Глава 6
Барсучий жир
Напоенный теплой водой, незнакомец пусть и болезненно морщился, но говорил уже связно:
– С утра все началось, перед самым рассветом. Я как раз с караула сменился, спать решил завалиться, раздеваться уже начал. Тут слышу, за окном что-то происходит, выскочил на крыльцо в чем был, а там!.. Твари, много тварей! Я попятился, с крыльца свалился, а они мимо меня в открытую дверь… Как они меня не заметили, мимо проскочили?!
– Рассказывай, что дальше было, – не слишком ласково предложил ему Рустам.
– Да что могло быть дальше? Стрельба, люди кричат, твари мечутся. Меня Бог миловал: ни одна не заметила, пока я до частокола добирался. На вышку поднялся и на другую сторону спрыгнул. Только тем и спасся.
– Сколько их было?
– Много, очень много. И облудки, и обычные, все вперемешку. В общем, нет больше Хмырников.
Они переглянулись между собой: этому человеку доверия нет. Даже если Хмырники действительно подверглись нападению, так легко их, впрочем, как и любое другое поселение, не разорить. Там все сделано для того, чтобы пережить внезапный налет, – жизнь научила. Часть людей, большая или меньшая, погибла, но чтобы Хмырники перестали существовать совсем!.. К тому же, с его слов, обычные твари в разгар холодов… Уже из-за одного этого поверить незнакомцу невозможно.
– Ты это, мужик, попробуй уснуть, – сказал Семен, когда стало понятно, что больше ничего выудить им не удастся.
– Ну и кто что об этом думает? – спросил Чужинов, глядя в узкое темное окно.
– Надо обязательно туда наведаться, – первым откликнулся Поликарпов. – Не факт, что все так плохо. Да и кто даст гарантии, что у него, – и Семен указал подбородком на нары, – с головой все в порядке? Вариантов хренова туча. Начиная с того, что у него внезапно крыша поехала, заканчивая тем, что из Хмырей его попросту вышвырнули. Застукали за делом каким непотребным и дали пинка под зад. Времена нынче такие – судей с прокурорами нет.
– Ну, зная характер Чужака, в том, что стороной Хмыри мы обходить не станем, я даже не сомневаюсь. Кстати, как его зовут, не расслышали?
– Павлом как будто бы. Фамилию только не разобрал. Глеб, что молчишь?
– Не обойдем. Там поблизости, на другой стороне реки, возвышенность есть. Ее все Лысой горой называют: на макушке ничего не растет – сплошь камни. На самом деле горой ее трудно назвать, так, холм обычный, но Хмырники проглядываются с ее вершины полностью. Вот там уже и решим, что дальше делать. Тут ведь еще одна проблема образовалась: не бросишь его здесь одного. И вообще, опасаюсь я, что он без рук, без ног останется, а уж без ушей точно. Ничего хорошего, в общем, его не ждет.
– У меня жир барсучий есть, – признался Семен. – При обморожении – то, что нужно. Для себя берег, но раз такое дело…
– Себе лучше оставь, – буркнул Рустам. – На этого козла еще переводить.
– Ты чего это? – удивился Поликарпов. – Человеку плохо.
– Был бы он человеком, в Хмырях бы остался. – Джиоев говорил громко, нисколько не опасаясь, что спящий проснется и услышит. – По крайней мере, как мужчина смерть бы принял. Там же дети были, женщины. А этот… – Он ненадолго умолк, подбирая сравнение. Не найдя, зло сплюнул и продолжил: – Двадцать километров в одних носках драпал, лишь бы шкуру свою спасти. А теперь, если без рук останется, ему задницу всю жизнь кому-то придется подтирать. Да на таких козлов даже пули жалко! Жир ему еще!
Поликарпов, уже доставший из рюкзака баночку с жиром, засомневался, глядя то на него, то на спящего, то на Чужинова. В сущности, Джиоев прав. Но ведь жалко человека.
– Успокойся, Рустам. А ты, Семен, если собрался, делай.
– Глеб, вставай. – Рустам потряс Чужинова за плечо. – Помер наш страдалец, – сообщил он, едва тот открыл глаза. – Видимо, есть на свете справедливость. Говорил же, зря на него только жир переведем.
И действительно, человек, имени которого они толком и не узнали, был мертв. Пульс не прощупывался, но на всякий случай Глеб взял с подоконника невесть откуда взявшийся там осколок зеркала и поднес его к губам покойника. Если они ошиблись, зеркало обязательно затуманится. Но нет, стекло оставалось чистым.
– Да что там его щупать, ты на лицо его синюшное взгляни – явно сердце не выдержало. Ты ему еще искусственное дыхание попробуй сделать. – Джиоев оставался верен себе. – И не смотри на меня так: я ему точно не помогал откинуться. Как рассвело, так и увидел.
– И в голову не пришло.
Рустама Чужинов знал давно. Да, непримирим он к некоторым вещам, но чтобы вот так, пока все спят… Нет, кто угодно, только не он.
– Похоронить бы надо. – Услышав голоса, Поликарпов проснулся тоже. – Каким бы он ни был, а человек все же. Не в доме же его оставлять. А на снег бросить если, что от него останется?
– Времени греть землю, чтобы выкопать могилу, у нас нет, – не задумываясь, ответил Чужинов. – Ты прав: просто выкинуть, тоже не годится. Если он даже не совсем человек, но мы-то себя людьми считаем? Мешки под нарами видел, веревки тоже есть, обмотаем и к дереву подвесим. Придет весна, земля оттает, глядишь, и найдется какой-нибудь сердобольный, похоронит как положено. Делаем все быстро: придется крюк давать, так что путь раза в полтора увеличится. Да и от Хмырников до Комово, если случится вдруг, топать и топать.
И снова многочасовой бег, теперь уже по лесу в стороне от дороги. Наконец среди макушек деревьев показалась вершина очередного холма. Голая, как и утверждал Чужинов.
– Это она, твоя Лысая гора? – спросил Джиоев, грудью опираясь на воткнутые в снег лыжные палки.
– Она, Рустам, она, – утешил его Глеб. Видел он, что Рустаму все тяжелее даются такие большие пробежки, но причины пока не знал. – Не ошибешься: такая вершина по всей округе единственная.
– Хвала Всевышнему! – Джиоев провел ладонью по бороде, смахивая с нее образовавшуюся от дыхания изморозь. – Все когда-нибудь заканчивается: и хорошее, и плохое. Особенно хорошее, – философски изрек он.
Они поднялись на вершину, преодолев последние метры уже ползком: темные фигуры на снегу видны издалека. Чужинов надолго припал к биноклю, затем протянул его Рустаму: мол, взгляни. Семен пользовался монокуляром, но даже без оптики, с одного беглого взгляда было ясно: тот человек им не врал – Хмырники действительно подверглись нападению. Абсолютно безлюдные улицы, поселок показался бы полностью вымершим, если бы из труб некоторых домов не шел дым.
– В осаде сидят, – заключил Поликарпов. – Помощи ждут.
Были видны и взявшие в осаду людей твари.
– За пятьдесят уже насчитал, – сообщил Семен. – Глеб, вроде они далеко не все там зимние. Как так?
– Спроси что-нибудь полегче, Сема.
Он и сам прекрасно видел, что основная масса, если не все, – обычные твари, которым уже месяца два как положено спать, дожидаясь лета. Значит, кто-то их поднял и пригнал сюда, а теперь не давал уйти. Но кто именно? Кто-то задействовал устройство, а такие есть, импульс которого позволяет собрать множество тварей в одном месте? И еще: и внешний периметр, и ограждение, разделяющее на зоны внутреннее пространство, выглядят целыми, все ворота закрыты. Но ведь каким-то образом твари умудрились попасть внутрь? Ладно зимние, а остальные? Сплошные загадки. Глеб заиграл желваками.
– Чужак, наши действия? – Рустам как бы невзначай провел рукой по надетой поверх бушлата разгрузке, проверяя, все ли магазины на месте.
– А какими они могут быть? Втроем при всем желании мы им помочь не сможем. Пойдем в Комово. Если поторопимся, к вечеру там будем. Соберем народ и уже тогда вернемся. Выручать их нужно, – указал он подбородком на безлюдные Хмырники.
– Если в Комово все не так же обстоит, – пробормотал Семен.
«И такое вполне может быть», – подумал Чужинов.
И снова заскрипел под лыжами снег. Чтобы поберечь силы окончательно сдавшего Джиоева, лыжню по очереди пробивали Чужинов с Поликарповым. Но и без того Рустам устал, хотя старательно делал вид, что с ним все в порядке. Прошел час, другой, третий, и они вышли на берег реки, которую предстояло пересечь. Остановились на опушке леса. Рустам дышал тяжело. Чужинов искоса наблюдал, что это с ним. Он знал его отлично, и сам когда-то был свидетелем, как тот носится с тяжеленным рюкзаком по горам, как архар.
Противоположный берег реки был крут. Он вздымался ввысь и вниз, и вверх по течению, насколько хватало вооруженного биноклем взгляда. Посередине реки, на самом стрежне, виднелась незамерзшая полоска воды, от которой поднимался пар.
– Да уж, не очень удачное местечко, – заметил Семен.
– Дальше еще хуже будет, – утешил его Глеб. – Поля, и на них мы как на ладони. Но в обход далеко, времени много потеряем, в Комово до темноты не успеем.
– Полынью справа, слева будем обходить?
– Да без разницы, давай справа. Рустам, ты как? Отдышался?
– Потопали, Глеб, выдержу.
– Дистанция – пять метров, – скомандовал Чужинов. – Толпиться не следует, что-то мне лед доверия не внушает.
Они успели спуститься на лед, когда раздался тревожный вскрик Поликарпова: с высокого противоположного берега одна за другой показывались твари, чтобы в следующий миг скользнуть по откосу и броситься к ним. Но не напрямую, в обход. Числом около дюжины, где преобладали обычные, летние особи, но попадались и облудки. Сейчас их разделяла длинная узкая полынья.
– Успеваем! – Поликарпов смерил взглядом дистанцию до росших на самом берегу деревьев, благо что удалиться от них они еще не успели.
– Должны! – откликнулся Джиоев.
– Стоять! Ждем их здесь! Без команды не стрелять! – Рык Чужинова заставил обоих застыть на месте.
Вскарабкаться на деревья они действительно успевают, но это не выход. Одно дело – оказаться на дереве на специально оборудованной площадке и совсем другое – на стволе, где полностью будешь поглощен тем, чтобы на нем удержаться. Словом, риск в обоих случаях – остаться на льду и встретить хищников огнем в надежде всех перестрелять или укрыться на высоте – примерно одинаков.
– Ель на другом берегу, рядом с ней камень, практически напротив нас. Так вот: чуть правее от него. Только осторожно, не спугните. – И через некоторое время с надеждой: – Засекли ее?
– Есть! Есть! – откликнулись оба, и Глеб выдохнул с некоторым облегчением: не показалось.
Твари уже обогнули полынью и мчались к ним напрямую. Но была и еще одна, та, что пряталась наверху. Возможно, она и командует остальными, сама оставаясь в тени. Но даже если не так, она уйдет и приведет других, и тогда вопрос времени, когда они их настигнут.
– На счет «три» делаем ее. – И тут же вполголоса: – Раз, два, три!
Все трое вскинули автоматы, одновременно поворачиваясь к цели. Каждый успел выстрелить по разу, чтобы тут же перенести огонь на мчавшуюся на них свору, слишком близко те уже приблизились. Гремели выстрелы, твари падали одна за другой. Некоторые замертво, другие умудрялись подняться, чтобы снова получить пулю, на этот раз смертельную.
Прорвалась единственная, сбив Поликарпова с ног. Семен успел ухватиться за шею руками и пытался удержать ей голову, уклоняясь от бешено клацающих зубов, самые мелкие из которых были величиной с мизинец. Подскочивший Рустам со всего маху вонзил ствол разряженного автомата ей в пасть, как рычагом свалив ее с Семена. Ну а дальше Глеб, прижав пистолет к ее голове, раз за разом нажимал на спуск, остановившись только после пятого или шестого выстрела.
– Цел? – склонился он над Поликарповым.
– Цел, Глеб, цел, – отозвался Семен. – Как будто у паровоза на пути встал, – морщась, пожаловался он, и попытался подняться на ноги.
– Лежи, не дергайся: сейчас кровь с лица вытру, – прижал его ладонью ко льду Чужинов. – Не дай бог в глаза попадет. Рустам, что там?
– Чисто! – отозвался тот.
В воздухе запахло спиртом: Чужинов, намочив обрывок бинта, стирал кровь твари с лица Поликарпова. Закончив, шутливо пнул его в бок:
– Вставай, развалился тут!
– А поцеловать? – невинно поинтересовался Поликарпов, придав лицу самое смущенное выражение. Он даже глаза, которым теперь уже ничто не угрожало, потупил, якобы от скромности.
Гулко расхохотался Рустам, и его смех был таким заразительным, что его поневоле поддержал сначала Семен, а вслед за ним и Чужинов.
– С тварью, что ли, не нацеловался? – давился от смеха Джиоев. – Обнимался с ней так, что я было подумал – любовь у вас, поначалу даже мешать вам не хотел. Она, кстати, самка.
Теперь, когда смертельная опасность миновала, им требовалась разрядка, и они ее получили. Безудержным смехом, который мог вспыхнуть от чего угодно и искрой для которого стала далеко не самая лучшая шутка Семена.
– Ну хотя бы глотнуть дай, нервы подлечить, – все еще смеясь, попросил Поликарпов.
– Перебьешься. Ты мне и так теперь литр должен, – заявил Глеб, пряча фляжку в боковой карман рюкзака.
– С чего это литр? – искренне удивился Семен.
– Морду себе отъел! Пока всю обтер, ровно литр и ушел. Все, хватит шутки шутить, валим отсюда.
– Любовница, чтоб ее! – Поднявшись на ноги, Поликарпов с силой вонзил носок обуви в бок мертвой твари.