Глава четвёртая
Ольге снится: идёт она с полной сумкой долларов по Москве, и вдруг, откуда ни возьмись – мент: «Документики предъявите!». А у неё – украинский паспорт и никаких других денег нет, кроме долларов. Отдала сто зелёных. Мент исчезает. Подваливает второй, с теми же словами. Сумка становится легче ещё на одну купюру. А за вторым возникает третий. Глотая слёзы, Ольга опять достаёт сто долларов. Четвёртый уже ни слова не говорит. Просто тянет руку. Ольга решает поймать такси. Оглядевшись с ужасом видит – менты бегут к ней со всех сторон. Становится очередь за деньгами. До горизонта – одни сплошные фуражки.
На этом месте Серёга дёрнул ногой, тем самым заставив Ольгу проснуться в очередной и последний раз. Он поминутно брыкался. Видимо, ему тоже снились менты, а быть может – и что-то более страшное. Ольга в буквальном смысле отбила об него локоть. Злясь на себя за то, что оставила сумку с долларами во сне, она приняла сидячее положение. И – увидела уголок этой самой сумки, выглядывающий из-под подушки, по которой моталась Серёгина голова. Перед Ольгой вновь встал вопрос: «А не убежать ли с деньгами?». Взвесив все за и против, она решила выбросить это из головы. Её уже часов десять разыскивают спецслужбы. Серёга прав, все её знакомые – на крючке. Город патрулируется усиленно. Далеко ли она уйдёт со своей добычей? Едва ли дальше соседней улицы.
Часы на дисплее видеомагнитофона показывали 15:55. Ольга опустила ноги на пыльный пол и приподняла занавеску. Опять шёл дождь – правда, мелкий. День глядел из-под туч как из-под бровей. Сквозь серую хмарь заспанным глазам Ольги предстал едва ли не самый тихий уголок города. За двором, покрытым жёлтой листвой, тянулась ухабистая дорога. Дома стояли только с одной её стороны, поэтому Ольга их не увидела. За дорогой располагалась стройка, имевшая обречённый, убогий вид. Далее простирался лес или что-то вроде того. Сквозь него, звеня, полз трамвай. Далеко за лесом виднелись многоэтажки. Шум транспортного потока был едва слышен.
От такой панорамы Ольге опять захотелось спать. Зевая, она окинула взглядом комнату. Комната была довольно большая. Кроме дивана, в ней находились два стула, кресло, столик с видео двойкой, шкаф, гардероб и зеркало.
На всём толстым слоем лежала пыль. Серёга продолжал буянить во сне. Взглянув на него с презрением, Ольга встала и, потянувшись, ушла на кухню. Там она покурила, потом от нечего делать сгребла бутылки под стол, помыла посуду, и, обнаружив банку растворимого кофе, включила чайник. Кофе оказался хорошим. Отхлёбывая его из эмалированной кружки, Ольга задумалась ни о чём.
Ей было 25 лет. Последние 5 она провела в Москве, играя в разные игры. Сперва везло. Везло так, что у прочих подобных ей искательниц приключений и шальных денег слюньки текли от зависти. Началось с того, что её приятель, директор крупного казино, заинтересовал разом прокуратуру и крепышей в малиновых пиджаках. И та, и те попросили Ольгу помочь. Она согласилась, однако, больше помогла тем, поняв, что они порядочнее. И не прогадала. Взяв с её помощью полтора миллиона долларов, они отстегнули ей 3% и предложили ещё два дела. Она взялась и справилась без труда. Её гонорар составил 250 тысяч. Сто пятьдесят мгновенно осели в кассах бутиков и ювелирных, а сто пошли на отели, клубы и кокаин. Но вскоре случился крах. Выполняя очередное поручение, Ольга, оскорблённая тоном, которым были даны инструкции, соблазнилась возможностью сразу взять нереальный куш. Для этого требовалось немногое – приоткрыть кое-кому карты своих хозяев. Однако, те оказались не дураками. Отхаркав кровь и отдав им всё, что у неё было, Ольга нашла приют у старых знакомых. Несколько дней она размышляла, как поступить – начать всё сначала или же разом со всем покончить. Решила начать сначала. И начала. Сперва – возле Химок на Ленинградке. Через неделю ей удалось перебраться в центр, к «Метелице». Но конца этому началу не было видно даже оттуда. Новый Арбат сменился Тверской, Тверская – Лубянкой, та – Китай-городом, Китай-горд – Охотным рядом. Потом пошли Садовая, Самотечная, Павелецкая, вновь Тверская и вновь кольцо. На этот раз – Смоленский бульвар, с которого Рамиль её и забрал. Похоже было – на веки.
Ольга допивала вторую кружку, когда явился Серёга в одних трусах, взлохмаченный, злой.
– Пурга какая-то снилась, – сообщил он, сев на табуретку и почесав затылок.
– Аналогично, – бросила Ольга.
– Кириллу надо звонить.
– Звони.
– Не очень хочу я ему звонить.
– Тогда не звони.
– Да пошла ты знаешь куда?
– Иди сам туда со своим Кириллом.
– Не отвечая, Серёга встал, приблизился к телефону, снял с него трубку и набрал номер.
– Алло, Кирилл! Это я. Нормально. То есть не очень. Нет, не могу. Ты едешь домой? Заехай сейчас ко мне. Привези пожрать. Ну да, из Макдональдса. Кирилл, слушай, купишь у меня баксы? Да по какому угодно курсу! Договорились.
Положив трубку, Серёга сел на прежнее место и закурил.
– У тебя нет денег? – спросила Ольга.
– Менту вчера последние 100 рублей отдал, чтоб он подавился!
– Ну и баран.
– Сама ты овца!
– Послушай, а может, я всё-таки позвоню Борису на сотовый, с улицы? Он не сможет понять, где я, а я пойму, обработали его менты или нет.
– На сотовый с таксофона можно, – сказал Серёга, подумав.
– Когда звонить пойдём?
– Я не знаю! Какая разница?
С сигаретой во рту Серёга достал из шкафчика кружку с ложкой и сделал кофе. Бросив в него несколько кусков сахара, стал размешивать. Ольга видела, что его грызет какая-то мысль, и не сомневалась, что он озвучит её. И точно – услышала:
– Дура, … ! Надо ж было так заорать вчера в холле!
– Ну а чего ты хотел от женщины, выныривая чёрт знает откуда с такой вот рожей и с пистолетом в руке? Я и обосраться могла!
– Причём здесь моё лицо?
– Да при том, что рожа у тебя – глупая! А я больше всего на свете боюсь дураков. Не сволочей, не бандитов – их действия предугадать можно, а именно дураков! Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Дурак может выкинуть что угодно, в любой момент и на ровном месте. Без повода. А дурак со шпалером – это вообще финиш. Это куда страшнее, чем стадо бешеных носорогов!
– Ну всё, заткнись! Умная! Ты своим поросячьим визгом весь подъезд на ноги подняла. Соседи, наверняка, меня рассмотрели через глазки.
– Ты ещё глупее, чем кажешься. В холле было темно. Да если б тебя действительно увидели с пистолетом, ментов бы вызвали!
– Так потому и не вызвали, что увидели кого убивают. Такому делу мешать желающих не нашлось. Но ментам потом меня описали.
– Задолбал бредить! Ты хорошо рассмотрел чеченцев через глазок?
Против такого довода Серёга не отыскал возражений. Его лицо сделалось ещё злее.
– Кроме того, – продолжила Ольга, взяв сигарету и закурив, – ты сам говорил, что на тебя нет никаких зацепок, кроме описания внешности, по которому невозможно вычислить человека в огромном городе. Так какая разница – пять человек опишут тебя или, скажем, десять? Ты лучше вспомни, где мы могли ещё проколоться.
– Если начнут опрашивать всех гаишников, которые дежурили вчера ночью, начал Серёга, отхлебнув кофе.
– Бред! Очередной бред! Ты им взятку дал. Они про тебя под пыткой не скажут.
– Да, это точно. Что-то я торможу спросонок.
– Если бы это происходило только спросонок, у тебя был бы взгляд нормального человека, а не дебила.
Серёга, видимо, успокоился. Стряхнув пепел, промолвил:
– Чёртов Кирилл! Одно дело – тёлок с ним драть и шмалять, а другое дело…
Ольга зевнула так, что можно было подумать – она решила съесть холодильник. Допив свой кофе и докурив, Серёга подался в комнату.
– Там он сел на диван, взял пульт, включил телевизор и начал листать каналы. По НТВ давали сводку военных действий. Российские самолёты бомбили Грозный. По МТV плясал Рики Мартин. Первый канал показывал драку депутатов в гос думе. По РТР выступал известный политик. Его лицо расплывалось на весь экран. Он доказывал, что если за него не проголосуют – страна развалится. А на третьем канале другой политик, тараща шизофренические глаза, орал, что все кругом сволочи и подонки, один он – честный.
– Слушай, а почему ты один живёшь? – поинтересовалась Ольга, заходя в комнату.
– Прошлым летом я разменял с родителями трёхкомнатную квартиру.
– Будь я на месте твоих родителей…
– Иди на … !
Ольга уселась рядом со своим собеседником. Тот опять включил РТР. Политик с лицом шириной в экран говорил, что только он знает, как уберечь Россию от голода.
– А ну, выруби эту сраную хренатень!
На видеомагнитофоне лежала колода карт. Ольга их взяла. Предложила:
– Давай сыграем.
– Во что?
– Да мне всё равно. Можно в дурака.
– А на что?
– Не знаю.
– Давай на деньги. У нас их – полная сумка.
– Нет, – отказалась Ольга, – на деньги мне не везёт. Давай лучше так:
– Проигрываешь – даёшь мне 100 баксов из твоей доли. Выигрываешь – даю тебе в любой позе.
– Презиков нет.
– У меня есть справка от венеролога.
– Покажи.
– Она лежит дома.
– Жопа у тебя лежит дома.
– А давай так. Я ставлю на кон 100 баксов.
– Я ведь сказала, что не играю на деньги.
– Мне твои деньги и не нужны. Если проиграешь, откроешь Кириллу голая.
– Во дурак! – усмехнулась Ольга, – Ладно, сдавай.
Смеркалось. Играли быстро. Ольге карта не шла, а Серёга брал одних козырей. Под конец игры он, осыпаемый бранью Ольги, сидевшей с веером карт, поднялся и включил свет. Тут заулюлюкал дверной звонок.
– Мы ещё не кончили! Всполошилась Ольга, бросая на одеяло даму крестей. Серёга её отбил козырной шестёркой. Это была последняя его карта. Ольга, смеясь, вскочила, сняла рубашку, штаны, и, сверкая голыми ягодицами, побежала к двери.
Открыв её, она мысленно признала, что обвинений в педерастии, которые она выдвигала против Серёги, он не заслуживал, ибо пресловутый Кирилл оказался женщиной. И не просто женщиной, а красивой знойной брюнеткой в коктейльном платье. При виде голой блондинки, нисколько не уступавшей ей красотой, она изумилась. Но затем к изумлению примешалась злоба, явственно отразившаяся в огромных чёрных глазах. Испепеляюще обведя ими Ольгу от пальцев ног до бровей, она рассмеялась с ноткой истерики, и, сжав тонкими пальцами зонтик-тросточку, недовольно уцокала вниз по лестнице.
– Он ушёл, сообщила Ольга, вернувшись в комнату.
– Как ушёл? – не понял Серёга. Он суетливо накидывал на подушку край одеяла, желая скрыть торчавший из-под неё уголочек сумочки.
– Так, ушёл, – повторила Ольга. – Слушай, а кто он – транссексуал или всё-таки трансвестит? Если трансвестит, то, значит, я не ошиблась, вы оба – гомики.
– Ты о ком?
– О твоём Кирилле! Он очень странный. Взял и ушёл. Еды не принёс.
Тут звонок раздался опять. И на этот раз Серёга побежал к двери сам. Пока он щёлкал замками, Ольга, опять надев рубашку и брюки, легла ничком на диван. Разговор, донёсшийся из прихожей после того, как открылась дверь, её озадачил.
– Что-то я не услышал, как ты подъехал, – сказал Серёга своему гостю.
– Я поменял глушитель, – ответил тот хрипловатым пацанским голосом и прибавил, – слушай, я сейчас встретил Ирку твою. Вы что помирились?
– Ирку?
– Ну да.
– Где ты её встретил?
– Так ведь она из подъезда вышла.
– Когда?
– Сейчас.
– Ирка сейчас вышла из моего подъезда?
– Да.
Помолчав, Серёга сказал:
– Всё ясно.
И ввёл приятеля в комнату. Ольга, которой так же стало всё ясно, чуть повернула голову, чтоб увидеть подлинного Кирилла. Он оказался повыше Серёги ростом, шире его, мордастее. На нём был спортивный костюм, – вульгарный и дорогой. Кожаная куртка, кроссовки. В одной руке он держал ключи, барсетку и телефон, а в другой – пакет из Макдональдса.
– Вот такая история, – произнёс Серёга, – Прикинь?
– Не сводя глаз с Ольги, Кирилл сложил всё то, чем были заняты его руки, на столик и опустился в кресло. Нагло прищурился.
– Значит, шлюху трахаешь? Вот скотина!
– А ты кому завидуешь – ему или шлюхе? – контратаковала Ольга, не шевельнувшись.
– Я вам обоим сочувствую.
– Ну, естественно! Нам до вас, зоофилов, – как до луны.
– Всё, хватит! – крикнул Серёга, усевшись на край дивана, и, закурив, коротко поведал Кириллу о своих подвигах, начиная с аварии и кончая взяткой гаишнику на Яузской набережной. Умолчал он только о том, что в сейфе Рамиля, кроме дискеты, лежали деньги.
– Ну, ты кретин! – вознегодовал Кирилл, дослушав рассказ. – Кретин, каких я ещё не видел. Из-за такой ерунды в такое дерьмо влететь! Шпалер мой спалил! Он зарегистрирован на меня. Сказал бы мне сразу, что у тебя случилось, я бы решил проблему. Нет, пистолет ему подавай, хрен знает зачем! Как ты теперь будешь расхлёбываться с мокрухой? Тёлка ещё вплелась! Короче, Серёга, нарыл ты себе проблем. А какая польза от всего этого?
– Как какая? – изумился Серёга, гася окурок, – я взял дискету!
– Да может ей – грош цена. Ты скажи мне честно, в сейфе ещё чего-нибудь было?
– Две с половиной тысячи долларов.
– Ха! Серёга! Если бы там лежало 50 тысяч – я бы, пожалуй, серьёзно отнёсся к этой дискете.
– Кирилл, во-первых, – дискету, которая ничерта не стоит, в сейф не кладут. Во-вторых, Рамиль был крупной фигурой.
– Серёга! Я это выясню. Для этого мне придётся сделать только один звонок. А дискету дашь?
– Кирилл! Нет. Ты сделай этот звонок, и тогда посмотрим.
– Серёга! Ты идиот. Поедем сейчас ко мне, и я при тебе погоняю эту дискету.
– Кирилл! Тогда ты будешь слишком до хрена знать, – возразил Серёга, тщательно подбирая слова, – а я не хочу, чтоб ты сейчас слишком до хрена знал.
– Серёга, но я итак уже много знаю, – рассмеялся Кирилл, ударив ладонями по своим широким коленям. – Ну, давай так: поедем ко мне, посажу тебя за компьютер, покажу клавиши, сам из комнаты выйду…
– Нет, Кирилл, нет. Не хочу сегодня высовываться из хаты, тем более, с этой сукой.
Одну её оставить тоже нельзя. Подожду до завтра. Возможно, что-то само всплывёт. Такое может случиться, если дискету активно ищут. А ты пока разузнай, кем был этот Рамиль, чем он занимался, какие были у него связи. Как разузнаешь – станет понятно, куда закидывать удочку. А не будет понятно – тогда посмотрим дискету.
Ольга согнула в колене правую ногу и начала качать ею. Кирилл с Серёгой уставились на неё.
– Напиши мне где-нибудь всё, что знаешь об этом чехе, сказал Кирилл. Серёга ответил: – Я знаю лишь его имя, номер машины, домашний адрес и телефон.
– Больше ничего и не надо.
Серёга взял со столика карандаш и тетрадный лист, на одной стороне которого был какой-то рисунок и написал на другой его стороне всё, что перечислил. Кирилл убрал лист в карман и сказал:
– Давай сюда баксы.
Серёга сунул руку под одеяло, нащупал сумку, вынул из верхней пачки пару купюр и дал их Кириллу. Тот очень долго их тряс, мял, рассматривал на свет люстры. Потом убрал в портмоне и достал оттуда десять купюр по 500 рублей. Серёга не стал их ни мять, ни трясти, ни рассматривать – просто бросил на стол.
Напряжённо глядя в глаза Кириллу, спросил: как быть с пистолетом?
– Оставь себе, – предложил Кирилл, поднимаясь. – Нахрен мне сдался палёный ствол? Просто так, конечно, его не вычислят, но если я им воспользуюсь, проведут экспертизу пули и чеха этого на меня повесят. Напишу заявление, что волын у меня украли. Лучше бы его кинуть в Москву-реку от греха, да чувствую, – пригодится. Ты меня заинтересовал. Завтра позвоню. Всё, пока. Не скучной вам ночи.
Проводив друга до входной двери, Серёга задал ещё вопрос:
– У тебя, случайно, презиков с собой ней?
– Не случайно, есть. Ты хочешь купить?
– Отнять.
– Сколько нужно то?
– Чем больше, тем лучше.
– Ну, тогда – два.
– Скотина! Дай мне хоть пять.
– У меня всего шесть. На три.
Закрыв за Кириллом дверь, и прибежав в комнату, Серёга застал Ольгу за пожиранием брызжущего майонезом Биг-Мака и запиванием его кока-колой. В пакете, который принёс Кирилл, было очень много чего ещё.
– Он дал три презерватива! – крикнул Серёга.
– Круто! А к тебе Ирка что-ли придёт?