#Волк второй
Когда тебя нигде не ждут – можно идти куда вздумается. В этом, наверное, и есть прелесть бродячей жизни. С севера находились Край заброшенных душ и Элдтар, с запада открывались Великие равнины и Кармак, на юге все так же кипели битвы и ждали сотни не посещенных мест. Но душу тянуло на восток.
Город грушевых садов встретил меня шумом, грязью и криками беспризорников. Статуя Далии, воздвигнутая напротив мраморной библиотеки Ларосса, была обгажена голубями. Правая рука обломилась по локоть, а на левой слой белой краски пожелтел и частично сошел. Под статуей спал бродяга, покрытый паршой.
Но именно этот вид подарил спокойствие моему мятежному духу. Испоганенная статуя словно говорила, что время сказок закончилось. Вот она, жизнь: грязная, мерзкая и неприглядная. И вот в такой жизни самое место предателю и трусу. Я смогу жить среди этих людей, и это то, чего я заслуживаю, – моя кара и мое будущее.
Сказать, что наемники Ларосса приняли меня недружелюбно, значит не сказать ничего. В трактире «Хлипкий мост», месте, где собираются путешественники и наемные солдаты, беглые легионеры и юнцы, стремящиеся стать героями, меня не ждали. Тут вообще не ждали женщин с мечом.
Когда меня, вопящую и кусающуюся, два мужлана сгребли за шкирку и, вытащив наружу, швырнули в придорожную канаву, я впервые поняла, что женщина-воин еще не завоевала себе места в Королевстве. Путешествуя в компании с двухметровым крайнийцем, легко об этом забыть. Люди становились намного сговорчивее, рассмотрев огромный меч Атоса. Но время сказок миновало, как и время друзей и их мечей. Я понимала: чтобы отвоевать себе право находиться среди этих немытых рож, мне придется заставить себя уважать.
Пожалуй, это было самое тяжелое решение после Взрыва. Как я ни пыталась пробиться в общество ларосских наемников, попасть в их кабак, чтобы получать те же заказы, что и они, – как ни старалась, раз за разом эти солдафоны вышвыривали меня в грязь. Я была не просто девушкой, а девушкой в одежде ока, с загорелой, как у них, кожей и легким акцентом. Я была маленькой наглой дрянью, не знавшей своего места. Слова не действовали, как и угрозы, – мужчины их просто не воспринимали. Когда-то Атос сказал, что наемники знают хорошо только один язык. И это язык силы. Поэтому мне пришлось сменить тон.
В один из вечеров я вошла в «Хлипкий мост», села за стол и положила на него свой корундовый меч. И заказала эль. Неслыханная наглость – это ведь напиток усталых вояк, а не заокраинских шлюх, сказал кто-то. Та драка отличалась от всех других схваток. Это была не тренировка и не дуэль с одним противником. Не бой против монстров или озверелой толпы лавочников. Это была суть нынешнего Ларосса: подлость, хитрость, травля. Я сражалась против десятка мужчин, а остальные безучастно наблюдали.
Мне выбили два зуба – слава богам, не передние – но жевать на правой стороне я так и не приспособилась. Один вояка чуть не выколол мне глаз, и с тех самых пор шрам разделял мою бровь. На мне не осталось живого места и едва ли – хоть капли крови.
Но я победила. Вокруг стола лежало одиннадцать трупов. А когда я трясущимися руками снова положила на стол меч и повторила заказ, мне принесли мой эль.
Если хорошенько подумать, это не были безымянные тени. Все эти бойцы приходились кому-то сыновьями, мужьями и отцами. Но я запретила себе об этом думать. Они-то уж точно не стали бы искать моих родственников, а просто сбросили бы труп в море. Эти одиннадцать мертвых тел стали своеобразным вступительным взносом в общество вольных солдат. Не скажу, что больше проблем не возникало. Но теперь я знала, как их решать, и что немаловажно – окружающим стало известно, как я это делаю.
Текло время, и люди из Ларосса уже хорошо выяснили, кто такая Бешеная Лисица. Дурацкое прозвище закрепилась за мной после того, как какой-то забулдыга, запомнивший узор на моей броне во время той самой первой резни, так меня назвал. И сколько бы я потом ни говорила, что я Лис – кличка ко мне приклеилась накрепко, а вскоре и вовсе сократилась до Бешеной.
Я и стала такой, ведь имя имеет сильную власть над его носителем. Взращивая свой авторитет и репутацию, как наемницы, я бралась за самые безнадежные дела, перебила добрую сотню бандитов и пиратов в округе. Мое новое имя за два года стало почти легендой. Страшной легендой, ведь поговаривали, что Бешеная хватается за любой заказ лишь потому, что ей просто нравится убивать. Да, люди поговаривали – а я их не поправляла. Каждый раз перед битвой мои пальцы касались выемок на броне, тех мест, где когда-то находились бусины, дарующие второй шанс. Они дважды спасали мне жизнь, но теперь этих бусин не было.
Прошла пора, когда у тебя имелись запасной план и оживляющий артефакт, говорила я себе. И это, как ни странно, дарило ощущение свободы. Я чувствовала себя живой настолько, что не боялась кидаться в бой, как обезумевшее животное. Больше не было бусин, друзей или мечты – я могла драться, рассчитывая только на себя. А если бы пришла смерть, то я раскрыла бы ей свои объятия.
Нанимать меня, девушку-бойца, было экзотично и быстро вошло в моду. В портовом Лароссе кипела жизнь, и наемники всегда были в цене. Меня нанимали как красивый эскорт заморские дипломаты, купцы брали меня в охрану для своих дочерей, а жадное правительство посылало меня в убийственные миссии, надеясь, что на задворках цивилизации я тихо подохну и уже не вернусь в их славный город.
Но я каждый раз приползала назад. Израненная, истерзанная и с вечной кривой ухмылкой на губах, такой же, какая когда-то, давным-давно, не сходила с лица одного крайнийца по нескольку дней кряду. Я вселяла ужас в наемников, моих товарищей по ремеслу, внезапными и беспричинными взрывами смеха, вспыльчивым характером, мастерским владением меча. Но ко мне, как к любой заразе, привыкли. Я не скупилась угощать наемников выпивкой после удачных миссий и слушала их треп. За два года я стала таким же атрибутом Ларосса, как и статуя Далии, – такая же грязная и потерянная во времени.
А что мне нравилось в этом городе больше всего, так это полное отсутствие магии. Каждый закоулок здесь был пропитан посредственностью, а волшебство таких мест не любит. Случалось мне, конечно, встречать и звездочетов или чуять таинственные амулеты. Но я могла не беспокоиться по этому поводу: столь слабые магические следы не сильно раздражали мое новое чутье, и я могла легко их игнорировать – или с присущей мне вежливостью выдворять хозяина магического «хвоста» из города.
Иногда, гуляя по Лароссу, любуясь зданиями, сложенными из охристого песчаника, и тенистыми садами, в которых зрели красновато-желтые груши, я размышляла о том, что ветер наконец перестал дуть мне в спину. Я в кои-то веки смогла остановиться и подумать. Но мне было отведено всего два года покоя…
Дверь с тихим скрипом отворилась. Я как раз стояла около зеркала и поправляла крепление брони. Он всегда входил так незаметно, словно не по полу ступает, а по воздуху. В зеркале отразилась высокая фигура: мужчина в лисьем шлеме, из-под которого выбивались пряди длинных светлых волос. В голове шевельнулось воспоминание о каком-то далеком сне.
Мы так и стояли: я около зеркала, а он – позади меня. Потом мысль о сне ускользнула, и я заметила, что шлема на нем нет. Ну, конечно, шлема же теперь не было.
– Знаешь, мне что-то похожее снилось. Ты, я, это зеркало.
– Я думал, ты не видишь снов, – мягко и вкрадчиво произнес мужчина у меня за спиной.
– Теперь нет. Но когда-то давно видела. – Я наконец застегнула неудобную застежку и протянула стоящему сзади свой фаранк. – Будь любезен, помоги завязать.
Я приподняла копну своих каштановых со светлыми прядями кудрей, и это позволило гостю дважды обвязать шарф вокруг моей головы. Каждый раз, когда его пальцы касались моей кожи, я вздрагивала. Его прикосновения все еще пугали меня до жути. Я боролась с собой, но тело подчинялось хуже разума, поэтому от каждого прикосновения по спине пробегали предательские мурашки.
Он, кажется, и сам это заметил и слегка и чуть виновато улыбнулся, скрепив концы фаранка изящным узлом.
Между тем среди одеял началось шевеление, и через пару мгновений над перинами и подушками показалась головка Аэле.
– Ну и дела, – проговорила она, удивленно уставившись на нас. – Я сплю-сплю, а меня никто не будит. Вы бессердечные. Любовь моя, который час?
– Два до полудня.
– Лис, ты просто великолепна, сегодня и всегда! Ну почему я не могу выглядеть как ты?
Я только вздохнула. В этом была вся Аэле. Для нее мир прекрасен, я великолепна, а каждое утро дарует новые надежды.
– Ты какая-то задумчивая сегодня, – заметил стоящий сзади.
– Вспоминаю, как мы познакомились, – созналась я.
Аэле даже подпрыгнула на подушках:
– Меня там не было! Но это ведь из-за шлема, правда? А я слышала…
– Т-с-с! – Один легкий жест, приложенный к губам палец, и наш ангел угомонился. – Дай Лис остаться наедине с ее воспоминаниями. Местные служанки были так любезны, что подготовили для тебя горячую ванну в соседней комнате.
Девушка спорхнула с кровати и босиком в одной рубашке выбежала из комнаты. Вся ее жизнь была путешествием от одной ванны к другой.
Он же на мгновение задержался и, словно прислушиваясь к чему-то, сказал:
– Знаешь, когда я вошел, мне показалось, что зеркало отразило меня в шлеме. Забавно, да?
Потом он быстро взглянул на меня своими глазами разного цвета и вышел. В отражении зеркала он задержался чуть дольше, чем в реальности. На самом деле его уже не было ни в комнате, ни в коридоре, а в зеркале он обернулся и засмеялся, приложив палец к губам, точь-в-точь, как сделал минуту назад, успокаивая Аэле. Но я уже знала о паре его секретов и не удивлялась. Правда, в ночь нашего знакомства догадаться о подобном было невозможно. Та ночь. Тогда я впервые ощутила новый порыв ветра.
ТОГДА
Как понять, когда крохотные колесики истории начинают вращаться? Как почувствовать тот миг, когда жизнь поворачивает раз и навсегда? Ты еще не знаешь, что произойдет в ближайшие часы, пьешь травяной чай, о чем-то размышляешь, а непреклонные колесики уже вертятся полным ходом, не оставляя тебе и шанса что-либо изменить.
Скорее всего, я была обречена уже в ту же секунду, когда переступила порог «Хлипкого моста» тем зябким вечером. Для Ларосса холод был в новинку, и таверну забили до отказа желающие согреться и развлечься за партией в матицца или – кто поглупее – в кости. Трактирщик Эдри, мужчина со смоляными усами в пол-лица, расхваливал свой осенний эль, якобы выдержанный на кленовых листьях, двум заезжим вольным лучникам. В дальнем углу шла игра в кости, и как только я вошла, меня окликнул Вриан, высокий одноглазый парень. Склонившись над столом, он потряхивал стаканчик.
– Бешеная, сделаешь ставку?
– Не-а. – Деньги у меня были, но я не желала просаживать их в игре с шулерами.
– Что, яиц не хватает? Ах да, забыл – у тебя ж их нет! – Наемник расхохотался. Но даже его товарищи по игре не сочли шутку смешной.
– И почему вы, мужчины, так любите гордиться самой уязвимой частью своего тела? – пробормотала я, пробираясь к стойке. – Только стукни вас по яйцам, и вы рыдаете, как малые дети.
У Вриана были причины меня задирать. Неделю назад я отклонила его предложение разделить с ним не только добычу в выгодном деле, но и постель. Оскорбившись, он решил попытаться силой раздвинуть мне ноги, но в итоге чуть не потерял второй глаз и с тех пор дулся, словно обиженная девчонка.
Я села за стойку перед Эдри и вполуха стала слушать, как он нахваливает свой чудо-эль.
– …вы во всем Королевстве не найдете такого божественного послевкусия!
– Ага, – фыркнул кто-то из завсегдатаев. – Привкус прелой листвы во рту, что может быть лучше?
Я протянула руку, чтобы взять у Эдри деревянную чашку с травяным чаем. Трактирщик знал, что я пью, и в отличие от всех прочих меня не задирал. Я была клиентом, и я платила – для него этого было достаточно. Но что более важно, Эдри был одним из немногих, кто своими глазами наблюдал бойню здесь полтора года назад. Он видел одиннадцать трупов, и это он принес мне, покрытой с головы до ног кровью, заказанный эль. Такой же лиственный эль, какой он предлагал сейчас двум бедолагам. Нас с Эдри не связывала дружба, но он относился ко мне лучше прочих.
Я пригубила своего чая. В голову упорно лезли непрошенные мысли о важных датах. Оставалось совсем немного до двухлетия со дня Взрыва. Первую годовщину я пропустила. В то время я пыталась собрать себя по кускам после особенно тяжелой битвы, отлеживаясь в верхней комнате «Моста». Ни о каких датах, разумеется, я не вспоминала. А когда сообразила, что прошел уже год. Ну, что я могла поделать – не возлагать же цветы на месте трагедии. Разве что подумать: «Ух ты, я прожила целый год».
В этот раз все было иначе. Моя жизнь, несмотря на все безумие и окружавшие меня смерти, упорядочилась. У меня завелись кое-какие деньги, наладились связи. Тренировки, бесконечные схватки и то, что я себя не щадила, тоже сделали свое дело: каждый новый поединок, каждая дуэль уже не укладывали меня в кровать. Враги становились слабее, я – сильнее. Мое имя, между тем, было известным настолько, что я не голодала. А когда человек перестает голодать и страдать от ран, он начинает думать.
Два года, Войя подери, Атос бы удивился! Мир не сошел с ума и продолжал крутиться. Я пропускала мимо ушей все вести о монстрах, оживших сказаниях и чудесах, но не могла пропускать вести о Поглощающих. Черноволосой девушки с обжигающим взглядом среди них не появилось. Скорее всего, Сиазова лощина похоронила не только легион, но и амбиции Алайлы, рассеяв все в пыль.
Я была наедине с этими грустными мыслями и чашкой травяного чая, когда ощутила порыв ветра, влетевший в открытую дверь. В «Хлипкий мост» вошел чужак в длинном плаще. Из-под капюшона виднелись только тонкий острый подбородок да боковинки шлема. Гам не утихнул ни на миг: на вошедшего никто не обращал внимания. Но только не я.
Магия не любила Ларосс. Все мистические силы любят места, пропитанные людской верой: это благодатная почва для колдунов, предсказаний, амулетов и прочей магической чуши. Ларосс же был самым обычным портовым городом, пропахшим дешевым табаком, немытыми телами и рыбой. Люди здесь не верили и не молились, поэтому все магическое, в свою очередь, старалось не замечать Ларосса и обходить его стороной.
Этот чужак оказался исключением. От него буквально разило светлой магией. Настолько сильную ауру я видела впервые. Он словно светился изнутри, пульсировал сияющим светом с розоватыми прожилками. Мне захотелось вжаться в стойку, слиться с ней и остаться незамеченной этим светом. Полагаю, это тьма отзывалась во мне. Между тем чужак громко произнес:
– Мне сказали, что здесь я могу нанять пару крепких парней.
Эдри отвлекся от разговора и ответил:
– Правильно сказали, правда, еще ведь и понять надо, для чего нанять.
– Да для чего угодно, – подал голос из своего угла Вриан. – Хоть людей резать, хоть твою кобылу под хвост целовать. Только плати.
Незнакомец лишь мягко улыбнулся, словно оценил грубую шутку.
– Мне надо пройти Янтарный перешеек. Я ищу сопровождение.
– Ты бы вынул голову из задницы, господин хороший, и послушал последние вести, – любезно предложил бармен. – Янтарный перешеек сейчас во власти тьмы. Там уже полгода как Удел Мрака. Ближайший ход на юг по тропе Чирроса, но там нужен опытный проводник. Я могу посоветовать пару крепких ребят. Не за спасибо, разумеется.
– Мне нужен именно Янтарный перешеек. Я спешу, и я иду не один. Мне требуется наемник, чтобы присматривать за моей спутницей.
– Да ты с ума сошел, что ли, парень, – разозлился Эдри. – Еще и бабу в Удел собираешься тащить. Говорят же тебе, там Поглощающий.
Не знаю, когда именно завертелись шестеренки судьбы. Может быть, в ту самую секунду, когда незнакомец скинул капюшон и в свете масляных свечей блеснул столь знакомый мне матовый металл.
На чужаке был лисий шлем, тот самый, что достался мне после того как я впервые убила человека: смешной, с крыльями-ушами и прорезями для глаз. Этот шлем скрывал мое лицо и мою личность от легионеров Алой Розы. Именно в нем я познакомилась с Атосом и Кэрком. И именно рыжеволосый командир, одержимый духом злобного артефакта, сбил его с меня, открыв всем мою девичью суть. Своего стального друга я оставила в гостинице Штольца, когда мы с Атосом убегали от разъяренных горожан, а потом просто о нем забыла.
Сомнений в том, что это мой шлем, быть не могло. Ведь второго такого попросту не существовало. Поправив шлем на голове, незнакомец громко сказал:
– Я не боюсь Поглощающих.
Но на него уже махнули рукой, и «Мост» вновь потонул в людском гомоне. Никто из присутствующих не видел того, что видела я. Излучающую свет высокую фигуру в моем потерянном шлеме. Призрак из прошлого, который когда-то мне снился, пока сны не прекратились.
– И сколько ты дашь за переход по Янтарному перешейку?
Я поднялась, чтобы незнакомец понял, кто к нему обратился. Прибыв в Ларосс, я первым делом заказала сапоги на высоком и широком каблуке. Пожертвовав скоростью и устойчивостью, я приобрела высоту положения во всех смыслах этого слова. Мужчинам легко вести спор с тем, кто ниже их, но с Бешеной Лисицей одного с ними роста стоит держать ухо востро.
– А сколько ты попросишь?
Незнакомец изучал меня сквозь прорези шлема. Неужели я выглядела в нем так же нелепо? Всегда считала, что шлем добавлял мне загадочности.
– Твой шлем и историю, как он к тебе попал.
Вриан засмеялся и поперхнулся своим пивом.
– Смотрите-ка, Лисица захотела лисью шапку, – прокашлявшись, сказал он.
– Ну, так что? – Я проигнорировала жалкого дурака, сосредоточившись на возможном нанимателе.
– Я должен говорить, что это опасно? И что вряд ли путешествие закончится на Перешейке?
Незнакомец улыбался так искренне, что я не могла сдержаться. Уголки рта предательски подрагивали, и лишь усилием воли я придала своему лицу суровый вид.
– Я люблю приключения. И Поглощающих. И опасность.
Незнакомец развернулся и, движением руки пригласив меня следовать за ним, вышел в сгущающиеся сумерки. Я двинулась к выходу из «Хлипкого моста», перед дверью обернулась и оглядела прокуренное помещение. Полтора года этот трактир был для меня домом, местом, где мне предлагали работу, столовой, игровой – всем вместе. На душе стало тоскливо. Казалось, стоит мне выйти за порог с этим чужаком, и я больше никогда не увижу ни лысеющего Эдри, ни задиру Вриана с его игральными костями, ни братьев-акробатов Цимм, ни старушку-самогонщицу Джудит, да всех их. Этот этап жизни закончится, едва я перенесу носок сапога за порог.
Голова слегка кружилась. Я стояла в нерешительности. Сделать шаг за дверь трактира вдруг оказалось очень непросто.
Внезапно из-за двери возникла рука в белой перчатке. Незнакомец схватил меня за пальцы и буквально выдернул за порог. Гам «Моста» сменился оглушающей тишиной, а шестеренки истории закрутились, как бешеные.
Мы быстрым шагом двигались по грязным мостовым, мимо спящих бродяг и гулящих девок. В Лароссе, как и многих портовых городах, ночная жизнь кипела, и каждый день с наступлением сумерек в воздухе начинал куриться какой-то манящий аромат опасности.
Минуя грушевые сады, где у деревьев листья свернулись от внезапных холодов, минуя высокие каменные ограды богатого района, мы спускались к гавани. Вокруг мелькали тени, а из-под наших подошв разлеталась брызгами грязная вода.
Незнакомец продолжал вести меня, а я не могла просто выдернуть руку. Слишком многое это мне напоминало. И поход на ярмарку с матерью, которая страшно боялась потерять семилетнюю любознательную дочку и сжимала мне пальцы так сильно, что они белели. И моего Принца, часто за руку проводившего меня по бальному залу замка своего лорда-отца. И то, как я сама схватила еще чужого и странного для меня Атоса и силком потащила его на боевую площадку в тот первый день, когда смогла сдержать удар.
Тепло человеческой руки дарит так много, но мы так редко это замечаем. На человеке в моем шлеме были белые кожаные перчатки, и я не ощущала тепла. Но мне хотелось верить, что рука у него теплая.
Мы проходили квартал за кварталом в полном молчании. Наконец я не выдержала:
– От тебя несет светом на километр вокруг. Ты, что, Сияющий?
Он даже не обернулся, чтобы взглянуть мне в лицо, однако ответ последовал незамедлительно:
– А от тебя разит тьмой. Может, ты Поглощающая?
Я рассерженно выдернула ладонь из его руки. Эти игры.
– Я была облучена. Примерно два года назад. Несчастный случай на севере. Но то, что ты видишь следы этого, только подтверждает твою связь с магией.
– Два года. – Он продолжал быстро идти. Похоже, вести разговор, не глядя в лицо собеседнику, было ему привычно. Я же едва поспевала за ним. – Сиазова лощина, да?
– Да, а что с тобой?
– Тоже что-то вроде несчастного случая. И возвращаясь к твоему вопросу – нет, я не Сияющий. Я смеюсь, дышу, во мне течет кровь, а мое сердце бьется.
– А у них не бьется?
– Если честно, понятия не имею. Ни разу не видел Сияющего со вскрытой грудной клеткой.
Он остановился так резко, что я чуть на него не налетела. Это был самый странный мой знакомый за долгое время. Люди, окружавшие меня в Лароссе, все были с причудами, но в основном это были причуды безобидные – вроде жадности или трусости. А этот парень говорил так, словно придумывал слова на ходу, лишь бы не скучать.
Он развернулся и впервые за весь разговор посмотрел прямо на меня. Я не видела его глаз, скрытых тенью от шлема, зато хорошо смогла разглядеть в свете зарождающейся луны острый и худой подбородок без намека на бороду и бледные губы, растянутые в улыбке.
– Зачем тебе шлем? – спросил незнакомец.
– Как тебе такой ответ: это мой шлем. Хочу его назад. – Я пыталась рассмотреть его лучше, но всполохи белой магии, словно змейки, перебегали с его плаща на лицо и шлем, а затем дальше начинали виться по телу. Это безумно отвлекало.
– Вот это новость. Я считал, он мой.
– Теперь, наверное. Но когда-то он был моим. Готова биться об заклад, ты нашел его в Штольце. Хотя ума не приложу, зачем он тебе. О боги, да ведь он почти развалился. Потертый, словно его Войя задницей жевал. Уши и те висят!
– И вправду, вид идиотский, – согласился мой собеседник, потрогав рукой одно из стальных ушек. – Почему ты думаешь, что это ухо?
– Шлем-то ведь лисий, логично, что это – ухо. – сказала я раньше, чем подумала. Как глупо это прозвучало! Незнакомец мог рассмеяться или просто посчитать меня деревенской дурочкой, но он лишь кивнул.
– Лисий, невероятно. Кто бы мог подумать. Видишь ли, когда-то давно этот шлем принадлежал мне, а потом его украли. Это точно была не ты, а какой-то бездарь-наемник. Так что если ты прикончила этого наемника и забрала у него мой шлем, я не в обиде. А ведь ты его прикончила, верно? – Он склонился надо мной. И хотя я не видела его глаз, мне показалось, что он заглядывает прямо мне в душу, словно зачерпывая ее ложкой на пробу. Я оцепенела, а он продолжил: – В любом случае уговор есть уговор. Мы идем на юг через Янтарный перешеек. Как только окажемся на той стороне – ты получишь свой шлем.
Я зачарованно кивнула, но потом тряхнула головой, и его трюк с выворачиванием моей души закончился.
– Провернешь еще раз что-то в этом духе, я тебе лицо разобью, – пригрозила я. Чего в моей жизни не хватало, так это копания в моей бедной голове.
– А что я такого сделал? – невинно спросил незнакомец, а затем добавил:
– Слэйто.
– Это какое-то ругательство? – с подозрением спросила я.
– Если только в очень далеких странах. Но здесь и сейчас это мое имя. Я – Слэйто, а ты.
– Бешеная Лисица, во всяком случае так меня тут называют. И ты можешь.
– Слишком длинно. Я буду звать тебя просто Лис, идет?
И, не дожидаясь моего ответа, Слэйто направился по высеребренной луной улице к гавани.
Они вышли из тени, словно от нее отделилось темное облако. Эти ребята всегда хватали лишку с эффектностью своих появлений. Хриплый голос приказал нам остановиться и прибавил:
– Опасное время и место вы выбрали, чтобы погулять, господа. Оставьте свои денежки на земле и уходите, и тогда мы не будем потрошить вас, словно макрель.
– Предоставляю все тебе, – внезапно сказал Слэйто, отступив от меня на пару шагов. – В конце концов, я же не знаю, насколько ты хороший воин. Для моей миссии мне требуется отличный наемник. Если справишься со всеми тремя, считай, что ты нанята.
Ох уж эти мужчины. Глупы, по большей части.
Я вышла на залитую ровным лунным светом середину улицы, чтобы меня было хорошо видно и слышно, и громко сказала:
– Добрый вечер, Крейг. Приятно видеть тебя в добром здравии.
– М-мадам Лисица? – судорожно сглотнув, выговорил один из грабителей.
– Именно. Как поживают твои дочурки? Надеюсь, ангина у них прошла?
– Д-да, госпожа. Мы не знали. Мы ж это, просто хотели.
– А кто это у тебя за спиной? Неужели это так вырос Лука, мальчишка, прибывший на корабле с юга?
Вся троица грабителей попятилась, намереваясь снова скрыться в тени.
– Третьего я не знаю. Но узнаю. Даю вам слово. А теперь взяли свои задницы в охапку и исчезли с глаз моих. Сегодня ночью у вас неудачный лов – расходитесь по домам. Тем более я знаю, где ваши дома. И я знаю, где спят твои жена и дети, Крейг. Ну, чего ждете? Бегом!
Ответом мне стал гулкий топот трех пар пяток по мостовой. Имя Бешеной Лисицы в Лароссе вызывало много ассоциаций, но в основном оно символизировало смерть. Я приучила людей относиться ко мне серьезно.
– Дети? Ты бы могла убить детей? – Слэйто поднял с земли шапку, слетевшую с головы одного из незадачливых грабителей, и, поворачивая, осматривал ее со всех сторон.
– Не смогла бы. Но им об этом знать необязательно.
– Техника обмана противника, которую используют ока. Как и твоя одежда. И в твоей речи слышится сильная примесь заокраинского языка. Это очень интересно. Ты интересна.
– Ну, так что? Я прошла проверку?
Мы медленно двинулись вниз по улице. Налетевший порыв ветра с запахом гниющих водорослей подсказал, что море уже близко. Из-за этого чертова ветра я часто ходила в Лароссе с мокрым носом. Простуда стала моей извечной заботой.
– Проверка? Хм, да ведь я так и не узнал, как ты владеешь мечом. Впрочем.
Он молниеносно обнажил свое оружие и атаковал меня. Хотя что значит «молниеносно». Наверно, ему так показалось, и он был доволен собой пару мгновений. А потом я выбила у него из рук его тарасийскую саблю с витиеватым узором на клинке. Мне даже не потребовалось доставать меч из ножен, хватило кинжала. Холодная острая сталь коснулась горла моего нанимателя, а колено вдавилось ему в живот. Я прижала Слэйто к каменной стене.
– Теперь ты убедился?
– Блестяще, – ответил он сдавленно. Но Слэйто словно и вправду был рад и не горевал из-за своего позорного поражения. – Так быстро. Здорово. Научишь как-нибудь?
– Просто не направляй на меня оружие.
Он нагнулся за саблей и поспешно убрал ее в ножны на красивой перевязи, которая мелькнула под плащом. И не сказав больше ни слова, пошел дальше по улице.
Мы остановились перед небольшой гостиницей. Точнее, не совсем гостиницей. Из-за непомерно высоких налогов на этот вид деятельности в портовом Лароссе действовало всего три официальных постоялых двора. Поэтому многие местные жители предпочитали зарабатывать тайно, предлагая ночлег и стол любому, кто мог за это заплатить. Этот дом был одной из таких частных ночлежек. Я не знала хозяев, но была осведомлена, что комнаты здесь сдаются. Выглядел дом мило, окна и чугунная решетка были увиты цветущей глицинией. Хотя сильный сладкий аромат немного раздражал.
Встав перед дверью, Слэйто развернулся ко мне. Хоть я и считала его немного безумным, но уже успела привыкнуть к его быстрой речи, неожиданным словам и тому, как резко он останавливается или обрывает разговор. Словом, это меня не удивило, я приготовилась слушать, и долго ждать не пришлось.
– Лис, – заговорил Слэйто, – я должен тебе сказать очень важную вещь. Сейчас я познакомлю тебя со своей невестой, с которой мы вместе путешествуем. Это самое… нежное создание на нашей грешной земле. Я уверен, что ты сочтешь ее немного странной.
– После тебя? Ну что ты.
– …но, тем не менее, тебе надо кое-что знать. Просто представь, что есть люди, которых надо защищать сильнее, чем прочих. Защищать так, чтобы ни один волос не упал с их головы. Словно они святые или от них зависит судьба мира. Моя невеста, Аэле, именно такая. Ты полюбишь ее. – Он помолчал, словно что-то обдумывал. И прибавил: – Ее невозможно не полюбить.
– Это все очаровательно, но меня не заботят ваши сахарные взаимоотношения. У меня есть задание: перевести вас через Янтарный перешеек. Это все, что мне нужно знать.
– Ты не поняла, Лис. – Слэйто явно подбирал слова. – Что бы ни случилось, какой бы враг ни напал на нас – надо, чтобы Аэле уцелела. И если я погибну на Перешейке, ты должна будешь довести ее до определенного места.
– Господи, неужели ты думаешь, что оригинален? – Я вздохнула, взглянув на видимую часть его лица. – Все влюбленные парни такие. Я умру, но моя любовь должна выжить. Ну-ну. Я поняла тебя, пойдем уже.
Я даже не заметила, когда он снял перчатки. Слэйто разминал свои тонкие пальцы, не крестьянские и не пальцы воина, и смотрел на них. Внезапно мой новый знакомый схватил меня за запястье. Ледяной, могильный холод пронял меня до самых костей. Я была так ошарашена температурой его тела, что не могла ничего сказать, застыла с открытым ртом.
– Если Аэле умрет, мир в самом деле рухнет, Лис. Поэтому я полагаюсь на тебя.
Он отпустил мое запястье и открыл дверь в гостиничный дом. Изнутри донеслось приятное женское пение, послышались детский смех и лай собаки. Тепло и запахи вкусного ужина переливались через порог. А на пороге стоял Слэйто, темная тень с мертвенно холодными руками. До этого мгновения мне не было страшно, и я думала, что приключение будет веселым. Но сейчас впервые задумалась, есть ли у меня возможность отказаться от этого путешествия.
Аэле сидела в окружении детей хозяйки, и, казалось, все внимание мира было сосредоточено на хрупкой фигурке девушки. Меня представили ей несколько минут назад, но было чувство, что я знакома с ней уже пару лет. Юная и свежая, как утренняя роса, Аэле излучала счастье. Она была в восторге от знакомства со мной. Ее радовало то, какая я симпатичная, и какой у меня меч, и какие сапоги. Все казалось ей чудесным и прекрасным. Она лишь слегка огорчилась из-за того, что ей надо закончить рассказывать детям историю прежде, чем уделить внимание новой гостье:
– …и тогда Слэйто прочел заклинание, и молния поразила огромного осьминога! Бу-бум! И это омерзительное создание скрылось под водой. А наш корабль продолжил плавание, и уже через неделю мы были в Лароссе.
– Какая чудесная сказка! – захлопала в ладоши старшая из девочек.
А я между тем поймала на себе испуганный взгляд хозяйки дома. Она явно знала, кто я такая. А Бешеная Лисица у вас дома – это плохие новости: плохо для торговли, для безопасности. Я почувствовала себя чумой или холерой, заразной болезнью, посетившей этот дом.
– Это была не сказка, – возмущенно тряхнула золотистыми кудрями Аэле. – Это правда!
– Милочка, – заохала хозяйка. – Да ведь если это правда, то добрый господин не кто иной, как маг.
– Поффлосяюсий, – добавил сопливый малыш, сидевший ближе всего к очагу, наполненному тлеющими углями металлическому углублению в полу. Отапливаемый дом был редкостью для Ларосса, самого южного из северных городов, как бы странно это ни звучало.
– А разве я не похож на мага? – уныло спросил Слэйто. – Ну-ка марш в кровать, детишки, а то заколдую вас всех! – С этими словами он бросился ловить детей, а те с визгом и криками побежали от него во внутренние комнаты.
Аэле поднялась. Все это время я пыталась понять, сколько же ей лет на самом деле. Сейчас, когда дети убежали, а она наблюдала за тем, как Слэйто в развевающемся плаще, словно черная летучая мышь, помчался за ними, девушка выглядела старше – может, даже моей ровесницей. Но вот она обернулась ко мне, и ее лицо снова приобрело детское выражение.
– Лис, так ведь? Нам предстоит небольшое путешествие. Слэйто сказал, что этот переход может быть опасен, но он вечно все драматизирует.
– Думаю, на этот раз ваш жених прав, – ответила я. – Янтарный перешеек неспокоен, там много магии, а встреча с ней редко заканчивается добром.
Она отмахнулась, словно это был пустяк.
– Скажи, Лис, ты когда-нибудь влюблялась сильно-сильно?
Я растерялась. За последние годы мне приходилось сталкиваться с ворами, убийцами, насильниками, просто тупыми выродками, хитрецами, лжецами всех мастей, но ни разу с кем-то вроде Аэле. Она так свободно перешла к общению на «ты», словно никаких границ не существовало вовсе. Я абсолютно точно представляла, как выгляжу. Сколько на мне шрамов, как запылена моя одежда – я не должна была вызывать симпатию у маленьких опрятных девочек в платьях с бантами. Но этот котенок плевал на всякие условности.
И вопросы. О боги, кто вообще задает такие вопросы при первой встрече? Но самое удивительное, что солгать ей я почему-то не могла.
– Да, но это плохо закончилось.
– Как жаль, – вздохнула Аэле, словно ей и вправду было не все равно. – Любовь должна приносить радость.
Я ждала, что она сейчас поведает историю своей любви к жениху, но ничего не последовало. Аэле словно удовлетворила свое любопытство и забыла про наш разговор. Взяв кочергу, она ворошила угли в очаге. Затем девушка неожиданно задала еще более странный вопрос:
– А ты любишь сказки, Лис?
– Ненавижу. С некоторых пор стараюсь их не слушать. – По спине прошел холодок. – В них слишком много от жизни, как оказалось.
– Просто. – Аэле помедлила, потом вскинула свою хорошенькую головку и засмеялась: – Прости, просто мне показалось, что я слышала сказку о тебе. Когда-то очень-очень давно.
– Вряд ли о таких, как я, складывают сказки.
Я позволила себе улыбнуться. Это светлое дитя. Не вполне верилось, что она вообще принадлежит этому миру. Ох уж этот Слэйто! Знает ли он, как ему повезло с невестой? Ее и вправду невозможно не любить.
– Если когда-нибудь изменишь свое отношение к сказкам, я тебе расскажу эту историю. – Аэле заговорщицки подмигнула. – А теперь нам пора.
– Куда пора? – растерялась я. – На дворе ночь.
– А Слэйто тебе не сказал? Не объяснил, почему мы идем по Янтарному перешейку, а не общими дорогами?
Я помотала головой и заметила, что мой наниматель уже вернулся и следит за нашим разговором, прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди.
– Счет идет на дни. Мы очень торопимся на юг. Время так и бежит. Утекает сквозь пальцы. Прямо как песок.