Глава 3
Это все ерунда
Члены экипажа «Исследователя глубин» почти не разговаривали друг с другом, когда на восходе солнца, загрузив свой катер всем необходимым, они направились на нем к нужному им острову. Тем не менее в глубине души каждый из них надеялся, что именно он первым поднимет какой-нибудь крюк или какую-нибудь пушку с «Золотого руна». Впрочем, вполне подошла бы даже и пригоршня бисера – ярких цветных украшений, которые пираты, жившие в золотой век пиратства, нашивали на свою одежду, шевелюры и бороды и которые наводили ужас на их жертв.
Никто не надеялся найти пиратский корабль в таком же состоянии, в каком он затонул: скелеты, застывшие в позе стрельбы из мушкета, и флаг с черепом и перекрещенными костями, болтающийся под полусгнившими реями. Если им повезет, они увидят какую-то часть затонувшего судна, не занесенную илом и песком – лапу якоря, дуло пушки, обломки деревянного корпуса. Еще с большей вероятностью они могли надеяться увидеть маленькие куски – или даже кусочки – предметов, на которые сработал их магнитометр. Однако все, что им было сейчас нужно, – это хотя бы один артефакт. За этим артефактом последовали бы и все остальные.
Не все из них сразу же нырнут в воду. Двое из членов экипажа останутся на судне, следя за тем, чтобы его не отнесло в сторону, и охраняя его от воров, которые могут утащить электронику и оружие. Огнестрельное оружие было очень нужным предметом в такой глуши, и без него никто не выходил в море, не покидал своего дома.
После прибытия катера в нужную точку Чаттертон и Эренберг надели снаряжение для подводного плавания и бросились в воду. Держа в руках металлоискатели, они погрузились на глубину двадцати футов – к месту первого сигнала, обозначенному на их карте. Чаттертон заметил в песке что-то серебристое. Подплывая к этому предмету, он увидел, что тот по форме похож на ящик – а точнее, на сундук, в котором хранились ценности, – и это заставило его двигаться быстрее. Доплыв до этого предмета, он обнаружил внутри него не песо или изумруды, а всего лишь рыбу-попугая. Он всплыл на поверхность моря и, повернувшись в сторону катера, крикнул: «Верша»[9].
Маттера сделал соответствующую пометку на карте. Когда он снова повернулся в сторону Чаттертона, тот уже исчез под водой и направился к месту следующего сигнала. Чаттертон и Эренберг стали плавать над прямолинейным железным предметом, торчащим из коралловой массы на дне моря. Прямые линии – это как раз то, о чем мечтают охотники за обломками затонувших кораблей. Чаттертон подплыл ближе, а затем вытащил грифельную доску и написал большими буквами: «ЯКОРЬ». Глаза Эренберга вспыхнули. Чаттертон подплыл еще ближе к обнаруженному им предмету. Затем он медленно стер написанное им слово и написал другое: «РАБОЧИЙ».
Рабочий якорь – это в данном случае такой якорь, который был спущен с судна в процессе его обычной эксплуатации, но застрял в кораллах или же остался на дне по какой-то другой причине. Чаттертон и Маттера раньше находили немало таких якорей у побережья Доминиканской Республики, когда учились пользоваться своим оборудованием для подводного плавания, и хотя рассматривать эти предметы было интересно, они обычно не имели никакого отношения к затонувшим судам. Если Чаттертону и Маттере и хотелось сейчас найти какой-то якорь, так это такой, который лежал бы плашмя, поскольку это означало бы, что он пошел на дно вместе с кораблем.
Эренберг направился к месту третьего сигнала. Там он тоже обнаружил рабочий якорь. Затем Чаттертон и Эренберг вернулись на катер, и тот поплыл к следующему скоплению сигналов, возле которого нырнуть в морскую глубину предстояло уже Маттере и Кречмеру.
Их погружение было практически безрезультатным: они нашли телефонный кабель и молоток. Тем не менее возвращаясь обратно на виллу, весь экипаж не мог скрыть своего радостного волнения. Магнитометр ведь поработал на славу, и завтра предстоит исследовать другие места, где он подавал сигналы. Никому не хотелось этого говорить, но все они верили, что всего лишь через несколько дней «Золотое руно» достанется им.
Испытывая слишком сильное волнение для того, чтобы оставаться в этот вечер на вилле, они пошли в пиццерию, которую они называли «Фабиос» по имени ее владельца Фабио, волосы которого – но только волосы и ничего больше – были как у итальянского манекенщика. Они заказали по увесистому мясному пирогу и по бокалу пива «Пресиденте лайтс» и стали по очереди рассказывать друг другу, как они потратят те деньги, которые получат, если найдут на «Золотом руне» какие-то сокровища. Вот на что каждый из них намеревался использовать свою долю добычи:
Маттера
– Купит в Пенсильвании ранчо площадью пятьсот акров.
– Купит самолет «Бичкрафт кинг эйр Б200» (такой, на котором можно было бы летать из Майами в Доминиканскую Республику).
– Купит бейсбольную команду «Бингемтон Метс», входящую в низшую лигу бейсбола и относящуюся к клубу «Нью-Йорк Метс» (если на борту затонувшего пиратского корабля и имеются сокровища, их все равно не хватит для того, чтобы приобрести команду главной лиги бейсбола).
Чаттертон
– Купит автомобиль «мазерати» синего цвета, который он видел в автомагазине в городе Форт-Лодердейл (отдав свой автомобиль «Мини Купер» и мешок с золотыми монетами в счет оплаты этой покупки).
– Совершит трехмесячную экскурсионную поездку в Мачу-Пикчу и на Галапагосские острова.
– Наймет шофера (он должен будет носить традиционную шоферскую кепку).
– Купит прочный головной убор для плавания с аквалангом (чтобы был сделан из золота).
Эренберг
– Организует частный концерт с участием еще живых участников рок-группы «Благодарные мертвецы» (группы, которой он в течение трех лет увлекался в конце 1980-х годов).
– Купит «Астон Мартин ДБ5» – знаменитый автомобиль Джеймса Бонда, оснащенный катапультируемым сиденьем, пулеметами, пуленепробиваемыми пластинами и шипами на шинах.
– Купит самую лучшую в мире музыкальную ударную установку, а также дом, который находился бы так далеко от соседних домов, что соседи не стали бы жаловаться, когда он начнет на этой установке играть.
Кречмер
– Перевезет свою жену, дочь и пасынка из Доминиканской Республики в Соединенные Штаты.
Когда пришло время закрывать заведение, они расплатились по счету и нырнули в жаркую и влажную ночь. Они чувствовали, как им повезло, что они расположились на этой вилле, где водопровод и канализация были надежными, а из окон открывался отличный вид на залив. У них, однако, не было никаких сомнений, что будущий тесть Маттеры скоро захочет вернуть эту виллу обратно, чтобы приезжать туда со своей семьей и устраивать развлекательные мероприятия по субботам и воскресеньям, и это было еще одной из причин, заставлявших их стремиться найти нужный им затонувший пиратский корабль как можно быстрее.
На следующее утро они снова направились к острову и стали нырять в море. В этот раз они обнаружили ящик для инструментов, антенну радиоприемника и три верши. Маттера записал результаты и позвал всех остальных в рулевую рубку.
«Я знаю, что такие результаты вызывают разочарование. Но нам нужно продолжать “стричь газон” и нырять там, где были сигналы. Это – часть игры, которую мы затеяли. Поэтому снова займемся всем этим завтра».
Чаттертон запустил двигатели. «Исследователь глубин» сделал большой разворот, в результате которого оказался в пятидесяти ярдах[10] от пляжа острова Кайо-Левантадо. Экипаж уставился на курортников, загоравших под лучами огромного солнца.
«Все женщины – в бикини, – сказал Чаттертон. – Бедняга Баннистер никогда такого не видел».
Поиски были продолжены на следующий день. Чаттертон курсировал на «Исследователе глубин» то в сторону востока, то в сторону запада, укорачивая буксирный трос рядом с зубчатыми рифами и увеличивая скорость, когда глубина становилась небольшой. Экипаж делал то же самое и на следующий день, и еще в один день, пока не насобирал новую группу сигналов, поступивших от магнитометра возле потенциальных интересных находок, ради которых стоило нырять. Некоторые из сигналов были, похоже, всего лишь реакцией магнитометра на никчемные предметы – небольшие железки, находящиеся на слишком большой или слишком маленькой глубине. Однако Чаттертон настоял на том, что нужно нырять к каждому из них. Он заявил, что следующим предметом, который они найдут, может быть мушкетная пуля, которая приведет их к компонентам оснастки корабля, которые приведут их к пушке, которая приведет их к «Золотому руну».
В следующий раз, когда они погрузились в воду, они обнаружили современный топор, банку для краски и кусок водосточной трубы.
Примерно то же самое происходило и на следующей неделе: продолжение поисков, несколько простоев из-за дождя и десятки сигналов магнитометра, но ни малейшего следа корабля Баннистера. Несмотря на это, весь экипаж продолжал пребывать в приподнятом настроении, поскольку полагал, что никуда этому кораблю от них не деться. В любом случае было бы глупостью полагать, что они смогут найти пиратский корабль, относящийся к золотому веку пиратства, всего лишь через несколько дней поисков. Такое происходит только в художественных фильмах.
В течение следующих трех недель экипаж расширил зону своих поисков в сторону запада, но не нашел ничего существенного. Как-то раз во второй половине дня Чаттертон, запустив двигатели катера, направился на восток – в открытый океан. У входа в залив Самана он перешел на холостой ход и дождался, когда судно остановится. Встав затем на носу катера, он и Маттера стали разглядывать остров. Они смотрели на него, пока не зашло солнце.
Зайдя вечером в пиццерию «Фабиос», они вдвоем стали разъяснять ситуацию остальным двум членам экипажа.
«С этим островом что-то не так», – сказал Маттера.
Во времена Баннистера пираты могли кренговать свое судно только возле пляжа на западном побережье острова. Однако этот пляж было видно со стороны Атлантического океана – сегодня они в этом убедились. Баннистер был одаренным человеком, пытающимся ускользнуть от английского королевского военно-морского флота, и вряд ли он стал бы выставлять свой корабль на всеобщее обозрение – то есть так, чтобы его видели проплывающие мимо суда – и тем самым делать себя уязвимым.
Однако это было не единственной проблемой с Кайо-Левантадо. В окружающих остров водах было полно мелких мест с рифами, которые вполне могли пробить обшивку даже большого парусного судна. Поэтому капитан, достаточно смышленый для того, чтобы нанести поражение британским военным кораблям в бою, ни в коем случае не стал бы приводить свое судно в эти рискованные воды, являющиеся своего рода минным полем.
Кроме того, возникала проблема глубины. По словам Боудена, «Золотое руно» лежит на глубине двадцати четырех футов. Глубина морского дна с течением времени, конечно же, может меняться, однако экипажу «Исследователя глубин» пришлось отплыть почти на полмили от берега, чтобы найти глубину двадцать четыре фута, а это уж слишком далеко для того, чтобы кренговать судно.
Принесли заказанную пиццу, и все принялись ее уплетать.
– Возможно, мы сделали какой-то промах, – сказал Маттера. – Что мы знаем о военно-морской стратегии семнадцатого века? Я телохранитель. Чаттертон – профессиональный ныряльщик. Ты, Хейко, механик, а ты, Говард, попрошу не обижаться, просто чокнутый человек.
– Может, ты и прав, – задумчиво произнес Чаттертон. – Однако «Золотое руно» – где-то там. Если мы смогли найти верши и молотки, то, черт возьми, сможем найти и пиратский корабль возле какого-то там дурацкого малюсенького островка.
Стоя на следующее утро на носу «Исследователя глубин», Маттера заметил на расстоянии одной мили двадцатифутовую моторную лодку, которая покачивалась на волнах, но никуда не плыла. Ему подумалось, что это, наверное, туристы, осматривающие местные достопримечательности или приехавшие порыбачить, но никак не местные жители: лодка выглядела уж слишком дорогостоящей. Когда время перевалило за полдень, лодка все еще находилась в том же месте. Маттера обратил на нее внимание Чаттертона, и тот стал наблюдать за ней в бинокль.
– За несколько часов они так и не сдвинулись с места, – сказал Маттера. – Давай приблизимся к ним, но очень медленно. Я хочу посмотреть, что они там делают.
Чаттертон взялся за штурвал и направил катер к лодке. Та тут же начала двигаться прочь, оставляя за собой белый дым.
– Как думаешь, они наблюдали за нами? – спросил Маттера.
– Не знаю, – ответил Чаттертон. – Но теперь я наблюдаю за ними.
Экипаж собирал информацию о сильных сигналах магнитометра в течение еще двух недель, но, ныряя к обнаруженным предметам, не нашел ничего старинного. Каждая новая неудача вызывала у них все большее разочарование, особенно у Чаттертона, который по ночам долго не мог заснуть и ворочался, пытаясь понять, что он и его коллеги сделали неправильно.
«Думай творчески, – говорил он сам себе. – Думай так, как думает Джон Чаттертон». Но никаких ответов на мучающие его вопросы ему в голову так и не приходило.
Однажды вечером, когда экипаж изучал аэрофотоснимки острова, на вилле отключилось электричество. Такое происходило здесь почти ежедневно.
«Черт бы их побрал!» – громко ругнулся Чаттертон, швыряя на стол кипу фотографий. Ему опять придется спать без простыней и с открытыми окнами, и единственной его защитой от москитов и комаров будет противомоскитная сетка. Несколько минут спустя он уже обливался путом от жары и бормотал себе под нос такие ругательства, от которых покраснели бы даже пираты.
Приезд сюда, в Саману, дался всему экипажу нелегко. Неожиданное решение отказаться от поисков судна, перевозившего сокровища, и заняться поиском пиратского корабля заставило их всех сделать резкий поворот на их и без того уже извилистом жизненном пути. Они ведь изначально планировали искать затонувшие сокровища неподалеку от Санто-Доминго – города с населением около трех миллионов человек, всеми современными удобствами и блистательной ночной жизнью. Самана же была своего рода воротами в прошлое: отнюдь не безопасное шестичасовое путешествие на автомобиле на север от Санто-Доминго, дороги с рытвинами размером с тыкву, бегающие где попало по улицам куры… А лед в бокалах с виски – это просто нереальная роскошь.
Уже даже для того, чтобы добраться до этого места, необходимо было быть в душе путешественником и авантюристом. Отправляясь туда, экипаж загрузил свои вещи в грузовичок и поехал по ужасному подобию дороги мимо заброшенных городков, одичавших собак и оврагов, в которых накопилось столько жидкой грязи, что стоило колесу соскользнуть немного в сторону – и они вместе с грузовичком мигом погрузились бы в естественную могилу, в которой их потом никто бы не нашел. На протяжении нескольких миль подряд они не видели ни единой живой души. На полпути к Самане Маттера наехал на дикую свинью, внезапно попытавшуюся пробежать прямо перед колесами грузовичка. Часом позже ему пришлось достать свой пистолет, когда группа мужчин с мачете в руках отказалась отойти в сторону с дороги (он объехал их и ни разу не оглянулся). На окраине Саманы какой-то шатающийся по улицам бык наклонил свои рога, чтобы дать незваным гостям бой. Если бы залив Самана с его выпрыгивающими из воды дельфинами, пожилыми рыбаками и прозрачной водой не был самым красивым из всех мест, которые они когда-либо видели, уже одни только москиты могли бы довести их до бешенства…
Маттера постучал в дверь комнаты Чаттертона и предложил ему отправиться спать в грузовичке вдвоем.
«В этом “мицубиси” слишком мало места, – пробурчал в ответ Чаттертон. – Да и сиденья не откидываются назад. Как два взрослых человека могут умудриться там спать?»
Маттера пожал плечами и ушел. Выйдя на подъездную дорожку, он залез в кабину грузовичка и положил свой пистолет «Глок» себе под правое бедро: автомобиль на ходу очень многие в этой части страны захотели бы угнать. Включив кондиционер, он через несколько минут заснул и спал до тех пор, пока кто-то не стал стучать в окошко с пассажирской стороны. Маттера быстренько достал свой пистолет, но затем, всмотревшись, увидел, что это был Чаттертон: он стоял возле автомобиля в одном нижнем белье, закутанный в противомоскитную сетку.
– О боже, Джон, ты что, нарываешься, чтобы тебя застрелили? – сказал Маттера, опуская оконное стекло.
– Это вывело бы меня из моего унылого состояния. Могу я устроиться здесь спать?
– Конечно. Но только если мы сможем спать в обнимку.
– Не заставляй меня смеяться, Маттера. Я от смеха потею.
Чаттертон залез в кабину грузовичка, и они оба стали глазеть на звезды.
– Мы ищем не в том месте, – сказал Чаттертон. – Я бывал здесь подолгу и могу сказать тебе: это все ерунда.
На следующее утро на Саману обрушился дождь, и впервые за целый месяц экипаж решил устроить себе выходной, тем более что Чаттертону нужно было открыть счет в банке, да и у Маттеры имелись дела в городе.
Приняв, как обычно, холодный душ, Чаттертон пошел позвонить Карле. Однако выяснилось, что его сотовый телефон разряжен. Тогда он открыл свой портативный компьютер, чтобы отправить ей письмо по электронной почте. Но у компьютера тоже села батарея.
В местном банке Чаттертон и Маттера простояли в очереди около часа, прежде чем узнали у менеджера, что Чаттертону для открытия счета требуется представить еще кое-какие документы и что в любом случае ему придется прождать несколько недель, прежде чем будут оформлены все необходимые бумаги. Маттера увидел, как на шее Чаттертона вздулись вены.
– Тебе придется смириться с этим, Джон, – сказал Маттера. – Это тебе не Соединенные Штаты. Мы тут находимся в диких дебрях. Страна третьего мира.
Чаттертон поблагодарил менеджера, а затем вместе с Маттерой вышел на улицу.
– Чтобы открыть какой-то там чертов счет в банке, требуется аж три недели? – возмущенно пробурчал Чаттертон. – Мне, чтобы отдать им свои деньги, нужно еще изрядно поднапрячься?
На следующее утро они опять вышли в море. Оставалось еще обследовать края западного пляжа. Чаттертон остановил катер возле северного края и нарисовал на карте сетку. К восходу солнца они уже «стригли газон». Экипаж за последнее время уже так поднаторел в анализе различных сигналов магнитометра, что теперь мог отличить верши от якорей, всего лишь взглянув на записанные приборами данные. Тем не менее они погружались в море в местах абсолютно всех сигналов, опасаясь, что тот из них, который они умышленно пропустят, может в действительности быть ключом, ведущим к тайне местонахождения нужного им пиратского корабля.
Затем, уже в конце апреля, почти через два месяца после того, как были начаты эти поиски, магнитометр подал особенно сильный сигнал. У Маттеры появилось предчувствие, что они наконец-то нашли что-то стоящее. Они с Кречмером полезли в воду. На не очень большой глубине они увидели предмет характерной формы, торчащий на четыре фута из песка. Маттера написал на своей грифельной доске: «ОСТОРОЖНО!»
Это была абордажная кошка – похожее на якорь приспособление с заостренными «когтями». Такие кошки, отличающиеся грозным – и даже зловещим – видом, часто использовались искателями сокровищ и не брезговавшими ничем пиратами для того, чтобы доставать предметы с затонувших судов.
Маттера медленно подплыл к абордажной кошке и вытащил ее из ила. Четыре лапы расходились от центрального стержня в разные стороны, и когда-то каждая из них была острее бритвы. Тыльный конец кошки, покрытый толстым слоем серого коралла, заставил сердце Маттеры заколотиться быстрее: по его оценке, этому предмету было по меньшей мере триста лет. Маттера посмотрел на свой глубиномер. Двадцать четыре фута.
Он показал жестами Кречмеру, чтобы тот позвал остальных, и вскоре вся четверка уже была в воде и собралась вокруг места находки. Они один за другим завороженно рассматривали черное железо выкованной вручную абордажной кошки и ее старинную конструкцию. Однако больше всего их впечатлил возраст этого предмета. Абордажная кошка являлась наглядным подтверждением того, что они ищут в правильном месте: она была изготовлена во времена Баннистера.
Они многое бы отдали ради того, чтобы забрать абордажную кошку на катер, однако никто не решался вытащить ее из воды, поскольку она могла тут же окислиться и прямо в руках развалиться на кусочки. Поэтому они ее сфотографировали и затем положили обратно на морское дно. Вернувшись на палубу, они сделали лаконичные записи в своих блокнотах, однако не могли скрыть охватившего их волнения. Под ними, как раз на соответствующей глубине, лежал первый найденный ими предмет, свидетельствующий о том, что возле этого острова и в самом деле затонул какой-то корабль конца семнадцатого века. Никто не говорил этого вслух, но все думали об одном и том же: «Мы нашли предмет, находившийся на “Золотом руне”».
В тот вечер они долго не ложились спать и поднимали один за другим тосты за Баннистера и его пиратский экипаж. Вернувшись на виллу и уже собираясь ложиться спать, Маттера нашел в маленькой библиотеке виллы книгу о якорях. Вдруг опять пропало электричество, но Маттера включил фонарик и нашел в книге фото, на котором была изображена абордажная кошка, очень похожая на ту, которую он, Маттера, обнаружил сегодня утром. Держа фонарик в одной руке и книгу в другой, он подошел к комнате Чаттертона и постучал в дверь. Не получив никакого ответа, он без разрешения зашел в комнату. Чаттертон тут же проснулся.
– О боже, Маттера, ты похож на Джейкоба Марли![11]
– Посмотри-ка сюда.
Чаттертон придвинулся поближе к странице и увидел фотографию точно такой же абордажной кошки, какую они нашли в этот день. Автор книги относил этот предмет к концу семнадцатого века.
Чаттертон пихнул Маттеру кулаком.
– Знаешь что, приятель? – сказал он. – Я думаю, что мы сегодня нашли наш затонувший пиратский корабль.
На следующее утро они снова отправились к острову Кайо-Левантадо и нарисовали на карте новую сетку, сделав ее центром то место, где они нашли абордажную кошку. Ширину полос в этой сетке они уменьшили, чтобы тем самым снизить вероятность того, что они что-то пропустят. Если найденная абордажная кошка и в самом деле когда-то находилась на «Золотом руне», где-то поблизости должны были лежать на дне и другие предметы с этого корабля.
Они исследовали морское дно в течение еще нескольких дней, но на этот раз не обнаружили даже вершей. Какое бы судно ни использовало эту абордажную кошку, оно уже давно исчезло. Чаттертон, стащив с себя снаряжение для подводного плавания, уселся на корме катера и сказал, не обращаясь ни к кому конкретно: «Я находил обломки затонувших кораблей посреди Атлантического океане на площади в сотни квадратных миль. Ну почему я не могу найти пиратский корабль на площади, не превышающей площадь Центрального парка?»
Чаттертон был не в настроении управлять катером, а потому Кречмер встал за штурвал и направил судно к вилле. Когда поверхность моря покрылась зыбью, Кречмер сбавил ход, но вода по-прежнему перехлестывала через борт. Чаттертон заскочил в рулевую рубку.
– Что, черт возьми, ты сейчас делаешь, Хейко? Весь нос катера залило водой! У нас тут электроники на сто тысяч долларов! Что с тобой такое?
Маттера поднял руки вверх.
– Тише, тише, Джон. Это все Мать-природа. Никто из нас не виноват. Он управляет катером вполне нормально.
– Нет, не нормально. Стуит соленой воде попасть в электронику – и нам придется выбыть из этой игры. Если ты не можешь управлять судном, Хейко, не становись за этот чертов штурвал.
Маттера жестом показал Кречмеру, чтобы тот вышел из рулевой рубки, и затем закрыл за ним дверь.
– Джон, тебе нужно успокоиться. С тобой может случиться серьезное нервное расстройство, и мне придется кормить тебя из ложечки овсяной кашей, а ты при этом будешь нести всякий бред. Я не желаю, чтобы такое произошло.
Чаттертон сказал Маттере, что он просто хочет, чтобы все делалось так, как оно должно делаться – если не действовать идеально, то вряд ли удастся найти такой неуловимый и эфемерный объект, как пиратский корабль. В былые времена он неизменно стремился к совершенству, и именно его твердый настрой на то, что все нужно делать красиво, а не просто правильно, позволял ему добираться до тех мест, в которые до него не смог добраться никто.
Чаттертон помолчал в течение пары минут, в затем глубоко вздохнул и вышел из рулевой рубки. На корме он увидел Кречмера, курившего «Мальборо».
– Хейко, мне жаль, что я на тебя накричал, – сказал Чаттертон.
– Пустяки, Джон. Не переживай по этому поводу.
– Но мне и в самом деле жаль.
– Считай, что это уже забыто.
– Спасибо. Думаю, я на тебя накричал, потому что у меня сыпь.
Кречмер посмотрел на своего собеседника растерянным взглядом.
– Что у тебя? – спросил он.
Чаттертон медленно повернулся и приспустил шорты, чтобы обнажить свои ягодицы. На его лице появилась широкая ухмылка.
– Хейко, у меня есть сыпь?
На лице у Кречмера появилось выражение удивления, затем – страха. Маттера и Эренберг начали смеяться. Это была отличительная особенность юмора Чаттертона – внезапный переход от напряженности к шутовской выходке.
– Хейко! – сказал Чаттертон, все еще стоя с голой задницей. – Обними меня!
С этими словами Чаттертон потянулся к Кречмеру, и тот бросился прочь так быстро, как только мог. Чаттертон начал гоняться за ним с приспущенными штанами, проявляя большую проворность.
– Удирай, Хейко! – кричали остальные.
– У меня есть пистолет! – предупредил Кречмер, тоже начав смеяться, но Чаттертон продолжал гоняться за ним. Единственный способ удрать для Хейко заключался в том, чтобы прыгнуть в воду, и именно это он и сделал.
Чаттертон крикнул, перевесившись через перила:
– Хейко! Обними меня!
Прошло уже целых два месяца с того момента, как начались поиски возле острова Кайо-Левантадо. И хотя и Чаттертону, и Маттере очень не хотелось огорчать Боудена, они согласились, что уже пора поставить его в известность о текущем положении дел. Связаться с ним не составило большого труда, потому что Боуден находился неподалеку: он делал какую-то работу на своем катере.
Они встретились с ним вечером следующего дня в ресторане «Тонис», который находился на главной улице Саманы, здесь даже клали лед в содовую. Боуден был похож на ребенка, собирающегося открыть коробку с подарком на день рождения, и сообщать ему неутешительные новости стало от этого еще труднее. Но они все-таки это сделали. Если бы «Золотое руно» затонуло где-то неподалеку от западного пляжа острова Кайо-Левантадо, они это судно уже нашли бы.
Боуден стал расспрашивать про другие части острова. Чаттертон изложил точку зрения своего экипажа по данному поводу: никакая другая часть острова не подходила в семнадцатом веке для кренгования, и, кроме того, ни один пиратский капитан – по крайней мере, толковый пиратский капитан – не стал бы выставлять в этих местах свое судно напоказ.
Боуден заказал себе бокал вина. Он старался казаться невозмутимым, но было видно, что он расстроился.
– А вы уверены, что ничего не пропустили? Может, попытаться сделать все заново?
Маттера, увидев, как лицо Чаттертона покраснело, поспешно ответил Боудену еще до того, как Чаттертон успел что-то сказать.
– Абсолютно уверены, Трейси. Но не переживай. Мы найдем это судно.
Всю остальную часть обеда они рассказывали друг другу старые истории о том, как когда-то начинались поиски обломков затонувших кораблей у восточного побережья США. В промежутках между смехом и наполнением бокалов спиртным Боуден иногда заговаривал о том, как важно быть терпеливым, когда разыскиваешь затонувшие суда. В такие моменты всё, что мог сделать Чаттертон, – это стараться не давать волю своему языку.
Возвращаясь в тот вечер на машине на виллу, Чаттертон и Маттера говорили о том, насколько им симпатичен Боуден. Он был любезным и обаятельным, и в его рассказах зачастую содержалось немало мудрых мыслей о поиске затонувших судов, человеческих инстинктах и вообще жизни. Тем не менее не было никакого смысла в том, чтобы, как предложил Боуден, повторить поиски в том же районе возле острова. Маттера сказал, что считает, что им не следует этого делать. Он в последнее время много размышлял, и ему пришло в голову, что ни он сам, ни Чаттертон ничего не знают о Джозефе Баннистере. Возможно, в истории жизни этого пиратского капитана имелось что-то такое, что могло бы им помочь. Поиски «Золотого руна» ни к чему не привели – так может, им лучше заняться поисками не судна, а этого человека.
Чаттертону понравились подобные рассуждения. Он спросил, что Маттере нужно для того, чтобы реализовать свое предложение.
– Всего лишь время на то, чтобы полистать книги, – ответил Маттера.
Они заехали на зигзагообразную подъездную дорожку перед виллой.
– Уже сгораю от нетерпения взглянуть на то, что тебе удастся выяснить про нашего пирата, – сказал Чаттертон.
– Я тоже, – ответил Маттера. – А знаешь почему, Джон? У меня всю мою жизнь были хорошие уличные инстинкты. И у меня насчет этого парня есть кое-какое предчувствие.