пришлось скрутить и увести прочь с кладбища. Надо сказать, что подобные случаи были хоть и неприятным, но редким исключением из общего настроения, царившего на похоронах. Десятки людей рыдали. Сигналили сотни машин, скопившихся в районе кладбища.
Вдова держалась из последних сил. Как-то само собой получилось, что Анну, облаченную во все черное, сопровождали двое мужчин. С одной стороны рядом с ней шел генерал-майор МВД Валерий Кущенков, а с другой – кавказский вор в законе Резван Алиев. Оба трогательно поддерживали под локотки заплаканную женщину.
Одного внимательного взгляда на них хватало для того, чтобы понять, что эти мужчины на дух не переносят друг друга. Эту пикантную ситуацию можно было объяснить тем, что творчество Тверского сумело объединить противоположности. Ведь как Валерий, так и Резван не только находились в приятельских отношениях с погибшим, но и являлись рьяными поклонниками его песен.
Провести по высшему разряду похороны даже столь известных людей, как Тверской, – дело не такое уж простое. Тут нужны не только деньги и связи, но еще и недюжинные организаторские способности.
Как-то по умолчанию получилось так, что распорядителем похорон стал продюсер певца Артем Бренер. Уж что-что, а организаторские способности у него всегда были на высоте. Это, правда, было лишь частью его образа, в целом не очень привлекательного.
Этот продюсер всегда добивался хороших результатов. Но на то, как все это делалось, порой не хотелось даже смотреть. Почему? Да потому, что от его поведения за версту разило мелочностью и суетностью. Такие вот качества невольно вызвали отторжение. Это отмечали многие – и представители шоу-бизнеса, и журналисты, и слушатели.
Тот факт, что публика не освистала его при недавнем выходе на сцену во время фестиваля, был настоящим чудом. Он и сам это подспудно понимал. На похоронах Бренер старался быть вездесущим, но и незаметным. В результате выходила все та же суетливость, что и обычно.
Кроме всего прочего, Бренер не раз посматривал на вдову с явным намерением подойти к ней. Но не для того, чтобы поддержать ее, как это делали Кущенков и Алиев. И не для того, чтобы переброситься с ней несколькими словами о ходе похорон. Все шло хорошо и без прямого участия Анны. У Артема к ней имелось какое-то дело, однако он никак не мог решиться и начать разговор. Не находилось подходящего повода или ситуации.
Да и вряд ли на похоронах можно вести какие-либо важные разговоры. Сам факт того, что человек в полном расцвете сил был вырван из жизни и его сейчас закопают в землю, волей-неволей заставляет хотя бы на время задуматься о бренности человеческой жизни. Многие авторитетные участники похоронной процессии примерили на себя трагический финал Тверского. В те секунды вряд ли кому-то из них приходило в голову думать исключительно о делах.
А что уж говорить о молодой вдове! Ее разум был затуманен горем. Она то и дело спрашивала Господа, за что ей ниспослана такая беда, и новые потоки слез неудержимыми водопадами обрушивались из ее глаз. Иногда этот вопрос вырывался наружу и звучал как причитание. В такие мгновения генерал и вор держали Аню еще крепче. Продюсер же снова и снова уходил в тень, не решаясь сказать женщине, убитой горем, то, что он хотел.
Чем ближе становился момент прощания с усопшим, тем сильнее плакала вдова. Она слышала речи друзей и авторитетных поклонников покойного мужа, видела его лицо, будто покрытое застывшим воском, и машинально отводила от него глаза, залитые слезами. Ее взор скользил по всем присутствующим и вдруг остановился на мужской фигуре, которая маячила чуть поодаль, у соседней могилы. Женщина вдруг встрепенулась, сама не зная почему.
Ее спутники тут же приняли это за очередной приступ истерики. Они в который уж раз были готовы помочь Анне устоять на ногах.
Вдова сначала подумала, что теряет рассудок. Неизвестный мужчина, наблюдавший со стороны за церемонией прощания, показался ей похожим на Владимира. Несколько секунд женщина боролась с желанием вскрикнуть: «Володя, это ты?!» Ей очень хотелось представить себе, что муж жив, что похороны – не более чем дорогой спектакль. Однако все было реальностью. Трагической и безысходной действительностью.
Незнакомец тем временем чуть-чуть изменил свое местоположение. Аня смогла увидеть его в профиль и поняла, что схожесть этого таинственного наблюдателя с ее усопшим мужем не такая уж и очевидная.
Женщину охватило волнение. Она не могла понять, кто же такой этот немолодой мужчина явно уголовного экстерьера и почему он не подходит прощаться с Володей. Тут в ее воспаленном от горя мозгу родилась мысль: а не является ли этот странный незнакомец заказчиком убийства или даже тем самым снайпером? Она вздрогнула от этой догадки.
Кущенков и Алиев тут же отреагировали на это более сильной хваткой. Со стороны ее поведение выглядело вполне естественным. Тем более что как раз в это время какой-то браток произносил весьма прочувственную речь, от пассажей которой можно было содрогнуться даже не один раз. Чуть ли не половину ее составляли цитаты из песен Тверского. У всех, кто знал творчество Владимира и уважал его, эта речь и вправду вызвала если не слезы, то дрожь.
Однако в действительности Анна не слышала его слов. Она все всматривалась в незнакомца, стараясь запомнить его. Женщина была обескуражена. Без должных на то оснований в ней крепла догадка насчет того, что этот мужчина причастен к гибели ее мужа. Она даже вспомнила расхожее утверждение, что убийц тянет на место преступления и на похороны их жертв.
Вместе с тем вдова не знала, как следовало бы поступить в данной ситуации. Закричать «Держите убийцу!» она не могла. Это было бы чересчур для нее. Отойти от могилы, в которую еще не был опущен гроб с телом мужа, чтобы задать незнакомцу несколько вопросов, было так же неприемлемо. Это выглядело бы по меньшей мере странно в глазах многочисленных участников прощальной церемонии. Ну а для репортеров любой из этих поступков Анны Тверской оказался бы золотым самородком, позволяющим поднять рейтинг своих изданий или телепрограмм.
В какое-то мгновение женщина поняла, что логичнее всего было бы обратиться к командиру полицейского оцепления и попросить его, чтобы тот распорядился проверить личность этого неизвестного наблюдателя. Она уже хотела это сделать и стала искать взглядом Бренера. Однако в этот самый момент было объявлено о том, что тело покойного сейчас будет предано земле.
Вдова бросилась к гробу, словно хотела задержать или даже остановить неминуемое. Валерий и Резван, не сговариваясь, позволили ей эту слабость. Аня рыдала, причитала, целовала гроб, руки мужа. Ее спутникам, да и всем остальным людям, присутствующим здесь, оставалось лишь проследить за тем, чтобы эта сцена не затянулась и не превратилась из-за этого в фарс. Соответствующий сигнал подал Бренер. Генерал и вор, охотно повинуясь едва заметному указанию продюсера, где-то уговорами, где-то силой оттащили вдову от гроба. Крепкие парни из похоронной службы водрузили крышку на ее законное место, защелкнули замки и начали опускать гроб в могилу.
В эти мгновения вдове точно было не до того, чтобы думать о каком-то странном незнакомце. Да и он отошел от соседней могилы и пропал из виду.
Многие участники похорон Владимира Тверского были приглашены на поминальный обед. Он состоялся в одном из шикарных ресторанов, который принадлежал убитому. Столы ломились от выпивки и закуски.
Если бы не общая достаточно гнетущая атмосфера, то можно было бы подумать, что здесь проходит корпоративный банкет или празднуется чей-то день рождения. Однако большой портрет Тверского с черной лентой в правом нижнем углу, который предварительно повесили на одну из боковых стен, сразу задавал нужное настроение. Человек с улицы, случайно попавший сюда, вряд ли смог бы принять это мероприятие за свадьбу или юбилей.
Впрочем, посторонним вход на поминки был запрещен. Охрана очень серьезно следила за этим, старалась фильтровать посторонних лиц. Задача была не из простых. Тем более что в заведение рвались люди явно уголовного вида, которые называли себя близкими друзьями покойного шансонье, но их в списке не было.
Понятно, что вдова такими вопросами заниматься не могла. Ситуацию разруливал Бренер. Продюсер сам решал, кого стоит пропустить на поминки сверх списка.
Поминальный обед должен был начаться со слов вдовы. Кущенков предупредительно наполнил ее рюмку клюквенной водкой. Анна встала, чтобы сказать несколько слов в память о своем покойном супруге. Однако, едва начав говорить, женщина сбилась на слезы, и настоящей поминальной речи не получилось. Все присутствующие восприняли это с пониманием и осушили содержимое своих рюмок.
Все остальные ораторы, которые брали слово и произносили речи в память о Владимире, держались куда спокойнее. Произносились довольно типичные для таких мероприятий слова о покойном. Говорили, каким он был хорошим человеком, талантливым во всех отношениях, и прочее.
Многие вспоминали обстоятельства знакомства с певцом либо какие-то интересные эпизоды, связанные с ним. Было высказано немало заверений в том, что Владимир Тверской никогда не будет забыт, а также пламенных обещаний найти и покарать негодяев, виновных в его гибели.
Особенно выразительно это прозвучало из уст Кущенкова и Алиева. Генерал и вор в законе заявили, что убийце и заказчику преступления объявлена священная война. Они обещали, что земля будет гореть под ногами этих негодяев. Они сами рады будут поскорее попасть в ад.
Жесткость подобных речей все воспринимали как нечто должное. Снова и снова поднимались рюмки. То и дело звучали фразы «Покойся с миром», «Пусть земля тебе будет пухом» или же просто «Так помянем же Володю».
Когда слово было предоставлено Бренеру, он поднял рюмку и на секунду задумался. Со стороны было трудно понять, действительно ли продюсер обдумывает свои слова или же просто играет на публику.
Его речь оказалась довольно пространной. Казалось, что он не произносил поминальную речь, а давал интервью или вещал на камеру во время съемок документального фильма. В своем выступлении он изложил всю историю его сотрудничества с Тверским, от самого начала и до последнего дня жизни певца. Бренер рассказал об их давнем знакомстве, вспоминал о казусах, происходивших в концертных турах, преподносил Владимира как остроумного и находчивого человека.
При этом Артем не забывал вставить пять копеек и о себе, любимом. Дескать, бывали моменты, когда именно он вытаскивал столь популярного шансонье из неприятных ситуаций.
Присутствующие не очень-то желали это слушать. Отдельные личности начали тихо роптать, намекая на то, что продюсер мог бы уже и замолчать. Заявить об этом громко никто не решился, но отнюдь не из-за тактичности, а из уважения к памяти покойного. Присутствующие не хотели превращать поминки в подобие перебранки.
Журналистов в ресторане почти не было, лишь несколько давно прикормленных представителей двух журналов. Они никогда не написали бы ничего плохого о поминальном обеде. Но любой инцидент вполне мог получить резонанс, попасть на страницы других изданий и сайтов, отливающих желтизной намного сильнее, а то и в какие-нибудь телепередачи, адресованные самому невзыскательному зрителю.
При нынешнем-то развитии ТВ склепать сюжет о тех же поминках запросто можно, не имея ни одного документального видеоматериала с места событий. Достаточно вкрадчивого интригующего голоса за кадром, который озвучивал бы любую сплетню. А сами поминки можно инсценировать в какой-нибудь студии и подать на экраны слегка затуманенную картинку, где не было бы понятно, реальные ли это люди или же актеры. Ведь предупреждения «Внимание! Постановочное видео», набранного малюсенькими буковками, среднестатистический зритель попросту не заметит.
Так или иначе, но становиться зачинщиком скандала никто из участников поминок не хотел. Поэтому, несмотря на негромкое роптание некоторых особо щепетильных персон, Бренер продолжал говорить. Он словно и не замечал того факта, что его затянувшаяся речь поднадоела людям самого разного кроя.
Впрочем, вдова слушала его с каким-то удивительным умилением. Если, конечно, так можно сказать о состоянии убитой горем молодой женщины, сидевшей за столом с грустной улыбкой, застывшей на лице, и утвердительно кивавшей едва ли не после каждого слова продюсера.
В конце концов Артем завершил свою длинную речь заверением в том, что будет всячески помогать Анне, и добавил:
– Чтобы Володя, смотря на нас с того света, был спокоен и даже рад за свою любимую жену.
По ресторанному залу прошелся шумок, раздались невольные вздохи облегчения.
Аня подняла голову, взглянула на Артема и поблагодарила его. На мгновение она вернулась к мысли о таинственном незнакомце, который наблюдал за похоронами. Это воспоминание так и щекотало ее.
Однако вдова все-таки не стала поддаваться искушению и не решилась рассказывать о своих подозрениях ни Бренеру, ни Кущенкову с Алиевым. Все равно в тогдашнем состоянии сколько-нибудь внятного рассказа у нее не получилось бы. Женщина промолчала. Поминки подходили к концу.