Глава 9
Хутор, о котором говорил разведчикам Лобач, оказался обычным бревенчатым домом с тесовой крышей. От времени дом покосился и просел в землю. Надворные постройки тоже пришли в упадок и начинали разваливаться. Да и небольшой огородик, с которого питался отшельник, совсем не просматривался, зарос травой и кустарником. Десантники, несмотря на протесты Игнатича, залегли в этих зарослях и некоторое время присматривались к дому и окружающей обстановке. Вокруг все было спокойно. Привычный лесной шум, щебет птиц, стук дятла, шелест листвы. В доме, да и возле него не наблюдалось никакого движения. Было совершенно очевидно, что поблизости никого нет.
– Чисто вроде бы, командир, – тихо проговорил Локис, продолжая «обшаривать» дом в бинокль. – Что дальше делать будем?
– Вроде бы чисто, – повторил Купец через некоторое время. – А что нам это дает?
– Засаду надо в доме устроить, – категорическим тоном заявил Лобач, который лежал рядом с Купцом. – Они в хату сунутся – тут их в ножи возьмем, и порядок!
Демидов сердито покосился на Игнатича и недовольно проворчал:
– Вот только не надо меня учить, что мне делать, как-нибудь и сам соображу. «Мокрухи» нам только не хватало на чужой территории…
Мысль о том, чтобы встретить террористов в самом доме и, используя фактор внезапности, захватить их, приходила ему в голову, но он достаточно быстро от нее отказался. Если это опытные бойцы, то обязательно оставят боевое охранение, хотя бы одного человека, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Это Купец знал совершенно точно. А значит, лезть всем кагалом в дом не имело никакого смысла.
– Значит, так, – не меняя положения, тихо проговорил он, прекрасно зная, что все его слышат, – на засаду в хате пойдут Толстый и Медведь. Постарайтесь обойтись без трупов. Остальные рассредоточиваются по периметру вокруг хаты. Если они оставят дозор, его снимает тот, к кому он будет ближе всех. И повторяю: никаких «жмуров»! Только в самом крайнем случае!!!
– Командир, – отрываясь от бинокля, повернулся к Демидову Локис, – а если эти гаврики стрельбу откроют? Мы что, должны их уговаривать, как кот Леопольд мышей: «Ребята, давайте жить дружно!»
Несколько секунд Купец молчал, играя желваками, потом сел и подтянул к себе свою громоздкую сумку.
– Ладно, – сказал он, открывая молнию «батона», – берите «перышки» и «звездочки». Только не увлекайтесь!
– Купа, – вынимая из сумки несколько коротких обоюдоострых метательных ножей типа «перышко», хмыкнул Локис, – ты об этих террористах беспокоишься больше, чем о нас. С чего это у тебя такая нежность к ним пробудилась?
– Ничего у меня к ним не пробуждалось, – буркнул Демидов, глядя, как Володя и Петро засовывают ножи за пояс джинсов. – Просто не хочу лишнего криминала на сопредельной территории. И без того непонятно, кого и чего искать будем…
– Я с хлопцами пойду! – неожиданно заявил Игнатич. – Я Феофилову хату как свою знаю. Подскажу, где сховаться сподручней…
Демидов равнодушно пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, где будет находиться Лобач.
– От тож и добре, – усмехнулся Игнатич. – Пишли хлопци, бо часу в нас небогато, зато дил хватит…
Он первым, пригибаясь, вполне профессионально скользнул в заросли бурьяна. Круглов и Локис переглянулись и последовали его примеру.
Дом отшельника оказался примерно таким, каким и представлял себе жилище отшельников Володя. Не слишком просторная комната, которая служила одновременно и кухней, и гостиной, и спальней, – два маленьких окошка, больше похожих на бойницы, в углу печка-каменка или очаг. Видимо, покойный хозяин топил дом по-черному… Вдоль стен широкие полати, лавки, в центре комнаты – грубо сколоченный стол…
– И где здесь ховаться? – невольно вырвалось у него, когда разведчики, пригибая головы, вошли в дом. – Под столом если только… И то сразу же увидят…
– А ты не горячись, – перебил его Игнатич, – Феофил не всегда Феофилом был.
– Как это? – удивленно вскинул брови Круглов, усаживаясь на широкую лавку. – Чёй-то ты, старый, темнишь много…
– Да чего мне темнить? – Игнатич неторопливо проходил вдоль закопченной стены, что-то высматривая на ней. – Мне скрывать нечего. Феофил этот еще мальчишкой партизанил в этих краях… То ли связным был, то ли разведчиком, я так и не понял из того, что он мне рассказывал. Скрытный был старичок. При Союзе он в этом районе уважаемым человеком считался, на все торжества и праздники его приглашали, в партийные президиумы на почетное место сажали… Ну а когда советскую власть в Белоруссии поперли, кончилась его масленица, наступили постные денечки. От райкомовского буфета-распределителя его отлучили, пенсию в «зайчиках»[1] платить начали. А много на них тогда купить можно было? Да и сократили ее чуть не втрое. В общем, осерчал старик на новую власть и ушел в леса. Ага, вот оно… – Лобач с натугой потянул за какой-то выступ на стене, и, к изумлению разведчиков, прокопченная стена отъехала в сторону, открывая вполне вместительный чулан, в котором легко могли бы уместиться человек пять-шесть…
– Ох, не струя себе! – невольно вырвалось у Володи. Ему доводилось много слышать и читать о существовании таких схронов в Западной Украине и Прибалтике. В одну из своих командировок пришлось даже убегать по такому схрону-проходу от литовского спецназа. Но чтобы в левобережной Белоруссии было нечто подобное, такое и в голову не приходило.
– А старичок-то этот не так прост был, – вставил Круглов, заглядывая в чулан. – Не удивлюсь, если у него и оружие где-нибудь здесь припрятано.
– От за то не поручуся, – хмыкнул Игнатич. – Но Феофил мужик запасливый был… Мабуть, и приховал шо ни то…
Круглов и Локис опять переглянулись. Петро прошел в чуланчик и буквально через минуту из него послышался его удивленный свист:
– А старикан-то этот набожный, что ли, сильно был?
– Да как-то не замечал за ним, – растерянно отозвался Лобач. – Он меня в этот чулан никогда не пускал, всегда один там запирался…
Володя, больше из любопытства, тоже заглянул в чулан, подсвечивая себе фонариком. Комната, примерно пять на пять, без окон и выходов. Из мебели в ней было только какое-то сооружение, отдаленно напоминавшее трибуну, на которой лежала какая-то книга. В правом углу, от середины стены до низкого потолка, были выставлены три ряда икон. И хотя Володя никогда не интересовался живописью, а уж тем более иконописью, он каким-то внутренним чутьем понял, что иконы очень старые.
– А Феофил-то твой не такой простачок был, – с усмешкой проговорил он, выключая фонарик и поворачиваясь к Игнатичу. – Зуб даю, что у него здесь, в этой молельне, спрятано оружие! Часто он в ней запирался?
Лобач неопределенно пожал плечами, словно давая понять, что не следил специально за старцем-партизаном.
– Ладно, обсуждать житие старца Феофила у нас времени нет. – Локис еще раз проверил, насколько свободно выходит нож «Шайтан» из кожаных ножен под рукавом куртки. – Делаем такую диспозицию: я сяду так, чтобы они меня сразу увидели. Толстый, ты встанешь у входа. Игнатич, ты спрячешься в этой молельной, или как она там называется… Сидишь тихо! Высовываться тебе только в самом крайнем случае!
Володя рассчитывал на внезапность. Войдя в избу, террористы наверняка, не ожидая, что в ней кто-то есть, хоть на полминуты-минуту опешат, и этого времени ему вполне хватит, чтобы двумя «звездочками», специальными метательными предметами, вывести из строя двоих. А с двоими оставшимися, Володя в этом не сомневался, Круглов справится с легкостью. Петро, несмотря на то что с виду казался неповоротливым увальнем, на самом деле был превосходным рукопашечником. В его руках практически любой предмет становился оружием.
– Все, – хлопнул Володя себя по ногам ладонями. – Занимаем места согласно купленным билетам.
Он сел за стол, от которого до входа было не больше трех-четырех метров, самая оптимальная дистанция для хорошего и точного броска. Достав из кармана куртки две «звездочки», привел их в боевое положение и положил на выскобленную столешницу так, чтобы ими можно было в любой момент воспользоваться.
Почему-то в этот момент Локис вспомнил, как в «учебке» на одном из занятий он задал инструктору, как теперь понимал, совершенно бестолковый вопрос – зачем ему, снайперу, учиться метать какие-то предметы, в том числе и ножи? Инструктор в ответ только снисходительно усмехнулся, но ничего объяснять не стал. Впрочем, Володя занимался на его уроках старательно, так что претензий к нему не было. А впоследствии, когда он начал выезжать в боевые командировки, то неоднократно убеждался в том, что нож – неотъемлемый и очень важный инструмент разведчика. А умение владеть им не раз спасало Локису жизнь.
Метательные ножи он положил между «звездочками», предполагая использовать их в том случае, если что-то пойдет не так. Круглов между тем встал возле двери. Как и во всех деревенских избах, притолока феофиловской хаты была низкой. Получалось, что тот, кто входил, хотел он этого или нет, приветствовал хозяина полупоклоном.
Положив руки ладонями вниз на столешницу, Локис приготовился ждать. А делать это он умел. Выдержка – одно из важнейших качеств разведчика, а уж снайпера особенно.
Все трое сидели неподвижно и тихо. Возможно, именно поэтому скрип ступеньки крыльца Локис услышал совершенно отчетливо. Его правая рука мягко и бесшумно легла на зазубренную плоскость «звездочки». Входившие с улицы в хату люди, очевидно, были абсолютно уверены, что, кроме них, здесь никого больше нет, поэтому особо не осторожничали.
– Ну, ось мы и прыйшлы, хлопци, – раздался хрипловато-глуховатый голос. – Декилька днив тут перечекаэмо, заразом и розвидуэмо, що и як…
Тяжелая дверь со слабым скрипом открылась, и в комнату, пригибая голову, вошел мужчина в камуфляжной форме, с рюкзаком за спиной. Как и предполагал Локис, в полумраке, который царил в доме, тем более после яркого дневного света, входящий не мог сразу разглядеть сидевшего за столом человека, надо было несколько секунд, чтобы глаза привыкли. Зато сам Володя уже прекрасно ориентировался в хате, к тому же на фоне дверного проема все четыре силуэта визитеров были прекрасно видны.
Мужчина сделал несколько шагов вперед, за ним в хату прошли еще трое, а четвертый остался стоять на пороге, словно что-то почуяв.
Тот, который вошел первым, увидев неподвижно сидящего за столом Локиса, остановился как вкопанный. Присутствие человека в доме, пустовавшем около десятка лет, было для него не просто полной неожиданностью, а почти шоком!
– От тож! – вырвалось у него. – Ты хто такий, мил чоловик?
Вместо ответа Володя сделал едва уловимое движение рукой, и мужчина с протяжным стоном схватился за правое плечо, сгибаясь и делая шаг в сторону. «Звездочка» своими острыми ромбовидными, с мелкими зазубринами пластинами глубоко вошла в мышцы плеча и отчасти груди. Второй мужчина, видимо не сразу сообразивший, что произошло, даже не попытался привести в боевую готовность висевший у него на боку «Вереск». Вторая «звездочка», брошенная Володей левой рукой, с негромким жужжанием пролетела через комнату и вонзилась террористу, или кем он там был, точно между глаз. Тот запрокинулся назад, плашмя падая на пол.
Конец ознакомительного фрагмента.