Глава 7
Астрид и Татьяна не спеша брели в столовую. Они передвигались молча, словно каждый обдумывал ранее услышанные друг от друга слова. Высокая фигура Савелия поравнялась с ними. Он шел высоко поднимая ноги, и звонко ударяя свои подошвы об вычищенную от снега тропинку.
– Здравствуйте Савелий! – заголосила Татьяна.
– Здрасти. – сухо ответил он, не удостоив их даже взглядом.
Он прибавил шагу и заторопился в столовую.
– Савелий странный – задумчиво начала Татьяна, – Он уже год тут находится, а ни с кем толком не разговаривает.
– Мне это не интересно. – грубо оборвала ее Астрид.
Татьяна сжала губы. Странно, но теперь порой такое резкое обращение Астрид она выносила вполне спокойно. Даже ни малейшего смущения она при это не почувствовала. Она просто замолчала.
Они вместе зашли в столовую и теплый запах горохового супа, приправленного травами приятно защекотал их нос. Предвкушение вкусной горячей еды в такую холодную зиму, снимал все напряжение. Астрид особо ощущала, что у нее от запаха еды всегда заметно улучшается настроение, хотя, конечно, она этого не показывала. Она сняла куртку и повесила ее на вешалку и у входа. Татьяна ей улыбнулась, будто они с ней подруги и Астрид тоже натянула улыбку. Помыв руки, Татьяна первая пошла к раздаточной. Астрид же еще подержала под теплой струей воды свои худые длинные кисти, раскрасневшиеся от мороза. Высушив ладони, она не спеша побрела к раздаточной. От пряных запахов ее аппетит начинался быстро разыгрываться, и голод начинал подступать все сильнее. Когда же Астрид ощущала голод, то к ее жилам противно начинала подкрадываться паника. За долгие годы голодного скитания, она все еще не могла привыкнуть, что еда от нее так близко и так доступна. Иногда ее прям рвало броситься к раздаточной, растолкать всех, накинуться на тарелки и руками запихивать себе в рот все что только попадалось ей из съедобного. Животное просыпалось в ней как только она думала о том, что вдруг ей придется хотя бы еще раз остаться голодной. Но она училась обладать собой. Она шла не спеша, стараясь не глядеть на широкое окошко, откуда торчал колпак пухлой поварихи с большим черпаком, которым она так щедро разливала свои такие вкусные супы в белые тарелки. Она шла по узкому проходу между столами. Справа от нее на женской половине, у самого окна было место. «Туда я сяду» – подумала она, глядя на это пустующий стул. И едва она успела повернуть голову вперед, как чья-то огромная фигура сбила ее с ног и ее грудь словно одновременно ужалила стоя ос. Крик, похожий на рев, вырвался из ее груди. Она что есть силы оттолкнула от себя надвинувшуюся на нее фигуру. Руками схватила свою широкую рубашку, на которой уже разлилось огромное жирное пятно от супа, снятое вот только недавно с плиты. Она старалась как можно сильнее оттянуть от себя горячую как кипяток ткань. Как известно внезапная боль, это как крутая тряска кувшина, откуда сразу же начнет выплескиваться его содержимое. Астрид рассвирепела как тигрица и исподлобья взглянула на Савелия, спокойно державшего в одной руке пустую тарелку и при этом ничуть не удивленного произошедшим. Ведь он действительно шел себе спокойно на свое место, со своей порцией, когда эта ненормальная сама врезалась в него. Подобно гремучей гадюке она набросилась на невозмутимого садовника.
– Глаза набекрень что ли?! – шипела она – Куда смотришь долбанутый великан?!
Савелий не спеша отряхнул остатки горошка на своем рукаве и спокойно, как если бы сказал «передайте соль», сказал:
– Сама глаза разуй, убогая.
– Свали отсюда, тварь кунжутная! – свирепела она все больше.
Татьяна поспешила к ней. Что-то шепча невнятное, она сделала несколько попыток увести ее.
Астрид, отряхивая от себя листья петрушки и горошек уже готова была поддаться и уйти за Таней, но в этот момент грубый глухой голос Савелия медленно хладнокровно бросил ей в след:
– Идиотка, суп только испортила.
Астрид повернулась к нему. В глазах ее блеснули острые лезвии ярости и бесконтрольного гнева. Она как фурия сократила расстояния между ними и что есть мочи заехала своим острым маленьким кулачком прямо в его ровную переносицу. На его изуродованном шрамом лице, ровный мужской нос был одним из немногих достояний его мужской красоты. Хотя теперь точно можно сказать что был. Потому что после такого не женского удара, его нос сразу же будто бы немного покосился в сторону и алая кровь хлынула с двух ноздрей капая на одежду, на пол, обтекая его ладони, которыми он тут же обхватил нос. В это время сразу же несколько крепких рук подхватили его за плечи и поспешили увести, опасаясь, что этот тихий садовник снова взорвется и разгромит всю столовую. Хотя в реабцентре часто могли слышать слова, что в Боге мы новое творение и что прошлое уже позади и если веруешь то Бог твои грехи тебе никогда не вспомнит. Что тут говорить? Жаль что люди не как Бог, они то уж все твои промахи помнят. Поэтому в этот момент у всех вдруг предстал в памяти тот погром который Савелий устроил в молитвенном зале год назад, их тут же обуял страх и паника. Крепкие ребята повели его прочь от этой женщины, пытаясь его успокоить и даже готовясь к борьбе, что было совершенно напрасно. Савелий ни в одном движении не проявил сопротивления. Он даже вряд ли был рассержен. Савелий просто сжимал свой нос, попеременно меня руку, и отряхивая кровь с ладоней.
Конец ознакомительного фрагмента.