Акт 1. Наступила ночь. И пришел мертвец
Сцена 1
Гостиная дома Померановых. Поздний вечер.
АННА НИКОЛАЕВНА: На станцию за ним отправили?
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Послали тому с час назад.
АННА НИКОЛАЕВНА: Что за манера у тебя, Даша, все время говорить полушепотом? Будто мы в церкви?
Дарья Васильевна всхлипывает.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Ну и учудил же брат! Отписать столь огромные деньги малолетнему отпрыску больной сестрицы. Да и каков вклад этого племянника в жизнь брата? Уж не он столько лет терпел его несносный характер да вечные укоры. Обделить нас – самых близких ему людей! Что он этим хотел показать?
АННА НИКОЛАЕВНА: А ты, Петр, видимо рассчитывал получить от брата денег в наследство, да благополучно промотать все в столичных кабаках? Ну, теперь уж, ты точно по миру пойдешь! Посмотрю же я, как тебя, сущего бездельника, выкинут, наконец, из дома моего покойного брата!
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Ох, и разошлась же ты, сестра! Еще неизвестно, может, мы отсюда вдвоем уезжать будем!
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Не нужно сейчас, прошу вас. Не время старые обиды вспоминать.
АННА НИКОЛАЕВНА: Вы, как всегда, правы, дорогой доктор.
За сценой раздается звук бьющейся посуды, громкий смех. На сцене появляется подвыпившая Мария Михайловна.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Да о чем вы все твердите! Бездари, самозванцы! Мой муж кормил вас тут, привечал, а следовало разогнать к чертям! У меня-то хоть шанс выжить есть, я еще молода и красива, а вы-то кому сдались? Или думаете, что племянник этот, разрази его гром, сердечным окажется и войдет в ваше положение? Какие вы дурные!
АННА НИКОЛАЕВНА: Леопольд Карлович, дорогой, будьте любезны, увидите Марию Михайловну наверх, негоже в таком виде…
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Замолчи! Твои дни тут сочтены. Я и сама могу о себе позаботиться!
Мария Михайловна садится в кресло в дальнем углу. В комнату входит служанка Вера с намерением сообщить об ужине, но замирает на месте от увиденной сцены.
АННА НИКОЛАЕВНА: Чего застыла? Подавай на стол! А вы что же молчите, господин полицмейстер? Выскажите свое мнение по поводу этого неслыханного события.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Какое событие вы имеете в виду, Анна Николаевна?
АННА НИКОЛАЕВНА: Ну как же, мы тут толкуем о последней воле моего брата, покойного Ивана Николаевича. Что вы об этом думаете?
КОНСТАНИТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Я думаю, что господин Померанов поступил так, как посчитал нужным. Такова его воля. А давать оценку поступкам столь почтенного господина я не считаю возможным. Да и не для того я прибыл сюда, господа.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Да, к слову сказать, вы ведь так и не объяснили нам – для чего вы тут?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Я ведь, кажется, говорил, господа, что я здесь по поручению господина Петровского – нотариуса. Он обратился к нам с одной лишь только просьбой – чтобы полиция присутствовала при вступлении наследника в его законные права.
АННА НИКОЛАЕВНА: Странная какая-то просьба у этого Петровского. Впрочем, он мне никогда не нравился. Одно слово – столичный гусь!
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: А что же, нотариус предполагает, что мы – обитатели сего дома не позволим наследнику занять его место? И каким это образом? Может, полиция думает, что наследнику грозит опасность? И почему тогда, господин Петровский сам не присутствует сегодня при встрече этого Губинина?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Ну, что вы, господа. Как только такие мысли могли поселиться в ваших умах? Никто, конечно, здесь, в вашем прекрасном доме, не угрожает наследнику. А господин Петровский в виду большой занятости не смог присутствовать лично при приезде господина Губинина. Я пробуду у вас недолго, об этом можете не беспокоиться. И как только наследник вступит в свои права – я уеду.
АННА НИКОЛАЕВНА: Не хотите – не говорите. Ваше дело. Мы полиции не боимся – нам скрывать нечего. Вот мы – как на ладони.
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: А кто он вообще такой, племянник Губинин?
АННА НИКОЛАЕВНА: Он сын нашей сестрицы Машеньки. Очень уж ее любил наш брат, с детства. Маша росла такой болезненной, что родители и не надеялись, что она проживет и до десяти лет. А вот брат все ее выхаживал. Помню, как он в детстве, то ягодами ее кормил, то микстуры давал. И няньки не нужны были. Выросла она и удивила всех – в семнадцать лет выскочила замуж за никому неизвестного офицерика Губинина. Бедный был человек, неспособный содержать ни себя, ни семью. Жили они тогда в Москве, но недолго. Как только у них сынишка родился – наш теперь наследник, офицерик этот и умер от малярии. Маша одна осталась с ребенком на руках. А поместье наше уже в то время перешло в руки Ивану Николаевичу. Вот он и взялся в свойской ему манере ухаживать за сестрой и ее сыном. Да только поселил он их заграницей – мол, там климат для здоровья лучше. Там наш наследник и вырос. Я ведь его только однажды в жизни и видела. Помнишь, брат, лет двадцать назад приезжала сестра с сыном к нам в поместье погостить. Гостила недолго и уехала обратно. Мальчику тогда только десять лет исполнилось. Потом весть пришла – сестра умерла. Брат настоял, чтобы племянник в Россию не возвращался, а учился заграницей. Так что, любезный Леопольд Карлович, ничего я вам о нем рассказать не могу. Сами ждем.
Слуги накрывают на стол. Все начинают ужинать. За окном стремительно темнеет. Наступает ночь. Начинается ливень.
АННА НИКОЛАЕВНА: Где же повозка со станции?
Входит служанка Вера.
СЛУЖАНКА ВЕРА: Госпожа! Кучер Семен со станции вернулся один. Говорит, что не прибыл наследник.
АННА НИКОЛАЕВНА: И как это понимать? Для чего вводить людей в заблуждение и писать, что будет пятнадцатого, если его нет?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Не терпится запустить в него свои когти, Анна Николаевна? Пока муж мой жив был, вы все его поучали уму да разуму? Теперь черед наследника пришел? Рассчитываете хозяйкой в доме остаться при новом владельце? Ничего у вас не выйдет! Уж я-то постараюсь, чтобы наследник узнал всю правду о вашем семействе.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Прощу вас, дамы, не начинайте спорить по пустякам. Уж видно все мы нынче в одно положение попались.
АННА НИКОЛАЕВНА: Ты, братец, меня с собой не равняй.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Ох, сестра, за что ты так меня невзлюбила? А я ведь тебя люблю всем сердцем. Да-да, не смей перечить. Говорю тебе, как есть – люблю. Иногда я даже Бога прошу, чтоб все так повернулось, будто и не было никакого завещания, а деньги все тебе бы перешли. Поверишь, так и шепчу: «Боженька, исправь ошибку брата моего неразумного, Ивана Николаевича, отдай наследство сестре моей ненаглядной Анне Николаевне. Уж, кто как ни она достойна?»
АННА НИКОЛАЕВНА: Довольно! Ох, и рассмешил ты меня! Видно только за одно это и терпел тебя мой брат.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: За что же, скажи на милость, сестрица?
АННА НИКОЛАЕВНА: За глупость твою, да за то, что сам своей глупости не сознаешь! Прожил ты жизнь без смысла да без ума. Молчишь, братец? Ну, молчи, коль сказать нечего!
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Есть, сестра, да только молчать отныне буду. Не хочешь ты понять меня, как есть.
АННА НИКОЛАЕВНА: Да что там понимать-то? Чай не большого ума человек ты, чтоб думать над твоими опусами!
За окном раздается гром. В дверях появляется молодой человек с саквояжем в руках. Все оборачиваются. Дарья Васильевна вскрикивает.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Любезный, кто вы?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Я – Губинин Илья Ильич. Наследник Ивана Николаевича Померанова.
Все замирают в нерешительности.
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Прошу вас, Илья Ильич! Мы вас заждались. Эй, Верка, поди-ка сюда. Немедленно отнеси вещи в комнату Ильи Ильича и вели накрыть на стол. Вы верно голодны с дороги?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Господа посылали за вами кучера на станцию, видно разминулись?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Так и есть, разминулись. Сам добрался. Только вот промок весь. И кто только знал, что такой дождь разразится. Удивлен я здешней погоде.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Вас ждет много удивлений. Особенно в этом доме.
Мария Михайловна уходит со сцены.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Вот как? Рад жить ожиданием. К слову, я несказанно счастлив оказаться в России после стольких лет заточения заграницей.
АННА НИКОЛАЕВНА: И как это Семен не заприметил вас? Прикажу высечь его, негодяя!
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Прошу вас, будьте милосердны. Я другим поездом прибыл, не тем, о ком говорено было заранее. Семен не виновен. И как же красиво в здешних краях! Природа так и дышит величием. Не уж то я смогу отныне повелевать землей дядюшкиной? И мечтать о таком не мог. Я же все больше учился. Университет кончил. Только применения себе не отыскал. Другим наука в пользу пошла, а мне в уныние. Душа моя просит иного. И как же разумно дядюшка поступил, когда мне поместье отписал. Вот где я развернусь. Есть теперь к чему силу приложить.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: И что вы намерены предпринять относительно нас всех?
АННА НИКОЛАЕВНА: Вот ведь дурное семя! Мальчик только с поезда, в себя еще не пришел, а он с расспросами полез. В богадельню бы тебя свезти на веки вечные.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Я право и не знаю, что же ответить. Все по-старому будет. Вы – мои единственные родственники.
АННА НИКОЛАЕВНА: Вы отдохнуть хотите? Так, я вас провожу.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Анна Николаевна, думаю, что будет правильнее, если я провожу Илью Ильича.
АННА НИКОЛАЕВНА: Вам виднее, вы же власть!
Илья Ильич и Константин Александрович уходят со сцены.
АННА НИКОЛАЕВНА: Эй, братец, и нам пора на покой. Чего щеки надул? Проводи-ка меня, а то ноги совсем не слушаются.
ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ: Как прикажешь сестра, твое слово – закон.
Анна Николаевна и Петр Васильевич уходят со сцены. В гостиной остаются Дарья Васильевна и Леопольд Карлович.
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Дашенька, теперь, когда мы одни, можем говорить не оглядываясь.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Леопольд Карлович, побойтесь Бога. Я вся теперь в сомнениях. Как в глаза людям смотреть?
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Дашенька, любовь моя, вам не о чем горевать. Я все устрою. Одно ваше слово и мы завтра же покинем здешние края.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Покинем? Куда же прикажете отправиться? Без денег?
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Но как быть? Видно не найти сокровищ Померанова, да и не верю я в их существование.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Прошу вас, говорите тише. Я поклялась перед могилой матери, что заберу то, что причитается мне по праву. И исполню обещание!
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Вы себя погубите. Ну что вам в этом семействе? Забыть все надобно и начать жизнь заново. Я для вас на все пойду.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: На все, говорите? Есть у меня план. И вы мне поможете его исполнить.
Сцена 2
Комната Ильи Ильича.
КОНСТАТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Илья Ильич, поговорить нам нужно. Там, в гостиной много посторонних глаз. Только примите мои слова к размышлению, не пренебрегайте.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Как можно. Я весь – слух. Только просить хочу вас об одолжении – помогите мне в новых обстоятельствах. Я ведь юный человек, как вы успели заметить, и опытом не богат. Да и в России бывал редко. Все здесь для меня ново. Даже и не мыслю, с какой стороны к наследству подойти. Что же делать? Такова воля дядюшки, стало быть, исполнить Богом велено его завет. Помогите мне в этом деле, станьте опорой? Вы ведь человек образованный, из полиции.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Право, почту за честь. Только правильно ли это, в делах хозяйских полагаться на чужого человека? Может лучше сблизиться с кем-то из семьи?
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Ах, к чему лгать? Они мне все чужие. Кровь общая, а более ничего и нет. Я лишь дядюшку знал, да и то, не близко. И знаете, что? Скажу вам откровенно, страшно мне в этом доме. Пока поездом добирался, всю дорогу думал о наследстве. Каково семье осознавать, что деньги достаются далекому племяннику? Не навредили бы мне, и то хорошо.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Никто вас не упрекнет, уверяю. Такова воля Ивана Николаевича, никто изменить ее не в силах. Но я о другом поговорить хочу. Я должен вам открыться и назвать истинную причину пребывания в усадьбе.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Истинную? Вы разве здесь не по просьбе нотариуса?
КОНСТАТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Нет, вернее, не совсем так. За месяц до своей кончины ваш дядя побывал у нас, в столичной полиции. Он стал опасаться за свою жизнь. Говорил, что его преследуют.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Преследуют? Но кто?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: В этом все и дело. Иван Николаевич уверял, что его преследует мертвец. Понимаю ваше удивление. Иван Николаевич рассказал, что в усадьбе стали происходить необъяснимые вещи. Так, по ночам в окно спальни Ивана Николаевича стучали, но стоило вашему дяде одернуть занавес, как он никого не видел, в коридорах он слышал чьи-то шаги. Позже отравили любимую лошадь Ивана Николаевича, в кабинете устроили пожар.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Все это не похоже на действие вурдалака, скорее какой-то злоумышленник мучил дядюшку. Вот только ума не приложу, кому такое понадобилось?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Верно. Мы в полиции подумали также. Пока… Однажды ваш дядя приехал к нам в ужасном состоянии – он был напуган как ребенок. Рассказал, что ночью видел мертвеца, разгуливающего по усадьбе. Испугавшись, ваш дядя схватил ружье и выстрелил в вурдалака, только все напрасно. Пули вреда не принесли.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: А как выглядел вурдалак?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Иван Николаевич описал его как мертвеца, истлевшего, с рытвинами на теле, и лицом с пустыми глазницами.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Может дядюшку разыграли? Такое ведь возможно. Простите, конечно, но я не верю в оживших мертвецов.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Верно. И мы в полиции не верим в небытие, а вот в то, что человека можно довести до сумасшествия – легко.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Но кому такое пришло в голову?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Для того я сюда и прибыл. И говорю вам обо всем случившемся только потому, что хочу предупредить – замысел злоумышленника нам неизвестен. Если хотели свести с ума Ивана Николаевича, то и вы можете быть под ударом.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Что мне делать? Как вести себя?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Видите себя так, будто вам ничего неизвестно. Но будьте внимательны, не упускайте из виду никого из домашних.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: А как умер мой дядюшка? Не было ли в том злого умысла?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Не беспокойтесь, смерть его было ненасильственной. Иван Николаевич умер от сердечного удара у себя в кабинете. Его нашли слуги.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Скажите, а кроме дядюшки видел кто-то еще того мертвеца?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Нет, никто. Не волнуйтесь, я пробуду в усадьбе столько, сколько понадобиться, чтобы отыскать шутника, устроившего сие.
Сцена 3
Гостиная. Раннее утро. В гостиной Мария Михайловна. Входит Константин Александрович.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Доброе утро, господин полицмейстер! Не поверите, но я рада вас видеть сегодня. Как вам спалось?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Утром прекрасное, Мария Михайловна. Спалось мне лучше, чем в столице. Природа в русской провинции всегда манила меня своей первозданностью, чистотой. Замечали ли вы, что в усадьбе даже птицы поют по-особенному?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Не разделяю ваших устремлений в наслаждении природой. Поговорим начистоту? Кого вы видите перед собой?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Прекрасную молодую вдову, надо полагать?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: В уме вам не откажешь. А раз так, как вы говорите, скажите, Бога ради, на что мне тратить красоту и молодость в провинциальной глуши? Хотите, расскажу вам, как я стала женой Померанова? Это очень печальная история. Иван Николаевич взял меня за долги.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: О чем вы толкуете?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Да, в уплату долга. Мой батюшка задолжал Померанову полмиллиона рублей. Когда же пришло время расплачиваться, Иван Николаевич потребовал меня и батюшка, не минуты не думая, отдал меня как вещь, как крепостную. Думаете, о таком муже я мечтала? Вот, посмотрите.
Мария Михайловна оголяет плечо.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Видите это? Не отворачивайте взгляда. Это следы от ударов плетью. Мой дорогой муж любил поучать меня. Так он заботился о моем воспитании.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Это чудовищно. Зачем вы мне об этом рассказываете?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Ну как же. Все в доме понимают, что смерть Ивана Николаевича неслучайна. Я знаю, почему с ним случился сердечный удар. Он видел мертвеца, так ведь?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Почему вы меня об этом спрашиваете?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Вы ведь здесь для того, чтобы понять, кто довел Ивана Николаевича до удара. Я помогу вам. Начните с того, что усвойте – все ненавидели моего мужа.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: И вы?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: И я, конечно. А за что прикажите его любить? Старый самодур с бесчеловечным нравом. Все страдали от него, и в то же время, все терпели. Ждали. Всем хотелось получить наследство. И мне оно полагалось более, чем другим. Вы слышали местную легенду о вурдалаке? Мой муж верил в правдивость легенды, услышанной когда-то от крестьян. Мол, обитает в здешних краях вурдалак, замученный своим барином до смерти, и в безлунные ночи он выходит на охоту. Он ищет жертву среди помещиков, тех, кто издевается над крепостными. Вурдалак выпивает у жертвы всю кровь и возвращается обратно – в могилу, пока не появится в округе новая жертва.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Иван Николаевич видел мертвеца? Вам он говорил о том, что легенда оказалась правдой?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Ничего такого он мне не говорил. Но незадолго до смерти он стал подозрительным, ходил озираясь, ночами не спал. Все твердил о расплате за грехи. Даже иконку на груди носил. Представляете, мой муж ходил с иконкой? Видно сильно его напугали.
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Вы кого-то подозреваете, раз рассказываете мне обо всем?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Никого конкретно, но всех сразу. Не удивлюсь, если имел место заговор. Может к лучшему, что наследство досталось ни мне. Бедный мальчик, этот племянник Губинин. С ним в усадьбе может произойти все, что угодно.
Раздаются шаги. Входит Илья Ильич в сопровождении Дарьи Васильевны.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: О, да все уже здесь. Господа, что за чудесный дом выстроил мой покойный дядюшка. В Европе такого не увидишь. Любезная Дарья Васильевна показала мне округу. Просто великолепие. Вчера ночью я ничего толком не рассмотрел, теперь же не перестаю удивляться гению дядюшки.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Дядюшка был таким чудесным человеком. И почему смерть забирает лучших?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Дашенька, ну что за фарс! Еще расскажите невинному мальчику, как вы обожали дядюшку.
ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА: Любила и не скрываю. А вам Мария Михайловна совестно должно быть. Илья Ильич так растерян в новых обстоятельствах. Помочь ему следует.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Вот и помогайте. Вы невеста знатная, хоть у кого спроси. Да, вот хотя бы и у Леопольда Карловича?
Входит Леопольд Карлович.
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: О чем меня спросить хотите?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: Хороша ли Дарья Васильевна? Как вы считаете?
ЛЕОПОЛЬД КАРЛОВИЧ: Разве могу я судить о барыне плохо? Думаю, каждый, кто знает Дарью Васильевну, пребывает в восхищении.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ: Дарья Васильевна, вне всяких сомнений, вы прекраснейшая из русских девушек, встречаемых мною. Располагайте мною полностью.
Конец ознакомительного фрагмента.