Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир. Часть I ( Сборник, 2001)

Часть 1

Господь наш Иисус Христос заповедовал Cвоим ученикам: Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам (Мф 28:19–20). Благовествование Евангелия присуще Церкви Христовой. Без него, как и без молитвы и Таинств, невозможна жизнь Церкви. Особенно необходима православная проповедь в наши дни, когда народ после господства атеизма и гонений за веру встрепенулся и ищет, часто не зная, чего. Есть только понимание, что жить так больше нельзя. Кто ищет Правды и Истины, а кто окунулся в разврат и стяжательство. Кто ищет Бога, а кто служит сатане. Тысячи сектантских проповедников разного толка ринулись в нашу страну, преследуя самые разнообразные цели и задачи: Кто действительно хочет донести до безбожного, как он полагает, народа слово о Христе в своем собственном понимании, а кто преследует своекорыстные экономические и политические цели. Сотни и сотни сатанинских групп, явных и скрытых, разбросаны по стране^[1].

Русская Православная Церковь выдержала эпоху гонений, увенчалась сонмом мучеников, сохранила чистоту веры. Если мы причислим к лику святых всех наших новомучеников, то святых в Русской Православной Церкви будет больше, чем во всех остальных поместных Церквах, вместе взятых.

Но сейчас наступили времена более тяжелые. Если раньше нас гнали, если к мученичеству, к исповедничеству должен был быть готов каждый верующий от епископа до мирянина, то сейчас в нас пытаются убить чувство благоговения, в нас, не отрицая существования Бога, пытаются посеять сомнение в благодатности Православия и клевещут на Русскую Православную Церковь, восторгаясь другими конфессиями. Если русских, белорусских, чувашских и других детей учат играть в молитву (игра № 2 в методических пособиях организации «Новая жизнь»), то они никогда не познают сладости настоящей молитвы. Если они пользуются игрой «Святой Дух» (игра № 4), то у них никогда не будет чувства благоговения, а без чувства благоговения нет истинного Православия. Легче научиться молиться откровенному атеисту – он скорее почувствует благодать Святаго Духа, – чем человеку, ребенком играющему или игравшему в эти неопротестантские^[2] игры. Появляются лжепророки и лжехристы, как это и было предсказано Христом (Мф 24:23–24; Мк 13:23). Вот они, отечественные лжехристы и лжепророки: Виссарион, пророк Иоанн, Мария Дэви Христос или пришедший из-за рубежа «преподобный» Мун, кровью которого причащали новобрачных, а также многие другие.

Необходимо возвысить голос православной проповеди. Она должна не только звучать с амвонов храмов, но выйти на паперти, улицы, войти в клубы, школьные классы, студенческие аудитории, в цеха заводов и фабрик, звучать в городах и весях, тюрьмах и больницах. Она должна коснуться действительно ищущих Истину и Правду и облегчить православным стояние в вере своей. Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут (Иак 2:19). Значит, мало признавать существование Бога и Сына Божия Иисуса Христа. Сатанисты веруют в Иисуса Христа, но как? Между их верой и верой апостольской, верой преподобного Серафима Саровского и святого праведного Иоанна Кронштадтского – дистанция неизмеримая.

Цель православной проповеди, православного образования и катехизации – вложить в сердце человека, в его сознание, во все его существо веру, любящую Бога, веру благоговейную, светящую миру (см. Мф 5:14, 16) любовию и истиной.

Проповедь Апостолов, их учеников и ранних Отцов Церкви остановила разврат и жестокость языческого древнеримского мира, а проповедь их преемников просветила народы, которых греки и римляне назвали бы «варварами», в том числе и нашу Русь.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II неоднократно подчеркивал, что важнейшей современной задачей Русской Православной Церкви являются просвещение и катехизация народов нашей страны или, говоря другими словами, религиозное образование и воспитание народа Божия и стоящих за оградой Церкви и ищущих Правду жизни.

Слово образование связано со словом образ. Человек сам с помощью Божией создает себя по образу и подобию Божиему. Задача наставника, духовника, педагога – помочь в этом делании руководимому, пасомому, ученику. К сожалению, к нашему времени в слове образование уже не ощущается это значение. Им стали называть процесс приобретения под руководством учителей и преподавателей знаний и навыков, полезных для материального благополучия и карьеры. Образование с петровской эпохи утрачивает самодовлеющую ценность и все больше становится средством достижения тех или иных эгоистических целей^[3]. Поэтому оно не спасает от роста преступности и беззакония.

Образование с точки зрения современного, так называемого цивилизованного общества – это отрасль промышленности, «продукция которой – квалифицированная рабочая сила, а с точки зрения отдельного человека – способ вложения капитала, который в будущем должен приносить доход»^[4]. Говоря словами Н.И. Пирогова (1810–1881), «общество является потребителем, а школа – фабрикой, приготовляющей товар для потребления^[5]. Эти слова великого хирурга и попечителя Одесского и Киевского учебных округов предупреждают нас, что нельзя идеализировать дореволюционную школу и переносить ее опыт в наши современные школы и гимназии. Средние и высшие учебные заведения императорской России, в том числе и духовные, готовили как побочный (но достаточно многочисленный) продукт нигилистов и террористов, материалистов и агностиков. Конечно, в России были замечательные педагоги, теоретики и практики – К.Д. Ушинский (1824–1870), С.А. Рачинский (1835–1902) и другие, прекрасные средние школы; можно вспомнить Поливановскую гимназию в Москве или гимназию княгини Оболенской в Санкт-Петербурге. Было много прекрасных приходских школ^[6], прекрасных преподавателей Закона Божия. Опыт их, конечно, надо изучать^[7].

В советской и в нашей современной массовой школе нет образования ни в первом, ни во втором смысле слова, если не говорить об отдельных выдающихся учителях и школах.

Несколько лет назад наши высшие органы образования разрабатывали концепцию „непрерывного образования“ с целью „создания педагогической индустрии, цель которой – обработка всей подлежащей усвоению информации и превращение ее в форму, удобную для усвоения без потери содержания и качества“. Воспитание понималось как „формирование личности с заданными качествами“^[8]. Такое в истории уже было. Во время оттоманского ига турки отбирали у болгар малолетних мальчиков и растили из них янычар – воинов жестоких карательных отрядов, наводивших ужас на болгарские селения, так что болгары по крови убивали своих единокровных братьев^[9].

„Когда ученика рассматривают как болванку, из которой надо выточить стандартную деталь, все отклонения от стандартов выбраковываются, а это означает подавление индивидуальных особенностей, подавление любознательности, таланта, вообще всего живого. При этом неизбежно понижается и средний уровень образования“^[10]. У детей возникает негативное отношение к школе.

В пятидесятые годы, во время своей активной педагогической деятельности я часто сравнивал себя с рабочим у конвейера и с горечью понимал и разницу между нами: добросовестный рабочий, завернув гайку, уверен, что она будет держаться, а я, преподаватель, не знаю, как будут держаться мои „педагогические гайки“ в сознании моих питомцев, проплывающих передо мною, как автомашины на конвейере. На протяжении десятилетий мы видим, как деградирует наше образование.

Кризис советской школы был одной из причин возникновения идеи о негосударственном среднем образовании. Другой причиной было желание необуржуазии дать своим детям элитарное образование. Проектировались школы с теннисными кортами, собственными конюшнями, ибо, как утверждалось в проекте, для девочек в период полового созревания очень полезна верховая езда. Ни одна школа, виденная мною, не оставила такого тяжелого впечатления, как такая элитарно-буржуазная школа, которая пыталась называть себя христианской гимназией. Все они основывались на принципах „конвейерного“ внедрения отфильтрованной информации.

Охватившее массы и власти преклонение перед Западом, особенно перед США, пытается перенести на нашу почву все, не учитывая ни истории, ни современных реалий. Американцы тратят на образование много денег, но у них, во всяком случае, в 50-70-е годы, качество образования было хуже нашего; это мнение широко распространено среди специалистов.

8-10 сентября 1992 года в Обнинске Калужской области состоялась крупная общероссийская конференция „Негосударственное образование“, выявившая большое разнообразие целей и задач, которые ставят перед собой учредители альтернативных гимназий, школ и лицеев. На конференции было много интересных и добрых людей, увлеченных педагогов с очень разными идеями и методами обучения.

В православных учебных заведениях не должно быть штамповки; в них на практике надо вернуться к глубокому осознаванию слова образование.

1. Во главе мирового сатанизма стоит первосвященник сатаны, живущий в США, в Калифорнии, пародирующий Папу Римского. Его портреты печатаются в наших журналах (Юный техник. 1990, № 12).

2. Сейчас в мире множатся разнообразные секты, которые нередко объединяются под общим названием второй волны протестантизма. Их удобно именовать неопротестантизмом. Их агрессивностью встревожены православные, католики, лютеране, традиционные баптисты.

3. О цели образования // Православный собеседник. 1898. С. 585–612; см. также О цели образования / Религиозно-философская библиотека. СПб., 1905. С. 27–52.

4. Современная педагогическая мифология/Цели образования и право на образование: Материалы семинаров. М., 1993. С. 6–22.

5. Вопросы жизни / Сочинения. Т. 1. СПб. С. 49–53.

6. С восторгом и уважением любил рассказывать о приходских школах их воспитанник протоиерей Василий Евдокимов.

7. Картотека учебников Закона Божия, работ по методике преподавания и постановлений о преподавании законоучительных дисциплин составлена О. А. Павловой в 1991–1993 годах. Один экземпляр этой картотеки находится в Отделе религиозного образования и катехизации Московского Патриархата, другой – в Новосибирске.

8. См. Цели образования и право на образование: Материалы семинаров. М., 1993.

9. Другой пример «формирования личности с заданными качествами», близкий к примеру отца Глеба – манкурты у Ч. Айтматова.

10. Там же. С. 96. Об этом же свидетельствуют беседы с нашим выдающимся физиком Б. Орловым, высланным из СССР.

Часть 2

Принципами православного образования являются:

1. Христоцентричность.

2. Педоцентричиость.

3. Опережение морально-нравственным образованием, воспитанием рационально-информационного.

4. Воцерковление.

5. Исполнение заповедей Христа ребенком, юношей, девушкой, взрослым человеком в современных условиях.

6. Раскрытие Православия как радостной полноты жизни во Христе.

К сожалению, эти принципы не всегда четко осознаются и осуществляются в практике православного просвещения.

1. Христоцентричность. Центром жизни христианина является Христос; Христос – центр мировой истории. Вся история человечества делится на два периода: до Христа и после Его вочеловечивания – Ветхий и Новый Завет. Третьего, о чем возвещают новоявленные лжепророки и лжехристы («Богородичный центр», «Белое братство», Виссарион и другие), не будет. Я – хлеб живый, сшедший с небес (Ин 6: 51). Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною (Ин 6: 57). Этими словами Христос определил и содержание христианской жизни, и основное содержание православного образования. История Ветхого Завета должна преподаваться с христологических позиций^[1]. Христоцентричность приходится воспитывать в сердцах и в сознании учащихся и слушателей в условиях современного секуляризованного неправославного мира.

В Греции, где Церковь не отделена от государства и школа – от Церкви, встретились со следующим феноменом. В школах там изучается история Греции, которой греки очень гордятся, и мифы Древней Греции. У детей из секуляризованных семей появилось отрицательное отношение к Ветхому Завету: мы греки, и зачем нам история какого-то еврейского народа и мифы евреев. Это заставило греческих богословов, учителей, Элладскую Церковь в целом и Министерство образования и религий пересмотреть методику преподавания Священной истории Ветхого Завета, и теперь в школе говорят о дохристианской истории человечества и Божием руководстве избранным народом, оставшимся верным Богу, – «народом Божиим». И термин «народ Божий» предпочитают термину «еврей». В своих учебниках и программах они излагают важнейшие события в свете отпадения человечества от Бога и ожидания Христа, приготовления людей к Его пришествию. Ветхий Завет, а не история еврейского народа как таковая, дается как введение в Новый Завет.

Эти же вопросы в общей форме обсуждались у нас на Общецерковном семинаре катехизаторов в августе 1991 года и на московских семинарах катехизаторов (1991–1993 годы). Они нашли свое отражение в книге протоиерея профессора Владимира Сорокина^[2] и в предисловии к сборнику программ для воскресных школ.

В программах Священной истории в воскресных школах, православных гимназиях и лицеях должно быть предусмотрено лишь ознакомление с основными событиями ветхозаветной истории, такими, как творение, потоп, Содом и Гоморра, египетский плен, исход из египетского рабства и некоторыми другими, причем должно быть освещено не только естественноисторическое, но прежде всего духовно-нравственное значение 40-летнего пребывания израильского народа в пустыне и так далее. Необходимо остановиться на событиях, отраженных в церковных молитвословиях, и, в частности, в девяти песнях канона, объяснить и показать, как и почему древнееврейские события находят отражение в нашем православном богослужении. Это все имеет значение для раскрытия в дальнейшем смысла и порядка богослужения, приближает богослужебные тексты к пониманию учащимися.

2. Педоцентричность – учет возрастных особенностей слушателей, их религиозной и общеобразовательной подготовки. В практике деятельности православных гимназий, лицеев и особенно воскресных школ это наиболее трудный вопрос. Многие преподаватели стараются дать как можно больше информации обучаемым, не считаясь с возможностями их восприятия; это – издержки нашего светского образования.

Как-то автор посетил занятия в одной из московских воскресных школ. Средняя группа, дети лет 12–14. Была лекция по истории Церкви. С подробностями рассказывалось, как в таком-то веке складывались взаимоотношения между императором, императрицей и высшими церковными сановниками империи. Мне было любопытно слушать излагаемые факты – многие из них я не знал или забыл, а детям было явно скучно. Только единицы записывали кое-что в тетрадках, и то по указанию педагога, большинство же просто занималось своими делами: рисовали и так далее.

«Лектор» на мои замечания категорически отказался реагировать. «Это они позже поймут и увяжут с общей историей Церкви». К сожалению, сам лектор, несмотря на все его общие заявления, понимал историю Церкви как историю борьбы Церквей и государств и отдельных кафедр между собою. А история Церкви есть история того, как в разных исторических условиях трудились люди, чтобы стяжать Дух Святой, как передавалось из поколения в поколение святое апостольское предание и почему люди отпадали от него^[3].

Детей надо знакомить не с историей Церкви в стиле арианствовавшего Евсевия Кесарийского, а с житиями святых в увлекательном, не елейном изложении. Особенно сильное впечатление у них оставляют детские годы святых. Жизнь святителя Афанасия Великого может быть представлена как увлекательный приключенческий роман, житие Александра Невского – это и воинская доблесть, государственная мудрость в сложнейшей исторической эпохе, и личная святость и чистота. А мученики Колизея и жития святителя Иннокентия Московского и преподобного Германа Аляскинского могут быть прекрасными книгами в литературных сериях «География, путешествия», «История». Список этот почти бесконечен. Нужно искусство рассказчика и мастерство литератора. Образы человеческие, а не хронология обладают учительной силой, особенно для детей и подростков. Детям надо говорить просто и образно; нельзя опускаться до упрощенчества, от которого впоследствии пришлось бы отказываться.

Вопросы религиозной возрастной педагогики усиленно разрабатывались французскими католиками, которые признают, что прошли через множество ошибок. Много полезного можно почерпнуть в работах выдающегося православного педагога из Православной Церкви в Америке С.С. Куломзиной, в частности, в ее книге Our Church and our children («Наша Церковь и наши дети»).

Греки в младших классах вообще не дают систематического образования, а пытаются «вживлять» ребенка в Православие, в Церковь, дают отдельные истории, объясняют отдельные события, связанные с жизнью школы, дома, с церковными праздниками, говорят о жизни отдельных святых на понятных детям примерах и доступным языком.

У нас ситуация оказалась сложнее – в воскресные школы приходят дети и из церковных, и из секуляризованных семей. Первые относительно подготовлены, вторые ничего не знают. Первые ведут себя в воскресных школах хуже: им скучно.

Разработка методики катехизации в группах разного возраста, разной религиозной подготовки и общего образования – важная задача современной православной педагогики.

3. Опережение морально-нравственным образованием рационально-информационного. Развеялась утопия середины XX века, что наука, знания создадут совершенную нравственность, что мораль, вопросы жизни и смерти каждого человека можно будет рассчитать на компьютере. Успехи науки и падение нравов прекрасно соседствуют друг с другом. Страшно, когда знания падают в неокрепшую или злую душу, когда любопытство не охраняется моральными рамками и законом.

Ко мне однажды в храм пришла девятнадцатилетняя особа в состоянии наркотического дурмана. На руках ее были следы порезов вен. С 14 лет она сделала четыре аборта. На вопрос: «А что тебя толкнуло на это первый раз – любовь? страсть? деньги?» – был ответ: «Нет! Мне было интересно, как это делается».

Я знал человека, который 16 октября 1941 года, во время паники в Москве, принял участие в расстреле только потому, что ему было интересно знать, что он будет испытывать, если убьет человека. Он был потрясен и напился. В сентябре 1942 года он просил начальство разрешить ему расстрелять приговоренного к казни за недостойное поведение в бою сержанта потому, что ему было интересно знать, а что он будет испытывать, если второй раз убьет человека. Ему отказали, но, когда казнимый был ранен, он спокойно приставил к виску корчившегося в предсмертных муках человека свой пистолет и разрядил его: интересно! Ведь каждый по-своему встречает смерть!

Информация, поступающая из телевизора, из книг сексологической направленности, способствует распространению разврата. Сексологи в школах успешно потрудились над тем, чтобы брак по любви между мужчиной и женщиной превратить во временное сексуальное партнерство^[4].

Наши информационные учебники природоведения не воспитывают чувства любви к природе, Творению Божиему. Вероятно, надо, чтобы ребенок сначала полюбил зверей, птичек, растения, всю природу и в свете этой любви и православной веры в Творца стал систематически познавать основы современного естествознания (биология, химия, физика, география и так далее). Необходимо менять всю концепцию естественнонаучного образования в средней общеобразовательной школе, о чем говорилось на Рождественских чтениях в 1993 году.

«Забота о воспитании нравственности и чувства благочестия должна начинаться с раннего детства, – писал Ян Амос Коменский (1592–1670). – Как потому, что не откладывать полезно, так и потому, что откладывать опасно<…> если не напитать нежного ума дитяти любовию к Богу»^[5]. Если не дать созреть в нем чувству благочестия и нравственности, то информационно-рационалистическое образование способно будет убить всякие добрые чувства и развить в нем пустое любознайство. А «ум пустого любознайки», как говорил Р. Декарт, «болен более, чем тело больного водянкой».

Религиозное, морально-нравственное воспитание должно опережать информационно-рационалистическое наполнение ума. Нельзя преждевременно вкушать от древа познания добра и зла.

4. Воцерковление. Без этого принципа нет и не может быть ни православного воспитания, ни православного образования. Недостаточно быть верующим: и бесы веруют, и трепещут (Иак 2:19); надо быть воцерковленным, войти в жизнь Церкви, жить ее благодатными Таинствами, жить в молитвенном и богослужебном ритме церковного года. Вне Церкви нет полноты Божественной благодати, таинственно передающейся из поколения в поколение от апостольских времен.

Воцерковление человека – обычно длительный процесс; у одних он начинается в раннем младенчестве, естественно и просто, у других – во взрослом состоянии, когда к человеку приходит созидательная православная вера. Оно требует большего внимания со стороны духовников, родителей, катехизаторов и педагогов.

Воцерковление с внешней стороны предполагает участие детей в той или иной мере в жизни храма, в церковном пении, в прислуживании, в работах и трудах по благоустройству храма: от уборки до вышивок наличников и покровцев. Главное же – воспитание внутреннего духа церковности.

5. Исполняемость заповедей Христа ребенком, юношей, девушкой, взрослым человеком в современных условиях. Сущность всех заповедей кратко изложил Сам Господь Бог наш Иисус Христос: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф 22:37–40).

Об этих Евангельских словах много сказано и написано. Но мы часто забываем слова любимого ученика Христова Иоанна Богослова: кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего (1 Ин 4: 20–21).

Любовь возрастает в делах, а вера, если не имеет дел, мертва сама по себе – в этих словах весь пафос второй главы Соборного послания святого апостола Иакова (Иак 2:17).

С самых ранних лет детей надо учить делам любви. Их сызмальства следует приучать думать и заботиться о других. Очень многие родители при живых детях оказались брошенными в квартирах и домах инвалидов: они все отдавали детям, но не приучали их любить и заботиться о матери, об отце и о других людях^[6].

Когда говорят в проповеди о делах любви и милосердия, обычно приводят примеры из жизни святых первых веков и прошедших столетний. Гораздо действеннее примеры из более близкого к нам времени. Важно рассказывать о делах любви и милосердия, которые совершались потаенно в Русской Православной Церкви в эпоху последних жесточайших гонений. Эти дела требовали и большой любви, и большого мужества.

Активное милосердие входит в повседневную жизнь многих приходов Русской Православной Церкви. Поучителен опыт православного сестричества при храме святого царевича Димитрия в 1-й Градской больнице города Москвы (настоятель протоиерей Аркадий Шатов). В настоящее время при многих больницах имеются православные храмы или домашние церкви, например, при Елизаветинской больнице Санкт-Петербурга и так далее. При некоторых приходах появляются детские дома. Многие священники и их прихожане отдают свои силы детям-инвалидам. На 4-м семинаре воскресных школ Москвы был интересный обмен опытом православной работы с такими детьми. Большую и сложную деятельность осуществляет Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению, возглавляемый архиепископом (ныне – митрополитом – Ред.) Солнечногорским Сергием.

Однако, как ни печально, в деле милосердия часто приходится сталкиваться со специфическим «православным эгоизмом».

Некоторые больницы просто взывают о помощи к Православной Церкви. Организаторы православного милосердия отмечают, что часто легче привлечь людей с добрым сердцем, но почти неверующих, или неофитов, недавно крещенных и воцерковляющихся, чем так называемых церковных православных людей. От последних сплошь и рядом на просьбу прийти и помочь можно услышать жесткий и твердый отказ: «в этот день у нас служба в храме», «это праздник – нельзя работать», «в этот день у нас в храме служит мой батюшка», «тогда в таком-то храме престольный праздник с архиерейским богослужением» и так далее. Даже договорившись, человек может не прийти: «а я забыла, что служит мой батюшка – должна была быть на его службе». Невоцерковленные неофиты и люди с добрым сердцем такие номера не выкидывают и в отличие от некоторых православных держат свои обещания.

Послушаешь таких православных и невольно начинаешь думать, что нельзя организовывать православные больницы, православные детские приюты, ибо в воскресные и праздничные дни в них просто некому будет дежурить и работать. Такие настроения и такой «православный эгоизм» отталкивают от Церкви пытающихся в нее войти и бросают их в объятия сектантов.

Необходимо вспомнить, как обличал Иисус Христос фарисейское отношение к субботе (Мф 12:1-15; Мк 2:23–28; 3:1–6; Лк 6:1-11; 13:10–17; 14:1–6; Ин 5:9-18; 7:21–24 и др.).

В древнем Патерике рассказывается: к одному великому старцу пришел брат и, входя к нему, сказал: «Прости, авва, что я отвлек тебя от правила твоего». Старец ответил: «Мое правило таково, чтобы успокоить тебя и отпустить с миром. Вот мое правило». Приводя это повествование, наш замечательный подвижник и исповедник епископ Варнава (Беляев)^[7] восклицает: «Вот истинное монашество»!

Если имею <…> всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто, – говорит святой апостол Павел в своем гимне любви (1 Кор 13:2).

Фанатизм без любви – одно из наиболее изощренных обвинений в антиправославной пропаганде. С какой злобой у нас иногда встречают нецерковную молодежь в храме. А как бывают рады молодые люди, когда с ними спокойно, без менторского тона поговорят о храме и вере! А в некоторых приходах у свечного ящика можно встретиться с грубостью и вымогательством. Очень спорная вещь – устанавливать на требы таксы. Некоторые храмы отказались от этого и благополучно существуют. Каждый входящий в православный храм Божий должен встречать внимание, любовь и благоговение при всем его пышном убранстве и внутренней молитвенной атмосфере.

Христианская педагогика невозможна без воспитания в человеке чувства греха. Современная светская школа, современное общество и у нас в стране и за рубежом сызмальства убивают в ребенке, в юноше, девушке, во взрослом человеке чувство греха, понятия добра и зла. Над этим трудятся телевидение и современная популярная литература. Разврат выгоден: секс-бизнес – один из самых доходных. Чувство греха притупляется и во многих, считающих себя православными.

Все человеческие цивилизации имели более или менее совершенное понятие греха, хотя в язычестве встречались и извращенные представления. Христианство голгофской жертвой Христа избавляет, спасает человека от последствий греха, а современные учения избавляют человека от самого понятия греха. В обществе прелюбодеяние, как и аборт, не считается чем-то предосудительным. Оно пропагандируется с экранов телевизоров, в прессе, в книгах. Вот от этого надо ограждать наших детей и подростков, нашу молодежь и воспитывать в них душевную и телесную чистоту. К счастью, в Церкви, в обществе имеется много прекрасных, чистых, умных юношей и девушек. Их надо укреплять, ограждать от тлетворного влияния мира сего, а падших поднимать через глубокое покаяние. Среди них встречаются и современные Марии Египетские^[8].

Как юноше содержать в чистоте путь свой? – Хранением себя по слову Твоему. Всем сердцем моим ищу Тебя; не дай мне уклониться от заповедей Твоих. В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою, – говорится в 118-м Псалме (ст. 9-11).

Проповедь христианской нравственности должна быть живой и наряду с примерами из Священной истории и житий святых содержать примеры из близких нам поколений. Образы человеческие обладают учительной силой.

Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состареет (Притч 22:6) – вот девиз для наставников воскресных школ, гимназий и для духовников, окормляющих молодежь.

Очень важно создавать православные детские и молодежные кружки, группы по интересам. Важна дружба между детьми православных семей. Это то ограждение, которое охраняет детей и молодежь от тлетворного влияния мира сего. В этом одна из задач церковных общин, которые сформировались и формируются в последние годы на базе отдельных приходов.

Невозможно совсем оградить наших воспитанников от мира сего, их надо готовить ко встрече с ним, к православной стойкости среди его соблазнов. На Тайной вечере Христос молился: Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла (Ин 17:15).

По словам преподобного Максима Исповедника, «к миру надо относиться не чувственно, не бесчувственно, а сочувственно».

6. Православие – это радостная полнота жизни во Христе. Сам Спаситель сказал: да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна (Ин 15:11). Апостол Павел писал: Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь. (Флп 4:4).

Вот откуда идет светозарность преподобного Серафима Саровского, который обычно встречал людей словами радость моя. Все наши старцы привлекали к себе духовным светом и любовью.

Вот откуда светящаяся и радостная улыбка епископа Стефана (Никитина), бывшего Можайского, а затем Калужского: «Как можно унывать, когда Христос воскрес!»

Вот откуда светящийся, радостный облик отца Михаила Митроцкого, узника СЛОНа, обрисованный О.В. Волковым^[9].

Подобных примеров можно привести множество. Нужны, конечно, и сокрушение, и плач, и слезы о своих грехах, на них возрастает совершенная радость. Покаяние – это средство, а не цель; цель – стяжание Духа Святаго, совершенная радость о Христе. Есть время слез и время радости, каждому возрасту – свое. Детям надо раскрывать радость православную. Праздником и радостью надо делать для них посещение храмов, участие в православных праздниках, учебу в воскресных школах и общение со сверстниками.

Мы, взрослые, священники и миряне, должны радоваться о детях. Пусть на девочках в храмах будут праздничные платья и банты. Их надо учить радостному восприятию природы, видеть красоту мира Божия. Суровость, фанатизм родителей порою отталкивают детей от Церкви.

Как-то мы катались на велосипедах с одной девочкой, и я задал ей вопрос:

– Валюша! Вот представь: если бы ты вдруг потеряла веру, твоя жизнь стала бы полнее и насыщеннее?

– Ой! Что вы, дядя Глеб…

Она, тринадцатилетняя, поняла полноту и радость православной веры и ущербность жизни неверующего в Бога. Она не знала слов: «Христианство – это радостная полнота жизни во Христе», но понимала сердцем своим. Теперь ей около 40 лет, она – мать семейства.

Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною (1 Кор 6:12). Грех непозволителен в любой форме, о чем пишет Апостол в предыдущих стихах той же главы, и недопустимо идолопоклонническое отношение к любому мирскому делу. Но пусть дети смеются, играют и пляшут, молятся Богу и учатся, ходят в храм Божий как на праздник. Каждому возрасту – свое делание и восприятие мира. Пусть вера Христова освящает все проявления их жизни. Молитва детская должна быть радостной и посильной.

1. Однако Ветхий Завет в большинстве курсов и учебников Закона Божия преобладает над Новым Заветом, в чем мы видим влияние протестантизма на наши учебные планы и методы преподавания. Оно сильно сказывалось на всей нашей педагогике после Феофана Прокоповича и реформ Петра I. Как писал Амвросий Юшкевич, «при Петре и особенно остро при Анне на благочестие и веру православную наступали, но таким образом, будто они не веру, но непотребное и весьма вредительское христианству суеверие искореняют. Какое множество под таким предлогом людей духовных, а наипаче ученых истребили, монахов порасстригли и перемучили <…> Не токмо учителей, но и учения, и книги их вязали, ковали, в темницы затворяли, и уж к тому приходило, что в своем православном государстве о вере своей отворять уста было опасно: тотчас беды и гонения надейся». (Цит. по: Пути русского богословия. Paris, 1988).

2. Завет Божий: Пособие по изучению Библии. Л., 1991. С. 128; Закон и заповеди Божии: Сборник учебных программ для воскресных школ. М., 1992.

3. См. Очерки из истории Церкви // Богословские труды. № 6 (1971), № 7 (1972).

4. Здесь о. Глеб дает ссылку на рукопись своей книги «Домашняя церковь», тогда еще не изданной. Между тем эта книга вышла в свет первым изданием в 1997 г., вторым – в 1998 г.

5. О религиозном воспитании/О целях образования. Религиозно-философская библиотека. Вып. VII. СПб., 1905. С. 53–54. Работы Коменского неоднократно издавались на русском языке.

6. Эти вопросы подробно рассмотрены автором в монографии «Домашняя церковь», где есть специальная глава «Семья как школа любви».

7. Речь архимандрита Варнавы при наречении его во епископа Великосурского 15 февраля 1920 г. / Дар ученичества. М., 1993. С. 400.

8. Когда одной из таких женщин автор рассказывал на исповеди о Марии Египетской и о том, что она не могла войти в храм, та замерла с широко раскрытыми глазами и прошептала: «И я тоже не могла». Сейчас она верное чадо Церкви. В дальнейшем пришлось встретиться с еще одним подобным случаем.

9. Погружение во тьму. М., 1983.

Часть 3

Живая практика Русской Православной Церкви трудами многих священников, мирян-катехизаторов, родителей и самих обучаемых породила многообразные формы религиозного образования, катехнзации мирян и миссионерства:

1. воскресные школы при храмах;

евангелизационные кружки для взрослых;

группы подготовки взрослых ко крещению;

православные детские сады;

православные группы в государственных детских садах;

православные гимназии, школы и лицеи;

православные факультативы в частных и государственных школах;

систематические беседы по определенным программам в храмах;

публичные лекции;

лекции по отдельным предметам, темам и проблемам в вузах;

православные курсы катехизаторов;

Православный Свято-Тихоновский богословский институт;

Православный университет Иоанна Богослова и другие подобные высшие учебные учреждения, рассчитанные на светскую верующую молодежь (типа Религиозно-философского института в Санкт-Петербурге, теологического факультета в Минском гуманитарном университете и других);

организованные паломничества;

православные детские, юношеские и семейные лагеря.

По всем этим направлениям имеются интересные методические находки, накапливается индивидуальный и соборный опыт.

Общее руководство народным религиозным образованием и катехизацией Священноначалием Русской Православной Церкви возложено на Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата (Решение Синода Русской Православной Церкви от 29.01.1991 г.).

В одной статье невозможно осветить, хотя бы кратко, состояние всех указанных направлений. Поэтому остановимся лишь на некоторых из них.

Воскресные школы являются наиболее распространенной формой катехизации. О них уже много говорилось и писалось, в том числе и на страницах Журнала Московской Патриархии^[1]. Они имеются практически во всех епархиях, но пока в большинстве из них в явно недостаточных количествах. В 1991 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия состоялся общецерковный семинар по воскресным школам и другим формам православной катехизации. В Московской городской епархии было четыре семинара, посвященных воскресным школам. Подобные семинары состоялись и в некоторых других епархиях, в частности, в Смоленской, информация о котором опубликована митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом. Очень живо прошел в 1994 году семинар в Ярославле под руководством Ярославского и Ростовского епископа Михея. После него в епархии неделю продолжались различные частные мероприятия, связанные с тематикой семинара: выезды в благочиния, лекции в разных организациях, беседы с духовенством. Обычно воскресные школы организуются при храмах, приходах и православных братствах, курируются настоятелями приходов, епархиальным священноначалием и соответствующим отделом Патриархии хотя бы номинально.

Кроме того, имеются попытки создать «воскресные школы» при клубах, загсах, общеобразовательных светских школах. Такие школы обычно не связаны со структурами Русской Православной Церкви. Они часто называют себя православными, но по содержанию преподавания нередко оказываются весьма далекими от Православия. Так, в одной из таких «православных» школ, устроенной при общеобразовательной школе под вывеской «Православная», детям стали преподавать оккультные науки – ясновидение и прочее, всегда отрицавшиеся Церковью. Православной может считаться только та воскресная школа, которая имеет духовным руководителем священника и связана со структурами Православной Церкви.

Задачи православных воскресных школ – просвещение и научение Закону Божию детей прихожан или членов православного братства, созданного при приходе. Школы могут создаваться совместно несколькими приходами. Помимо просвещения и воспитания на православной основе детей и подростков, такие школы являются важным звеном в возрождении приходов как первичной христианской общины единоверцев, молитвенно связанных с определенным храмом, духовно окормляемых священниками во главе с настоятелями прихода. Привлечение к деятельности этих школ родителей (родительский комитет, участие в преподавании и так далее) укрепляет духовные связи между прихожанами-родителями и их семьями, создает благоприятную среду для воспитания молодого поколения. Учащиеся таких школ посещают богослужения своего храма, в меру своих возможностей деятельно участвуют в них, а также занимаются уборкой храма и его территории при подготовке к церковным праздникам и несут те или иные временные или постоянные послушания в приходе с учетом своего возраста и возможностей.

Воскресная школа – условное наименование данного типа учебных заведений, существующих при приходах и братствах. Занятия в них могут происходить в любой удобный для учащихся и учащих день недели. Опыт показывает, что, когда занятия проводятся в воскресные дни, младшие дети не посещают Литургию – налицо отрицательное влияние собственно «воскресной» школы на воцерковление учащихся и их родителей. Поэтому наиболее удобным временем для младших групп представляется суббота перед всенощным бдением. После занятий устраивается отдых с чаем и детям дается возможность попрыгать и поиграть. После разрядки они идут в храм, стоят там до елеопомазания, после которого младших уводят домой. Вероятно, в сложившихся реальных обстоятельствах такие школы лучше и точнее называть церковными, а не воскресными.

Жизнь приходов Русской Православной Церкви выдвинула несколько типов школ^[2]:

1. Школы начальной катехизации, задачи которых состоят в первичной катехизации детей из верующих, но невоцерковленных семей и из семей, лишь сочувствующих христианству и Православию. Некоторые родители, приводя детей, говорят: «Я вырос неверующим и не могу уже поверить, но хочу, чтобы мой ребенок был хорошим человеком, а для этого надо воспитать его верующим».

Школа повышенной катехизации для семей, считающих себя православными, но мало воцерковленных, в которых детям говорят что-то о Боге, но систематического духовного воспитания дети не получают и не приучены регулярно посещать церковь.

Школы церковно-евхаристического типа, в которых дети приучаются жить церковной жизнью, где закрепляются навыки, приобретенные в семье, и дети участвуют в той или иной форме в богослужениях, регулярно исповедуются у определенных духовников и причащаются.

Школы церковно-евхаристического типа с повышенной общеобразовательной и богословской подготовкой. Они по существу своему представляют старшие классы школ третьего типа. Реально их создание – это задачи последующих лет.

В школах каждого типа группы создаются по возрастному принципу.

В процессе своего развития школа или группы одного типа могут переходить в школы или группы другого типа. Совмещение детей разного возраста и различного уровня религиозно-церковной подготовки порождает ряд педагогических трудностей. Опыт показывает, что дети из верующих семей на занятиях ведут себя хуже, чем стихийно пришедшие с прилегающих дворов и улиц. Первым, как уже говорилось, скучно, а вторые слушают с вниманием и восторгом совершенно новый для них материал. По наблюдениям, в таких смешанных группах дети из верующих, церковных семей оказывают порой отрицательное влияние на своих нецерковных сверстников. Однако в определенных условиях дети из православных семей оказываются прекрасными миссионерами и катехизаторами, говоря от детского сердца детскому сердцу.

Серьезным является вопрос о планах и программах воскресных школ. По мнению многих священников и мирян, активно работающих в этой области, унифицированных программ для церковных воскресных школ издавать не следует. Нужны типовые программы, по образцу которых каждая школа могла бы создавать свои варианты программ или выбрать наиболее подходящую с учетом подготовки своих преподавателей и учащихся. Сборник таких программ с необходимыми пояснениями издан Отделом религиозного образования и катехизации Московского Патриархата^[3]. Задача воскресных школ – не передача информации о Священной и Церковной истории, а воспитание чувства благоговения и любви к Богу и к людям. А это требует личностного, хотя и строго православного подхода к преподаванию от каждого учащего; О, если бы ты был холоден или горяч! (Откр 3:15). Уроки в церковной школе должны быть радостью творчества для одних и радостью познания для других. Поэтому и опасна унифицированная казенная программа, хотя и уровень теоретических знаний ученики должны иметь высокий.

В воскресной школе детям должно быть интересно, приятно, уютно. А это зависит прежде всего от преподавателей. Не все священники умеют говорить живо и интересно, с учетом детской психологии, и не все образованные православные миряне могут живо, эмоционально говорить с детьми. Поэтому очень внимательно следует подходить к подбору педагогов и воспитателей воскресных школ. Сплошь и рядом преподаватели, прекрасно работающие со старшеклассниками, оказываются малопригодными для работы с малышами. А между тем в некоторых приходах ученым со степенями, с очень четким логическим мышлением, очень православным по своему мировоззрению, но суховатым и неэмоциональным поручают работать в младших группах.

Прав отец Борис Нечипоров, когда пишет: «Единственным эффектом и положительным плодом наших трудов могло бы стать детское: У отца Павла интересно! – или просто: В школе здорово! Любые информационные курсы библейской истории, любые варианты знакомства с «Суперкнигой» не могут приостановить нравственную деградацию детей общества в целом»^[4].

К сожалению, отцы-настоятели не всегда достаточно вдумчиво подходят к подбору преподавателей для своих воскресных школ даже в условиях Москвы. Известны случаи, когда директорами таких «церковных» школ назначались лица с еретическими кое в чем воззрениями, а преподавателями – малосведущие в светских науках даже в объеме школьной программы. Одна преподавательница, например, утверждала, что медицина установила, что у мужчин 27 ребер, а у женщин 28, и таким образом «доказала», что женщина сотворена из ребра мужчины. Такие лица способны только дискредитировать идею воскресных школ и опорочить Церковь в массовом сознании как скопище безграмотных людей. Благодарение Богу – в большинстве церковных школ Москвы преподают лица достаточно высокой эрудиции, являющиеся преданными членами Церкви. В провинции дела обстоят хуже. Там нередко все ложится на плечи священников.

Если воскресные школы – это школы воспитания благоговения и христианской нравственности, школы радости, то, думается, в них не следует ставить отметки, что отдает официальностью, надоевшей в обычной школе.

В некоторых церковных школах принят двухгодичный цикл обучения: через два года дети, получив отметки и справку об окончании, считаются закончившими курс приходского обучения. Такая практика не может быть одобрена. Необходима постоянная, а не двухгодичная работа по обучению детей и подростков, их религиозному и нравственному воспитанию. Для старших классов можно углубить и активизировать изучение Евангелия^[5], организовать кружки, беседы на разнообразные темы, особенно о нравственности, о богослужении, обучение чтению на церковнославянском языке, пению и так далее. Важно, чтобы человек оставался при церкви и в Церкви.

Девочки с удовольствием занимаются вышиванием, шитьем покровцев, богослужебного облачения и так далее. Как приятно бывает юным мастерицам видеть священника на Пасху в сшитой ими фелони или вышитые ими покровцы. Для мальчиков следует создавать кружки (учитывая конкретные условия того или иного прихода и храма): столярный, плотнический, резьбы по дереву и камню, кузнечный.

При многих церковных школах создаются детские хоры. Отдельные из них по своему профессиональному уровню уже способны выступать с концертными программами. Такие хоры требуют к себе не столько профессионального, музыкального внимания, сколько духовно-молитвенного. Дети должны чувствовать, что их пение – это молитва, помогающая молиться пришедшим в храм.

Очень осторожно следует вводить мальчиков в алтарь. Вход в алтарь должен быть благоговейным; до алтаря необходимо духовно дорасти. Следует опасаться привыкания к алтарю подростков, что чревато фарисейским отношением к религии. По рассказам митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима на втором Московском семинаре катехизаторов, его отец не вводил своих сыновей в алтарь из-за боязни обвыкания.

Важен и морально-религиозный настрой в детских церковных хорах. Задача любого церковного хора (лика) – молитва и помощь в молитве присутствующим в храме. Между песнопениями нельзя допускать на клиросе разговоры, что часто наблюдается в профессиональных хорах, а иногда и в детских.

Общая храмовая молитва, активное участие в богослужении и любой общий труд на пользу Церкви сближают людей. Таким трудом может быть уборка храма, прихрамовой территории, участие в восстановлении и реставрации храма. Для учащихся воскресных школ следует организовывать совместные чаепития, завтраки. Все это способствует общению, в котором так нуждаются дети и подростки; в этом же нуждаются и взрослые. Обычное общение подростков во дворах, на улицах, в подвалах и на лестничных маршах почти всегда имеет отрицательный результат. Такому общению следует противопоставить общение на православной основе. Для сближения членов приходов и учащихся воскресных школ и их религиозного воспитания очень полезны летние лагеря и паломнические поездки. Опыт организации таких лагерей имеется в Смоленской епархии у митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, в Братстве во имя Всемилостивого Спаса (Москва, лагерь в Тутаеве) и других.

Семья может помогать или мешать моральному воздействию на ребенка церковной школы. Большинство родителей сами нуждаются в катехизации наряду со своими детьми. Многие ходят в церковные воскресные школы вместе с младенцами и подростками: мама и дочка молятся вместе. Но, вероятно, полезно оставлять иногда детей без родительского присмотра, если у прихода есть возможность организовать специальные кружки для взрослых. В этих кружках следует более углубленно преподавать взрослым основы православного вероучения, проводить беседы о домашней церкви и христианском воспитании. Удобно, когда занятия с детьми и родителями проводятся одновременно в разных помещениях.

Численность учащихся в одной воскресной школе колеблется в больших пределах – от 15–20 человек до нескольких сотен. Два года назад были школы, насчитывающие до 500–600 учащихся. В прошедшем году, по имеющимся у нас данным, наиболее крупные школы имели до 300 человек^[6]. Сокращение учащихся в конкретных школах происходит по причинам:

1. увеличения количества воскресных школ и рассредоточения учащихся;

ухода «моды» на воскресные школы (спал бум);

отсутствия во многих случаях методики и программы многолетних занятий с учащимися.

Программы, изданные Отделом религиозного образования и катехизации Московского Патриархата – «Закон и заповеди Божии» (см. выше), были рассчитаны на первые два года существования воскресных школ. Нужны новые разработки вариантов программ.

По нашему убеждению, занятия в церковных воскресных школах должны быть бесплатными. В храме может быть заведена специальная кружка для добровольных пожертвований на нужды церковной (воскресной) школы: доходы некоторых храмов с открытием воскресных школ возросли.

С созданием и работой православных школ, гимназий и лицеев связано много трудностей, как внешних, так и внутренних (духовно-психологических), и недоразумений, обусловленных недопониманием их роли и места в общей системе государственного и церковного образования.

Прежде всего учредителям указанных школ, гимназий и лицеев необходимо четко понимать, что последние, называясь православными, являются не профессионально-духовными, а светскими учебными заведениями с преподаванием ряда религиозных предметов, осуществляющими в своих стенах православное воспитание. Выпускники их должны иметь равные права и возможности продолжить свое образование в любых других средних и высших государственных и негосударственных учебных заведениях, в том числе и духовных. Для этого требуется строгое соблюдение государственного общеобразовательного стандарта, то есть учащиеся должны владеть всем, что предусмотрено государственными программами, утвержденными Министерством образования. Авторитет православные школы будут иметь только в том случае, если их выпускники знают предметы общегосударственного стандарта лучше, чем выпускники большинства государственных и других школ. Проверку подготовки по предметам государственного стандарта осуществляют представители Министерства образования или местных его департаментов, подготовки по религиозным дисциплинам – Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата или соответствующие епархиальные комиссии.

Следует отметить, что в одних православных общеобразовательных школах и гимназиях отдельные предметы проходят на более высоком уровне, чем в большинстве государственных школ; в других многим предметам из обязательного стандарта предметов не уделяется достаточного внимания по двум причинам:

1. считается, что важны только православные предметы;

из-за отсутствия квалифицированных педагогов по светским дисциплинам.

В среднем в московских православных гимназиях уровень преподавательского корпуса выше, чем в государственных. Во многих из них ведут занятия профессора, доктора наук, доценты вузов, кандидаты наук. Однако многие из них не имеют опыта преподавательской работы в начальной и средней школе. В подавляющем большинстве гимназий отмечается увлечение гуманитарными предметами: языки латинский, греческий, европейские, славянский, русский, расширенно проходится история, иногда литература, не говоря о богословских дисциплинах, и явно хромают естественнонаучные предметы. В ряде случаев отмечается перегрузка программ по отдельным дисциплинам. Автору приходилось посещать и прекрасные уроки, и слабые как в научном (множество элементарных ошибок), так и в методическом отношении.

В некоторых православных школах и гимназиях имеются блестящие педагогические находки даже по таким предметам, как математика и химия, не говоря уже о гуманитарных дисциплинах. Неодинаковый уровень преподавания в различных школах и гимназиях характеризуют такие факты: в тульскую Православную гимназию стараются отдавать своих детей отцы города, а из одной из столичных гимназий родители забирают своих детей. В одной из гимназии более половины класса по математике имели двойки. Отмечены случаи невыполнения готовых программ по отдельным предметам. Подобное случается и в государственных школах, только там это обычно покрывается.

Мы сознательно очень подробно останавливались на трудностях н недостатках работ православных гимназий, школ н лицеев, ибо они, как правило, умалчиваются, а их надо знать, их надо предвидеть.

Самое главное, что в православных средних учебных заведениях совершенно другой морально-нравственный дух в детских и юношеских классных коллективах. Это нельзя не почувствовать, входя в классы православных и обычных школ. Дети не хотят возвращаться из православных школ в государственные. Здесь им уютно, хорошо, интересно. В большинстве случаев идет активный учебный процесс, устанавливаются дружба и христианская любовь. Как правило, культурно-интеллектуальный и нравственный уровень учащихся выше, чем в обычных школах. Многие ошибки и трудности представляют собой трудности роста. Дело для нас новое, но в нем нельзя опираться полностью и на опыт прошлого. Естественно, православные школы испытывают затруднения с приемом учеников и не могут расширяться из-за отсутствия мест, средств и педагогических кадров. Но изменение отношения учащихся к школе – вероятно, важнейшее достижение православных гимназий, лицеев, школ.

Повышение качества преподавания достигается за счет воспитательной работы семьи и школы (на уроках, как правило, хорошая дисциплина), уменьшения количества учащихся в классе, доброжелательного отношения между учащимися и учащими, увлеченности педагогов, которым нравится работать по собственным программам и методикам. Конечно, не все программы удачны.

Для обмена опытом между преподавателями-единопредметниками необходимо взаимное посещение отдельных уроков и проведение семинаров по отдельным предметам. На этих семинарах необходимо знакомить педагогов-предметников с новыми достижениями науки в разных областях знания, а также проводить обсуждение методики преподавания в православных образовательных школах разного типа. Такие семинары начали работать в Москве. Инициативу проявила гимназия «Радонеж»; она была поддержана. Православным педагогическим обществом и Отделом религиозного образования.

Всегда и во всех странах с развитой образовательной системой существовала инспектура. По-видимому, настало время создавать учебную инспектуру и в структурах Патриархии и иметь хотя бы внештатных методистов по отдельным предметам. Для реализации этого необходимы средства и решения Высшего Священноначалия Русской Православной Церкви.

Как известно, по Конституции Церковь отделена от государства, а школа – от Церкви. Это положение касается только государственных школ. Церковь нельзя отделить от общества. В православных школах, гимназиях и лицеях отделения от Церкви нет и быть не может. В них допускается и даже обязательны по самому их замыслу религиозные образование и воспитание. Учебный день должен начинаться с молитвы, все знаменательные события, такие, как начало и конец учебного года, отмечаются молебнами, учащиеся регулярно посещают храмовые богослужения. Обычно православные школы связаны с определенными храмами либо в школе имеется свой храм, как, например, в Кисловодске, где он расположен в помещении гимназии и одновременно является приходским храмом.

В жизни православных гимназий имеется много трудностей, как духовных, так и материальных. Первые проистекают от недостатка любви и избытка властолюбия и из-за сложных взаимоотношений между частью коллектива и директором. Педагогические коллективы нескольких гимназий раскололись, обвиняя друг друга в неправославии.

Каждая школа считает себя суверенным государством и почти каждый директор – сувереном. К Отделу религиозного образования и к епархиальным структурам они согласны прислушиваться только в том случае, когда это им нравится, но сплошь и рядом игнорируют замечания по программам и методике преподавания. Самое возмутительное, что если между ними возникают конфликты, то они идут жаловаться в государственные органы образования. Как-то в Департаменте образования сказали, что нигде нет столько дрязг и разбирательств, как в православных гимназиях. Такие гимназии представляют, к счастью, исключение, но они есть. Настоятели храмов чувствуют себя порою хозяевами в гимназии, пытаются даже в мелочах руководить педагогическим процессом, хотя у них для вдумчивой работы нет ни времени, ни педагогических знаний, ни опыта. Некоторые вообще относятся пренебрежительно к светским занятиям, признавая «только единое на потребу». Стоит напомнить слова глубочайшего молитвенника, аскета, исихаста святителя Григория Паламы: «Хорошо приобщаться в молодости к светской науке и словесности». Святитель Василий Великий писал: «славный Моисей, которого имя за мудрость у всех людей было весьма велико, сперва упражнял ум египетскими науками, а потом приступил к созерцанию Сущего». О самом Василии Великом святитель Амфилохий, епископ Иконийский, говорил: «Изучив вполне всю мудрость мирскую и все науки человеческие, он (Василий Великий. – Авт.) все сие поверг к ногам учеников Христовых»^[7].

Некоторые руководители православных школ и курирующие эти школы священники не обеспечивают полноценного прохождения обязательных по госстандарту дисциплин и вводят новые, необязательные. Часто наблюдается пренебрежение к физическому воспитанию детей.

Когда на одном семинаре был поднят вопрос о необходимости утверждения директоров православных школ Отделом религиозного образования и катехизации Московского Патриархата, а духовников гимназии – в епархиях, то было брошено обвинение в попытках насадить в Церкви тоталитарный режим. Причем речь шла не о назначении, а только об утверждении. Один настоятель пытался стать руководителем гимназии только потому, что она расположена рядом с его храмом, хотя сам он развалил в нем работу воскресной школы.

Другой священник, он же директор православной гимназии, длительное время, несмотря на просьбы, не представлял своему правящему архиерею программу по Закону Божию. В конце концов он ее представил в совершенно недостойном виде как по содержанию, так и по оформлению. Оправдываясь, он говорил автору этих строк, что у него нехватило времени на оформление. Нехватило элементарной дисциплины, послушания и уважения к своему Владыке, что проявлялось и во многом другом. Такого себе никогда бы не позволил ни один директор государственной школы в отношении начальника департамента или мэра города, или министра. Пришлось посоветовать Владыке освободить этого священника-директора от занимаемой должности. Это, конечно, случай, единственный во всей Русской Православной Церкви, но очень показательный как результат последовательного стремления к полному суверенитету.

Не упорядочен и внутренний режим гимназий. В одной, ныне распавшейся, каждый шаг ученика был расписан: как он должен приветствовать учителей, старшеклассников, одноклассников; рекомендована определенная длина юбки и так далее.

В одном летнем православном лагере отдыхающие школьники шутят: существуют концлагеря, а у нас концмонастырь со строгим режимом… Есть ли в этом лагере радостная полнота жизни во Христе в меру возраста детей и духовного возраста их душ?.. В некоей же школе – полная вольница: отдельные девочки и девушки щеголяют в дорогих платьях, появляются в классах в коротких юбках и слишком открытых кофточках, шокирующих родителей других детей. Это все – редчайшие и горькие отклонения от общего стиля православных гимназий и школ.

В некоторых гимназиях жесткие требования, чтобы все учащиеся исповедовались у духовника гимназии, так же как их родители. Вероятно, это требование чрезмерно; нельзя из-за поступления ребенка в гимназию разрывать устоявшиеся духовные связи семьи. Иногда школы создаются только для своих прихожан, если и принимаются «чужие», то отношение к ним остается как «не к своим». В некоторых приходах проявляются черты нездоровой сектантской ограниченности.

Основные повсеместные трудности в создании православных гимназий, школ и лицеев – это проблема помещений и финансирования учебного процесса. В разных случаях вопрос о помещениях решается очень по-разному. Городские власти сплошь и рядом предлагают выкупать помещения для православных школ или снимать их на жестких, финансово непосильных арендных условиях. Но существует закон, что все специально построенные для учебных заведений здания могут быть использованы только по своему прямому назначению и сторонние организации должны их освободить. Однако этот закон не исполняется; он перечеркнут указом Президента, который разрешил предприятиям или возникшим на их базе коммерческим структурам быть полными хозяевами построенных ими помещений с правом использования их по своему усмотрению.

На основании Распоряжения Президента Российской Федерации от 23.04.1993 года «О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества», в состав которого включаются строения, ранее им принадлежавшие, и прилегающие территории, следует добиваться возвращения Русской Православной Церкви домов причта, зданий приходских школ и зданий иного назначения, ранее ей принадлежавших. Проявляя инициативу и настойчивость в реализации этого распоряжения, можно обеспечить помещениями небольшие школы, гимназии и лицеи.

Православные школы не могут брать с родителей высокую плату за обучение ребенка, как это делают школы, созданные для своих детей банкирами, – основная масса православных живет в стесненных материальных условиях, многодетных семей среди них гораздо больше, чем в целом по стране. Поэтому надо устанавливать дифференцированную оплату, учитывая семейные доходы, как это делается во многих – не только православных – учебных заведениях. Следует искать спонсоров и проводить отчисления приходов в пользу подопечных православных гимназий, школ и лицеев, как и в пользу воскресных школ.

Нехватка средств обусловливает низкую зарплату педагогов, что заставляет их искать приработки на стороне. Большинство этих заведений слабо обеспечено наглядными пособиями и лабораторным оборудованием, но пособия и оборудование во всех учебных заведениях накапливаются годами.

В приходах тратят огромные средства на создание мозаик, позолот и так далее, и даже на приемы, но экономят, как и во всем государстве, на образовании, на проповеди Слова Божия. Мы рискуем восстановить прекрасные храмы, но не иметь в них прихожан, так как не заботимся об апостолате Православия во всех его формах. Представляется, что, не считая целевых поступлений, 10 % всех сборов и доходов храмов должны идти на дело православного образования и просвещения. В отличие от нас протестанты и всякие новые секты основные свои средства тратят главным образом на пропаганду своего учения.

Учитывая финансовые трудности, трудности с комплектованием педагогического состава, полезно рекомендовать создание одной школы, гимназии или лицея совместными усилиями нескольких приходов, общин и братств.

Вопрос о государственных дотациях в разных районах решается по-разному. По Закону об образовании государственный стандарт должно оплачивать государство по существующим нормам, все остальные дополнительные предметы – учредители. Однако государство начинает дотировать школы только после аккредитации, то есть проверки качества работы школы, знаний ее учеников через три года после начала работы учебного заведения. Свое решение законодатели мотивируют тем, что государство не может расходовать свои средства на непроверенные структуры, на поддержку школ, не подтвердивших свою жизнеспособность и качество преподавания. В пользу этого говорят случаи закрытия ряда негосударственных школ в течение первых двух лет их существования.

Завершается первый этап развития православных общеобразовательных школ, гимназий и лицеев. Появился первый опыт, нуждающийся в серьезном обобщении. Пора переходить ко второму этапу систематической и четкой работы и организации новых школ и центров православного образования и воспитания подрастающего поколения.

Имея этот опыт, необходимо срочно завершить составление типового Устава школ, гимназий и лицеев, который желательно утвердить либо решением Синода, либо Архиерейским Собором, и решить вопросы руководства ими, предоставляя им широкую автономию.

Мы по многим причинам опаздываем с созданием и, главное, с изданием учебников и учебных пособий для православных школ разного типа. Хотя в этом направлении уже кое-что сделано: изданы и подготавливаются новые пособия, но в ограниченном количестве. Основная проблема – авторская. Видимо, настала необходимость подготовить и опубликовать аннотации изданных православными школами и другими учебными заведениями учебников и учебных пособий по отдельным предметам.

1. Слово митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла к участникам семинара учителей Закона Божия // ЖМП. 1992. № 10. С. 17–20;. Семинар преподавателей Закона Божия в Смоленске // ЖМП. 1992. № 10. С. 16–17;. Научение вере. Беседа о церковноприходском образовании // ЖМП. 1992. № 1; Конференция по православному образованию // ЖМП. 1992. № 10. С 34–39; Размышления о воскресной школе // ЖМП. 1993. № 4. С. 34–39.

2. Первая попытка типизации воскресных школ была предпринята протоиереем Михаилом Дроновым на Московском семинаре катехизаторов в 1991 году. Несколько изменив, автор взял ее за основу. См. также Церковная школа для народа в конце XIX века // ЖМП. 1993. № 6. С. 34–39.

3. Закон и заповеди Божии: Сборник учебных программ для воскресных школ. М., 1992.

4. Заметки о воскресной школе // Путь Православия. М., 1993. № 2. С. 45–51.

5. Закон и заповеди Божии: Сборник учебных программ для воскресных школ.

6. Написано в 1994 году. —.

7. О необходимости православным владеть современными культурой и основами научных научных знаний см. Введение в православную апологетику // Путь Православия. М., 1993. № 2. С. 5–21.

Часть 4

Преподавание религиеведческих дисциплин в государственных школах является болезненным и по существу не решенным удовлетворительно вопросом. Многие считают (точка зрения рядя руководящих сотрудников Министерства образования), что, поскольку Церковь отделена от государства и в школах учатся дети родителей разных мировоззрений и религиозной ориентации, религиозные дисциплины должны преподаваться чисто информативно – в государственных школах недопустимо ни религиозное, ни атеистическое воспитание. Это в теории. Реально во многих случаях предметы «религиозные», «история религий» – утонченный способ проповеди атеизма и в лучшем случае религиозной индифферентности. В большинстве случаев историю религий и религиеведение ведут бывшие преподаватели атеизма. Не случайно многие старшеклассники и родители жаловались на кощунственные и противоцерковные выпады, которые изобилуют на занятиях по указанным предметам. Между прочим, некоторые из бывших преподавателей основ атеизма рвутся читать лекции в православных лекториях^[1].

Самое правильное решение рассматриваемого вопроса – исключить из обязательных школьных программ религиеведение, историю религий и так далее и ввести в школах факультативы, связанные с определенными вероисповеданиями: Православием, католицизмом, исламом, – а также с атеизмом. Эти факультативы должны вести представители соответствующих конфессий, имеющие для этого рекомендации своих религиозных центров не ниже областного уровня (для Православной Церкви – епархий). Проведение таких занятий требует большой богословской подготовки и владения современной культурой и наукой хотя бы в пределах школьных программ, а также педагогического такта. Лучше совсем не проводить факультатив, чем проводить его плохо и скучно.

Поскольку наша страна подписала Декларацию ООН о правах человека, которая предусматривает права родителей давать своим детям религиозное воспитание по своему усмотрению, родители вправе требовать проведения полноценных религиозно-конфессиональных факультативов и в государственных школах. Подобная практика была в дореволюционной России. В западных ее районах, где совместно проживало католическое, протестантское, православное население, существовали раздельные уроки Закона Божия. Одни дети шли на занятия к ксендзу, другие – к пастору, а третьи – к православному священнику. Никто не обязывал мусульманских детей ходить с детьми из христианских семей на Закон Божий. Эту практику надо восстановить во всех школах (за исключением конфессиональных), в том числе и в государственных. Разговоры о том, что преподавание Закона Божия может ущемлять конфессиональные интересы какой-то части населения – несостоятельный довод атеистов, которые продолжают пытаться вести антирелигиозную пропаганду с помощью религиеведения, истории религий и других подобных дисциплин. Такую же обструкцию православному Закону Божию в школах (и с теми же самыми доводами) атеисты устроили и в Сербии^[2], однако поскольку там преобладают православные, в Сербии можно требовать обязательного преподавания Закона Божия в школах, как это имеет место в Греции и некоторых других странах.

Особенно боятся атеисты православного влияния в школах. В одном из провинциальных городов автора не пустили в школу, несмотря на предусмотренный программой визит, согласованный с вице-мэром и подтвержденный при приезде. Вечером накануне запланированной встречи автора с учителями и учениками одной из школ эта встреча была в категорической форме запрещена директором местного департамента образования. На замечание, что баптисты же ходили в школу, был ответ: «У нас школа отделена от Церкви, а баптисты – не Церковь». Во всех отношениях интересная реакция.

Очень многие протестантские и нехристианские организации рвутся в школы. Некоторые из них называют себе внеконфесснональными, например «Новая жизнь», а сами представляют по существу крайний протестантизм, неприемлемый не только для православных и католиков, но даже для лютеран. Самое страшное, что вся их программа направлена на то, чтобы, дав информационные, часто ошибочные знания, убить чувство благоговения.

Конечно, в школы нельзя допускать сатанистов, которые в ряде мест пытаются сейчас зарегистрироваться как официальная религиозная организация, и представителей различных тоталитарных сект, таких, как муниты, сайентологи и другие, против которых в ряде стран возбуждены уголовные дела, а также типа нашего «Богородичного центра», «Белого братства» и различных оккультистов, которые разрушают психику и по существу сближаются с сатанистами. Национальную и государственную опасность их очень наглядно показал проходивший в Москве с 16 по 20 мая международный семинар «Тоталитарные секты в России», организованный Отделом религиозного образования и катехизации, в котором приняли участие приехавшие из разных стран православные, католики, лютеране, англикане и представители иных конфессий^[3].

Не школы должны приглашать представителей разных конфессий для проведения занятий, а родители через школу, то есть должен соблюдаться принцип конфессионального религиозного образования по желанию родителей и старшеклассников.

1. Кстати, в Новосибирске организовалась гимназия, в основе мировоззрения которой лежит агностицизм – детей учат думать и ни во что не верить. Когда я услышал на одном совещании выступление руководителя этой школы, мне стало страшно.

2. Вероучение в школе // ЖМП. 1993. С. 39–40.

3. См. хронику: Международный христианский семинар «Тоталитарные секты в России» // «Альфа и Омега» 1994, № 2. С. 138–160. Там же опубликовано Итоговое заявление семинара (С. 161–166).

Часть 5

Мы живем и призваны проповедовать слово Божие в трудное и сложное время. Жатвы много, а делателей мало (Мф 9:37).

Надо идти по пути объединения усилий всех православных в деле апостолата, миссионерства и катехизации. Необходимо сознание единства с Церковью и друг с другом, единства в молитве и делании. В Православной Церкви не может быть духа суверенизации и сектантской групповщины, разлагающей иногда наши школы и даже приходы. Нужно молиться об умножении любви к Богу, к братьям по вере и к тем, кто еще не уверовал во Христа, и воспитывать ее в себе и в чувствах, и в делании.

Для развития православного образования народа, его катехизации и воцерковления нужны развернутые и четкие решения Священного Синода или Архиерейского Собора, основанные на соборном разуме всей Полноты Русской Православной Церкви.

<2-я половина 1994 г.>

Предисловие

Пожалуй, никогда еще церковные книжные магазины не были так богаты литературой на совершенно разнообразные духовные темы. Переиздано почти все из святоотеческого наследия, издаются новые переводы Святых Отцов, написано и издано много прекрасных книг по самым насущным вопросам духовной жизни; одна проблема – найти время все это прочитать. Но есть одна область духовной жизни, книги, захватывающие проблематику которой, особенно активно раскупаются и жадно читаются – это православная педагогика. Нужда в этих книгах растет с каждым днем, так как с каждым днем возникают новые проблемы воспитания и образования нового поколения христиан, – христиан, рожденных в нехристианских семьях, в апостасийном мире, учащихся в безбожных школах, окруженных растлением и агрессией греха, лишенных духовных и исторических традиций и опор. Поэтому интерес к этой литературе исключительно велик, а ответ на вопрошение часто крайне невнятен, спутан, или, что еще хуже, спрофанирован псевдопсихологическими измышлениями, псевдохристианскими понятиями, прикрывающими оккультные и сектантские подходы к педагогике. Нам уже стало понятно, что искать ответа на насущные вопросы воспитания детей в учебниках Закона Божия прошлого века или в сочинениях, подобных Домострою, невозможно. В поисках ответа на вопрос, что такое православное воспитание, как по-христиански воспитать наших современных детей, мы понимаем, что мир со всем своим многотысячелетним педагогическим опытом нам этого ответа дать не может. Он может нам рассказать, как родить здорового ребенка, как научить его читать и писать, как развить его интеллект, как научить добиваться успеха в жизни, делать карьеру, преодолевать стрессы, избегать проблем. Но, как ни странно для мира, нас не это интересует! Ведь слова воспитание, образование, просвещение звучат для христианина в их истинном смысле: когда мы говорим об образовании, нас интересует, как сделать так, чтобы образ Божий раскрылся в человеке, когда говорим о воспитании, мы думаем о том, как напитать духовной пищей наших детей, помня слова Христа, что Он есть истинная Пища и Питие. Когда размышляем о просвещении, мы помним слова Литургии Свет Христов просвещает всех! Именно о такой педагогике вопрошает православный народ, именно об этом думают – и не только думают, но и активно работают над этим православные педагоги, священники, учителя, писатели, и именно педагогическая проблема является, по нашему мнению, главной для осмысления Церковью.

Духом глубокой церковности пронизана книга «Основы православного воспитания», написанная современным сербским богословом, педагогом и писателем митрополитом Черногорским Амфилохием (Радовичем). Он с удивительной, радостной проникновенностью раскрывает перед нами святоотеческий взгляд на педагогику, такой живой и новый для нас – и такой вечный, ибо устремлен он на Вечного, Живого и Истинного Педагога. Будучи одним из ярких современных богословов, носителем традиции исихастов Афона, учеником и духовным сыном преподобного Иустина (Поповича), владыка Амфилохий имеет к тому же прекрасное светское образование. Он окончил философский факультет Белградского университета, обучался в Риме и Берне, владеет шестью языками. Это дает автору право и возможность сопоставлять философские и педагогические системы западного мира с православным взглядом на воспитание. Его книга – это не просто систематизация традиционных христианских педагогических позиций, не только педагогическое осмысление православной христологии, антропологии и экклезиологии. Книга митрополита Амфилохия – это новая страница православного богословия, которое можно назвать педагогическим богословием. Митрополит Амфилохий рассматривает педагогику (детоводство) как мистагогию (тайноводство) ко Христу, а весь мир – как сферу действия Божественной Педагогики. Истинной целью образования и воспитания он видит обожение человека. Автор говорит о том, что вся природа как творение Божие – воспитуема! Владыка пишет: «…Само сотворение мира представляет собой некий способ «образования», потому, что творческим Божественным актом ничто получает свое бытие, то есть свой «лик» и облик, свой «образ», правда, все еще несовершенный, но полный чудесных возможностей. Так, изначально сотворенное «безобличие» (Земля была безвидна и пуста) образуется и формируется, восходя от хаоса к космосу, от атома к человеку». И далее: «все творение имеет в себе жажду, некое таинственное <…> влечение к совершенству, к полноте данного ему образа». И, конечно же, если стремление к совершенству дано всему творению, то какой же способностью к совершенству должен обладать человек?! Говоря об антропологических основах образования и воспитания, автор раскрывает перед нами «педагогическую тайну» человека. «Через органическую связь с человеческой личностью, с тайной Боговоплощения, человеческая человечность открывается равнозначной Христовой Богочеловечности, точнее, она показывается как возможность и подготовка к наполнению человека богочеловеческой Полнотой, во Христе явленной и видимой». Итак, в самом человеке заложены безграничные возможности для его воспитания. Человек сотворен «потенциальным Богочеловеком», и посему в человеке сокрыта тайна Божественного домостроительства. Человек призван стать домом (храмом), обителью для Бога. Повторяя слова апостола Павла: Разве вы не знаете, что вы храм Божий (1 Кор 3:16), Владыка митрополит говорит о человеке как о существе церковном. Человек – существо экклезиальное, церковное, то есть соборное; соборное и собирающее существо. Церковность заложена в самой природе человека. Это значит, что слова Спасителя о неодолимости Церкви вратами ада, обращенные к Петру, относятся не только к Полноте Святой Соборной Апостольской Церкви как Церкви Бога Живаго, но и к каждому из нас лично, если мы воспитаны Христом и Церковью. Церковь живет Евхаристией как Таинством Таинств. Божественная педагогика призывает нас к истинному воспитанию – питанию Телом и Кровью Христовыми. К сожалению, для нас Причащение стало не только делом редким, но и, что более трагично, делом совершенно частным, сугубо индивидуальным. Митрополит Амфилохий призывает нас переосмыслить наше участие в этом великом таинстве, принять его не только как приобщение необходимой нам благодати, но как подвиг полной отдачи себя Христу (весь живот наш Христу Богу предадим), как подвиг, претворяющий нас в Тело и Кровь Христову, делающий нас Церковью-Иисусом Христом – по яркому слову владыки Амфилохия. Книга митрополита Амфилохия полна прекрасных образов, глубоких богословских и философских осмыслений, написана ярким современным языком, и в то же время языком аскетическим, так как аскетика является для автора наиболее точным инструментом для выявления истины о мире и о человеке. Он не устает называть отцов-аскетов «благодатными психологами и непревзойденными педагогами». Книга владыки Амфилохия поможет многим найти ответ на самые сложные педагогические вопросы, и вместе с этим она указывает путь духовного движения каждому христианину и каждой православной общине. И еще – каждый из нас благодаря этой книге может по-новому понять для себя слова Господа нашего Иисуса Христа: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф 18:3). Ибо только ребенок способен к воспитанию.

Священник Алексий Уминский

Об авторе

Митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий (Радович) родился в день Рождества Христова, 7 января 1938 г., в небольшом селе Баре Радовича, в Нижней Мораче, был крещен с именем Ристо (Христос).

Окончив в родном селе среднюю школу, едет в Белград, где поступает в Духовную академию святого Саввы. Получив в 1962 г. диплом, продолжает обучение на философском факультете Белградского университета по специальности классическая филология.

Огромное влияние на духовную жизнь владыки Амфилохия оказали отец Иустин (Попович) и афонский старец Паисий.

После окончания учебы в Белграде будущий митрополит продолжает обучение в Берне (Швейцария) и в Риме, откуда затем отправляется в Грецию. В Греции Ристо Радович проводит семь лет, там он принимает монашество, в Греческой Православной Церкви его рукополагают в священника. В течение своего пребывания в Греции он защищает докторскую диссертацию, посвященную святителю Григорию Паламе (на греческом языке). Год проводит на Святой Горе, откуда его направляют преподавать в Париж в Свято-Сергиевский Институт, а с 1976 г. становится преподавателем на кафедре православной педагогики в Белградской Духовной академии Святого Иоанна Богослова.

В мае 1985 г., после избрания его епископом Банатской епархии, переезжает в Цетине. 30 декабря 1991 г. возведен в сан митрополита Черногорского и Приморского, Зетско-Брдского и Скендерийского.

Владеет русским, греческим, итальянским, немецким и французским языками. Член Союза писателей Сербии и Черногории. Опубликовал труды: «Тайна Святой Троицы по учению святителя Григория Паламы», «Смысл Литургии», «Синаиты и их влияние на духовную жизнь Сербии XIV века», «Духовное движение Филокалии в XVII и начале XIX века», «Духовное значение храма Святого Саввы в Белграде (на Врачаре)», «Преподобный Рафаил Банатский», «Возврат к чистоте душевной», «Основы православного воспитания» и др. Автор многих переводов с сербского на греческий и с греческого на сербский, очерков и проповедей.

Митрополиту Амфилохию (Радовичу) с помощью духовенства и народа удалось восстановить большое количество церквей и монастырей, построить новые. Увеличилось число священников и монашествующих. С 1992 г. в Цетине начинает издаваться журнал Митрополии Черногорско-Приморской «Светигора». Издательство «Светигора» осуществляет активную издательскую деятельность. Также с 1992 г. в Цетине возобновляет свое существование Духовная академия, закрытая коммунистами в 1945 г. В 1998 г. начинает свою работу радио «Светигора». В 1993 г. Митрополию впервые в истории посетили Патриархи – Варфоломей Константинопольский, Алексий II, Святейший Патриарх Московский и всея Руси, который вместе со Святейшим Сербским Патриархом Павлом освятил фундамент храма Воскресения Христова в столице Черногории Подгорице. В 1993 г., опять же впервые в истории, в Митрополии Черногорско-Приморской на Цетине и в монастыре Острог состоялся внеочередной Архиерейский Собор СПЦ. Духовно-миссионерская служба Митрополии открывает духовные центры, магазины духовной литературы. Создано несколько церковных хоров по всей Черногории. Начато восстановление знаменитого монастыря Подмаине, более 150 лет находившегося в запустении; монастыря святого Архангела Гавриила близ города Тиват и множество других. Все это делается под покровительством Митрополии Черногорской и Приморской и все это – только начало духовного и нравственного возрождения Черногории.

Часть 1

В древнем Патерике, сборнике изречений египетских пустынников, содержится один удивительный эпизод, разговор преподобного Макария Великого с черепом языческого жреца. Вот он: «Рассказывал старец Макарий – шел я однажды по пустыне и нашел череп. Когда я подтолкнул его маслиновой веточкой, череп вдруг заговорил. Я спросил – кто ты? Он ответил: я был жрецом идолопоклонников, которые когда-то жили здесь. А ты – духоносный Макарий. Когда в тебе разгорается сострадание и любовь к тем, кто мучается в аду, и ты молишься о них, они получают утешение. Старец спросил: о каких муках и каком утешении ты говоришь? Отвечал ему череп: как небо высоко над землей, так высоко под нами пламя, в которое мы погружены с головы до ног. И что страшнее всего, мы не видим лиц друг друга, мы привязаны друг к другу спинами, но когда ты молишься за нас, тогда мы хотя бы частично можем видеть лица тех, кто рядом, вот в чем наше утешение. Заплакал старец и сказал: проклят день, когда рождается человек…».

Пустыня, если бы даже и хотела, ничего не могла бы скрыть; ее обнаженность – свидетель обнаженной реальности. Отсюда и мудрость жизни в ней, рожденная от соприкосновения с прасущностью жизни. Нигде граница между бытием, небытием и лжебытием не пролегает настолько ясно, как в пустыне. Поэтому нет ничего удивительного, что в этом на первый взгляд абсурдном разговоре пустынника с черепом через раскрытие потустороннего трагизма, раскрывается главный источник трагизма человеческой жизни. Что есть ад? – Невозможность общения с лицом другого, с ближним. И действительно, лицо другого – единственное утешение для человека, живущего в пустыне – в реальной земной или потусторонней. Без этого утешения сам человек превращается в вопль отчаяния. Лицо – это откровение личности, ее светлый символ, ее выражение и отражение. Все энергии человеческого существа, добрые и злые, собраны и отражены в человеческих глазах, смехе, слезах. Свидетельство тому – лицо не только живого человека, но и мертвого. Мертвые лица уносят с собой следы и отражения тех миров, которые человек поселил в себе еще при жизни. Поэтому и поем мы при погребении вижу во гробе лежащую, по образу Божию сотворенную, красоту нашу…

Если лицо — это чудный отсвет Божиего лика, ясно, что природа его – общение, а недостаток общения или отсутствие его – это разрушение его праисконной красоты. По признанию черепа того жреца, безличное присутствие другого, то есть близость без возможности видеть его лицо и общаться с ним, превращает существование в ад, а совместную жизнь – в жизнь адскую. Погашенное лицо другого несравнимо хуже погашенного светильника в глухой ночи. Предметы присутствуют во тьме, но, недостаточно освещенные, они вселяют страх, угрожают, подстерегают; поглощенные мраком, они становятся присутствующим «ничем» или «чем-то», что леденит кровь ужасом. Это может быть и вещь, и зверь, и человек, и мир: мрак поглощает лик и заменяет радость его созерцания присутствием безликого чудовища; «связанность» спинами значит именно это.

Странно и удивительно, но это свидетельство о потусторонней адской реальности, полностью совпадает с мнением Сартра о присутствии другого в исторической реальности. «Другой – это ад», – утверждает этот предводитель материалистического экзистенциализма. По его мнению, это утверждение о другом прежде всего относится к присутствию Бога. Если существует Бог, значит, не существую «я», не существует моей свободы. Поэтому необходимо, чтобы Его не было. Но этот «человеколюбивый» богоубийца, «расправившись» с Богом, не знает, как ему приступить к общению с человеком: теперь уже и его присутствие становится мукой, неприступной, непробиваемой стеной. А где выход? – Прометеева безвыходность исторического существования…

В обоих случаях, – и в свидетельстве мертвого черепа, и в понимании еще живого, сартрова, скрывается (странно звучит, но это так) любовь к другому. В первом случае ясно, что речь идет о глубинном зове, крике о лике брата-человека. У Сартра любовь проявлена как бессилие и подсознательная ненависть. Ненависть – это патологическое состояние любви: любви, которая разрушает и уничтожает. Патологическое бессилие общения, чтобы оправдать себя, обвиняет другого, будь то человек или Бог. Но там, где исчезает лик другого, неминуема встреча с пустотой: героическое историческое самоутверждение человека в действительности – ничто иное как бегство от этой пустоты и собственного болезненного бессилия, бегство к чему-то другому как к спасению. Самолюбие, алчность, похоть – все это переполняет жизнь современного человека, и на самом деле все это – искаженный отсвет поиска другого, стремления к нему.

И действительно, из этого вопля, молитвы о лице другого рождена и соткана вся современная цивилизация. Может быть, ни в одной другой эпохе так ярко не проявился этот голод общения. Его проявления разнообразны – колонии хиппи, советские колхозы, израильские кибуцы, вспышки религиозных сект по всему миру, так называемое обобществление орудий производства, уничтожение личности ради общественного блага, поиск хлеба для всех и похоти как «хлеба полноты» – все это лицо и изнанка трагического волнения, вихрь которого захватил оторванное от своего корня человечество нашего времени.

Свидетельствуют об этом и освоение все новых пространств космоса, и многие другие научные исследования, а все это опять же поиск встречи с тайной природы, с тем, что не есть я, но другое, и другое, без которого я немыслим. Таково устроение жизни – никто не попадает в такое безнадежное рабство к кому-то или к чему-то другому, как тот, кто ошибочно верит, что может быть свободен от него. Воистину, и другое и другой – наша радость и наше проклятие… Наш выбор состоит в том, чем они станут для нас – адом или раем.

Каким образом может быть связана православная Литургия с этими беспокойными поисками современности, в которых раскрываются основные законы бытия, его земная и потусторонняя трагичность? Сразу нужно признать, что Литургия кажется современному человеку каким-то ископаемым осколком прошлого, экзотичным своей архаикой, но чуждым ритму его жизни.

Действительно, если Литургия – это только религиозный ритуал и культ, тогда совершение ее в контексте важнейших вопросов человеческой жизни абсолютно беспредметно. Между тем она есть нечто совсем иное, чем может показаться кому-то на первый взгляд. Она много глубже – в ней сокрыта вся тайна Церкви и раскрыта полнота христианского понимания жизни.

Христианство имело и имеет только один ответ на всякий бытийный экзистенциальный человеческий вопль, в особенности, когда речь идет о поиске лица другого и общения с ним – Литургию с Евхаристией в своем сердце. Литургия – это историческое открытие тайны жизни как тайны общения и радостной встречи лицом к лицу, в которой истоки гармонии бытия и его всеединства.

Чтобы христианский ответ на это бытийное человеческое смятение стал понятен, прежде всего нужно пояснить, что значит общение, поиск лица другого, в котором так нуждается человек. Самым простым было бы объяснение, что речь идет просто о совместной жизни и о потребности в ней. Но чтобы эта совместная жизнь удовлетворила человека, она должна стать общением, возникающим не просто из родственных уз, общих интересов или случайных временных обстоятельств жизни. Человеку необходимо вечное, а не временное присутствие другого. Чтобы это присутствие стало истинным и реальным, оно должно быть чем-то большим, чем случайное внешнее присутствие, которое или удовлетворяет временным потребностям человека, или становится источником страдания и муки. Человек ищет присутствия другого как собственной внутренней полноты. Если же человеческий голод присутствия другого неутолим и вечен, то и само присутствие должно быть вечным. Всякое исчезновение другого или невозможность общения с ним рождает в человеке муку или смерть.

Какова первая реальность, с которой соприкасается человек с момента своего рождения? Это лицо матери и природа. Совершенно естественно поэтому, что он ищет своей полноты, истины о себе, самоутверждения в том, с чем он сталкивается, от чего рождается и с чем общается. Но рано или поздно наступает момент осознания непостоянства природы, ее несовершенства, с одной стороны, и исчезновения, потери матери, брата, любимого человеческого лица – с другой, после чего остается лишь счастливое или мучительное воспоминание об ушедшем.

Что это значит? – Это значит, что поиск полноты бытия и вечности общения только в смертной твари и в человеческой плоти – дело безумцев и чудовищный бесовский соблазн. Потому что голод вечного созерцания лица другого – это голод вечной жизни, бесконечности, голод без хлеба жизни. Следовательно, все, что носит в себе зародыш смерти, не может утолить его.

Поэтому Христос отвергает первое предложение сатаны в пустыне – искушение превращения камней в хлеб ради насыщения и собирания человеческого рода вокруг себя с помощью этого тварного, а значит, смертного хлеба. Это искушение было не только искушением Христа; оно в виде похоти плоти, похоти очес и гордости житейской с той же силой возникает и встает перед каждым человеком без исключения во все времена.

Похоть плоти – это поиск хлеба жизни там, где таится смерть, потому что и мир проходит, и похоть его (1 Ин 2:17). Похоть очес означает угрозу оказаться поглощенным красотой тварного мира, опасность попасться на приманку смерти, отождествив Красоту с обманчивой красотой окружающего мира и себя самого. Тогда икона, лик, то есть то, чем является человек и всякое творение, превращается в идола. Человек тонет в обманчивой игре теней, растворяет лицо природы в себе, а свое – в ней, и то, что должно было стать путем и выходом и входом, превращается в стену и источник всеобщего обезличивания: каждый каждого взаимно поглощает, все существующее взаимопоглощается, привлеченное красотой другого.

Такая замкнутость на себе и влюбленность в обезличенную красоту твари порождают слепоту, в свою очередь рождающую гордость житейскую: веру в собственные силы и могущество. Порабощенный, поглощенный самим собой и окружающим тварным миром человек отчуждается от самого себя и теряет способность различения: для него остается закрыто, что красота, которой он питается, – обычная приманка смерти. Но когда он осознает это хотя бы на мгновение, тогда это сознательное или бессознательное ощущение конечного превращения мира, самого себя и своей похоти в небытие рождает или отчаяние, или бессильный бунт, или безумное carpe diem. Другой становится врагом и источником несчастья или временным собратом на жалком и ужасающем карнавале земного существования. Инстинктивный страх смерти превращает человеческое братство в эгоистичную вражду, а глубинную жажду вечной жизни – в борьбу за власть над вещами и людьми.

Но и мир слишком мелок, и человеческая похоть сиюминутна, чтобы засорить и заполнить собой бездну человеческой жажды вечности, потому что как возможно делить с другим то, что не может удовлетворить даже мои собственные потребности?! Так опять же другой и своим присутствием и своим отсутствием – создает ад. Его присутствие обкрадывает меня и отнимает мой жизненный простор, а отсутствие становится источником метафизического одиночества, страдания и исчезновения. Это страшное противоречие и столкновение, и их корень со всей ясностью выражены словами святого апостола Иакова: «Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете – и не имеете; убиваете и завидуете – и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете – и не имеете, потому что не просите. Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак 4:1–3).

Чем побеждает Христос диавольское искушение и как отражает нападения сатаны? – Написано, – отвечает Он, – не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящих из уст Божиих (Мф 4:4). Это слово – оно хлеб, но и хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру (Ин 6:33). И дальше Спаситель открывает суть Своих слов и смысл всего Евангелия – Я есмь хлеб жизни <…> Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек… (Ин 6:48,51). Отождествляя это слово с хлебом жизни и хлеб жизни с Собой, говорит далее, что хлеб этот – плоть Его, которую Он отдаст за жизнь мира (Ин 6:51). И добавляет – ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин 6:56).

Следовательно, тайна хлеба жизни – это тайна Христа и Его вечного присутствия, и нашего кровного общения с Ним. Общение же это осуществляется именно в Литургии. Литургия – это изображение всего спасительного Домостроительства Христова и в то же время знак вечного присутствия Его Самого в нас и среди нас. В Литургии нам открывается Бог Слово как вечноприсутствующий Другой, и все происходящее на ней свидетельствует об этом.

Чем и как свидетельствует? – В первую очередь тем, что она совершается в воспоминание Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Каждое слово, каждая молитва, каждое движение и действие священника и молящихся и дар, который приносится, – все это напоминает о Христе и Его присутствии. Это «воспоминание» не означает просто памяти о прошлом; это не символическое театрализованное представление о чем-то, что произошло когда-то в прошлом. Речь идет о реальной встрече и реальном общении с вечно Присутствующим, о встрече и единении в Нем с Богом, с братом, с природой. На Литургии Бог открывается и предается человеку, и человек предается Богу; принесенные дары – это выражение и отражение этого взаимного дара, свидетельство их любви.

Так Литургия открывает нам триединую тайну жизни: тайну Бога, тайну человека и тайну природы, их истинные здоровые отношения. Впрочем, в этом заключены смысл и сила не только Литургии, но и всего православного богослужения. Богослужение – это отклик человека на Божий призыв. Его сущность, которая открывается в этом призыве и отклике, – именно в этом глубоком ощущении реального присутствия Бога в человеке и человека в Боге. Оно – сама живая память Церкви, память, в которой Божественное Домостроительство силой Духа Святого вечно присутствующая реальность, воплощенная и явленная в Святом Причастии.

Такой богочеловеческий реализм дает и истинный смысл Священному Писанию: оно – Слово жизни, которое открывает вечноприсутствующее в Церкви Слово Божие, оно – Его сила и Его знак. Поэтому и церковные песнопения, и чтение Священного Писания, Слова Божия, во время богослужения, в особенности на Литургии, уже есть некий образ сладостного общения с нетварными энергиями вечноприсутствующего Слова Божия, которое достигает своей вершины в Причастии Тела и Крови Его. Если все созданное пронизано Его логосными энергиями и если все – икона Его таинственного присутствия, возводящая к Первообразу, тем более это – Слово Его святое, Которое открывает Его чудный Лик, воплощенное Духом Святым в нас. Действительно, вся природа, все существа в ней, написанное Слово Божие и каждый человеческий лик – все это тварные иконы нетварного Первообраза, знаки и свидетели Его присутствия. Всякий раз, когда тварное существо осознает и ощущает себя как икона, оно благодаря этому открывает свою самую сокровенную тайну, свой лик, свой смысл, перестает быть закрытым, замкнутым на себе и порабощенным самим же собой, обретая таким образом свободу. Первообраз, образом Которого осознает себя тварное существо, не порабощает и не уничтожает эту свободу: Он, по Своей природе, призывает из неизреченных глубин Своего совершенства к максимальному осуществлению ее полноты. В тот же момент, когда какое бы ни было тварное существо замыкается на себе, оно становится рабом себя самого, утрачивая свою тайну и забывая свое призвание, теряя из вида свой Первосмысл.

Определенно можно сказать, что первородным грехом Адама и Евы было нарушение Божией заповеди и воли. Это не мифологический символ, с помощью которого человек пытается объяснить свое историческое несчастье, это реальная данность в существовании каждого человека. В самовлюбленности, в поиске счастья в самом себе и в сладости окружающего мира каждый человек, подобно Адаму, изгоняет из себя и окружающего творения красоту Первообраза, забывает о ее существовании и скрывается от нее. Но только в сиянии этой красоты он может познать себя, распознать свой истинный образ и познать природу. Следовательно, отчуждение от этой красоты — отчуждение от самого себя: человек, попирая заповедь Божию, попирает и святыню своего собственного существа. Демоническое действие страсти (а страсть – это неправильное, огреховленное отношение к себе и твари) приводит к отчуждению от Первообраза и через это – к помрачению образа. Тогда мир и человек перестают быть иконой, а становятся идолом, глухой китайской стеной между Богом и человеком, между людьми. В идоле, как и в иконе, присутствует вся существующая реальность, но уже как что-то безликое и мучительное, потому что после отчуждения и забвения разрушены первозданные личные отношения, потеряно живое созерцание лика Божия, человеческого лица и лица природы. Все здесь тонет в мрачной утробе забвения, все враждует, чтобы в конце концов исчезнуть в каком-то безликом и безличном единстве. Вот о каком адском бессилии общения с другим философствуют два черепа: живого Сартра и мертвого жреца.

Часть 2

Мы поем: Во свете Твоем узрим свет. Это значит: в Духе Твоем Святом и силой Его узрим свой Первообраз, Слова Твоего, и возрадуемся в Нем вечной радостью – Тебе и себе и всему миру. В этом смысл Хлеба Жизни, Господа Иисуса Христа, Который Своим воплощением вселяется в самую глубину человеческого существа и существа мира и все освящает силой Своего Воскресения, и соединяет все в единую Плоть, Причастием Своим святым Дарам и Своим вечным присутствием во всем, что существует и принимает Его.

Хлеб – это источник жизни, а жизнь – залог вечного радования лику другого и свет, освещающий и открывающий всякое лицо. Поэтому и говорит любимый ученик Христа: В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков (Ин 1:4). Те, кто принимает этот истинный Свет, становятся Церковью, то есть собираются и призываются в радостный и вечный Собор созерцания лицем лицу (ср. 1 Кор 13:12). Этот Свет все собирает в неразлучном единстве и хранит от забвения. Поэтому память Церкви – живая память, и ее Предание – передавание Жизни, Литургия – это земное начало и залог как бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1 Кор 13:12) вечного взаимного созерцания и в созерцании радования.

Этот святотаинственный реализм и живая память Церкви понимают Хлеб Жизни как тайну Церкви, Святые Таинства Церкви – как «сердце» и «корень» ее членов, Церковь – как Христа, а Христа – как вечно подаваемые пищу и питие тем, кто Его принимает; мудрый Николай Кавасила выражает это следующим образом – «Церковь открывается в Таинствах не символически, но как члены из сердца, как ветви от корня и, по слову Господа, как лозы от винограда. Ибо между ними существует не просто единство имен или аналогия по схожести; речь идет об идентичности самого предмета. Таинство есть Кровь и Тело Христовы, для Церкви Христовой они истинные пища и питие. Причащаясь ими, Церковь не превращает их в человеческое тело, но сама в них превращается, ибо побеждает – лучшее <…> Так, если кто-нибудь мог бы видеть Церковь Христову в той мере, в какой она соединена с Ним и в какой она причащается Его Телом – не видел бы ничего другого, кроме Тела Господня» (Н. Кавасила. Lit. Exp. 38 // PG 150, 452CD-453A). Живая Евхаристическая память Церкви означает соединение и единение Божественного Лика с человеческим и преображение всего человеческого через созерцание и общение с Божественным Первообразом.

Каков же этот образ, этот первообраз Божий, который дается человеку и который хранит эта живая евхаристическая память Церкви? Лицо Божие, которое во Христе открывается, сияет бесконечным человеколюбием. Это человеколюбие обнимает всего человека и этим освещает и просвещает его.

Во Христе между тем раскрывается не только Бог, но и образ истинного человека. Каков он? Это человек, который принимает Бога и открывается Богу всем своим существом, его лицо сияет бескрайним боголюбием. Это человек, который литургически-евхаристически приносит в жертву Богу всего себя и все, что он имеет. Поэтому и слышен непрестанный призыв – сами себя и всю жизнь нашу Христу Богу предадим. Именно в этом непрестанном взаимном предавании и давании и состоит тайна христианского подвига. Как наше существо, наш образ – икона Первообраза, так же и наш подвиг, образ нашей жизни должен быть иконой богочеловеческого подвига Христа.

Литургическая мистагогика, святотаинственное врастание в истинную Жизнь – не просто свидетельство присутствия Христа силой Духа Святого; она и изображение Его образа жизни, Его этоса. В ней, следовательно, даруется Жизнь и образ приобретения этой Жизни. Чтобы обрести Ее, наш этос, наш нрав, наш образ жизни должны быть действительно христоподобны. Бог отдает Себя и весь мир в дар человеку. Человек приносит себя и полученные дары как молитву и благодарность Богу. Бог не просто принимает человека и его дары, но и освящает их, обогащает Духом Своим Святым, претворяя дары в Тело Свое и собирая все в единство жизни, святости, любви, вечной радости и мира.

В таком приобретении и стяжании нрава Христова (святой Игнатий Богоносец) заключен смысл всего человеческого труда и подвига, то есть смысл этики и нравственности. Подвижничество, христианская этика и нравственность состоят в нашей жизни во Христе, в том образе жизни, который Он явил нам, живя среди нас. Литургия же – живое свидетельство и того и другого. Подражайте Богу, – подтверждает сказанное святой Апостол, – как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное (Еф 5:1–2).

Если тайна Божественного движения к человеку – тайна раскрытия и дарования Бога людям, то и духовное движение и подвиг человека, то есть его аскеза и нравственность, его приношение себя Богу – ради приобретения этого Божественного человеколюбия. Сущность Божественного человеколюбия – крест и смерть, нас ради и нашего ради спасения; следовательно и сердце истинного богоподобного боголюбия – также крест, сораспятие со Христом, подвижническое совлечение с себя ветхого человека, чтобы упразднено было тело греховное (Рим 6:6).

Для тех, кто не «посвящен» в самого себя, отчужден от себя все сказанное может показаться абстрактным и далеким от повседневной действительности богословствованием. Для тех же, кому ведома борьба с собой, кто на опыте познал все грани своего существа, разрывающегося между злом и Божественным добром, знают, что борьба «тела греховного» и здоровой человеческой природы – неизбежный спутник всего, что происходит с ним, в нем и вокруг него. Действительно, в человеке постоянно присутствует какая-то раздвоенность, какой-то странный дуализм. Но, согласно православному пониманию, речь не идет о дуализме (в неверном истолковании некоторыми философскими и религиозными системами) духа и материи, души и тела, духовного и материального; многовековой библейски-отеческий опыт свидетельствует о том, что этот дуализм состоит именно в борьбе «тела греховного» и здоровой, Богом дарованной человеческой психофизической природы. «Тело греховное» – это последствие болезни и помраченности здорового «тела» тварного существа. Так же как в здоровом организме при заболевании возникают патологические разрушительные процессы, то же происходит и на духовном уровне, в сердце, пораженном грехом, растет раковая язва, раковая ткань, уничтожающая здоровье души, вытесняющая из нее благодатный свет, в котором виден вечноприсутствующий лик Божий. Без этого света сердце и душа каменеют и грубеют, все в них погружается во мрак, приобретает противоестественный вид.

Очевидно, что христианская аскеза, христианское понимание человеческого исторического подвига не строится на отрицании тела и материи или на презрении к ним. Метаисторически эсхатон, последняя реальность, не есть отрицание исторической земной действительности, но ее глубокое утверждение и подтверждение. Последняя реальность благодаря присутствию в себе Христа становится сердцем земной реальности, ее полнотой. Весь смысл креста и смерти Господа Иисуса Христа и нашего умирания со Христом и сораспятия с Ним заключен именно в радикальном отречении от «тела греховного».

Литургический возглас Святая святым! призывает верных и предполагает именно такое радикальное отрицание и освобождение от всего, что не свято и не чисто, трудом, подвигом и очищением. Сам по себе он не принадлежит только к Литургии, но через нее становится нормой всей жизни. Избавление от греха, в котором мир лежит, и который, рождаясь от похоти, рождает смерть (ср. Иак 1:15), требует от человека подвига и борьбы всю жизнь.

То, что Святая предполагает подвижническое освящение принимающих, подтверждает и глубокая внутренняя взаимность и подобие Божественного и человеческого подвига в Церкви, потому что, как и литургическое воспоминание, означает совершенно реальное присутствие Христа и Его из любви распятого Тела, реальное присутствие Его богочеловеческого подвига, так же как и движение человеческой свободы – выраженные в покаянии подвиг и сораспятие Христу – должно быть распятым эросом (святой Игнатий Богоносец), сораспятой любовью. Мудрый Апостол говорит об этом так: Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями (Гал 5:24), и еще: А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира (Гал 6:14). Жертвенная сострадающая любовь через Христа стала сердцем мира и человека именно потому, что она – Его сердце. Только в ней происходит единение и объятие Бога и Его творений; только в ней и ею присутствие Божие приносит человеку не насилие и рабство, но свободу и полноту, присутствие же ближнего становится источником вечной радости. В свете такой жертвенной любви Божией и собственного жертвоприношения человек в состоянии созерцать сладость лица брата своего и питаться ею, понять однажды и навсегда, что в действительности весь мир не стоит столько, сколько одна душа.

Такой любви мы причащаемся на святой Литургии и учимся пронизывать, наполнять ею всю свою жизнь таким же литургическим, то есть христоподобным образом. В целом смысл всего богослужения и всей нашей жизни заключается в этом жертвенном приношении себя и мира Богу ради приобретения Христа и Его Святого Духа как Хлеба Жизни. Литургическое богослужение изгоняет из ума и сердца человеческого всякое праздное слово сего мира, наполняя их словом Божиим, воплотившимся Словом в виде Его евангельского слова, Его добродетелью, Им Самим. На этом богослужении уже не слышны наши праздные и нечистые слова: звучит только слово Божие и слово святых Его, от Божиего слова рожденное, созерцается только Божия добродетель и добродетель богоподобных друзей Его.

Наряду с этим значительную роль в православной философии и евангельской антропологии играет литургический пост. Его цель – коснуться, смирением, воздержанием и распятием человеческого тела – той же жертвенной любовью, которая выразилась в жертвенном заклании Христовой плоти за жизнь и спасение мира. Если человеческое тело желает причаститься и преобразиться нетварными Божественными энергиями, несотворенной славой и силой Христа воскресшего и узреть Его, оно вместе с душой должно стать общником Христовых страданий через уподобление Его смирению и распятию. Без такого целостного уподобления наше воспоминание Христа, Его личности и смерти на Литургии и в жизни становится для нас безжизненным обрядом, а наше причастие Телу и Крови Его бывает в суд и в осуждение (ср. 1 Кор 11:29), потому что кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней (1 Кор 11:27).

В заключение следует подчеркнуть очевидный исторический факт: всякий раз, когда в человеке ослабевала вера в реальное присутствие Христа в Евхаристии, слабел и истощался страх Божий, слабела и исчезала ревность о добродетельной жизни, пропадал дух покаяния и жертвенной любви, то есть дух подвижничества и аскезы. Недостаток веры в реальное присутствие Христа, в Его богочеловеческий подвиг неминуемо влечет за собой ослабление нравственной ответственности людей по причине потери критерия человеческого поведения. От нравственного примера, от его возвышенности или низости зависит возвышенность или низость самой жизни; размытость критериев морали, нравственности и подвига размывает и уничтожает саму нравственность. Потеря критерия или его искажение приводят к потере способности различения нравственности и безнравственности, добра и зла, добродетели и греха.

Не случайно поэтому, что епископ, подавая новорукоположенному священнику Тело Христово как Залог Жизни, предостерегает его страшными словами, что Господь спросит с него этот Залог на Страшном Суде, через Залог передавая ему и всю Церковь. Потому что там, где нет этого Залога, Церковь постепенно обмирщается, богочеловеческая полнота жертвенной любви теряет свою глубину и заменяется так называемым «социальным» христианством. Любовь и блага такого христианства практически ничем не отличаются от любви внехристианской, и до известной степени она может удовлетворить некоторые человеческие потребности, но она бессильна осмыслить и исцелить весь трагизм человеческого исторического существования.

Радостная встреча Бога и человека, человека с человеком не может произойти на таком поверхностном уровне, она возможна только в глубине освященного и преображенного, освобожденного от всякого мрака существа. Она неосуществима без евангельски-литургического личного покаяния, преображения и борьбы со страстями.

Этот духовный подвиг должен быть и личным и соборным, должен охватить все древо бытия от корней до кроны. Человеческое общество – не абстракция: оно – собрание и собор реальных личностей. Поэтому и ответственность в нем и за него – прежде всего личная ответственность, ответственность всех за всех. Насколько бы человек ни гуманизировал свои общественные структуры, они никогда не смогут заменить личного подвига, ибо молитва человеческого сердца – не молитва о гуманных структурах, которые обеспечивают ему удобство повседневной временной жизни: человек, как мы сказали, во всем и за всем ищет сладость лица другого и вечного утешения от созерцания и общения с ним. Когда безличная «социальная» ответственность заменяет личное покаяние и непрестанную борьбу против отчуждения от самого себя и других, тогда очень легко человеческие потребности становятся важнее самого человека, происходит смещение системы ценностей. Это происходит, когда человек теряет ощущение того, что истинная его полнота – в лице другого; теряет ощущение его незаменимости. Порабощенный жаждой приобретения вещей, человек заменяет личную встречу безличным общением вокруг вещей и предметов. Забывая, что он живет не только ради хлеба, человек продает за хлеб личность и душу. От этой замены человека на его потребности и «хлеб» до революционного уничтожения миллионов людей во имя удовлетворения этих потребностей остается один шаг… Тонко почувствовал эту тайну идолослужения Пастернак: идол остается идолом, будь то кровожадный Молох или еще более кровожадная богиня «будущего счастья всего человечества», в жертву которой приносятся миллионы конкретных личностей во имя абстрактного счастливого человека.

Литургия, что значит Церковь, Церковь, что значит Бог и человек, Богочеловек, сплетают из жертвенной любви Христовой и христоподобного человека вечный союз взаимного радования и созерцания лицом к лицу. Бог и человек, время и вечность, слеза ребенка и все человеческие страдания, – все это еще на земле начинает собираться воедино и спасаться от забвения и уничтожения, становясь благоуханием Христовым.

Другими словами, за человеком остается выбор между жертвенной христоподобной любовью, в которой даруется и открывается лицо другого как вечная радость и утешение, или жертвованием себя и другого собственной похоти и вещам, то есть идолам, и тогда другой становится источником муки и адского временновечного кошмара. Что значит – человек остается перед выбором между служением Богу или идолам…

Перевод с сербского С. Луганской