Глава 6
Год назад: в канун рождества реабилитационном центре появился человек. Его нашли в городском парке волонтеры центра. Все лицо его было залито кровью. И земля, на которой покоилась его голова так же была густо окрашена в алый цвет. Время стояло позднее. Людей в парке не было. И случилось именно в этот момент двум здоровенным парням из реабилитационного центра идти мимо парка на ночную молитву, которая проходила раз в месяц по пятницам. Человека этого привезли в центр. Промыли от крови, обработали неглубокую, резанную рану на левой щеке и остригли на лысо из-за наличия вшей. Гнойные язвы на локтевых сгибах густо смазали мазью и перевязали. Документы были при нем. На следующий день он сам, проснувшись, представился Савелием. Ему было сорок три года, но выглядел он старше своих лет. Реабилитацию он проходил очень тяжело. Поначалу он просил о помощи. Просил не выпускать его, даже сам умолял держать его взаперти. Но позже словно какое-то сумасшествие нашло на него. Однажды, во время утренней молитвы, он соскочил с места и ринулся на алтарь. Там, все что ему подпадало под руку он начал переворачивать и крушить. Молодые служители схватили его и пытались угомонить. Обычно это всегда давалось им без труда. Как правило, все наркоманы были очень истощенны физически и не имели сил противостоять. Но Савелий сопротивлялся до конца. Он даже умудрился ударить по лицу нескольких здоровенных парней, пытавших его смирить. Сколько продолжалась борьба никто не мог точно сказать. Побил он волонтеров как следует. Одному даже несколько ребер сломал. Наступил момент, когда Савелий смог сбросить с себя последнего силача-волонтера. На этом он не собирался останавливаться. Он схватил огромный деревяный стул, и закинув его над головой как разъяренный медведь двинулся к пастору. Приблизившись, к нему он издал дикий рев и уже собирался со всей силой опустить тяжелый стул на пастора, который инстинктивно прикрыл голову и лицо локтями. И в этот момент леденящий поток холодной воды ударил Савелия прямо в лицо. Он застыл. Стал трясти головой как пес, который вышел из водоема. Тяжело дыша он медленно стал опускать стул, как бы приходя в сознание. Несколько секунд спустя он снова хотел было зареветь, но внезапно крупный кулак пришелся ему прямо в правую сторону шеи и Савелий без чувств упал на мокрый ковролин. На полу лежали побитые и пристыженные работники центра. Они еще долго не могли подняться на ноги, то ли от ударов сбесившегося наркомана, то ли от увиденного. Напротив пастора стояла хрупкая маленькая пожилая женщина. Это была библейский консультант Мария. В руке она сжимала пустое пластиковое ведро. И с раскрытыми глазами смотрела на коренастую фигуру пастора. Все в реабцентре знали этого человека. Его звали Игорь и он служил тут уже двадцать лет. Звание пастора он получил не так давно. Месяц назад пастор Игорь разменял пятый десяток. Ростом он был чуть выше среднего. Но из-за широких плеч и коренастой фигуры в целом, он казался ниже своего роста. Руки и ноги были крепкими, объемными и немного короче, чем тому соответствуют обычные стандарты. Он всегда был смирен и покорен. Он не скрывал от людей, что много лет назад просидел в тюрьме и там впервые начал свой путь веры. Но несмотря на его дикое прошлое, сейчас он был образцом кротости и милосердия.
Теперь же он стоял, медленно разжимая правый кулак, который всего несколько секунд назад заехал по сонной артерии бедного Савелия, покорно лежавшего у ног кроткого пастора.
Савелий весь тот день пролежал в мучительной лихорадке. Бредил, попеременно кого-то звал, всхлипывал как ребенок, просил прощения, и тут же начинал проклинать, желая смерти образам, которые попеременно появлялись в его голове. Жалкое было зрелище. Весь тот день его поили бульоном из ложки, меняли холодные полотенца на его разгоряченном лице, молились за него в часовне. Под вечер Савелий уснул безмятежным сном. Дыхание его было громким, уставшим. Он словно провалился в забытье. Прежде чем наступила ночь ему сменили, промокшую рубашку на сухую и умелые руки двух молодых волонтеров поменяли под ним влажную простынь на сухую. Савелий, пока его крутили и вертели, за это время ни разу не проснулся. Его тело безжизненно подавалось любым манипуляциям. Теперь, некогда такие сильные и длинные руки, не проявляли ни малейшего сопротивления, а только болтались из стороны в сторону, за все то время пока его переодевали и перестилали как младенца.
На утро лихорадка отступила. Савелий проснулся, когда время близилось к обеду. Сильная слабость и головокружение вызвали в нем рвоту. Но так как желудок его был пустым уже вторые сутки, все ограничилось только позывами. Рядом с Савелием сидел пастор Игорь. Он сидел у его кровати и его крепкое тело неподвижно застыло над библией, которая раскрытая лежала у него на коленях.
– Что читаете? – слабым голосом, нарушая тишину спросил Савелий.
Пастор Игорь поднял глаза, добрая улыбка озарила его лицо. Некоторое время он еще смотрел на Савелия, тщательно рассматривая его грубое, израненное лицо. А потом не спеша снова опустил глаза и прочитал:
– «И я сказал: отринут я от очей Твоих, однако я опять увижу святый храм Твой» – он посмотрел на Савелия. Тот глядел на него сквозь полуоткрытые глаза – это отрывок из книги Ионы. Он хотел бежать от лица Божьего. Но корабль, на котором он хотел спрятаться, начал тонуть. Его бросили в море, по его же просьбе, и огромная рыба проглотила его. Он находился в ней три дня и три ночи и оттуда произнес свою молитву.
Игорь захлопнул библию и встал со стула.
– Пойду позову братьев тебе нужно поесть.
Он двинулся к выходу.
– Вы сами то верите в эти сказки? – слабым голосом остановил его Савелий.
Игорь остановился. Стоя к нему спиной, он повернул слегка голову в сторону и просто ответил:
– Верю.
Савелий на следующий же день уже мог спокойно передвигаться. Правда вид у него был совершенно тщедушным. С того времени он был очень тихим почти ни с кем не беседовал. Ел с аппетитом. Посещал все службы. Когда болезнь снова к нему подступала, он переносил все на ногах. Опытные работники реабцентра замечали, когда его снова начинало ломать, но так как он держался стойко, они не видели необходимости его запирать. Полгода в реабцентре устранили в нем тягость к наркотикам. И он стал постепенно привыкать. Он строго соблюдал режим и правила. Еще до начала утренней молитвы, которая начиналась в шесть, он поднимался на пробежку. На службах старался внимательно слушать и что-то записывал, в подаренный ему блокнот. Он ни с кем не разговаривал, ни у кого ничего не просил и никогда не улыбался. Только однажды, когда болезнь снова подступила к нему и он лежал на полу, сжав свое длинное тело в комок, он спросил, вошедшего для молитвы к нему, Игоря:
– Так что? Иона так и умер в желудке этой огромной рыбы?
– Нет. – кротко ответил Игорь опускаясь на колени – Рыба выплюнула его прямо у берега. Он же все таки осознал, что бежать от Бога некуда.
Игорь похлопал его по плечу и тихо произнес молитву.
Зависимость постепенно отступала. Но за ворота реабцентра он даже боялся смотреть. Однажды вечером он попросил Игоря о том, чтобы остаться в центре и после окончания реабилитации. В центре требовался садовник, поэтому ему тут же была предложена работа, на что он не раздумывая согласился. Когда наступила весна, Савелий с энтузиазмом принялся окучивать грядки, выпаливать сорняки, выравнивать дорожки. Теперь почти все свое свободное время он сидел на корточках в своей широкополой шляпе и ковырял землю. В это лето огород дал больше огурцов и томатов чем во все прошлые года, что существенно облегчило жизнь самого реабцентра. Круглая лужайка была засажена цветами, разных калибров. И было очень смешно наблюдать со стороны, как грубая высокая фигура Савелия то и дело выныривает из пестрого облака цветов и снова в нем исчезает. Огромные мозолистые руки аккуратно подвязывали каждый лепесток. Длинные пальцы с самого рассвета возились с цветами как мама с детками. Он никогда не реагировал на похвалу и восхищение со стороны. Так же оставался угрюм, но во всех его движение теперь скользила легкость и удовлетворение. За этот год плечи его выпрямились, рана на лице затянулась, оставив грубый толстый рубец, язвы на руках высохли и постепенно грубая коричневые коросты отпали сами собой. Ему выплачивали небольшую зарплату, которую он никуда не тратил. Были дни когда можно было выезжать в город для личных закупок. Савелий же ни разу этой возможностью не воспользовался. Иногда он мог заказать бритву и пару носков, но сам оставался внутри стен.
Его сосед по комнате Сергей, был с ним одного возраста, но был ужасный шутник и болтун. Он пришел чуть позже Савелия, но реабилитацию проходил на удивление легко и быстро. Возможно веселый дух и позитивный настрой как-то ускоряет процесс выздоровления, но для Савелия это не играло никакой роли. Он не собирался ни с кем говорить и уж тем более шутить. А Сергея это, впрочем, мало расстраивало. Как только угрюмый сосед появлялся на пороге, Сергей тут же бесцеремонно начинал говорить, шутить, подтрунивать, рассказывать все, что он пережил за этот день, и что нового узнал, читая библию. Сергей на удивление очень легко принимал все что ему проповедовали о Боге. Он быстро научился молиться, голосил по вечерам христианские гимны, при этом не забывал извинительно глядеть на Савелия, и делая короткую паузу спрашивал: «ничего что я так громко? Так прям нравится мне эта песня» Савелий угрюмо отворачивался к стене, а Сергей продолжал голосить. Нужно бы отметить, что пел Сергей очень даже не плохо. Голос у него был, конечно, чрезмерно громким, но все равно был приятным, что, впрочем, не доставляло ни малейшей радости его соседу. Хоть бы он танцевать не начал, и на этом спасибо.