ГЛАВА 1. ОБРАЗЦОВАЯ ШКОЛА
– …Наша школа традиционно показывает самые высокие показатели…
«Показывает показатели, – подумала Ксюша, разглядывая директрису на сцене. – А еще демонстрирует демонстрации. И гордится гордостью».
В зале было душно, надо было линять, но выход перегораживала завучиха. Да и Антонина Романовна, классная, глядела бдительно, суетилась. Диплом только что получила, а туда же. Педагог. Сегодня она была какая-то бледная и сосредоточенная. Наверное, из-за того, что многих из класса нет, даже Егора нет, хоть уж он-то, староста и отличник, должен был прийти в любом состоянии. Подумаешь, «отравились чем-то». Ни капли фантазии. И Мышка, зараза, вместе со всеми. Так бы хоть потрещали. Стас так и не позвонил. Ксю тайком вытащила смартфон, проверила – во входящих пусто. Опять во что-то ввязался. Неделю назад фингал на полфизиономии получил, на улицу с ним стыдно было выйти…
– …по количеству призовых мест на олимпиадах по русскому языку и математике мы устойчиво входим в тройку лучших учебных заведений района. А по химии – возглавляем десятку лучших!
«А чего не сотню? Или не тысячу? Хотя у нас в районе, наверное, всего школ тридцать…»
Завуч куда-то устремилась, и Ксюша приподнялась, чтобы смыться, но перехватила строгий взгляд Антонины. Та погрозила пальцем, Ксю подумала секунду и села. Устраивать скандал на торжественном собрании – плохая идея. Директриса тем временем добралась до педсостава.
– Наши учителя активно участвуют в работе районного методобъединения, выступают в качестве экспертов при оценке учебников…
Ксюша хмыкнула – вспомнилась история с последним учебником русского, который прислали в школу на рецензию. Это был такой кошмар, что даже дрессированный педсостав взбунтовался и написал разгромный отзыв. Шум стоял на всю школу, Ксюшину маму как председателя родительского комитета втянули в эти разборки – упрашивали учителей переписать отзыв. Те уперлись. И что? В министерстве рецензию получили, репу почесали… и проголосовали за то, чтобы считать ее положительной.
– Сергей Соломонович Липский! – донеслось со сцены, и Ксю встрепенулась.
– Это наш самый именитый педагог, – чтобы подчеркнуть торжественность момента, директриса сняла очки и говорила без бумажки. – Заслуженный учитель! Дважды победитель соревнования «Учитель года»: 2011 и 2013 годов! Кавалер медали «За заслуги на ниве просвещения»!
Сергей Соломонович, который сидел в первом ряду, попытался спрятаться за соседями. Это ему удалось без труда – человек он был щуплый.
– Это наша гордость! – почти завывала директор. – Мы все им гордимся!
«Я же знала! – усмехнулась про себя Ксю. – “Гордимся гордостью”! Словесники, блин».
Директор продолжала поливать елеем лысину заслуженного учителя и дважды победителя, а Ксюша вспоминала, как она его разносит за бардак в отчетности. Громко. На всех четырех этажах школы слышно.
Ксю покосилась на дверь (завучиха по-прежнему где-то пропадала), на классную (смотрела на Сергея Соломоновича, приоткрыв рот от восторга) и поняла, что это шанс. Она пригнулась, проскользнула в проход и двинулась к выходу.
И уже почти вышла! Но дверь неожиданно распахнулась, чуть не сбив Ксюшу с ног, и в зал вошла завуч.
Ну как «вошла»…
Влетела.
Спиной вперед.
Жалобно визжа:
– У нас мероприятие!
А за ней шел мужчина. Совершенно белый, как голодный вампир. Шел и толкал завучиху перед собой. Ксю посторонилась, пропуская эту странную парочку, но не сбежала – зрелище было уж совсем бредовым.
– Ирина Максимовна! – закричала завуч, сообразив, что битву за дверь она проиграла. – Вызывайте полицию!
– Полицию я уже вызвал, – сказал бледный мужчина тихо, но очень отчетливо.
Все его услышали.
– Следователь скоро будет здесь, – теперь вошедший буравил взглядом директрису. – Он вас всех!..
Вдруг сорвался и заорал:
– Мою дочку убили! Вы убили! Ваша школа! Ненавижу!
А затем сел на пол, обнял колени и громко, не стесняясь, заплакал.
В качестве допросной использовали учительскую. Она была проходной, школьников впускали в одну дверь, а выпускали в другую, которая выходила в соседний коридор. Те, кто выходил, ничего не могли рассказать тем, кто еще томился у входа. Поэтому Ксю издергалась от любопытства – что это был за мужик? Какую дочку убили? Большинство родителей одноклассников Ксюша знала, а этого мужика видела впервые. Наконец позвали и ее.
В учительской заседала целая комиссия: усталый мужчина в не очень чистой форме с голубыми погонами (наверное, следователь), директриса и еще несколько учителей.
«Как на экзамене», – подумала Ксюша.
Записав фамилию и имя, следователь спросил, глядя в бумаги:
– Скажите, вы хорошо знали Диану Мышкину?
Ксюша не сразу сообразила, о ком он. Потом поняла, что про Мышку, но тут забуксовала. Мышку не могли убить. Кого угодно, только не ее. С Мышкой никогда ничего не случалось, это же Мышка…
– Отвечай! – рявкнула директриса.
– Да… Мы подруги…
– Она никогда не говорила, что собирается покончить с собой? – следователь спрашивал и писал одновременно.
Казалось, что он заранее знал, что ему ответят, а спрашивал для порядка.
– Нет, – ответила Ксю деревянным голосом.
«Нет, – повторяла она про себя. – Только не Мышка».
– А ты не замечала в последнее время что-нибудь странное в ее поведении?
– Нет.
«Это был не Мышкин папа! Хотя… я его никогда не видела, он все время в офисе… Мышка еще говорила, что у нее с отцом терки…»
– А кто мог желать ей зла? – следователь по-прежнему не отрывался от писанины.
– Да никто не мог! – Ксюша поняла, что надо срочно узнать правду. – С ней что-то случилось?
Следователь поднял глаза.
– Сегодня утром она скончалась в реанимации. Острое отравление. Токсикология показала наличие яда.
Ксюша какое-то время смотрела на следователя, а он на нее. «Глаза карие, – тупо думала Ксю. – Острые. А сам мятый какой-то. В морщинах… как шарпей».
Следователь вернулся к документам. Ксюша, не думая уже совсем ни о чем, смотрела, как на бумагу ложатся строчки – такие же мятые, как сам следователь.
– Вы можете что-то сообщить по этому поводу? – спросил следователь.
– По какому?
– По факту отравления.
– Нет.
– Если что-то вспомните или выясните, сообщите учителям.
Ксюша поняла, что эту фразу он произнес на автомате, не вдумываясь в смысл. И все остальное, наверное, тоже. Потом она подмахнула документ в углу («С моих слов записано верно») и вышла. Пыталась выйти в дверь, через которую вошла, но кто-то отловил ее и направил в другую.
За дверью все рыдали. То есть все девчонки. Парни мрачно косились друг на друга, не понимая, как себя вести. Отпускать шуточки – не к месту, а нормально разговаривать они, оказывается, не умели. Ксю оперлась на стенку и думала: «А я почему не реву? Я же лучшая подруга. Должна плакать громче других». Но так и не начала.
А потом приехала мама и забрала ее домой.