4.
Я подумал что экономия, конечно, штука хорошая. Вот только, вполне возможно, жить мне осталось совсем немного. А поэтому, к черту ее, к черту. Да здравствуют китайские сигареты!
Нашарив одну из них в кармане, я остановился, чтобы ее прикурить.
Прикурил. Затянулся. Выпустил дым. Почувствовал себя лучше. Машинально посмотрел на дом, возле которого остановился.
Да, домик был хорош. Небольшой, аккуратный, под черепичной крышей, и даже с каминной трубой. Судя по всему, хозяину он влетел в довольно приличную сумму. Черепица выглядела как настоящая, а в углу одного из окон была даже небольшая, изящная паутинка.
Очень дорогой домик. Очень дорогой.
Девицу, стоявшую прислонившись к его стене и с некоторым интересом разглядывавшую меня, кстати, дешевой тоже назвать было нельзя.
Может ли быть обычным посетителем существо женского пола, фигуру которого, кстати, довольно симпатичную, явно перенес в кибер один из профессиональных дизайнеров? Во сколько тысяч инфобабок ей обошелся такой естественный цвет волос? И сколько она потратила, чтобы здесь, в кибере, щеголять нежнейшей персиковой кожей, а также демонстрировать всем и каждому юное лицо великолепно представляющей, что в этом мире почем, стервы?
Она улыбнулась.
Я ошарашено помотал головой.
Стервы? Да нет, мне это всего лишь показалось. Не может быть стервой девушка с такой улыбкой… симпатичная девушка, с такой улыбкой…
Я вдруг понял, что именно напоминала мне улыбка этой девушки. Примерно так же должна улыбаться акула, готовясь откусить ногу неосторожному купальщику.
…Симпатичная девушка?
Мне захотелось повернуться к ней спиной и задать стрекача.
Поздно.
Я так и не понял, как это получилось, но уже через мгновение незнакомка стояла возле меня и цепко держала рукав моей куртки.
– Мужчинка, не желаете ли поговорить?
– О чем? – поинтересовался я.
Она хихикнула.
– На самые различные темы. Для начала вы должны ответить на несколько вопросов.
– Некогда мне заниматься глупостями, – буркнул я и двинулся прочь.
С любой другой представительницей прекрасного пола подобный фокус уж наверняка бы прошел, но только не с этой.
Меня резко отшвырнуло назад. Покосившись на собственный рукав, я удовлетворенно кивнул.
Ну да, крючки-захваты. Кое в каких киберах они запрещены. Кое-где – нет. Я попытался вспомнить, распространяется ли запрет подробных крючков на тот кибер, в котором сейчас находился, и не смог этого сделать.
А какая, собственно, разница? Вот уж кого-кого, но меня законность крючков-захватов, сейчас волновать не должна. Меня должно интересовать их наличие. Хотя бы потому, что чаще всего подобными приспособлениями пользуются журналисты. Причем журналисты, как правило, работающие в желтых газетенках. Те, кто трудится на респектабельные издания, в них не нуждаются. Они получают все желаемое и без помощи этих штучек. Хотя, бывают и исключения.
Впрочем, о чем это я? Передо мной репортер. Человек, необходимый мне сейчас буквально позарез.
Я посмотрел на крючки почти с иронией. Знала бы эта журналистка, насколько я в ней нуждаюсь.
– Ну, так как, ответишь на вопросы?
– С большим удовольствием, – сказал я. – И даже готов рассказать…
– Э, нет, так не пойдет, вопросы буду задавать я. А ты будешь на них отвечать.
Я быстро огляделся.
Так, кое-какое время у меня пока еще есть. К тому же, если я откажусь… У меня было ощущение, что в этом случае, моя собеседница меня запросто укусит.
– Итак, первый вопрос, – рявкнула она. – И ты должен на него немедленно ответить. С каких это веников, такой, как ты, сморчок подался в проводники? Подавленные комплексы? Необходимость обеспечить многочисленную семью? Бесчисленные книжки, в которых красочно описываются совершенно нереальные приключения болванов, претендующих на звание героев – проводников?
Я обречено вздохнул и ответил:
– Да ни с каких. Я вообще не проводник.
– Но-но, только не надо мне вкручивать. А оружие? Откуда у тебя тогда этот пистолет? Значит, ты проводник.
В самом деле, револьвер… Вот тут мне крыть нечем…
– Это оружие, – с достоинством сказал я. – Действительно отобрано у проводника.
Журналистка бросила на меня удивленный взгляд.
– У проводника? Значит ты, бродячая программа, настолько обнаглевшая, что напала на проводника и отобрала у него оружие? Так это же намного лучше!
– Хуже. Поскольку еще сегодня я не был бродячей программой, а существовал в виде обычного посетителя. Сегодня у меня украли тело.
– Враки незаконных программ меня не интересуют. Расскажи лучше, как ты осмелился напасть на проводника. Да поживее. Если расскажешь всю правду, получишь десятку.
– Какую, к черту, десятку? Я тебе говорю, что пару часов назад…
– А мне на это совершенно плевать. Я хочу услышать о том, какие сексуальные фантазии бывают у незаконных программ. Как вы их реализуете, а? И что вам для этого надо? Что ты чувствуешь, глядя на это?
Она ткнула пальцем вниз.
Я машинально посмотрел в указанном ей направлении.
Да, ножки у нее были что надо! Красивые, округлые, соблазнительные.
– Так что вы о них думаете? Они вас соблазняют? Ну, отвечайте же…
Между прочим, девица не теряла время даром. Когда я вновь взглянул на нее, она уже вплотную придвинула к моей физиономии что-то вроде старинного микрофона и даже слегка приоткрыла прелестный ротик от нетерпения.
Ну, как же… Вот она, боевая стойка журналиста!
– Итак, при виде моих соблазнительных ножек вы почувствовали, как у вас активизировались те вспомогательные программы, которые вы, признайтесь в этом, используете не так часто, как вам бы хотелось?
– Слушайте, да говорю же я вам, что никаких дополнительных программ у меня нет. Совсем недавно я был обыкновенным посетителем, у которого, заметьте, какие-то злоумышленники украли…
Договорить я не успел. Послышался выстрел.
Пуля ударила в зажим, которым репортер удерживала меня на месте, и, конечно, его перебила. Совершив это полезное дело, пуля улетела дальше. Куда именно, меня не интересовало. Может быть, секундой позже она проделала аккуратную дырочку в вывеске ближайшего магазинчика, может быть, даже засела в мягкой части тела некстати подвернувшегося посетителя. Повторяю, меня это совершенно не интересовало, поскольку все мое внимание было занято следующей пулей. Мне почему-то казалось, что она не будет так гуманна, как первая.
Резко оттолкнув от себя журналистку, я отпрыгнул в сторону.
И вовремя.
Вторая пуля, судя по оставляемой ей фиолетовой пунктирной траектории, пролетела как раз в том месте, где секунду назад была моя голова.
Рухнув на четвереньки, я довольно резво метнулся за угол ближайшего дома.
Черт, в этих киберах ничего не делается по-человечески. Надо быть полным дураком, чтобы снабдить пули пунктирной линией, указывающей траекторию их полета. По этой линии определить, где находится стрелявший – проще пареной репы.
Хотя… может быть, его там уже нет? Да и потом, я-то откуда знаю, какими прибамбасами снабжено мое собственное оружие? Кстати, вот и случай его опробовать.
Я выглянул из угла.
Стрелявшего, конечно, не было видно. Хотя, судя по все той же пунктирной линии, он должен быть дома через два от меня. Наверняка прячется за стоявшей возле него скамейкой. Прячется?
За скамейкой кто-то шевельнулся.
Ага, вот сейчас…
Я наставил на скамейку кольт и нажал курок.
О-ля-ля! Вот это да! Понятно, почему проводник, у которого я отобрал это оружие, так его боялся.
Грохнуло так, словно я выстрелил из атомной пушки. Скамейка мгновенно превратилась в жаркий костер. Огонь, правда, был не совсем естественный. Дым от него, поднявшись вверх, сжимался в плотные клубки, внутри которых дергались какие-то фигурки, кажется женские.
Впрочем, припекало по-настоящему. Тот, кто прятался за скамейкой, истошно завопил и метнулся прочь, тоже за угол соседнего дома.
Все, сейчас он попытается меня обойти с боку. И дожидаться этого нет никакого резона. Не хватало еще устраивать перестрелку чуть ли не на главной улице кибера. Причем к этому стрелку-любителю в любую секунду может подоспеть помощь. Тогда мое положение станет не просто плохим, а совершенно безвыходным. Значит, нужно как можно быстрее смыться.
Я не удержался и все-таки посмотрел в сторону журналистки.
Она лежала невдалеке, укрывшись за здоровенной, каких-то совершенно умопомрачительных очертаний урной. Причем позу, в которой она лежала, с большой долей вероятности можно было назвать соблазнительной.
Увидев, что я обратил на нее внимание, журналистка встрепенулась и крикнула:
– А все-таки, что вы чувствуете, когда ваши подпрограммы, ну те самые, начинают действовать?
Не удостоив эту сумасшедшую ответом, я вскочил и бросился прочь, каждую секунду ожидая, что вот-вот последует выстрел и третий пунктир уткнется мне прямиком в спину.
Только бы этот неизвестный стрелок оказался не джигером. Если похитители подключат к охоте джигеров – моя песенка спета. Останется только поднять лапки вверх и смиренно ожидать смерти.
Выстрела так и не последовало.
Я отмахал еще пару кварталов, обернулся и уже хотел было вздохнуть с облегчением, как вдруг заметил мусорщиков. Их было пять, и были они несколько крупнее, чем напавшие на меня недавно. А стало быть, это были не те лохи устаревшего образца, из встречи с которыми я так счастливо выпутался.
Действовали они четко. Через секунду после того, как я их заметил, мусорщики уже стали разворачиваться в полукруг, делая его центром мою скромную особу.
Чего-чего, а встречаться с ними мне совсем не хотелось. Кроме того, все происходящее начинало здорово напоминать тотальную облаву. Надо было исчезнуть и так запутать следы, чтобы охотники нашли меня как можно позже.
Вот только как это сделать?
Впереди показался кабачок «юных проводников». В тот момент, когда я пробегал мимо него, из кабачка выползло несколько посетителей. Кем-кем, а уж юными их можно было назвать с гигантской натяжкой.
Едва я их миновал, как в меня опять кто-то пальнул. Ни о каких трассирующих следах не было и речи. Хороший, добротный выстрел. Пуля, размером с небольшой огурец, просвистела возле моего уха, ударилась в средних размеров танк времен Второй мировой войны, зачем-то установленный рядом с кабачком на постаменте, отразилась от его брони и унеслась вертикально вверх. Сверху донесся истошный вопль белки:
– Пернатые! Они уже начинают! Рятуйте, люди! Если их не остановить, то погибнет весь мир, поскольку холодный край является его сердцем!
Я удирал. Ух, как я удирал! Так, как, наверное, никогда в жизни.
Какой-то тип, в совершенно задрипанной кепчонке, с тонкими, похожими на недокормленных гусениц усиками кинулся мне наперерез. На секунду остановившись, я пнул его, да так, что он, схватившись за живот, смог только простонать:
– Ой-ой-ой! Зачем же так?!
– А ты думал, награду за поимку преступников дают ни за что? – пробормотал я, устремляясь дальше.
И все-таки, я знал, я понимал, что долго мне бегать не удастся. Рано или поздно меня прижмут к краю кибера, обложат со всех сторон и либо поймают, либо пристрелят на месте. Второе – более вероятно.
А стало быть, надо что-то придумать. Прямо сейчас.
Мне опять повезло. Проскочив очередную улицу, я нырнул под увитую виноградными гроздьями, обставленную обнаженными юношами с суровыми лицами и тупыми мечами в руках, арку и вдруг увидел прямо перед собой переливающийся всеми цветами радуги, издающий какие-то невнятные, но несомненно жизнерадостные звуки, источающий целый букет запахов шар метров пяти в диаметре.
Реклама!
Я рванул к этому шару, словно от него зависело мое спасение… Собственно, так оно и было. По крайней мере, в данный момент.
Последнее, что я услышал, прежде чем нырнуть в недра рекламы, был крик одного из преследователей:
– Держи! Уйдет, скотина!
Потом вокруг меня сомкнулись стены рекламного мира.