ЧАСТЬ 2
А дальше надо бы, как говорят умные люди, хотя бы в общих чертах изобразить наше место временной дислокации в этом, Богом данном месте.
Итак, три длинных барака, склад и пара куриных избушек, составляли наш жилой ансамбль. В виде Пентагона. Внутри квадрат для собраний и вечерних танцев с комарами. Кстати, таких монстров я нигде и никогда не видела. Как только уставшее солнце падало без сил в Волгу охладиться, только дети собирались на танцы под старенький магнитофон, тучи огромных кровососов накидывались на всё живое.
Глянули бы вы на это сборище со стороны!.. Велика жажда юного возраста пообщаться с себе подобными в неформальной обстановки, ведь в степи на уборке вместе. Из одежды одни выгоревшие плавочки, да у девчонок кое-какие повязочки на не совсем ещё окрепших грудках, спят с открытыми окнами и дверьми. Почти никакого различия, а на танцах все преображаются, движимые какой-то невидимой силой притяжения и в то же время стеснения (тогда ещё стеснялись).
Худо-бедно девочки как-то ещё готовились на выход в свет: расчёсывали волосы, мыли лицо и шею, одевали что есть из платьишек поверх брюк. Без брюк никак, комары не дают и вздохнуть…
Пацаны особо не заморачивались. У них на все случаи жизни были выданы комбинезоны защитного цвета для работы и такого же цвета курточки со штанами. Нет, не брючки это были. Взлохматив пятернёй свой нечёсанный овин, не глядя в зеркало (какое зеркало? вам самим не смешно?), замотав чем попало голову от комаров, они яростно выплясывали на пентагоновском квадрате.
Этот дикий кураж со стороны походил на пляски на Лысой горе… Лиц различить невозможно, спины так плотно усеяны комарами, что фигуры танцующих походили на лохматые спины медведей. Странное это было зрелище. Единственная лампочка на высоком столбе в пыльном воздухе почти не освещала танцплощадку, и только тускло-радужные круги указывали на присутствие электроосвещения. Зато музыка гремела, наверное, в Астрахани было слышно. Музыке особого значения не придавали… играет и ладно, ритм есть… барабаны бьют что-то среднее между полковым маршем и индейским там-тамом. Кеды ещё целые.
И тем не менее, Джумалю не раз приходилось кричать, что танцы закончены, ведь детям вставать в пять утра, и работать до наступления непереносимой жары.
А мне во сколько вставать? – вот это как раз никого не волновало. И моя соплюха тоже недовольно ворчала, что дескать жаль что-ли этому вредному Джумалю… ещё бы хоть с полчасика… Ну, тут она у меня, как говорил Жванецкий, «не длинно говорила». Мадам не работает, мала ещё и живёт на халяву. Главный пообещал, что не вычислит за дочку из моей зарплаты. Поэтому, где бы и надо, я рот не разевала – себе дороже.
Но и не боялась, что кто попрекнёт. А кто может? Завхоз? Так с ним тоже дочка была, Женька. Сам Главный? Так у него сынок семилетний с ним. Прелестный мальчик Олег. И за этой вольной троицей тоже нужен был глаз, да глаз!
Чей глаз? Пока старшее начальство «выбивало» у тутошнего начальства всякие нужные вещи, как например, мясо, сливочное масло, марлю, машину, баню, мыло, лекарства и т. д. ясно, кого я пуще глаза должна охранять. А они бесконечно куда-то исчезали, паразиты, то ясно было чей глаз был нужен.
Жестокая я всё-таки мать. Сколько Радочка моя посуды перемыла, полов, в разные годы и в разных пионерских и трудовых лагерях. Тринадцать лет подряд мы с ней уезжали на всё лето – пахать! А вот не оставили эти тяжкие (можно подумать, были и лёгкие) годы неприязни в душе, и вспоминаются светло. Когда я поделилась с дочкой, писать ли мне про эту прогулку, Радочка обрадовалась…
– Мам, напиши обязательно. Вот будет здорово! Какое счастливое время было! И про нас с Женькой, как мы посредине Волги плыли.
Уж чего я не забуду, так этот заплыв двух девчонок. По Волге. Надо сказать, что моя умела плавать прекрасно, лучше меня.
Жара стояла дикая всё лето. Плюс сорок в тени, и ни капли дождя. Естественно вся толпа в выходной день проводила у воды. Вышли и мы с Завхозом – вот забыла как его имя, а врать не хочу. Как раз проводился день Нептуна. Крики, визги, брызганье, веселье… Гляжу, а моей нет. И Женьки нет. Отец её подходит…
– Николаевна, а чё-то наших девчонок не видно…
У меня сердце оборвалось. Молчу, глазами шарю… Куда могли деться?
Подбежал Олежка, их подопечный, толкует нам, что дескать девочки велели ему сидеть тихо и ни-ни. Сами пошли туда…
– Куда, Олеженька?
– Сказали далеко, велели ждать.
– Боже мой, не доживу я веку с этими детьми… Убью сучку, пусть только найдётся!
Конец ознакомительного фрагмента.