Охранительная функция уголовного права. Глава I. Объект уголовно-правовой охраны и источники опасности причинения ему вреда (В. Д. Филимонов, 2003)

Уголовное право, как и любая другая отрасль права, призвано регулировать общественные отношения. Его специфика состоит в особом характере регулируемых им общественных отношений и в особом способе их регулирования.

Регулируемые уголовным правом общественные отношения – это отношения, или связанные с совершением действий, причиняющих обществу вред, или возникающие в связи с опасностью совершения таких действий. Регулируя эти отношения, уголовное право охраняет интересы личности, общества и государства.

Основным способом регулирования уголовным правом общественных отношений является устанавливаемый им запрет на совершение общественно опасных действий под угрозой наказания за его нарушение. Как отметил С. С. Алексеев, «введение юридических запретов оказывается необходимым в случаях, когда в социальной действительности существуют (реально или в виде возможности) факты нарушений пределов дозволенного, в связи с этим возникает опасность для общества и требуется обеспечить при помощи юридического запрета типичные массовые процессы жизнедеятельности».[2]

Основное назначение уголовного права – охрана общества от деяний, причиняющих ему вред. В этом состоит его социальная функция.

Чтобы составить о ней достаточно полное представление, необходимо прежде всего выяснить, что представляет собой объект уголовно-правой охраны и каковы источники опасности причинения ему вреда.

1.1. Объект уголовно-правовой охраны (объект преступления)

1. Объект уголовно-правовой охраны и объект преступления – идентичные понятия. Использование той и другой терминологии зависит от аспекта, в котором рассматривается проблема. Если речь идет о том, какие социальные ценности защищаются уголовным правом от преступных посягательств, обычно говорят об объекте уголовно-правовой охраны. Если, напротив, исследуется проблема антисоциальной направленности деяния, то используется наименование «объект преступления».

Противопоставление объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления теоретически необоснованно и способно принести вред – привести к подрыву важнейшего принципа уголовного права – признанию состава преступления единственным основанием уголовной ответственности.

Некоторые российские юристы утверждают, что понятие «объект уголовно-правовой охраны» шире понятия «объект преступления».

Так, Ю. А. Демидов в свое время писал: «Понятие объекта уголовно-правовой охраны не идентично понятию объекта преступления. По своему объему первое понятие шире второго. Уголовное право предусматривает средства охраны своих объектов не только от преступлений, но и от общественно опасных действий невменяемых и от опасностей, создающих состояние крайней необходимости. Но дело не только в этом, а главным образом в том, что понятие “объект преступления” снижает объект уголовно-правовой охраны до “элемента” или “стороны” преступления. Непонятно, как советский государственный и общественный строй, социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность, личность и другие объекты уголовно-правовой охраны могут быть “элементом” или “стороной преступлений”».[3]

В своих рассуждениях Ю. А. Демидов не учитывал следующих обстоятельств.

Во-первых, то, общественно опасное поведение невменяемых и опасности, порождающие состояние крайней необходимости, создают угрозу причинения вреда тем же самым общественным отношениям, какие охраняются правовыми нормами, предусматривающими ответственность за совершение конкретных преступлений (личности, собственности и др.). Поэтому объект уголовно-правовой охраны в том и в другом случае один и тот же.

Во-вторых, Ю. А. Демидов не учитывал того, что, называя объектом преступления конституционный строй Российской Федерации и по существу все другие охраняемые уголовным правом объекты, причем как родовые, так и видовые и непосредственные, мы допускаем определенное упрощение. Та или иная совокупность общественных отношений становится объектом преступления только во время осуществляемого в отношении нее преступного посягательства. Кроме того, в качестве объекта преступления при этих условиях выступает не вся совокупность тех или иных общественных отношений, а лишь известная ее часть, ее структурный элемент.

Отвергает отождествление объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления также Г. П. Новоселов. Его позиция по этому вопросу основывается на защищаемой им трактовке понятий преступных последствий и преступного вреда, а также объекта и предмета преступного поведения.

По мнению Г. П. Новоселова, понятие преступных последствий шире понятия преступного вреда, поскольку включает в себя как прямой причиняемый преступлением ущерб, так и доход от результатов преступного поведения и полученные от него выгоды (возможности распоряжаться чужим имуществом в своих интересах). «Исключать последнее из числа преступных последствий, – пишет он, – значит не только не считаться с реальным смыслом термина “последствие”, но и вновь оставлять открытым вопрос о месте признака “извлечение дохода” в структуре состава преступления, в частности, применительно к уголовно-наказуемой незаконной банковской деятельности (ст. 172 УК РФ)».[4]

Г. П. Новоселов не учитывает в данном случае того, что извлечение дохода в крупном размере как признак состава незаконной банковской деятельности (ст. 172 УК РФ) представляет собой один из видов юридического выражения причиненного этим преступлением крупного ущерба гражданам, организациям или государству. Незаконный доход – это по существу один из юридических критериев крупного ущерба. Его использование позволяет следственным органам и суду устанавливать наличие состава незаконной банковской деятельности без выявления конкретных источников незаконного извлечения денежных средств.

Что касается выгоды, полученной в результате возможности распоряжаться похищенным имуществом, то она, хотя и является отдаленным последствием совершенного преступления, находится за пределами умысла виновного и поэтому уголовно-правового значения не имеет. По этой причине она не может охватываться понятием преступных последствий. Причиненный собственнику ущерб в данном случае может быть компенсирован в гражданско-правовом порядке.

Таким образом, оснований для разграничения преступного вреда и преступных последствий не существует. Поэтому связывать причиненный преступлением вред с объектом преступления, а некие дополнительные преступные последствия – с отдельно существующим объектом уголовно-правовой охраны также нет никаких оснований.

Другое обоснование разграничения объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления Г. П. Новоселов, как уже было сказано, связывает со своим своеобразным представлением об объекте и предмете преступления.

В дальнейшем мы продолжим рассмотрение его точки зрения по этому вопросу. Здесь же применительно к проблеме соотношения понятий правоохраняемого объекта и объекта преступления отметим, что проводимое Г. П. Новоселовым отождествление объектов уголовно-правовой охраны, перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК РФ, с предметом преступления и рассмотрение им потерпевших от преступного поведения в качестве объекта преступления[5] противоречит реальной действительности.

Следует согласиться с А. В. Пашковской в том, что представление Г. П. Новоселова об объекте преступления «противоречит как позиции законодателя, так и обыкновенному здравому смыслу. Подобная трактовка как бы меняет местами понятия объекта и предмета преступления, необоснованно примешивая сюда и категорию потерпевшего; при этом объект – всегда лишь лицо или множество лиц, предмет – определенные материальные или нематериальные ценности этих лиц. Помимо того, что не совсем ясен смысл такой “рокировки”, данная позиция не отвечает главному требованию понятия объекта преступления – определению того, чему именно причиняется или может быть причинен вред в результате преступного посягательства. При таком подходе невозможно разграничить отдельные преступления между собой: так, например, и диверсия и терроризм совершаются против множества лиц, следовательно, разграничить эти преступления можно только по “предмету” (согласно данной трактовке) – тем ценностям, которым причиняется вред. Именно эти ценности и должны признаваться объектом преступления. Смешение же объекта и предмета преступления нивелирует сущность и значение как первого, так и второго».[6]

Несостоятельность позиции Г. П. Новоселова по вопросу о соотношении объекта и предмета преступления приводит его к неверным выводам о соотношении правоохраняемого объекта и объекта преступления. Утверждая, что «объектом любого преступления, а не только направленного против личности, выступают люди, которые в одних случаях выступают в качестве отдельных физических лиц, а в других – как некоторого рода множество лиц, имеющих или не имеющих статус юридического лица, в-третьих – как социум (общество)»,[7] он в то же время не может игнорировать, что согласно прямому указанию закона (ч. 1 ст. 2 УК РФ) охраняемыми российским уголовным законодательством ценностями являются те, которые он считает не объектом, а предметом преступления. Отсюда и проистекает его необоснованный вывод о том, что объект уголовно-правовой охраны и объект преступления – различные явления.

В конечном счете мы приходим к следующему заключению: понятие объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления отражают признаки, характеризующие одно и то же явление.

Признание этого обстоятельства имеет важное уголовно-правовое значение.

Разграничение объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления неизбежно привело бы к постановке вопроса – какое влияние тот и другой объект может оказать на размер уголовной ответственности. Если объект преступления является элементом состава преступления, т. е. основания уголовной ответственности, то объект уголовно-правовой охраны как уголовно-правовое явление, обладающее по сравнению с объектом преступления большим объемом, должно было бы считаться обстоятельством, находящимся за рамками состава преступления. Но, как уже давно известно, такое обстоятельство не может определять основание уголовной ответственности.

Могут сказать, что все это – надуманное преувеличение, что авторы, разграничивающие объект уголовно-правовой охраны и объект преступления, не имели в виду ничего подобного. Тогда в чем смысл разграничения объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления? Ведь речь идет не просто об охране чего-либо или кого-либо, а об уголовно-правовой охране. Потребность гарантировать соблюдение и укрепление законности в нашей стране требует отказа от такого рода позиции.

2. В советской юридической литературе утвердилось представление об объекте преступления (объекте уголовно-правовой охраны) как об общественных отношениях, которым причиняется вред в результате преступного поведения.

В юридической литературе постсоветского периода наметился отход от этого представления. По справедливому замечанию Г. П. Новоселова, «в настоящее время впору говорить об обозначившейся в отечественной юридической литературе тенденции к негативной оценке признания общественных отношений объектом преступления».[8]

Существуют ли достаточные основания для такой негативной оценки?

Судя по опубликованным работам, никаких научных исследований, опровергающих представление об объекте преступления как об общественных отношениях, проведено не было. Отказ от прежней позиции производится, как нам представляется, по одной единственной причине – такую трактовку объекта преступления связывают с марксистским подходом к исследованию общественных явлений. Другими словами, отказ от прежнего представления об объекте преступления обусловлен не научными, а идеологическими соображениями.

Что предлагается взамен?

В опубликованных в последние годы работах объектом преступления чаще всего предполагается считать благо.

Так, А. В. Наумов, хотя и считает, что «во многих случаях трактовка объекта преступления как определенных общественных отношений вполне справедлива», полагает «возможным возвращение к теории объекта как правового блага, созданной… в рамках классической и социалистической школ уголовного права». Основанием для этого, на его взгляд, является то, что теория объекта как общественного отношения в ряде случаев «не срабатывает». По его мнению, это особенно относится к преступлениям против личности, в первую очередь к убийству.[9] В конечном счете он приходит к выводу, что «объектом преступления следует признать те блага (интересы), на которые посягает преступное деяние и которые охраняются уголовным законом».[10]

Сходную позицию по этому вопросу занимает А. В. Пашковская. С ее точки зрения, «объект преступления – это охраняемые уголовным законом социально значимые ценности, интересы, блага, на которые посягает лицо, совершающее преступление, и которым в результате совершения преступного деяния причиняется или может быть причинен существенный вред».[11]

Как уже отмечалось выше, особую позицию по вопросу о понятии объекта преступления занимает Г. П. Новоселов, считающий, что в качестве такого рода объекта выступают люди «как физические лица, или как множество лиц, или как социум (общество).[12]

Насколько обоснованы высказанные этими авторами представления?

Для того чтобы ответить на вопрос, может ли благо рассматриваться в качестве объекта преступления, необходимо предварительно выяснить, что оно собой представляет.

Л. М. Архангельский по этому поводу пишет: «Категорию блага можно рассматривать в качестве собирательного понятия по отношению ко всей совокупности конкретных благ, фиксирующего их отношение к человеческим потребностям… В процессе практики люди обнаруживают те или иные свойства вещей, оценивают их полезность или вредность с точки зрения насущных потребностей. Так возникает необходимость в особом понятии, которое в общей форме способно фиксировать отношение человека к явлениям, с которыми он имеет дело, с точки зрения их полезности. Таким понятием как раз и является благо».[13] Далее он указывает: «Благо как ценность… предполагает, с одной стороны, наличие определенных свойств, объективно присущих явлениям внешнего мира, способных служить так или иначе удовлетворению человеческих потребностей, а с другой стороны – познание и оценку субъектом способности объектов быть полезными людям».[14] И еще одно очень важное замечание Л. М. Архангельского: «Попытка отождествлять благо с самой вещью (предметом) или сведение блага к оценке должны быть подвергнуты критике. Дело в том, что один и тот же реальный объект может выступать и как благо, и как зло в зависимости от того, какие из его свойств обнаруживаются в том или ином взаимодействии с субъектом».[15]

Приведенные положения позволяют сделать следующие выводы.

Во-первых, благом могут быть вещь или какое-либо явление (например, явление природы – дождь во время засухи), которые обладают способностью удовлетворять человеческие потребности.

Во-вторых, благом могут быть и общественное отношение или общественные отношения, поскольку они также способны удовлетворять человеческие потребности.

В-третьих, все виды благ обладают свойствами, объективно присущими им. Удовлетворять человеческие потребности они могут потому, что способны познаваться и оцениваться людьми.

Наконец, один и тот же объект (вещь, общественное отношение) может выступать и как благо, и как зло, в зависимости от положения в системе социальных связей.

Только с учетом этих свойств блага мы можем ответить на вопрос, следует ли его рассматривать в качестве объекта преступления. При этом мы не можем не обратить внимание на следующие обстоятельства.

1. Как явление объективной действительности благо может рассматриваться в качестве объекта преступления. Необходимо только учитывать, что объект – это объективный признак преступного поведения.

2. Как отношение человека к потребительским свойствам вещи оно в качестве уголовно-правового явления рассматриваться не может. Уголовное право, как и любая другая отрасль права, регулирует отношения между людьми, а не между вещами и людьми.

3. Благо может выступать как объект общественного отношения (например, имущество, обладающее потребительскими свойствами, может быть объектом отношений собственности).

4. Благо может выражаться в общественном отношении, так как те или иные общественные отношения способны удовлетворять различные потребности людей.

5. Рассматривать благо в качестве объекта уголовно-правовой охраны вне связи в общественными отношениями нельзя. Его потребительские свойства в разных общественных отношениях могут использоваться не только в социально-полезных, но и в антиобщественных целях. Например, потребительские свойства оружия в одних общественных отношениях будут служить средством защиты государственных интересов, в других – средством совершения тяжкого преступления. Если оружие похищается с целью помешать защите государства – это преступление, если это делается в целях предупреждения преступления – это правомерное деяние. То же самое можно сказать, например, и в отношении такого блага, как жизнь человека: лишение жизни потерпевшего в процессе разбойного нападения – преступление, лишение жизни нападающего в состоянии необходимой обороны – правомерное поведение.

Таким образом, в качестве объекта преступления благо может выступать в тех случаях, когда оно, во-первых, выражается в социально-полезном общественном отношении, во-вторых, является объектом социально-полезного общественного отношения. В том и другом случае преступное поведение приводит к нарушению или подрыву социально-полезного общественного отношения. В связи с тем, что благо не всегда представляет собой общественное отношение или включается в качестве объекта в его содержание, использование терминов «благо» и «общественные отношения» как взаимозаменяемых при определении объекта преступления нельзя. Потому объектом преступления правильнее считать общественные отношения.

О несостоятельности точки зрения, рассматривающей в качестве объекта преступления людей, уже говорилось в этой работе. К изложенному выше необходимо добавить следующее.

Люди в том виде, в каком они представлены в теории Г. П. Новоселова, не могут рассматриваться в качестве объекта даже преступлений против личности.

В этом легко убедиться путем мысленного исключения из содержания личности всего того, что Г. П. Новоселов не относит к содержанию объекта преступления.

Не относит же он к содержанию объекта все то, что, по его мнению, представляет собой предмет преступления. Рассматривая предмет преступления в виде «различного рода материальных или нематериальных благ (ценностей), способных удовлетворять потребности людей, преступное воздействие на которые (или незаконное обращение с которыми) причиняет или создает угрозу причинения вреда»,[16] Г. П. Новоселов, как мы уже отмечали выше, относит его не к объекту преступления, а к объекту уголовно-правовой охраны. Он пишет: «Перечисляя объекты уголовно-правовой охраны, законодатель всегда относил и ныне относит к ним некоторого рода ценности, способные удовлетворять потребности индивидов и всего общества…».[17] Если учесть, что в содержащемся в ч. 2 ст. 2 УК РФ перечне объектов, охраняемых уголовным правом, содержится указание и на права, и на свободы человека и гражданина, получается, что они исключаются из объекта преступного поведения. Едва ли нужно подробно доказывать, что все это находится в явном противоречии с позицией законодателя, выраженной в содержании раздела VII Особенной части УК РФ (преступления против личности).

Совершенно необоснованным, с нашей точки зрения, являются утверждения Г. П. Новоселова о том, что физические лица являются объектом преступления и в тех случаях, когда оно направлено против общественных объединений или государства. Неверно, что последние представляют собой лишь «некоторого рода множество лиц». Убеждения автора полностью игнорируют смысл существования общественных объединений и государства, основания и цели формирования общественный объединений, причины возникновения государства.

Надуманность концепции Г. П. Новоселова легко обнаруживается при анализе составов конкретных видов преступлений. В каком виде можно усмотреть в качестве объекта преступления физических лиц при совершении, например, таких преступлений, как дезертирство или уклонение от уплаты налогов?

Подводя итог анализу тех представлений об объекте преступления, которые были высказаны в течение последних лет и которые, по убеждениям авторов, способны заменить его трактовку как общественных отношений, мы приходим к выводу, что все они лишены необходимой убедительности.

3. Объект преступления – то или иное общественное отношение может сформировать лишь такое благо, которое имеет общественную ценность.

Если, например, какая-либо вещь, хотя и имеет очень большую ценность для отдельных лиц, общественной ценностью не обладает, она не может образовать объект преступного поведения. Так, в частности, фотографии близких родственников могут представлять для членов семьи очень большую ценность, однако их похищение или уничтожение не будет считаться ни преступлением против собственности, ни преступлением против порядка управления. Поскольку общественной ценности они не составляют, уголовное законодательство ответственности за такие действия не устанавливает.

Любое благо становится общественной ценностью тогда, когда оно оказывается объектом общественных отношений, когда возникает потребность общества обеспечить благоприятные условия для существования этого блага и его использования и соответствующая ей необходимость для каждого члена общества вести себя таким образом, чтобы не противодействовать реализации этой потребности.

Обычно такие отношения облекаются в правовую форму. В результате законотворческой деятельности возникает правовая обязанность членов общества воздерживаться от действий, причиняющих ущерб этому благу или влекущих его использование в ущерб общественным интересам. Таким образом, формируются общественные отношения, имеющие как фактическое, так и правовое содержание.

Когда возложенные государством на членов общества обязанности не соблюдаются, общественные отношения становятся объектом совершенных ими преступлений. Всякие попытки выявить объект преступления за пределами общественных отношений обречены на неудачу, хотя бы уже потому, что оставляют открытым вопрос, почему действие, нарушающее благо, принадлежащее отдельному человеку (например, собственность конкретного человека на конкретную вещь), признается государством преступлением, т. е. деянием, нарушающим общественные интересы. Преступлением признаются и всегда признавались только такие действия, которые противоречили интересам общества.

4. Структура объекта преступления представляет собой более сложное образование, чем то, которое описывается в юридической литературе.

Одну из его подсистем составляет защищаемое уголовным правом общественное отношение.

В этой роли можно представить, например, отношение собственности на какое-либо имущество. Его объектом будет имущество, субъектами – с одной стороны, собственник, с другой – все остальные лица, а содержание общественного отношения составят возможность собственника владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом и необходимость для других лиц не препятствовать ему в реализации этой возможности. Правовое содержание этого общественного отношения будет выражаться в правомочиях собственника по владению, пользованию и распоряжению имуществом и в обязанности остальных лиц не препятствовать ему в реализации этих правомочий.

Другую подсистему объекта преступления составляет общественное отношение, защищающее первое общественное отношение.

В нашем примере его объектом будет отношение собственности на конкретное имущество, субъектами – с одной стороны, государство, с другой – лица, не являющиеся собственниками этого имущества, а содержанием – потребность государства обеспечить имеющимися в его распоряжении средствами безопасность указанного отношения собственности и необходимость лиц, не являющихся собственниками имущества, составляющего объект отношения собственности, воздерживаться от его нарушения. Правовое содержание этого общественного отношения будет выражаться в праве государства наказать нарушителя указанного отношения собственности и обязанности нарушителя подвергнуться предусмотренному законом наказанию.

Совершение преступления обычно приводит к одновременному нарушению и охраняемого, и охраняющего общественного отношения. Нарушение того и другого отношения определяет характер и степень общественной опасности преступного поведения.

Необходимо, однако, отметить некоторые весьма важные особенности воздействия нарушенных общественных отношений на общественную опасность преступления.

Прежде всего следует указать на то, что охраняемые общественные отношения по степени социальной значимости часто существенно отличаются друг от друга. Если, например, такие охраняемые общественные отношения, как государственная или общественная безопасность, в силу своей высокой значимости для государства сами по себе определяют большую степень общественной опасности посягающих на них преступлений, то нарушение права собственности конкретного человека на конкретную вещь никак не затрагивает право собственности других лиц на принадлежащее им имущество. В этом последнем случае общественная опасность преступления определяется нарушением второго – охраняемого общественного отношения. На юридическом языке это нарушение именуется нарушением принципа неприкосновенности чужой собственности.

Следует отметить еще одну особенность воздействия нарушаемых общественных отношений на общественную опасность преступления. Влияние охраняемого общественного отношения на нее зависит от социального содержания и социальной значимости этого отношения и по этой причине его воздействие на общественную опасность преступления оказывается весьма дифференцированным. Влияние же на общественную опасность преступления нарушения охраняющего отношения не столь разнообразно, оно носит относительно стабильный характер. Уголовное право должно защищать все охраняемые им общественные отношения. Возможно, именно по этой причине при определении объекта преступлений этот вид нарушаемых ими общественных отношений во внимание не принимался. Вместе с тем и в этом случае необходимо отметить определенные различия в степени неприкосновенности общественного отношения – чем больше общественная значимость охраняемого общественного отношения, тем выше степень его неприкосновенности. Кроме того, на криминализацию деяния, причиняющего вред лишь отдельным лицам и не затрагивающего интересы других лиц, оказывают влияние такие основания уголовно-правового запрета, как относительная распространенность деяния, соразмерность положительных и отрицательных последствий криминализации и др.[18] В любом случае не может быть никаких сомнений в том, что каждое деяние, предусмотренное уголовным законом как преступление, обладает всеми признаками общественной опасности.

Общую структуру объекта конкретного преступления можно представить в виде двух пересекающихся плоскостей:

– горизонтальной – вид охраняемого общественного отношения (собственность, безопасность человеческой жизни, безопасность движения на транспорте, государственная безопасность и т. п.);

– вертикальной – неприкосновенность охраняемого общественного отношения.

В связи с тем, что второй вид отношений является общим для всех объектов преступлений, специфику конкретному объекту преступления придает первый вид общественного отношения (охраняемое общественное отношение). Поэтому только оно и может быть критерием классификации объектов преступного поведения.

В юридической литературе сформировался такой подход к рассмотрению объекта преступлений, при котором объект описывается не в виде конкретных общественных отношений, а в качестве собирательного понятия, охватывающего все конкретные виды одинаковых по своему содержанию общественных отношений. В этом случае объект преступления представляется, например, не в виде собственности отдельного человека на определенное имущество, а в виде частной собственности и т. д. Отказываться от такой трактовки объекта не имеет смысла. Отметим только, что она применима не только к охраняемым, но и к охраняющим общественным отношениям. Поэтому в виде собирательного понятия можно представить как одинаковые охраняемые, так и одинаковые охраняющие общественные отношения.

5. Классификация объектов преступлений, разработанная в советской юридической литературе, в современных условиях, по нашему мнению, нуждается в корректировке.

В теории советского уголовного права классификация объектов основывалась на философской категории целого и части. Такой подход к решению этой проблемы был оправдан. Все виды объектов объединяла единая социальная сущность: все защищаемые уголовным правом общественные отношения выражали интересы одной социальной общности – советского народа. При современных экономических отношениях, сформировавшихся в нашей стране, говорить о социальной однородности общества невозможно. Поэтому объединить общим объектом преступления все охраняемые уголовным правом общественные отношения нельзя. В настоящее время использовать понятие общего объекта можно только в двух смыслах – для выражения того, что все виды объектов представляют собой общественные отношения, и как собирательные понятие, механически объединяющее все виды объектов преступного поведения.

Современная российская юридическая наука признает существование противоречий между личностью и государством, между обществом и государством. Конституция РФ предусматривает определенные гарантии от необоснованного вмешательства государства в сферу интересов личности (в этом случае принято говорить о приоритете интересов личности перед интересами государства) и в сферу общественных институтов. Подобные положения закреплены в целом ряде конституционных и федеральных законов. В связи с этим и действующий Уголовный кодекс РФ устанавливает в качестве наиболее общих объектов преступного поведения личность, общество и государство. Это подтверждается тем, что в ч. 2 ст. 2 УК РФ сказано, что УК РФ устанавливает, какие деяния признаются опасными именно «для личности, общества или государства», а также тем, что прежде всего по этим объектам классифицируются преступления в Особенной части УК РФ.

Личность, общество и государство как наиболее общие объекты преступного поведения подразделяются на родовые объекты преступлений.

В современной литературе по уголовному праву является по существу общепризнанным представление, согласно которому Особенная часть УК РФ делится на разделы и главы по родовому объекту, в пределах которых преступления подразделяются по непосредственному, а иногда и по видовому объектам. Такая классификация обладает, впрочем, определенной долей условности, поскольку одни и те же общественные отношения при совершении различных преступлений могут играть роль и родового, и видового, и непосредственного объекта. Например, личность, являющаяся одним из трех наиболее общих объектов преступного поведения, в разделе VII Особенной части УК РФ выступает в качестве родового объекта, а при совершении такого преступления, как привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ), – в качестве одного из непосредственных объектов.

6. Дискуссионным в юридической литературе остается вопрос о соотношении объекта и предмета преступления. Его нерешенность – одна из причин отсутствия единого представления об объекте преступного поведения. Как мы уже отмечали, рассмотрение жизни человека как объекта убийства привело авторов к отказу их от признания объектом уголовно-правовой охраны общественных отношений.

При анализе составов многих преступлений вопрос о разграничении объекта и предмета решается, казалось бы, легко. Например, при преступлениях против собственности противоправное изъятие чужого имущества наносит вред отношениям собственности, которые и признаются объектом преступления. Иное положение наблюдается при совершении убийства и преступлений, причиняющих вред здоровью. В этих случаях ущерб наносится и общественным отношениям, и биологической природе человека. Возникает естественное стремление признать при этих условиях объектом преступления не общественные отношения, обеспечивающие безопасность личности (они как бы отодвигаются на второй план), а то, чему непосредственно причиняется ущерб, – жизнь и здоровье человека.

В свое время при решении подобного вопроса найти выход из положения пытался А. А. Пионтковский. Он видел его в отождествлении предмета и непосредственного объекта преступления. Считая, что непосредственный объект и есть предмет преступления, он писал: «… определить предмет как нечто, на что непосредственно воздействует преступник (имущество, здоровье человека и т. п.), и, оставляя этот предмет в учении об объекте, не называя его объектом – значит всего лишь неоправданно изменить ранее установившуюся и более правильную терминологию».[19] Далее он писал: «Отношение между объектом преступления как общественным отношением и непосредственным объектом преступления следует рассматривать в плоскости взаимоотношений категорий материалистической диалектики – сущности и явления. Непосредственный объект преступления – это предмет воздействия преступника, который мы можем непосредственно воспринять (государственное, общественное или личное имущество граждан, здоровье, телесная неприкосновенность, представитель власти, государственные или общественные учреждения и т. д.). Общественное отношение как объект преступления – это то, что стоит за непосредственным объектом и что еще необходимо вскрыть, чтобы глубоко понять истинное общественно-политическое значение рассматриваемого преступления. Поэтому непосредственный объект тесным образом связан с объектом как общественным отношением. При более внимательном рассмотрении он оказывается или материальной предпосылкой существования и развития соответствующих общественных отношений, или материальной формой их выражения, или их субъектом».[20]

Трудно согласиться с А. А. Пионтковским в том, что общественное отношение – это то, что стоит за непосредственным объектом, тем не менее мы считаем, что в своих рассуждениях он шел в правильном направлении. Понять соотношение объекта и предмета можно только на основе диалектических категорий сущности и явления, формы и содержания.

Рассмотрим эту проблему на примере преступлений против личности.

Предварительно отметим следующее. Несмотря на необоснованное скептическое отношение некоторых исследователей к понятию личности как совокупности общественных отношений,[21] вызванное, как нам кажется, лишь тем, что в этом видели сущность человека классики марксизма-ленинизма, действующий УК РФ в своих установлениях опирается именно на это понятие. Не вызывает сомнений тот факт, что только определенные отношения, связывающие человека с другими людьми и обществом в целом, лежат в основе классификации различных преступлений против личности, предусмотренных разделом VII Особенной части УК РФ.

Отметим и другое: эти отношения порождены не только социальными свойствами человека (отношениями, нашедшими юридическое выражение в конституционных правах и свободах человека и гражданина, в свободе, чести и достоинстве личности), но и его биологическими особенностями (несовершеннолетним возрастом, половыми различиями и т. п.).

В числе последних и отношения, объектом которых являются жизнь человека, его здоровье и телесная неприкосновенность.

Охраняемое уголовным правом общественное отношение состоит в потребности конкретного человека жить, обладать здоровьем и телесной неприкосновенностью и соответствующий ей необходимости для других лиц воздерживаться от действий, способных причинить им вред. Юридическая форма этого общественного отношения состоит в праве каждого человека на жизнь, здоровье и телесную неприкосновенность и в правовой обязанности других лиц не совершать действий, направленных на причинение вреда этим правоохраняемым объектам.

Охраняющее общественное отношение – отношение между государством и лицами, обязанными воздерживаться от указанных действий. Оно заключается в потребности государства обеспечить охрану жизни, здоровья и телесной неприкосновенности гражданина и в необходимости всех других членов общества воздерживаться от причинения им вреда. Правовое содержание этого общественного отношения составляют исходящий от государства запрет совершать действия, способные причинить вред жизни, здоровью и телесной неприкосновенности гражданина, и его право наказывать в соответствии с законом нарушителей этого запрета, а с другой стороны – обязанность остальных граждан соблюдать установленный государством запрет и в случае его нарушения подвергнуться предусмотренным законом мерам наказания.

Центральным звеном этих общественных отношений является физическое состояние человека и, в частности, его жизнь. Жизнь – объект соответствующего охраняемого общественного отношения, которое в свою очередь является объектом охраняющего общественного отношения.

В каком соотношении находится жизнь – биологическое явление с объектом преступления – общественным отношением?

Ответ на этот вопрос может быть получен путем анализа общественного отношения с использованием философских категорий формы и содержания, сущности и явления.

В философии под содержанием явления понимается все, что заключено в его системе. В содержание входят не только ее элементы, но и отношения и связи между ними. Форма есть внешнее выражение содержания. «Под формой понимается также внутренняя организация, способ связи элементов внутри системы (в данном случае понятие формы совпадает с понятием структуры) … форма есть внутренняя и внешняя организация системы».[22]

С учетом этих положений мы приходим к выводу, что в общественном отношении, объектом которого является жизнь человека, последняя выступает как элемент внешнего выражения его содержания и как его структурный элемент. Другими словами, жизнь как биологическое явление входит в содержание охраняемого уголовным правом общественного отношения и составляет объект этого общественного отношения.

Анализ рассматриваемого общественного отношения с позиции философской категории сущности и явления приводит нас к выводу, что сущностью этого общественного отношения является заключенная в нем потребность и необходимость в существовании человека, а сама жизнь человека как биологический процесс выступает в качестве явления, обусловленного указанной сущностью общественного отношения. К другому выводу прийти нельзя, потому что «категория сущности служит для выделения в системе таких ее свойств и отношений, которые обусловливают другие ее свойства и отношения. Явление же – это свойства и отношения системы, обусловленные ее сущностью».[23]

Таким образом, жизнь человека как биологическое явление входит в само содержание общественного отношения, охраняемого уголовным правом. В более общем плане этот вывод звучит следующим образом: предмет преступления входит в содержание объекта преступления. Поэтому не будет ошибкой, если мы скажем, что объектом убийства является не только потребность человека в существовании и корреспондирующая ей необходимость для других лиц воздерживаться от действий, способных лишить его жизни, но и сама жизнь человека как биологическое явление, поскольку лишение человека жизни и нарушение общественного отношения, объектом которого она является, органически связаны друг с другом. Их органическое единство и составляет преступное последствие общественно опасного деяния.

В признании этого обстоятельства находится ответ на вопрос, почему, если последствие преступления заключается в причинении вреда объекту, т. е. общественным отношениям, оно описывается в составе преступления обычно в виде материального ущерба (тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью, крупного размера кражи, крупного ущерба гражданам, организациям или государству и т. п.).

В связи с тем, что предмет преступления входит в качестве составной части в объект преступления, проводимое в юридической литературе их разграничение (объект – общественное отношение, а предмет – материальный предмет внешнего мира) требует существенного уточнения. Предмет внешнего мира может рассматриваться в качестве самостоятельного элемента состава преступления или в качестве чего-то отличного от объекта преступления только при условии, что он мысленно изолируется от других элементов общественного отношения. Потребность в такого рода изоляции возникает тогда, когда, во-первых, обнаруживается, что тот или иной предмет внешнего мира может выступать в качестве объекта различных по своему содержанию общественных отношений (например, имущество как предмет преступления при краже и при получении взятки), во-вторых, когда предмет преступления рассматривается во взаимосвязи с объективными или субъективными признаками преступления.

Предмет преступления – связующее звено во взаимодействии объекта с другими признаками состава преступления. Он является одновременно и элементом объекта преступления, и признаком его объективной стороны. Этим определяется та важная роль, которую он играет как при установлении в действиях лица состава преступления, так и в целом при квалификации преступных действий.

7. В связи с тем, что объект преступного деяния составляют два общественных отношения – охраняемое и охраняющее, есть основание говорить и о двух видах преступных последствий – о вреде, причиненном охраняемому общественному отношению, и о вреде, причиненном охраняющему общественному отношению.

В том и другом случае вред выражается в нарушении общественного отношения. Но если в первом из них он, хотя и не всегда, может быть возмещен (например, украденное имущество возвращается собственнику), то во втором случае он возмещению в натуральном выражении не подлежит – при нарушении охраняемого отношения охраняющее общественное отношение прекращает свое существование. В данных конкретных условиях оно проявило свою несостоятельность. Даже если в нашем примере имущество возвращается собственнику и таким образом восстанавливается охраняемое общественное отношение, объектом которого является ранее похищенное имущество, то охраняющее общественное отношение не восстанавливается, оно возникает как бы заново.

Охраняемое общественное отношение за редкими исключениями (ст. 299, 305 УК РФ и др.) не регулируется нормами уголовного права; по своему содержанию оно может быть имущественным, трудовым или иным. Возмещение нанесенного ему ущерба происходит с помощью применения гражданско-правовых, трудовых и иных правовых норм. Уголовное право в этом процессе участия не принимает и принимать не может. Оно необходимыми для этого средствами не располагает. В случае же нарушения охраняющего общественного отношения уже никакая другая отрасль права не может восполнить причиненный ему ущерб. Это отношение регулируется нормами уголовного права, и причиненный ему совершением преступления ущерб восполняется уголовно-правовыми средствами – применением уголовной ответственности и наказания. Путем их использования достигаются восстановление социальной справедливости и предупреждение новых преступлений. В более подробном виде речь об этом пойдет в других главах настоящей работы.

8. После того как мы выяснили, что представляют собой объект уголовно-правовой охраны и его соотношение с предметом преступления, необходимо отметить те основные объекты преступного поведения, которые находятся под охраной уголовного законодательства Российской Федерации.

Ответ на этот вопрос содержится в ч. 1 ст. 2 УК РФ, определяющей задачи Уголовного кодекса. В соответствии с содержащимися в ней указаниями объектами уголовно-правовой охраны являются права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества.

Часть 2 ст. 2 УК РФ при определении способа охраны указанных объектов группирует их по трем блокам: личность, общество и государство.

Таким образом, УК РФ придает уголовно-правовое значение не только определению объектов уголовно-правовой охраны, но и порядку их перечисления.

На первом месте в этом перечне стоит личность. Определяя ей это место, законодатель тем самым подчеркивает важное значение уголовно-правовой охраны прав и свобод человека и гражданина. Эта его позиция находится в полном соответствии с содержанием ст. 2 Конституции РФ, устанавливающей: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства».

Последнее место в этом перечне отведено государству. Оно объединяется стремлением законодателя обратить внимание на то, что именно государство обязано проявлять заботу об охране интересов личности и общества. Это очевидно еще и потому, что государство и принимает уголовное законодательство. Отказавшись от представления о единстве интересов личности и государства, свойственного советскому периоду развития нашего общества, современная государственная власть не считает себя вправе поставить свои интересы выше интересов личности и общества. В противном случае она не смогла бы считаться выразителем их интересов.

В работах некоторых российских юристов такая позиция законодателя получила иное толкование. По их мнению, она обусловлена приоритетом прав человека над правами государства.[24]

Необходимо, однако, заявить, что ни о каком приоритете интересов личности над интересами государства, по крайней мере в сфере уголовного законодательства, речи быть не может. Ни одно указание действующей Конституции, ни одно положение Уголовного кодекса РФ не предусматривают преимущественной защиты интересов личности по сравнению с защитой государственных интересов.

Единственно, о чем может идти речь, это о том, что в соответствии с Конституцией РФ права и свободы человека и гражданина ограждены правовыми рамками от произвольного вторжения государства в их пределы. Только в этом смысле можно говорить о приоритете интересов личности перед интересами государства.

Не может быть никакого сомнения в том, что каждый человек и гражданин заинтересован в сильном государстве, так как только сильное государство способно своевременно и эффективно обеспечить защиту их прав и свобод. Точно также и государство заинтересовано в защите прав и свобод человека и гражданина, потому что только при этом условии оно будет способно решать стоящие перед ним задачи – обеспечивать быстрое и эффективное развитие производительных сил, совершенствовать общественные отношения, укреплять обороноспособность страны.

Признавая важность определенного порядка перечисления объектов уголовно-правовой охраны как при определении задач уголовного законодательства, так и при систематизации норм Особенной части Уголовного кодекса, нельзя искусственно, по идеологическим соображениям преувеличивать его значение. Во-первых, такое преувеличение не имеет под собой достаточных оснований, во-вторых, способно нанести большой вред – в коллизионных ситуациях вместо поиска юридически обоснованного решения оно может побудить правоохранительные органы отдавать предпочтение интересам отдельной личности в ущерб законным интересам общества и государства. Нельзя не учитывать того, что действующее российское уголовное законодательство в равной мере защищает интересы и личности, и общества, и государства.

9. После всего вышесказанного мы имеем возможность ответить на вопрос о том, что является сущностью объекта уголовно-правовой охраны (объекта преступления). Ответ на него важен потому, что от него зависит правильное понимание многих положений уголовного права. В частности, он позволит раскрыть сущность преступления, определить, какая совокупность признаков преступления необходима для образования состава преступления, и др. От того, как мы ответим на этот вопрос, зависит и обоснованность наших представлений о социальной направленности уголовного законодательства и о том, какие последствия должны наступить в общественных отношениях после применения уголовной ответственности и наказания.

Следуя по этому пути, мы должны обратить внимание на то, что наиболее успешное развитие общественных отношений происходит тогда, когда оно в максимальной степени сочетает интересы личности, общества и государства. Такое сочетание сглаживает существующие между ними противоречия и открывает возможность для беспрепятственного удовлетворения ими своих социальных и иных потребностей.

По этой причине граждане страны, общественные объединения и государственные организации объективно заинтересованы в таком развитии общественных отношений, которое позволило бы им в наибольшей степени удовлетворять свои потребности. Другими словами, они стремятся к единству личных, общественных и государственных интересов. Общественные отношения, которые на данном этапе их развития в наибольшей степени отвечают интересам личности, общества и государства, рассматриваются ими как справедливые.

В то же время преступления, а также и другие правонарушения препятствуют формированию такого единства. Дезорганизуя общественные отношения или внося в них элементы дезорганизации, они оказывают разрушающее воздействие на достигнутый уровень сочетания личных, общественных и государственных интересов, противоречат процессу их объединения. В этом и состоит глубинная суть их общественной опасности.

Сказанное приводит нас к выводу, что сущностью уголовно-правовой охраны (объекта преступления) является достигнутый на данном этапе развития общества уровень единства личных, общественных и государственных интересов. Этот уровень единства интересов выражает ту меру социальной справедливости, которая нашла воплощение в охраняемых уголовным правом общественных отношениях.

1.2. Источники опасности причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны