6. Отказ
– Спасибо, нет.
Я не ожидал, что она скажет «нет». Я думал, она обрадуется и даже будет польщена.
Ведь я гостеприимно распахивал перед ней двери своего довольно большого дома. Богаты мы не были, но были вполне обеспеченными. У нас был дом на побережье, откуда открывался вид в пустоту, от которого немного перехватывало дыхание каждый раз, когда ты смотрел вниз.
Пройдя всего несколько шагов от нашего дома, ты оказывался на берегу. И там, впереди виднелись другие острова, а внизу простиралась пучина пустоты. Это было головокружительно. От такого подкашивались ноги, и перед глазами плыло каждый раз, когда ты приближался к краю. Но я не боялся упасть, ведь я неплохо плавал в воздухе – метров триста-четыреста я бы проплыл запросто.
Если вам кажется, что я имею в виду полет, вы ошибаетесь. Это совсем другое действие, которое намного больше похоже на плавание в воде, чем то, что делают птицы. Атмосфера здесь плотная и тяжелая, так что если как следует выучиться технике, в воздухе можно плавать и даже парить. Как воздух на прежней земле мог выдерживать вес большого орла, так и здесь воздух может выдержать человека, если он знает, как вести себя в воздушном потоке.
Но стоит запаниковать или испугаться, и ты упадешь. И чем дольше будешь падать, тем сильнее будешь ускоряться, и тем сложнее будет остановиться. А в какой-то момент это станет совсем невозможно. И ты камнем полетишь в огонь – хотя, вероятнее всего, ты потеряешь сознание задолго до того, как достигнешь его, если это может служить утешением.
Я плавал по воздуху с раннего детства. Неподалеку от нашего дома был пляж с широченной страховочной сеткой, подвешенной на столбах, расставленных вдоль берега. Здесь было не страшно потерять баланс. Далеко тут не упасть, сетка спасет. Большинство людей учатся плавать с ранних лет. Ты в безопасности, если умеешь плавать, и небо не может навредить тебе. Это просто окружающая стихия. Это твой дом.
Родители таскают на пляж детишек, которым всего несколько месяцев от роду, чтобы те в первый раз испытали, каково это – плыть в открытом воздухе. Это такой возраст, когда ты еще не умеешь бояться. Но если отложить первый опыт на потом, когда ты уже достаточно взрослый, чтобы испугаться, то при виде этого бездонного обрыва тебя может сковать такой непреодолимый ужас, что ты вцепишься в землю и никогда не сможешь от нее оттолкнуться.
Некоторые островитяне так и не научились плавать и уже никогда не научатся. Они всеми правдами и неправдами будут сторониться берегов. А если им когда-нибудь придется путешествовать, они нацепят на себя два-три спасательных жилета и привяжут себя к палубе страховочными канатами. Потому что вниз лететь долго, и оттуда не вернуться. Это чем-то похоже на чувство, что ты тонешь. Ты тонешь в пламени солнца.
– Нет? – я был не просто разочарован, я был озадачен. – Не придешь к нам на ужин? Почему нет?
– Может, я просто не хочу, – ответила Дженин.
Что ж, пожалуй, резонно, но мне все равно такое объяснение казалось недостаточным. Не было похоже, что дело только в этом.
– Можешь сама выбрать, что будет на ужин, – предложил я, чтобы звучало заманчивее.
– Еще раз спасибо, но я все равно пас.
Тогда я понял, в чем дело. Или мне показалось, что я понял. Дело было в ее внешности: в одежде, темных волосах и загорелой коже, в длинных ногтях, обточенных и заостренных, почти как когти. Еще и два шрама на лице. Она выглядела неприступной, неуязвимой. Но, может, в душе она совсем такой не была.
Может, за самыми суровыми лицами скрываются самые ранимые натуры. Внешность может отпугивать, может быть непроницаемой раковиной, защищающей нежные внутренности.
Она была робкой и замкнутой, и в чужой стихии чувствовала себя не в своей тарелке. Должно быть, дело в этом.
С учетом обстоятельств, у нее были на то основания. Мы, наверное, казались ей такими же непонятными, экзотичными и чужеродными, как нам – она с матерью и Канишем.
Она жила на корабле и спала прямо на палубе, и провела так, возможно, большую часть своей жизни. Она видела, как ее родного отца вышвырнуло за борт в разгар сильнейшей солнечной бури – так нам говорили. Она видела, как его швыряло и носило в воздухе, как лист на ветру, и видела, как он падал. Так говорят.
Может, она даже видела, как вниз за ним ринулись небесные акулы, дергая плавниками и сверкая выпученными глазами, с вечно приоткрытыми пастями, словно у них слишком много зубов, и пасть до конца не закрывается. Плавники у небесных акул широкие, совсем как крылья. Они никогда не падают – только в самом конце, когда умирают. Они могут подплыть к солнцу так близко, что температура станет невыносимой, и все равно потом подняться обратно.
Несмотря на устрашающий вид, небесные акулы большие и грациозные, грозные и в то же время прекрасные. Иногда они летят так близко к земле, что видно, как они следят за тобой своими глазками-бусинками. Если они опускаются слишком низко, люди разбегаются по домам или запасаются камнями и достают рогатины. Но до этого редко доходит. Небесные акулы не любят людей и не любят сушу. Они боятся, что окажутся на земле и не смогут снова взлететь.
Мне бы хотелось расспросить Дженин о том, что случилось с ее отцом. Но как можно спрашивать о таком? Едва ли можно взять и сказать: «Слушай, а правда, что твоего отца сдуло за борт в бурю и его заживо съели небесные акулы?»
Это было бы, что называется, нетактично.
Так что я просто продолжил уговаривать ее.
– Почему нет? Почему ты отказываешься?
– Я не люблю дома, Кристьен, – сказала она. – Извини, но в них я чувствую себя как в клетке, как в камере. Даже в классе у меня клаустрофобия.
– Но у нас большой дом. Он больше вашего корабля.
– На нем что же, и палуба есть?
– Есть балкон. Можем поесть на воздухе, если хочешь.
– Я умею пользоваться ножом и вилкой!
– Я не это имел…
– И мне не нравится, когда на меня глазеют.
– Никто не будет на тебя глазеть.
– Ты же глазеешь. Постоянно.
– Да, но это совсем другое. Это…
– Что?
Не мог же я сказать ей, что это потому, что не могу отвести от нее взгляд. Так что я решил все отрицать.
– Мои родители очень вежливые и никогда бы не стали ни на кого глазеть, – сказал я.
– Все равно про себя они будут думать всякое.
– Да, например, как приятно с тобой познакомиться.
Она закатила глаза. Я знал, что это дешевый трюк. Но если говорить людям приятные вещи, это может сработать – иногда чем проще, тем лучше.
– Мы даже можем поплавать в небе, – сказал я, соблазняя ее. – Около моего дома есть пляж. С сеткой. Там безопасно. И водяной бассейн тоже есть. Он не всегда используется. Мы не всегда можем позволить себе воду. Но сейчас там есть вода. Не до краев, но хватает. Он, конечно, небольшой, но…
Водяной бассейн стал решающим аргументом.
– Ладно, – сказала она. – Приду. Я не плавала в воде уже… ох, так долго, что и не помню даже.
– У тебя есть купальник? – спросил я.
– Ну не буду же я плавать без купальника! – ответила она.
Но мне-то откуда было знать? С охотниками за облаками никогда не угадаешь. Они не очень-то похожи на других людей. Они из другого теста. Правила как будто писаны не для них. Охотники за облаками могут делать все, что им вздумается.