Пять
Или, точнее, они были стригоями. Подразделение стражей загнало и убило их. Если слухи соответствуют действительности, Кристиан, тогда еще совсем дитя, стал свидетелем этого. И хотя сам он не был стригоем, некоторые считают, что он недалеко ушел, учитывая его манеру одеваться в черное и держаться особняком.
Стригой он или нет, я не доверяла ему. Он псих, ничтожество, и я безмолвно закричала Лиссе, чтобы она убиралась оттуда, пусть от моего крика и не было никакого толку. Проклятая односторонняя связь!
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Любуюсь видами, конечно. Накрытое брезентом кресло очень уютно. Сверх того, тут имеется старый ящик с рукописями благословенного и безумного святого Владимира. И не стоит забывать о том прекрасном, хотя и безногом столе в углу.
– Одним словом, всякая ерунда.
Лисса закатила глаза и направилась к двери, но он преградил ей дорогу.
– Ну а как насчет тебя? – насмешливо спросил он. – Зачем ты здесь? Что, не предвидится никаких вечеринок и нет никого под рукой, чью жизнь можно было бы разрушить?
Прежний задор отчасти вернулся к Лиссе.
– Класс! Хочешь вывести меня из себя, чтобы доказать, какой ты крутой? Какая-то девица, которой я даже не знаю, наорала на меня сегодня, а теперь я должна иметь дело с тобой? Какую цену нужно заплатить, чтобы человека оставили в покое?
– А-а, вот почему ты здесь. Чтобы пожалеть себя.
– Это не шутка. Я серьезно.
Я почувствовала, что Лисса начинает сердиться, причем гораздо сильнее, чем прежде расстраивалась.
Он прислонился к наклонной стене.
– И я. Мне тоже нравится жалеть себя. На какую тему ты хотела бы похандрить сначала? Как у тебя уйдет целый день на то, чтобы снова стать популярной и любимой? Как придется ждать две недели, прежде чем от «Холлистера» доставят новые наряды? Если раскошелишься на быструю доставку, это, может, так надолго и не затянется.
– Оставь меня в покое! – сердито сказала она и на этот раз оттолкнула его в сторону.
– Постой, – сказал он, когда она протянула руку к двери. Сарказм исчез из его голоса. – На что… ммм… На что это было похоже?
– Ты о чем? – взорвалась она.
– Быть не здесь. Не в Академии.
Она заколебалась на мгновение, сбитая с толку тем, что выглядело как попытка искренне поговорить.
– Это было замечательно. Никто не знал, кто я такая. Просто еще одно лицо. Не морой. Не королевская особа. Никто. – Она посмотрела в пол. – Все здесь воображают, будто знают, какая я.
– Да, от прошлого так легко не отделаешься, – с горечью сказал он.
Внезапно до Лиссы – и до меня, соответственно, – дошло, как трудно это может быть для Кристиана. Люди по большей части обращались с ним так, словно он вообще не существует. Словно он призрак. Не разговаривали с ним или о нем. Просто не замечали его. Позорное клеймо преступления родителей отбрасывало тень на всю семью Озера.
Тем не менее прежде ему удавалось вывести ее из себя, и теперь она не была склонна сочувствовать ему.
– Постой… теперь ты жалеешь себя?
Он рассмеялся, почти одобрительно.
– Вот уже год, как я предаюсь этому здесь.
– Извини, – фыркнула Лисса. – Я приходила сюда еще до того, как сбежала. У меня больше прав.
– Какие права могут быть у сквоттеров?[3] Кроме того, я должен постоянно держаться как можно ближе к церкви, чтобы люди знали, что я не стал стригоем… пока.
И снова в его тоне прозвучала горечь.
– Раньше я всегда видела тебя на службе. Это единственная причина, почему ты ходишь в церковь?
Стригои не могут ступать на освященную землю. Еще одно следствие их тяжкого греха.
– Конечно, – ответил он. – А зачем еще туда ходить? Ради души, что ли?
– Не важно. – Лисса явно придерживалась другого мнения, но не хотела спорить. – Тогда я уйду и оставлю тебя в покое.
– Постой, – снова сказал он, казалось, ему не хочется, чтобы она уходила. – Давай заключим сделку. Можешь тоже приходить сюда, если расскажешь мне одну вещь.
– Что еще?
Она оглянулась на него через плечо.
Он наклонился вперед.
– Среди всех этих разговоров, которые я слышал о тебе сегодня, – и, поверь, я слышал немало, даже если никто ничего непосредственно мне не рассказывал, – одна тема совсем не возникала. Они разбирали все остальное: почему ты ушла, что там делала, почему вернулась, история со специализацией, что Роза сказала Мие, ля-ля-ля. И при этом никто, ни один, ни разу не поставил под сомнение идиотский рассказ Розы о людях из низших слоев общества, которые якобы давали тебе свою кровь.
Она отвернулась, и я почувствовала, как щеки у нее вспыхнули.
– Тут нет ничего идиотского.
Он негромко рассмеялся.
– Я жил среди людей. Моя тетя и я держались особняком после того, как родители… умерли. Найти кровь совсем нелегко. – Она ничего не ответила, и он снова засмеялся. – Это Роза? Она «кормила» тебя.
Возродившийся страх пронзил и ее, и меня. Никто в школе не мог знать об этом. Кирова и присутствовавшие при нашем с ней разговоре стражи знали, но они, конечно, держат язык за зубами.
– Ну, если это не дружба, тогда уж и не знаю, какое слово употребить.
– Не рассказывай никому! – выпалила она.
Для нас это было совершенно необходимо. Как я уже говорила, у «кормильцев» развивается эффект привыкания к укусам вампиров. Мы принимали это как часть жизни, но все равно смотрели на них сверху вниз. Для любого другого – в особенности дампира – давать свою кровь морою считалось… ну, почти непристойным. Фактически это рассматривалось как сексуальное извращение, почти порнография – если дампир во время секса позволял морою пить свою кровь.
У нас с Лиссой, конечно, не было секса, но мы обе очень хорошо понимали, что будут думать все остальные, узнав, что я «кормила» ее.
– Не рассказывай никому, – повторила Лисса.
Он сунул руки в карманы куртки и уселся на один из ящиков.
– Кто я такой, чтобы рассказывать? Слушай, иди, сядь снова на сиденье у окна. Можешь приходить сюда, когда пожелаешь. Если, конечно, не боишься меня.
Она заколебалась, вглядываясь в его лицо. Он выглядел мрачным и угрюмым, губы искривлены в усмешке типа «вот я какой, непокорный»; но слишком опасным он не выглядел. Не выглядел стригоем. Она с настороженным видом вернулась на сиденье, неосознанно потирая от холода руки. Кристиан заметил это, и спустя мгновение воздух в комнате заметно потеплел. Лисса встретилась с ним взглядом и улыбнулась, удивляясь тому, что никогда раньше не обращала внимания, какие у него льдисто-голубые глаза.
– Твоя специализация – огонь?
Он кивнул и поставил ровно сломанное кресло.
– Теперь у нас роскошное убежище.
Внезапно сцена перед моим внутренним взором померкла.
– Роза? Роза?
Мигая, я сфокусировала взгляд на лице Дмитрия. Он был совсем рядом, обхватил меня за плечи. Мы не шли, мы стояли посреди двора, окруженного зданиями старших классов.
– С тобой все в порядке?
– Я… Да. Я была… Я была с Лиссой. – Я приложила руку ко лбу, никогда у меня не было такого долгого и ясного опыта переживания этого ощущения. – Я была в ее голове.
– В ее… голове?
– Да. Это часть связи.
Как? Почему? Я и сама до конца не понимала этого.
– С ней все хорошо?
– Да, она…
Я заколебалась. Действительно ли с ней все хорошо? Кристиан Озера только что пригласил ее посидеть с ним. Ничего хорошего. Мы же собирались «ни во что не ввязываться», и потом, он, так или иначе, имеет отношение к темной стороне. Однако чувства, проникающие в меня через нашу связь, больше не несли в себе ни страха, ни огорчения. Она была почти довольна, только все еще немного нервничала.
– Ей не угрожает опасность, – закончила я, надеясь, что так оно и есть.
– Можешь идти дальше?
Несгибаемый воин-стоик внезапно исчез – сейчас он выглядел обеспокоенным. Искренне обеспокоенным. Когда я поняла это, взглянув ему в глаза, внутри все затрепетало – ужасная глупость, конечно, для которой не было никаких оснований, кроме того, что этот человек слишком уж хорош собой. В конце концов, если верить Мейсону, он – необщительный бог, перед которым поставлена задача всячески терзать меня.
– Да. Со мной все хорошо.
Я пошла в раздевалку гимнастического зала и переоделась в тренировочный костюм, который кто-то в конце концов удосужился дать мне, после того как я целый день тренировалась в джинсах и футболке. Продолжающееся общение Лиссы с Кристианом беспокоило меня, но я отложила эти мысли на потом, чувствуя, как ноют мышцы, явно не жаждущие никакой новой нагрузки. Ну, я и сказала Дмитрию, что, может, на сегодня хватит? Он засмеялся, и, черт побери, никаких сомнений – смеялся он надо мной.
– Что тут такого забавного?
Его улыбка погасла.
– Ну, это прозвучало так серьезно.
– Еще бы! Я и говорю серьезно. Послушайте, я не спала двое суток. Почему нужно начинать прямо сейчас? Я хочу в постель. Хотя бы на часок.
Скрестив руки на груди, он разглядывал меня. Прежняя обеспокоенность исчезла. Сейчас его волновало только дело. Долой всякие нежности.
– Как ты чувствуешь себя? После предыдущей тренировки?
– Все тело болит.
– А завтра утром ты будешь чувствовать себя еще хуже.
– Ну и что?
– А то, что лучше начать сейчас, пока тебе… не так уж плохо.
– Где тут логика, интересно? – взвилась я.
Однако спорить перестала. Он повел меня в зал и показал грузы, которые я должна поднимать, после чего развалился в углу с растрепанной книжкой в руках.
Когда я закончила, он подошел ко мне и показал несколько упражнений на растягивание, долженствующих охладить разгоряченное тело.
– Как получилось, что вы стали стражем Лиссы? – спросила я. – Несколько лет назад вас здесь не было. Вы учились в этой школе?
Он немного задержался с ответом, как будто не хотел говорить о себе.
– Нет. Я посещал ту, что в Сибири.
– Ничего себе! Говорят, это единственное место хуже Монтаны.
Проблеск чего-то – может, улыбки? – мелькнул в его глазах, но он не поддержал шутки.
– Закончив школу, я был стражем лорда Зеклоса. Недавно его убили. – Улыбка Дмитрия увяла, лицо приобрело мрачное выражение. – Меня прислали сюда, потому что в здешнем кампусе не хватает стражей. Когда принцесса нашлась, меня назначили к ней, поскольку я имею опыт.
Меня заинтересовало кое-что в его словах. Какой-то стригой убил парня, к которому он был приставлен стражем.
– Этот лорд погиб, находясь под вашей охраной?
– Нет. Он был со своим вторым стражем. Я тогда отсутствовал.
Он замолчал, углубившись в свои мысли. Морои многого ожидают от нас, но не осознают, что стражи – более или менее – всего лишь люди. Ну, стражи получают плату и имеют отпуска, как на любой другой работе. Некоторые истовые стражи, вроде моей мамы, отказываются от отпусков, поклявшись никогда не покидать своих мороев. Глядя на Дмитрия сейчас, я испытала чувство, что он, наверно, один из таких. Если он находился где-то в другом месте на законных основаниях, то с какой стати осуждать себя за случившееся с тем парнем? Тем не менее он, похоже, воспринимал печальное событие именно так. Впрочем, я тоже осуждала бы себя, случись что-нибудь с Лиссой.
Внезапно у меня возникло желание малость развеселить его.
– Вы участвовали в составлении плана нашего возвращения? Потому что это было здорово проделано. Грубая сила и все такое.
Он дугой выгнул бровь. Круто. Я всегда хотела освоить это искусство.
– Хочешь сделать мне комплимент?
– Ну, это было чертовски лучше, чем предыдущая попытка.
– Предыдущая?
– Да. В Чикаго. С целой стаей пси-гончих.
– Мы впервые нашли вас в Портленде.
Я села, скрестив ноги.
– Ну… Не думаю, что пси-гончие мне причудились. И кто мог послать их? Они слушаются только мороев. Может быть, никто не рассказывал вам об этом.
– Может быть, – согласился он, но по его лицу было видно, он не верит в это.
После я вернулась в спальный корпус новичков. Ученики-морои жили на другой стороне двора, ближе к столовой. Кто где живет, в большой степени объяснялось тем, как удобнее. Мы, новички, обитали рядом с гимнастическим залом и тренировочными площадками. Но жили отдельно от мороев еще и потому, что у нас разный образ жизни. В их спальнях почти нет окон, только совсем крошечные, тонированные, пропускающие тусклый свет. И у них есть специальное помещение, где всегда под рукой «кормильцы». Спальни новичков, естественно, построены таким образом, что в них проникает гораздо больше солнечного света.
У меня была отдельная комната, потому что новичков очень мало, тем более девушек. Комната, которую мне отвели, маленькая, чистая, с двуспальной кроватью и письменным столом с компьютером. Мои немногочисленные принадлежности, доставленные из Портленда, лежали в коробках по всей комнате. Я порылась в них и достала футболку, в которой обычно спала. Нашла пару фотографий: одну я сделала, когда мы с Лиссой ходили на футбольный матч в Портленде; другую – когда я проводила каникулы с ее семьей, за год до аварии.
Я поставила их на письменный стол и загрузила компьютер. Кто-то из отдела технической поддержки любезно оставил мне листок с инструкциями для возобновления моего e-mail и ввода пароля. Я обрадовалась, что никому не пришло в голову, что таким образом я могу связываться с Лиссой. Я слишком устала и не хотела писать ей сейчас, и уже намеревалась выключить компьютер, когда заметила сообщение. От Джанин Хэзевей. Оно оказалось коротким:
«Рада, что ты вернулась. Ты поступила непростительно».
– Я тоже люблю тебя, мамочка, – пробормотала я и выключила компьютер.
Улегшись в постель, я отключилась, еще не успев коснуться подушки, и, в точности как предсказывал Дмитрий, почувствовала себя в десять раз хуже, когда проснулась на следующее утро. Лежа в постели, я снова задумалась над преимуществами побега. Потом вспомнила, как меня вчера отколошматили на тренировке, и решила: единственный способ избежать того же самого снова – вытерпеть то, что мне предстояло сегодня утром.
Все тело болело, и мне пришлось гораздо хуже, но я поупражнялась с Дмитрием до начала уроков, потом выдержала все тренировки на уроках – и уцелела, даже не потеряла сознание.
За ланчем я поскорее оттащила Лиссу от стола Натальи и прочла ей лекцию в духе Кировой по поводу Кристиана – в особенности отругала за то, что ему стало известно, как мы устраивались с «кормлением». Если это выйдет наружу, то в глазах общества нам конец, а я вовсе не была уверена, что он никому не расскажет.
Лиссу, однако, беспокоило совсем другое.
– Ты опять была в моей голове? – воскликнула она. – И как долго?
– Я же не нарочно, – возразила я. – Это случается само собой. И не в том суть. Как долго ты потом разговаривала с ним?
– Не очень долго. Это было… забавно.
– Ну, такого больше не должно происходить. Если станет известно, что ты с ним общаешься, все начнут насмехаться над тобой. – Я подозрительно вглядывалась в ее лицо. – Ты, случайно, не запала на него?
Она фыркнула.
– Нет. Конечно нет.
– Хорошо. Потому что если тебе нужен парень, уведи снова Аарона.
Он скучный, да, прямо как Наталья, но безопасный. Почему все безвредные люди такие зануды? Может, это входит в понятие безопасности.
Она засмеялась.
– Мия выцарапает мне глаза.
– Мы с ней справимся. Кроме того, он заслуживает девушки, которая одевается не в «Гэп кидс»[4].
– Роза, перестань говорить гадости.
– А что я такого сказала?
– Она всего на год младше нас, – сказала Лисса. – Просто не верится, что ты думаешь, будто из-за меня у нас могут быть неприятности.
Мы пошли в класс. Я улыбнулась, искоса глядя на нее.
– Что, Аарон уже недостаточно хорош?
Она улыбнулась в ответ, избегая моего взгляда.
– Почему? Достаточно.
– Видишь? Он-то тебе и нужен.
– Вовсе нет. Меня вполне устраивает, что мы с ним друзья.
– Друзья, которым все равно с кем дружить.
Она закатила глаза.
– Ладно. – Я перестала ее дразнить. – Пусть Аарон остается в детском саду. Важно, чтобы ты держалась подальше от Кристиана. Он опасен.
– Ты слишком остро реагируешь. Он не собирается стать стригоем.
– Он – дурное влияние.
Она засмеялась.
– Думаешь, мне угрожает стать стригоем?
Не дожидаясь ответа, она ринулась вперед и открыла дверь в классную комнату. Я слегка задержалась, проигрывая в уме ее слова, потом двинулась следом. И тут мне представился случай увидеть королевскую власть в действии, если можно так выразиться. Несколько парней – и хихикающих девиц, которые сами не принимали участия в развлечении, лишь поглядывали со стороны, – издевались над долговязым мороем. Я мало о нем знала – только то, что он беден и, уж конечно, не королевского рода. Двое из его мучителей, владеющие магией воздуха, сдували бумаги с его стола и заставляли их летать по комнате, а парень пытался поймать их.
Инстинкт подталкивал меня вмешаться, может, стукнуть одного из этих специалистов по воздуху. Но нельзя же затевать драку с каждым, кто раздражает, и, уж конечно, с целой кучей королевских особ – в особенности сейчас, когда Лиссе не следует привлекать к себе их внимание. Поэтому я просто бросила на них полный презрения взгляд и зашагала к своей парте. И тут кто-то схватил меня за руку. Джесси.
По счастью, он, похоже, не участвовал в издевательствах.
– Эй, руками не трогать!
Он одарил меня улыбкой, но руку не отпустил.
– Роза, расскажи Полю о том случае, когда ты затеяла сражение на уроке госпожи Карп.
Я игриво улыбнулась ему.
– Я много раз затевала сражения на ее уроках.
– Ну, то, с раком-отшельником и песчанкой.
Я рассмеялась, припоминая.
– А-а, да. Правда, по-моему, это был хомяк. Я просто кинула его в банку с крабом, и они оба так возбудились от близости ко мне, что набросились друг на друга.
Сидящий рядом Поль засмеялся. Я совсем не знала этого парня, наверно, его перевели сюда, пока нас не было, и он ничего не слышал об этой истории.
– И кто победил?
Я вопросительно посмотрела на Джесси.
– Не помню. А ты?
– Тоже. Помню лишь, что Карп жутко разволновалась. – Он повернулся к Полю. – Жаль, что ты не видел нашей чокнутой учительницы, которую приходилось тут терпеть. Она была убеждена, что ее преследуют, и все время разражалась по этому поводу бессмысленными речами. Совсем спятила. Бродила по кампусу, когда все спали.
Я натянуто улыбнулась – как если бы мне тоже все это представлялось забавным. На самом деле я снова задумалась о госпоже Карп – удивительное дело, второй раз за два дня. Джесси прав – она действительно часто бродила по кампусу. От этого просто бросало в дрожь. Я как-то наткнулась на нее – совершенно неожиданно.
Я тогда выбиралась из окна своей спальни, чтобы кое с кем встретиться. Это происходило уже после отбоя, когда нам полагалось быть в своих комнатах и крепко спать. Я частенько удирала подобным образом и здорово преуспела в этом.
Однако тогда я упала. Комната находилась на втором этаже, и я разжала руки, когда оставалось пролететь еще примерно половину пути. Земля стремительно надвигалась на меня, и я пыталась ухватиться за стену, чтобы замедлить падение. Грубый камень обдирал кожу, но в тот момент я этого не чувствовала. Рухнула лицом вниз на заросшую травой землю с такой силой, что на мгновение вышибло дух.
– Ты в плохой форме, Розмари. Твои инструкторы были бы разочарованы.
Ухитрившись взглянуть сквозь спутанные волосы, я увидела госпожу Карп. Она смотрела на меня сверху вниз, с выражением изумления на лице. Все тело у меня ныло от боли.
Стараясь не обращать на нее внимания, я встала. Одно дело – находиться на уроке Психованной Карп в окружении остальных учеников, и совсем другое – стоять во дворе один на один с ней. Глаза у нее всегда так неестественно, безумно сверкали, что у меня мурашки бежали по коже.
Существовала также высокая степень вероятности, что она потащит меня в офис Кировой разбираться. Вместо этого она просто улыбнулась и потянулась к моим рукам. Я вздрогнула, но не сопротивлялась. Она зацокала, увидев царапины. Сжав чуть посильнее мои руки, она слегка нахмурилась. Я ощутила покалывание на коже, сопровождающееся чем-то вроде приятного для уха жужжания, и… все мои царапины закрылись. Возникло, но очень быстро прошло головокружение. Меня бросило в жар. Кровь исчезла, как и боль в теле.
Потрясенно открыв рот, я отдернула руки. Мне не раз приходилось видеть моройскую магию в действии, но такого… Нет, никогда.
– Что… Что вы сделали?
Она снова улыбнулась мне этой своей загадочной улыбкой.
– Возвращайся к себе, Роза. Здесь, снаружи, происходят скверные вещи. Никогда не знаешь, кто преследует тебя.
Я по-прежнему таращилась на свои руки.
– Но…
Я подняла на нее взгляд и только тут заметила шрамы у нее на лбу, по обеим сторонам. Как будто процарапанные ногтями. Она подмигнула мне.
– Я не донесу на тебя, если ты никому не расскажешь обо мне…
Я резко вернулась в настоящее, встревоженная воспоминаниями о той странной ночи. Оказывается, Джесси говорил мне о вечеринке.
– Сорвись с поводка сегодня вечером. Около восьми тридцати мы встречаемся на том месте в лесу. Марк раздобыл «травку».
Я с тоской вздохнула; неплохо бы развеяться, а заодно избавиться от гнетущего чувства, возникшего при воспоминании о госпоже Карп.
– Ничего не получится. Я буду со своим русским тюремщиком.
Джесси отпустил мою руку и с разочарованным видом провел по своим бронзовым волосам. Да. Не иметь возможности встретиться с ним – чертовски досадно. Как-то надо будет все устроить.
– Может, тебя когда-нибудь все же отпустят за примерное поведение? – пошутил он.
Я одарила его чарующей – как хотелось надеяться – улыбкой и уселась на свое место.
– Конечно, – бросила я через плечо. – Если когда-нибудь стану хорошей девочкой.