От женщины, о женщинах, для женщин (сборник). Рассказы (Анна Маг, 2017)

I. Чайка и стоматолог

В коридоре районной стоматологической клиники перед кабинетом лечащего врача сидели люди. Они сидели в рядочек, мирно дожидаясь каждый своей очереди. Люди были разного возраста, разного характера и разного социального положения. Объединяло их только одно – боль. Зубы болят у всех независимо от вышеперечисленных различий. И так люди сидели и ждали, когда их вызовут на пытки.

Вдруг коридор оживился: сначала в воздухе разлился сладковато-пряный аромат духов, какими обычно душатся женщины, которым уже за шестьдесят (а им все кажется, что чуть-чуть за 30), затем появилась сама нарушительница спокойствия. На ней была юбка выше колен, которая обнажала две костлявые чашечки, вязаная кофта, похожая на рыболовную сеть, шляпа в перьях, а точнее с перьями, но это одно и то же. Окинув взглядом присутствующих, старушенция уселась на стул. Ей явно хотелось завести разговор, и она стала вертеть перьями вправо и влево.

– Простите, – обратилась она к соседу, – а талон нужно заносить?

– Ага… – нехотя ответил пожилой муж чина, сидевший рядом.

Старушка встала и отнесла талон в кабинет.

– У меня такой сложный случай, – не унималась она, – уже вторую неделю хожу.

Но никто из присутствующих не был настроен на разговор, и ей пришлось уняться.

– Чайка! – раздался голос за дверью. Старушенция встала. Ее фамилия была Чайка. Она необыкновенно ей шла, а перья на шляпе дополняли образ.

– Здравствуйте, Олег Петрович! Как Вы поживаете? Не устали? А сколько было уже посетителей? – Она бы еще говорила и говорила, но Олег Петрович велел ей открыть рот. Чайка покорилась, и в кабинете стало тихо.

Олег Петрович – молодой, симпатичный и «рукастый» доктор. Весь женский персонал поликлиники был в него если не влюблен, то нежность питал явно. Чайка не была исключением. Имея очень большой успех у противоположного пола в молодые годы, она с маниакальной уверенностью думала, что ничего не изменилось, и она по-прежнему поражает всех своей неотразимостью, красотой и грацией.

Надо сказать, что вслух её никто в этом не разубеждал, а если пытался, то этот несчастный попадал в ранг ее злейших завистников и врагов. В итоге у нее остался один воздыхатель – дед Василий, но он был слишком стар, да еще верная подруга Надежда, которая слушала и молчала.

Чайка и Надя дружили с детства. Надя была неинтересная, немного грузная, с прыщавым лицом. Она всегда выгодно оттеняла симпатичную Чайку, и обеих это вполне устраивало. Одну – потому что рядом с такой подругой всегда будешь выглядеть звездой, а другую – потому что с такой «звездой» и себе кавалера найти не проблема.

Так и вышло. Надя вышла замуж один раз и навсегда, а Чайка всю жизнь кружила над морем в поисках свежей рыбы. На сей раз «свежей рыбой» оказался Олег Петрович, врач-стоматолог из районной поликлиники. Но как его поймать? Прыть-то не та…

Сегодня Чайка решила непременно пригласить его на ужин. Она была тверда в своем решении. Будь что будет, в омут с головой, как говорится, лишь бы он был её.

– Готово! – сказал Олег Петрович.

– Спасибо, прекрасно! Олег Петрович, я хочу пригласить Вас на ужин. – Она нарочито смущенно улыбнулась. – Я просто хочу Вас отблагодарить, не поймите превратно, могу же я просто пригласить в гости доктора, у которого лечусь… – Она сдвинула брови. – Я живу совсем рядом, после работы и приходите.

– Спасибо, мне право неудобно… – Олег Петрович не знал, как себя вести: вроде бы старушенция к нему, как к внуку чувство питает, отказать как-то неудобно, подумаешь…

– А можно я не один приду?

Это не входило в планы Чайки, но заманить доктора как-то надо, да и еще один друг не помешает.

– Конечно! – не меняя выражения лица, сказала она.

В семь вечера раздался звонок в дверь. На пороге стоял Олег Петрович и … Лена, его медсестра. Хорошо, что у Чайки не было дверного глазка, иначе она сразу рухнула бы на пол, а так устояла, держась за дверь.

– Проходите, – сказала Чайка с улыбкой английской королевы.

Олег Петрович, смущаясь, стал стягивать с себя туфли, обнажая волосатые конечности.

– Что Вы, что Вы! – воскликнула Чайка. – Ни в коем случае! Проходите и присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.

Дома у Чайки пахло теми же духами, только теперь к ним прибавился запах жареной утки и всяких разносолов. Чайка постаралась на славу! Сватовство, да и только! Все же она была женщиной опытной, а каждая опытная женщина знает простую истину о пути к сердцу любого мужчины!

В гостиной можно было отследить все этапы моды от начала шестидесятых до нынешних времен. Надо было умудриться уместить все это на восемнадцати квадратных метрах несчастной комнаты. Увлечения хозяйки также не стали для гостей секретом: в углу стояло пианино, перед окном – швейная машинка, напротив – мольберт, под ним – коробка с клубками ниток, из-под шкафа высовывались бальные туфли, на подоконнике лежали пяльца с незаконченной вышивкой, а на стене красовалась гитара с красным бантом!

Оглядевшись, Олег Петрович и Лена присели на диван и как школьники положили руки на колени.

– Может, не стоило приходить? – робко спросила Лена.

– Ну, отказать ей было неудобно. Она одинока, наверное, ей очень хотелось почувствовать себя чьей-то бабушкой, вот и пригласила молодого специалиста на ужин.

А тем временем на кухне Чайка лихорадочно набирала номер Надежды.

– Надя! – воскликнула она, – срочно! Ноги в руки и бегом, ты должна мне помочь!

– Ты что, ужин на двоих не в состоянии состряпать? – зевая, спросила Надежда.

– Так я думала, он с другом придет, а он притащил вертихвостку! Вылитая я в молодости, у такой – фиг отберешь. Я ее кипятком обварю! Решено! – яростно пыхтела в трубку Чайка.

– Ты что, старая, сдурела совсем?! – Надя мигом проснулась. – Я тебе дам! Сейчас приду! Не смей ничего делать! И вообще, что ты панику развела, может, у них и нет ничего?

Обе одновременно бросили трубки: одна – чтобы бежать, спасать подругу, другая – чтобы скорей воплотить замысел!

Но гостей все же неприлично оставлять одних надолго, к тому же надо играть роль благодушной хозяйки. Поэтому Чайка поспешила к столу, неся в руках блюдо с уткой.

– Кушайте, гости дорогие, я вас весь вечер потчевать буду! Сейчас ко мне подруга придет.

Внезапно у нее в голове сверкнула одна мысль. Она медленно встала и попятилась к двери.

– Ешьте, гости дорогие, не стесняйтесь, я вам музыку включу.

Лена и Олег Петрович смущенно переглянулись: такая милая старушка, а мы про неё не то думали.

– Я на кухню! – Чайка выпорхнула из комнаты. На кухне она открыла ящик со всякой утварью и достала пакет с сухой травой. Она насыпала немного травы в заварной чайник и залила кипятком.

– Будь что будет, – бормотала она себе под нос, – я его приворожу, навек моим будет, а я ему милее всех! Присохнет так, что без меня ему белый свет не мил будет!

Чайка злорадно хихикнула. Как это она сразу не догадалась, забыла про травку приворотную, которую ей Зинка прошлым летом на даче продала. У нее-то травы верные, от чего хочешь! Ход ее мыслей пре рвал звонок в дверь. Чайка полетела открывать. На пороге стояла запыхавшаяся Надежда. Она смерила подругу пронзительным взглядом: успела та натворить дел или нет…

– Успокойся, не обварила… – ответила на немой вопрос Чайка. – Но я придумала кое-что получше! Идем, я тебя познакомлю.

Надя, как каравелла, вплыла в комнату и опустила свой тяжелый якорь на стул.

– Надежда, верная и любящая подруга, – представила она сама себя.

– Очень приятно. Олег Петрович, лечащий врач Вашей подруги. А это – Лена, моя медсестра.

Лена залилась краской, подняла и сразу опустила глаза. По взгляду можно было без труда прочесть ее отношение к молодому доктору.

Разговор за столом шел своим чередом, гости непринужденно болтали о погоде, о природе. Только Чайка все суетилась, порхала на кухню и обратно. Наконец, она с загадочной улыбкой объявила, что припасла к чаю кое-что вкусненькое. Главное, так сказать, блюдо! На что Олег Петрович объявил, что он скоро «лопнет», последний раз он столько ел у бабушки в деревне много лет назад. У Чайки от возмущения глаза полезли на лоб. Она ведь еще совсем молода, никак не бабушка! И вообще, пора танцевать! Чайка нырнула под шкаф и достала золотые бальные туфли. Затем она включила аргентинское танго. Лихо крутанув сложный пируэт, она подхватила изумленного Олега Петровича и, закинув одну ногу ему на бедро, изогнулась как кошка! «Да, такого даже в кино не увидишь», – подумала про себя Лена и поперхнулась куском утки.

А между тем страсти разгорались! Под ритмы горячего танго у Чайки кипели мысли! Танцуя, она представляла, как он, молодой и красивый, будет навек принадлежать ей одной. Они будут каждый вечер танцевать танго, а потом она будет осыпать его молодое тело страстными поцелуями. Тем временем зазвучали последние аккорды. Чайка схватила зубами цветок из вазы и, присев на колени, поклонилась ошеломленной Елене, которая никак не ожидала от старушки такой прыти, и невозмутимой Надежде, которая в свою очередь была готова на все.

– А теперь – чай, он у меня особенный, – проворковала Чайка.

Она упорхнула на кухню, за ней последовала Надежда с желанием помочь.

– Что ты надумала? – строго спросила она Чайку.

– Что надо, то и надумала, не бойся, не обварю и не отравлю! – в тон ей ответила Чайка. Я придумала кое-что получше! Разливай чай.

Чайка отставила в сторону одну чашку и налила в нее чай из другого чайника.

– Вот! Эту чашку отнеси Олегу Петровичу. Он будет моим! Навек!

Надежда покрутила у виска, присвистнула, мол, совсем сдурела старуха, но чай все-таки понесла и поставила перед еще не совсем пришедшим в себя после темпераментного танца Олегом Петровичем.

– Ну, вот и чай! Пейте, гости дорогие! После утки надо не меньше трех чашек вы пить, – сказала Чайка и поставила на стол остальные чашки и вазочку с вишневым вареньем.

– Ой! Вишневое! Точь-в-точь как у моей любимой бабушки, – искренне обрадовался Олег Петрович.

«Вот болван! Бабушка да бабушка! Сейчас ты увидишь, что я моложе всех молодых!» – подумала Чайка.

– Пейте, пейте! – сказала она, улыбаясь.

Олег Петрович выпил разом несколько чашек чая, так как пить после утки и танцев хотелось особенно. Вот вроде бы и уходить пора…

Доктор с медсестрой поднялись, принялись благодарить хозяйку и уже потянулись к выходу, и тут Олегу Петровичу нестерпимо захотелось в туалет. Ему было неудобно, и он, смущаясь, спросил, где находится сей заветный уголок. Краснея, он вышел в коридор, и тут у него так свело живот, что он едва успел добежать до туалета и закрыть дверь. Бедный, бедный Олег Петрович! Он уже думал, что никогда оттуда не выйдет.

Надежда догадалась, что дело нечисто, и, оставив ничего не понимающую Лену на пороге, потянула Чайку за собой в комнату.

– Что ты ему подсыпала, ехидна?

– Зе-зелье приворотное… Я хотела его приворожить. Что с ним? – Чайка никак не ожидала такого исхода дела.

Олег Петрович сидел в туалете и не подавал никаких признаков жизни.

– Иди, доставай его теперь из туалета, дура старая, и объясняйся в любви. Может, он тебе взаимностью-то и ответит, особенно когда узнает, что это твоих рук дело!

Чайка представила Олега Петровича во всей красе и уже не хотела целовать его тело… Она уже ничего не хотела, кроме как избавиться от Елены, топтавшейся в коридоре, и от Олега Петровича, застрявшего в туалете.

Олега Петровича увезла скорая помощь с отравлением желудочно-кишечного тракта. Лена поехала с ним, всю дорогу вытирала пот со лба и причитала, что утка была очень жирной, и, вообще, видимо у него непереносимость данного продукта.

Чайка стояла у окна и провожала взглядом огни удалявшейся машины. У нее в голове возник новый план: «Нужно завтра пойти в ЖЭК и позвать того молодого электрика посмотреть проводку. Что бы одеть?!»…

II. Чайка над Сочи

– Урвала-таки! Урвала! – торжествовала Чайка, размахивая путевками в славный город Сочи.

Слегка обалдевшая подруга Надя сидела, раззявив рот, и пыталась связать хоть какой-то логической цепочкой все причины, по которым им, двум рядовым пенсионеркам, могли достаться такие путевки! Не куда-нибудь, а в Сочи.

– …Как?! – только и смогла крякнуть она, и уже в следующий миг, взлетая в самолете, жмуря от удовольствия глаза, она представляла всю прелесть отдыха.

А Чайка, с наслаждением потягивая аэрофлотский кофе, вспоминала, какой фурор произвела она, ворвавшись вместе со сквозняком в кабинет социального работника.

Молодой и вечно смущенный Краснеев А.А., не раз выдерживавший штурм, чуть не упал со стула, когда Чайка навзничь легла на его письменный стол, хватаясь за сердце, и с криком: "Мне душно, воздух!" – стала расстёгивать блузку. Краснеев не знал, что ему делать. Решив, что поможет холодная вода, он набрал ее в рот прямо из графина и опрыснул Чайку.

От неожиданности та чихнула, выронив свою вставную челюсть прямо на стол Краснеева. Тот подумал, что совсем дело плохо, надо срочно отправлять бабушку отдыхать, достал две резервные путевки из ящика своего стола. Чайка с резвостью хищного зверя цапнула их из рук юного работника (пока тот не передумал) и была такова! Трудно было сказать, кто из них был больше счастлив! Но это не важно: для достижения цели хороши все средства.

Санаторный комплекс был расположен на берегу Черного моря. Здание было помпезным и напоминало былое могущество уже не существующей страны. Номер как номер, питание – диетическое, Надежде это сразу не понравилось, впрочем, предусмотрев скудное меню, она таки прихватила с собой провиант. Чайка ворчала, что своей колбасой и банками Надежда забила весь мини-бар, а та ее успокаивала, обещая, что уничтожит все дня за три. Пока две подруги расселялись и разбирали чемодан, наступил вечер. На юге темнеет быстро, сил на прогулку не было и, открыв бутылку красненького, две подруги уселись на балкончике с видом на море. Легкий бриз приятно обдувал их лица, и в свете луны казалось, что они вновь обретали молодость. Предаваясь воспоминаниям, они то хохотали, вспоминая, как разрабатывали план по охмурению Надиного теперешнего мужа, то грустили, припоминая утраченные возможности Чайки. Вдруг взгляд Чайки попал на одинокую фигуру, стоявшую на берегу. Приглядевшись, она поняла, что мужчина не просто стоит, он стоит у мольберта и делает наброски.

– Смотри, Надька! Вот и моя новая жертва!

– Где? – подслеповатая Надежда, щурясь и вглядываясь в ночную бездну, пыталась разглядеть хоть что-то.

– Слепая карга! Посмотри прямо! – и Чайка ткнула скрюченным артритным пальцем в ночную мглу.

А в ночной мгле, на берегу Черного моря стоял импозантный мужчина сорока с большим лет. Мужчина действительно был художником-маринистом, он писал ночное море исключительно ночью и был убежден, что по памяти писать картины мог только Айвазовский. Остальные художники должны писать только то, что видят здесь и сейчас, а не то, что видели когда-то. Так можно передать цвет, настроение и даже запах.

Не подозревая, какому минометному обстрелу он подлежит, художник положил кисти и стал раздеваться. Раздевшись до костюма Адама, он вошел в море. В ночной мгле призывным маяком заблестел его белый зад.

– Бог! – воскликнула Чайка. – Вот увидишь, он будет моим!

– Павиан! – хмыкнула Надежда.

Первое утро первого дня отдыха! Боже, как оно приятно! Сладко потягиваясь в кровати, Надежда, приоткрыв один глаз, увидела Чайку, готовую во всеоружии встретить свою судьбу из-за угла. Крутясь у зеркала и примеряя новую шляпу, Чайка одновременно красила ресницы. Когда она подносила кисточку к глазу, рот ее открывался сам собой, и выражение лица приобретало удивление. Получалось, что она каждый раз удивлялась своей красоте.

– Хватит дрыхнуть! Надежда, подъем! Надежда лениво перекатила свое тело на другую сторону.

– Так, еще 15 минут, и мы опоздаем на завтрак!

"Завтрак" – слово заклинание для всех людей, любящих поесть! Ведь утром себе можно позволить все, что угодно, уговаривая, что все это рассосется и нигде не отложится. А что такое санаторный завтрак! Это вкуснейший дымящийся омлет или творог с крупинками сахара, насыпанный горкой, как вершина Эвереста. А дымящийся кофе? Короче, Надежда вскочила и начала одеваться.

В столовой за столиками люди с аппетитом занимались поглощением пищи. Там их легко было разделить на своих и вновь прибывших. Свои походили на краснокожих индейцев, обгоревшие носы, как родовая метка объединяли их в одно племя, индейцы приветливо здоровались с персоналом и делились впечатлениями. Бледнолицые же осматривались и вели себя нарочито культурно. Чайка кокетливо протянула талончики и им с Надеждой присвоили номер столика. Подойдя поближе, Чайка увидела за столом мамашу с орущим младенцем на руках. "Этого еще мне не хватало", – подумала Чайка и, не дойдя до своего места, круто развернулась.

– Мне этот столик решительно не подходит! Я прошу вас, милочка, пересадите нас… – Чайка обвела цепким взглядом зал и вдруг заметила знакомый силуэт вчерашнего возмутителя спокойствия ее души. – Вот, хотя бы, за тот. – Чайка сделала равнодушное лицо.

– А чем вам этот столик плох?

– Орущие младенцы меня раздражают, милочка. Я на отдыхе.

Не дожидаясь ответа, Чайка резко развернулась на тонких каблуках и направилась прямо к цели. Надежда побрела за ней. Подойдя к столику, Чайка поняла, что не ошиблась.

– Приятного аппетита!

Мужчина привстал и, любезно улыбнувшись, приветственным жестом пригласил двух дам присесть.

– Очень приятное соседство. Кирилов, – незнакомец протянул руку.

– Чайка, – она тоже протянула руку, но с намеком на поцелуй, а не на рукопожатие.

– Надежда, – скромно кивнула подруга.

– Чья? Позвольте спросить?

– Что чья?

– Ну, чья вы, Надежда?

Надежда расплылась в улыбке.

– Какие прекрасные стихи! Кто это?

– Ваш покорный слуга!

Чайка нащупала под столом ногу Нади и жестко придавила мизинец левой ноги. Надя вздрогнула и подобралась.

– Я вас знаю! Вы – великий художник!

– Да? Вы ходили на мои выставки? – Кирилов с интересом переключил внимание.

– Конечно, вы же – маринист! Чайка глотнула кофе и победоносно взглянула из-под шляпы. "Не в бровь, а в глаз! Да, в самое яблочко!" – подумала она.

Кирилов тут же утратил интерес к Наде. Та, привыкнув ко вторым ролям, и поняв, что Чайка вышла на передовую, принялась за яичницу.

Те же любезно щебетали, и, как часто бывает в жизни, встреча с незнакомым человеком за 15 минут общения сближает и кажется, что ты знал его всю жизнь, ну или, по крайней мере, не видел его с самого детства. Время пролетело незаметно, и завтрак подошел к концу.

– Я вас приглашаю вечером прогуляться по набережной, – Кирилов любезно пожал руки дамам.

– Спасибо, – сказала смущенно Надежда. Чайка тут же ткнула ее локтем в бок.

– Я приду, – она сделала шаг вперед, явно давая понять, что приглашение касается только ее одной. Кирилов улыбнулся в бороду, кашлянул и откланялся. Очарованные дамы долго смотрели ему вслед.

– Аполлон! – восхищенно вздохнула Чайка. Надежда в этот раз не возражала.

Морской бриз приятно освежал лица двух влюбленных. Море ласкало босые ноги, как бы маня к себе в гости. "Интересно, у меня педикюр в порядке?" – подумала Чайка в тот момент, когда Кирилов пытался объяснить ей разницу между постреализмом и абстракцией.

– А знаете что, давайте в омут с головой! – и Кирилов приглашающим жестом театрально выставил руку.

– Но у меня нет купального костюма! – "Боже, какое счастье, что у меня его нет".

– А я буду вашим скульптором, дорогая, я просто отсеку все лишнее, и вы будете прекрасны, – он уверенным жестом опытного ловеласа тут же отсек все, что было на Чайке. Они вошли в воду, и та ласково приняла их в свои объятия. Этой ночью с Чайкой случилось то, что, казалось, уже случиться не может. Никогда.

Домой она пришла утром. Как в молодости, хотелось есть и говорить. Растолкав недовольную подругу, Чайка трещала без умолку. Надежда рефлекторно кивала, пытаясь удержать сонную голову. Чайке было все равно, кому и что говорить.

– Вечером мы идем в ресторан! Я думаю, как порядочный человек, он сделает мне предложение! Я с ума его свела! – Чайка закатила глаза и представила себя то в одном, то в другом свадебном наряде. Марш Мендельсона торжественно звучал в её ушах. И она уже не могла уменьшить громкость. Ни в чем.

Почти на самой вершине горы Ахун расположился приятный и очень дорогой ресторанчик с символичным названием "Единственная". За столом, который просто ломился от яств, сидели двое. Чайка была смущена и покорена такими щедротами. Черную икру она ела во времена советской оттепели, а тут чего только не было! Надо сказать, жених аппетитом не страдал, ел он напористо и жадно.

– Не стесняйтесь, дорогая, я еще закажу. Гулять, так гулять! Любезный, – обратился он к официанту, – нам еще шашлычка из осетринки и бутылочку самого дорогого вина!

Чайка закатила глаза, какая женщина не любит щедрых мужчин! Чайка не была исключением. Они ели, пили и танцевали. Теплый воздух обдувал их разгоряченные лица. И все было сыто, пьяно и дурманно.

– Ах, друг, как вы танцуете! – запыхавшись, Чайка плюхнулась на стул и залпом опрокинула в себя бокальчик.

– Я закажу по десертику, – Кирилов подошел к барной стойке и, улыбаясь, тыкал в меню холеными пальцами. Официант кивал и записывал. Чайка жмурилась, как сытая кошка. Незаметно для себя она задремала. Вино крепко шарахнуло по мозгам, и Чайка потеряла бдительность минут на сорок. Очнулась она от бесцеремонного расталкивания администратором зала.

– Уважаемая, мы уже закрываемся, расплатитесь, пожалуйста.

– Что, что? – Чайка медленно возвращалась в реальность. Реальность нравилась ей все меньше.

– Я говорю, расплатитесь, пожалуйста. Вот ваш счет. Ваш муж сказал, что расплатитесь вы.

Слово "муж" приятно резануло ухо Чайки, а вот "расплатитесь" – тут же отрезвило.

– Позвольте, тут ошибка какая-то! Да, муж. Но у меня нет никаких денег…

– О Господи, опять двадцать пять. И каждый раз одно и то же. А с виду такая приличная пара… Где вы только их находи те, дамочки?

Чайка нервно хлопала глазами и решительно отказывалась верить, что ее сон закончился. За спиной официанта, громко звеня шваброй и ведром, появилась уборщица. Торжественно и победоносно она вручила Чайке весь свой арсенал, включая синий халат.

– У меня есть право на один звонок? Как известно, женщины делятся на две категории: уборщицы и поварихи. Одни умеют хорошо убирать, но совершенно не умеют готовить, а вторые же наоборот. Чайка не умела ни то, ни другое. Ее единственным спасением был звонок другу. Точнее подруге. Но та спала беспробудным сном человека с чистой совестью.

Трудно было сказать, что больше делала Чайка: возмещала убытки или наносила новые. Перебив всю посуду и вспомнив весь фольклор, ей пришлось расстаться с комплектом дорогих украшений. С первыми лучами солнца Чайка рухнула на санаторную кровать.

Экскурсионный автобус медленно поднимался по горному серпантину. Надежда не успевала вертеть головой, следуя указаниям гида повернуть голову то вправо, то влево. Чайка без умолку трещала. Ей надо было отомстить во что бы то ни стало за свою поруганную честь, за разбитое сердце и растоптанную любовь. Ей глубоко было начихать на все исторические сводки и справки, она то и дело дергала Надю и проклинала на чем свет стоит ту минуту, когда она согласилась на эту поездку.

– А теперь остановка. Выходим, дамы и господа. Перед вами открывается необыкновенный пейзаж. Здесь вы можете сделать фото на память.

Гид Вероника любезно предложила свою помощь Чайке:

– Давайте я вас щелкну с подругой на память.

Чайка уже хотела огрызнуться, как вдруг краем глаза заметила знакомые очертания фигуры. Она бы узнала эту фигуру и днем и ночью. На побережье стоял Кирилов и безмятежно писал море.

– Кто это?

– Что, что?

– Ой, что это? – и Чайка указала вниз, куда спускалась горная тропинка.

– А, это санаторный комплекс "Вяземский". Старинное здание XIX века, особняк графа Вяземского. Ныне санаторий для деятелей культуры.

Вероника продолжала еще говорить, но Чайка ее уже не слышала. Она устремила свой испепеляющий взгляд в сторону Кирилова. В голове у нее зрел план мести.

Возвращалась она уже совсем в другом настроении.

– Какая ты молодчина, Надька! Вот это удача! Всё! Я ему устрою!

– Что ты опять надумала?

– Ты со мной или нет?

Надежда обреченно вздохнула.

Тогда, когда все измученные и одухотворенные туристы возвращались в свои казенные пристанища в предвкушении горячего ужина, Чайка судорожно кипятила в своем номере воду и заливала растворимый кофе в термос. Надев спортивные костюмы и кроссовки, две подруги вышли на трассу в поисках такси. Молодой лихач резко притормозил возле Чайки.

– Куда вам, бабушка?

– Ослица тебе бабушка!

– А…

– Рот будешь открывать у стоматолога. Педаль в пол и к "Вяземскому". Плачу два счетчика.

Парень понял, что разговоры не в его пользу, и втопил.

Чайка с Надеждой выбрали наблюдательный пункт очень удачно. Одновременно они могли видеть вход в санаторий и маленький ухоженный пляжик. Маскировкой им служил огромный валун. Разложив пледы, они принялись глазеть в бинокль.

Зная обычный распорядок дня и ночи Кирилова, Чайка надеялась, что ждать им придется недолго. Примерно в полночь они увидели, как Кирилов выходит с мольбертом на побережье. С привычной легкостью он разложил весь свой инвентарь. Вначале он встал в одну задумчивую позу, затем в другую, потом начал искать нужный ракурс лунной дорожки.

– Чего мы ждем? – нетерпеливо ворчала Надя. – Пойдем и дадим ему как следует.

– Нееееет! Обидеть художника может каждый, не торопись, Наденька. Мне его надо еще и унизить! Как он меня.

– Ну, так тем более, чего мы ждем? Пойдем да унизим!

– Тихо, тихо. Глянь, муза пришла.

– Кто?

– Муза, говорю. В парео.

Музе было слегка за… Чайка поняла, что это романтическое свидание с ней уже было. А теперь новая жертва Кирилова, на ее глазах, также теряет голову. Значит, она не одна такая дура. Эта мысль облегчила ей душу. Все повторялось точь-в-точь: шутки, комплименты, знаки внимания.

– Эээ, да наш Кирилов – профессиональный альфонс!

– Как Кирилова зовут? Альфонс? Какое красивое имя… – Надя закатила глаза.

– Дура.

Ночные купания, брызги и смех. Чайка с Надей стали невольными свидетелями. Немыми судьями. Они жадно пили кофе с бутербродами, а хотели шампанского и клубники, хотели комплиментов и ухаживания, хотели мужского внимания. Обе. Чайке даже вздумалось спуститься вниз и устроить сцену. А может, помириться? Но ее самолюбие было ранено, даже убито. Начинало светать. Дама зазевалась, видимо, захотелось домой. Кирилов жестикулировал руками и галантно выхаживал как павлин, провожая свою новую музу. Все это время Чайка с Надеждой не спускали глаз с влюбленной парочки из своего укрытия. Проводив даму, Кирилов вернулся к мольберту.

– Что ты задумала? Можешь сказать?

– Погоди ты. Сама еще не знаю.

– Ну, долго мы так будем сидеть? Уже завтрак скоро, – Надя недовольно хмыкнула и достала последний бутерброд.

Кирилов постоял еще немного у холста, видимо, оценивая свою работу, и принял решение поплавать на рассвете. Он очень любил плавать на рассвете один, когда ничто не сковывает ни его тело, ни душу. Раздевшись донага, он вошел в воду, наполняя свое тело живительной влагой морской воды. Может, у него был такой ритуал? А, может, он верил, что море дает ему мужскую силу и молодость. В общем, подпитывал свою энергетику.

– Вот и настал наш час, Надька.

– Что?

– Пошли к морю! Видишь, он плывет далеко, омолаживается, гад!

Чайка с Надей спустились вниз. На берегу моря, возле мольберта Кирилова, лежали аккуратно сложенные вещи. Гламурное нижнее белье, словно вишенка на торте, венчало стопку. Чайка взяла всё в охапку и, крадучись, пошла назад к своему штабу.

– Ты хоть трусы ему оставь, – громким шепотом ужаснулась Надя.

– Ни за что! Считай, что в ресторане я тоже голая была! Это равноценно.

Спустя час Кирилов не спеша, с блаженной улыбкой подплыл к берегу. Солнце почти встало, и он грелся в лучах золотого светила. Оглянувшись, Кирилов хотел было одеться, но вещей не нашел. Решив, что он разделся подальше, Кирилов прошелся по берегу вправо, а потом влево. У него началась паника.

Чайка хохотала в своем убежище, наблюдая, как он мечется с одного конца пляжа на другой.

– Ну, прямо тигр в клетке! Побегай, по бегай! Аполлон!

Вдали показались первые посетители пляжа. Неспешной походкой, с большой корзиной в руках, шла бабушка с тремя внуками. В корзинке живописно лежал виноград, торчали бутылки с различными напитками, а бутерброды, заботливо завернутые в блестящую фольгу, искрились на солнце, пуская солнечных зайчиков.

Увидев ничего не подозревавшую компанию, Кирилов поторопился войти в воду. Пока бабушка располагалась, он решил пойти еще на один заплыв, надеясь, что к его возвращению ситуация сама собой разрешится. Плыть Кирилов больше не мог. Он лег на воду и стал думать. Извечно русские вопросы сами собой пришли в голову: "Что делать?" и "Как быть?". Волнами его потихоньку прибивало к берегу. Кирилов встал на ноги и решил постоять по пояс. Он устал, его штормило, и он хотел есть.

– Как водичка? – спросила бабушка.

– Прохладная, – Кирилов к разговору был не расположен.

– Так чего стоишь, милок? Выходи! В ногах, поди, правды нет. Чего стоять в прохладной воде?

В это время строившие песочные замки дети с визгом и смехом попрыгали в воду. Размахивая полотенцами, охая и причитая, бабушка кинулась их ловить. Кирилов, улучив момент, выскочил на берег. В ту же минуту бабушка метнулась в его сторону и столкнулась с его обнаженной фигурой. От неожиданности заорали оба:

– Маньяк! Помогите! Милиция!

Кирилов делал знаки и одновременно пытался прикрыть свой срам. Бабка визжала. На крик прибежали заспанные охранники. Кончилось все тем, что голого, с искривленным от ужаса лицом Кирилова, под белые руки сажали в милицейский УАЗик.

Он пытался что-то объяснить, но все было тщетно. Аргумент наготы был слишком весомым. "Правда голого человека" – классика жанра. Чайка ликовала! Свершился акт возмездия. Ее честь и достоинство были справедливо восстановлены.

В отличном настроении, спустя несколько часов, они уплетали борщ с мясными расстегаями. Так вкусно Чайка не ела никогда.

Аэропорт – маленькое государство. Внутри него свои порядки и правила. Улыбнувшись, Чайка положила на стойку регистрации свой и Надин паспорта.

– Можно нам места поближе, меня укачивает, знаете ли.

Молодой человек за стойкой любезно ответил:

– Конечно, вы ведь дама в возрасте…

– А ты – козел в бодрости, – Чайка схватила талоны и паспорта. Молодой человек не поверил услышанному. Ему хотелось думать, что он что-то не так понял…

Легкой походкой Чайка скользила по "рукаву", поданному к самолету. За ней тащилась Надежда. Навстречу Чайке шла кривлявая старуха в нелепой шляпе и очень короткой юбке.

Она неестественно выпячивала грудь и выделывала кренделя ногами. "Да", – подумала Чайка, – "сто лет в обед, а туда же…" Только подойдя ко входу в самолет, Чайка поняла, что видит свое отражение в начищенной до блеска металлической перегородке. Приблизившись, она поправила шляпу и криво накрасила сморщенные губы ярко-красной помадой.

– А я ничего себе! – сказала она вслух. Перед входом в самолет стоял молодой командир корабля, на новеньком кителе блестел бейджик с фамилией КРАСАВЧИК.

– А вы и вправду красавчик! – Чайка потрепала его по щеке и прошла в салон.

Красавчик смутился и покраснел. Стюардессы захихикали.

Самолет легко и грациозно взлетел над славным городом. Чайка парила. Она была на высоте. Закрыв глаза, ей представлялось, как где-то внизу в местном отделении милиции арестованный на 15 суток Кирилов метет дворы и красит заборы. Вот это дело ему под стать. Разве есть разница, какую кисть держать художнику?

III. Москва – город миллионеров

Чайка повисла между небом и Землей. В невесомости. Точнее, она качалась в гамаке между двумя старыми яблонями. Под гамаком валялось несколько пустых бутылок вина, последнюю Чайка крепко держала в опьяневших руках. У нее была депрессия. Пришла Надежда. Как всегда приходит старый друг, когда не ждешь, не зовешь и не чаешь! Кряхтя и охая, она принялась наводить порядок!

– Чего приперлась? Не звала! – Чайка попыталась встать, но земное притяжение было сильнее. Растянувшись на траве, она сделала вид, что так и задумала: «Мол, загораю!»

Надя привыкла. Не обращая внимания на вопли «Я сама» и на брыкания, она засунула свою подругу под холодный летний душ. Чайка стала похожа на мокрую курицу. Ей полегчало!

– Не стоит он твоих слез! Вот поверь мне, не стόит!

Чайка всхлипывала и причитала:

– Вот за что он так? А? Я ведь кто? КТО? КОРОЛЕВА Я! – её грызла, не давала покоя история с художником. Хоть она и достойно вышла из ситуации, но её все время царапало внутри самолюбие. Ведь она не разбила ему сердце, а только отомстила.

– Королева, королева, и королевство у тебя есть! Вот, целых три сотки! Надя утирала лицо подруги. Потом они сели пить чай. Пили долго и задумчиво. Каждый думал о своем, а получалось, что об одном и том же.

Родилась Чайка в далеком 19… (когда именно, – настоящая женщина ни за что не признается). В паспорте на дате рождения стояло пятно, которое каждый раз вводило в заблуждение саму Чайку. Так вот, родилась она, когда её никто не ждал.

Дочь двадцатилетнего натурщика и сорокадвухлетней художницы решила родиться, и все! Мать понятия не имела, откуда берутся дети. Поддавшись внезапно нахлынувшей на нее любовной страсти, она утонула в ней с головой! Её удивлению не было предела, когда она обнаружила растущий живот. А вместе с ним и аппетит!

Надо ли говорить о причудах и особенностях богемы? Чайкина мать была её ярчайшим представителем: питалась цветочной пылью и пила росу. Иногда забывала даже и это. Её внезапно вспыхнувший роман обернулся очень серьёзным осложнением – дочерью! Мать искренне удивлялась, считая, что дети появляются только тогда, когда этого хотят! А она не хотела! Но факт был налицо или чуть ниже.

В общем, как ни крути, а ребенок имел место быть! Как выжил этот младенец, было загадкой для всех соседей, только не для Надиной матери, родившей свою единственную и долгожданную дочь, она готова была вскормить весь мир! Но дети мира были, слава богу, пристроены более-менее в надежные руки, в отличие от Чайки. Короче, всю опеку за кормление и прогулки мать Нади взяла на себя, понимая, что по-другому этот ребенок просто погибнет.

Маленькую Чайку отдавали домой только ночевать. Спустя несколько месяцев Надина мать решила спросить, как собственно зовут её молочную дочь? И тут блаженные родители вспомнили, что дочь свою они так и не назвали! Папаша на удивление быстро отыскал справки из роддома и помчался в ЗАГС.

ЗАГС – работа для избранных, каждый сотрудник чувствовал себя немного небожителем. За помпезным столом восседала не менее помпезная дама с халой на голове. Дама была царицей мира, нет, скорее судеб! Она решала, кого и когда женить, разводить и называть! Наконец она снизошла для того, чтобы поднять свой взор. Перед ней стоял греческий Бог, а может, римский!

– Как звать? – дама слегка растерялась, что было странно для нее самой.

– Георгин, – ответил юный любовник, юный отец и покоритель женских сердец!

– Да не Вас, проказник, как вы решили назвать свое дитя? – и где-то глубоко, под складками жабо, у ответственного работника и небожителя тоже дрогнуло сердце!

– Да мы собственно и не думали…

– Вы коммунист? – дама собралась.

– Я? Да!

– Ваша дочь родилась первого мая! Я думаю, это неспроста! А Вы?

– Я тоже так думаю!

– Тогда решено! У меня есть в резерве одно имя! ДАЗДРАПЕРМА!

– Что?

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПЕРВОЕ МАЯ! УРА!

– А ура тоже припишем? – он хотел еще что-то добавить, но тетка уже выдавала ему свидетельство, крепко пожимала руку и, не упуская момента, громко чмокала Георгина в губы!

Матери было в сущности все равно, да и ему тоже. А Надина мать долго рыдала! И искренне не понимала, как можно было так назвать ребенка! Кстати, по имени Чайку так никто и не называл. Благо спасала фамилия. Так и росли две маленькие жизни.

Когда Чайке исполнилось 17, родители уехали отдыхать. Собственно говоря, они и раньше уезжали, оставляя маленькую Чайку полностью на попечение соседки, но в этот раз они не вернулись. Впрочем, это не вызвало ни удивления, ни сожаления. Так они завершили свою родительскую миссию!

Надина мать прожила еще лет пять. Успев девочкам дать хоть какое-то образование – дорогу в жизнь. Надька – бухгалтер, а Чайка – продавец-консультант в отделе мужских костюмов. Это был неисчерпаемый природный ресурс! В прямом смысле этого слова! Мужчины выбирали одежду, а она – их! Градация шла согласно сумме костюма: те, кто подешевле, отправлялись к Надьке, ну, а подороже – никуда не отправлялись.

Однажды в универмаг зашел мужчина, который не мог не обратить на себя внимания. Мужчина как мужчина: две руки, две ноги и одно причинное место. Но! Он был другого цвета! Абсолютно черного! Черный мужчина восьмидесятых… Это символ дружбы, мира и большой фиги Западу! Наш, так сказать, пламенный привет и всеобщее ФИ!

Чайка долго раздумывать не стала. Отнеся костюмчик в примерочную, сама раздела, одела, снова раздела и долго любовалась! Завязался романчик, нет – РОМАН! Его звали Ромео-Антуан-Пери. Выбирай любое из трех, все равно оно неповторимо! Всякий раз, произнося имя как заклинание, Чайка закатывала глаза и неприлично вздыхала. Пару раз вызывали на комсомольское собрание, не без этого, но аргумент был весомый:

– Я – мост между двумя пропастями! Или, может, вы тоже расисты? Наша страна является защитой для всех угнетенных! – возражений больше не было. В крайнем случае, она бы напомнила, как ее зовут. А это прямая угроза обществу!

Любовь была. Страстная, огненная, жаркая, как солнце саванны. Ромео сделал предложение, она согласилась. Все решила судьба. Ночью черный Ромео возвращался в общежитие. Его сбила черная Волга и проехала дальше. Чайка рыдала месяц, а потом дала слово не выходить замуж. Слово сдержала.

Умирая, Надина мать волновалась только об одном – что Чайка не даст Надьке построить свою жизнь. Глядя на тетёху дочь, она просила только об одном – вовремя родить. Умом понимая, что рядом с такой подругой замуж ее дочери не выйти! Все мимо! Но Надька, надо сказать, не будь дурой, и замуж вышла, и родила. Толстячка и тетёху сыночка вроде себя. Просто Чайке это было не нужно.

Надькиного мужа ловили на живца, т. е. на Чайку. Все как обычно: танцульки, кафешки, обжималки! Колька был бы, конечно, рад за Чайкой приударить, но понял сразу – не по зубам. А спокойная Надя – без претензий и завихрений, – и ромашке полевой рада. За все спасибо. Она как будто благодарна была за то, что почувствовала себя женским родом, а не средним. Коля, конечно, оперился, нахохлился и сразу сделал предложение. Через год Надя родила. Сына назвали Веня!

Матери уже не стало.

Лет до десяти Чайка вообще не замечала Надиного сына. Вроде, как и не было его. Могла прийти и с порога бросить сумку на только что собранный конструктор или съесть невзначай любовно отложенные Надей вкусняшки для сынульки. Чайка всегда делала это с такой легкостью и непринужденностью, при этом с упоением рассказывая о своих любовных победах, что ей все прощали, ее любили, к ней привыкли. Потому что она была несчастна и обделена судьбой. Это знали все, кроме самой Чайки.

Да, Чайка дала слово не выходить замуж, но она же не давала слова не влюбляться?! Жизнь текла своим чередом у Нади, а у Чайки она бурлила, кипела, а иногда выкипала!

Институт семьи Чайка не уважала, даже презирала. Считала это добровольным заточением в тюрьму, а кольца – оковами. Все было так до встречи с Кириловым, и тут Амур выпустил стрелу и попал в цель. Что больше всего злило Чайку? То, что она оказалась обманутой, задетой за самое живое – женское самолюбие? А может, просто влюбилась баба! И все тут! Честно говоря, правды она и сама не знала.

Ей часто вспоминался случай из детства. В день ее пятого рождения решено было выехать на природу. Так как родители являли собой часть богемного общества, добрая половина (этого общества) и была приглашена. Шашлык, вино, хи-хи, ха-ха – все как полагается! Было солнечно, летний зной жарил бледные лица и пек головы. Маленькая Чайка надела мамину шляпу и отправилась собирать букет полевых цветов.

Взрослые были заняты приготовлением мяса, а также распитием вина и обсуждением последней выставки. Ей ничего не оставалось, как развлекать себя самой. Впрочем, она привыкла. Итак, утомленная летним зноем, маленькая Чайка заснула под кустом сирени. Прошло немало времени, как мать стала искать… свою шляпу. Она так громко и неистово возмущалась пропажей своей дизайнерской шляпы, что гости кинулись на поиски, заглядывая в самые укромные уголки лесной поляны.

Удивительно, что про маленькую Чайку никто и не вспоминал. Мать театрально плакала и заламывала руки, молодой муж утешал как мог. Весь это шум разбудил маленькую Чайку, и она вышла в эпицентр событий. Гости почувствовали неловкость в отличие от матери, которая так обрадовалась, увидев на голове дочери пропажу, что тут же принялась веселиться, как ни в чем не бывало.

Чайка хоть и привыкла к своей ненужности, но именно в тот момент она остро ощутила свое одиночество. Остаток своего дня рождения она провела в машине, ожидая окончания праздника. А какого, никто уже и не помнил. С этого момента ей захотелось независимости и свободы. Впрочем, в этом ей никто и не препятствовал.

Итак, подруги пили чай на веранде. Они не заметили, как начался и закончился дождь, смыв летнюю цветочную пыль. Последние крупные капли редким неровным ритмом стучали об крышу. Казалось, будто это чьи-то шаги. Тем не менее в дверь постучали. Надя подпрыгнула в кресле и насторожилась.

– Кто это?

– Конь в пальто! – буркнула Чайка. Однако стук раздался отчетливо и ясно. Чайка приоткрыла скрипучую дверь, на пороге стоял Кирилов с дежурным джентельменским набором: цветы, конфеты, и, конечно, шампанское!

– Я тебя мо… – но Чайка не дала договорить, она кинулась ему на шею. Она восстала из пепла, как птица ФЕНИКС! Надежда испарилась, ее никто и не заметил. Она свою миссию жилетки выполнила сполна!

Прошел месяц…

Упреки, выяснения, оправдания, точки над «И»… Итог – свадьба, кольца. Машина – «фи»…

Только лошади и, так называемая, карета. В местных масштабах, конечно. Все было, как и представляла себе Чайка. Принц хоть и не первой свежести, но вполне себе ничего, не просроченный. На местном конезаводе нашлись две чахлые кобылки. Отмыли, украсили, впрягли. Надя смотрела на них как на родственниц, с жалостью и любовью. Вроде как отпахали свое. А все равно, чего-то кому-то надо!

Свидетелями были Надежда и ее сын Веня – «Веник», как звала его Чайка. После клятвы в верности и взаимопонимании, молодые, которые не молодые, сделав круг почета вокруг парка, отправились в ресторан. На этот раз платил Кирилов! Прописала Чайка своего законного мужа без тени сомнения. День сменялся днем, месяц месяцем, ничто не предвещало беды.

Но, в один прекрасный день Кирилов исчез, оставив записку следующего содержания:

Спустя месяц Чайка обнаружила у себя в почтовом ящике повестку в суд. В официальном письме сообщалось, что г-н Кирилов, так сказать, жаждет развода, имеет имущественные претензии, ну и бла, бла, бла…

Ничего не понимающая Чайка, все еще надеясь, что это какое-то невероятное совпадение, отправилась в суд, где выяснила, что ее законный супруг действительно и незамедлительно требует развод и полцарства! Два вечных вопроса дополнил третий: «За что?», да ни за что, а просто так, усмешка судьбы, потеря бдительности… да мало ли что, с кем, когда может случиться, а может и случилось подобное. Чайка сама расставила любовные сети и угодила в них.

Адвокат дело вел умело. Кирилов выиграл суд и получил половину домишки. В глаза он ей не смотрел. Держался отстраненно и, что парадоксально, обиженно. Домой Чайку донесла Надежда. Сама бы она не дошла. Сели две подруги за хромоногий стол и опрокинули бутылочку портвейна. Говорить не могли, плакать тоже, у обеих был шок!

Наступило утро. Подруг разбудил бой молотков и вой дрели. Туго соображая, что произошло, Чайка вышла на террасу и увидела следующую картину: два бравых молодчика возводили некое подобие Берлинской стены. Кирилов по-хозяйски распоряжался и водил рукой – руководил, значит.

– Эй, гараж, – свистнула Чайка, – производство сворачивай!

– Прошу прощения, сударыня, но хочу вам напомнить, что это и моя собственность тоже, – в ответ Чайка испепелила его взглядом.

Что делают соседи двух враждующих сторон? Диверсии! Война была сродни войне на Ближнем Востоке! Фантазия работала хорошо! Чайка с Надькой ходили по нужде в ведро всю ночь, а утром выплескивали все удобрения на огород Кирилова. В ответ Кирилов налил им в умывальник красной краски, отчего у Надьки случился приступ, умываясь рано утром, она обнаружила себя всю в крови! Все это было бы бесконечно, если бы однажды Чайке не приснился странный сон…

Берег моря. Чайка бежит по кромке воды, а воды-то и нет, а шелестят у нее под ногами иностранные деньги, те, что зеленые и вполне годятся на морезаменитель. Чайка проснулась и принялась рыться в шкафах. Надька ворчала.

– Где?

– Что где?

– Документы где? Куда я положила документы на оставшуюся часть дома?

– О, Господи! Опять она что-то затеяла! Окаянная ты ба-ба!

– Я не баба! Я Баба – Яга! Я такое ему покажу! – Чайка не переставала рыться в ящиках с нижним бельем, оттуда полетели кружевные стринги всех цветов. Последние Надя с интересом разглядывала, соображая, куда и как это можно приладить.

– А, вот они, заветные бумажки! Вот он – выход!

Спустя полчаса окрыленная Чайка торопливо бежала по улице в агентство недвижимости. Надежда за ней не поспевала.

А выход был тот еще!

Риелтор, молодой нахальный красавец, по повадкам напоминал рифовую акулу – сожрать кишка тонка, а вот куснуть может больно, если голоден. А он был голоден. Находка для Чайки, которая заявила, что хочет продать оставшуюся часть дома, но не просто, а чтобы было мучительно больно ее бывшему мужу. Риелтор довольно хмыкнул, ему это было по душе, и он не скрывал своей симпатии. В другой ситуации Чайка бы не растерялась и закрутила бы романчик, но сейчас нужны холодная голова и сердце. Не отвлекаться! Дело главнее!

Конец ознакомительного фрагмента.