Глава 5
Рождество Христово, вопреки законной дате в России: седьмого января, в стенах реабилитационного центра справлялось всегда двадцать пятого декабря. Всю неделю шла подготовка к торжеству. Служители и волонтеры старались украсить зал и столовую, чтобы нагнать атмосферу праздника. Были постоянные выезды в город за покупками. Но строгость и порядок, вопреки всей праздничной суете и веселому настроению начальству, оставался в прежней силе. В середине декабря выпал первый снег. Еще с вечера Астрид заметила как огромная серая снеговая туча затянула собой весь свод. Утром весь двор центра был словно укутан белым покрывалом. Непомерная тишина стояла вокруг. Крупные снежинки неспешно кружились над землей. Падая всю ночь одна на другую, они создали целый ковер из белых пушинок, сплетенных между собой невидимыми водяными нитями. И почему когда снег выпадает на черную сырую землю, все вокруг словно замирает. Даже люди в шумном городе начинают двигаться медленнее как в глубоком раздумье. Белоснежный покров как воплощение чего-то чистого, невероятно нового, словно дает надежду написать жизнь заново, пряча под собой всю грязь и изъяны натруженной и измученной земли. Иногда в судьбах людей бывают периоды снегопадов. Когда затихает ветер, прекращаются дожди и неумолимое время на миг снегопада останавливается. Печали от потерь и заботы о любимых, радостные и грустные моменты вдруг исчезают за ночь под снежным одеялом. И на утро на сердце такая пустота и тишина. Но тишина не зудящая и пустота не от одиночества. Просто однажды человек, не мечтая об этом ночью и не давая себе никаких обещаний, просыпается с полным осознанием, что что-то переменилось. Это не обязательно утро понедельника или же первый день нового года. Это может произойти в любое время года и в любом возрасте. Суетная жизнь вдруг становится картинкой, изображенной грубыми линиями борозд на сырой земле. И все это в одну ночь исчезает под толстым покровом забвения и спокойствия. Покорность судьбе и высшим силам, осознание себя обычным человеком без преувеличения и без принижения своих достоинств, все это становится как бы отправной точкой для новой жизни.
Именно такая тишина вдруг наступила во внутреннем мире Татьяны. Жизнь не била ключом в ее молодой душе. Все желания, как и мечты как будто стихли, оставляя лишь отголоски своих существований в ее теперь чистом, полном покое сердце, и ростков новых надежд. В то утро она вышла во двор. Она посмотрела вдаль, словно выглядывая кого-то. И не ошиблась. В ста метрах от нее на той же лавочке темным пятном виднелась неподвижная фигура, в землянисто-зеленом пуховике. Она еще в тот день в больнице поняла, что это женщина не такая безнадежная как показалась в начале. Даже в простых ее словах прослеживалась образованность и глубина мыслей, которые исходили от нее как бы не специально, но так естественно. Но в тот день Татьяна грубо обошлась с ней. Для нее, как и для многих юных девиц не существовало особого авторитета. Да кто теперь в наше время хочет иметь общение с людьми иного мышления и тем более к кому-то прислушиваться. Тогда ведь приходится задумываться или вообще думать, что еще хуже. А ведь когда ты так молод и все кажется впереди, не хочется заморачиваться о слишком сложных вещах. Углубляться во что-то серьезное. Это ведь даже в конце концов вредно для здоровья. Теперь же, когда в этом мире все так просто и быстро, нет ни малейшего желания себя утруждать. Микроволновки, стиральные машинки, готовая еда, которую нужно греть не более пяти минут, доступная информация в виде интернета, все это сделало людей нетерпеливыми и поверхностными. В постоянной спешке и суете проводят время молодые девушки и парни. Нет надобности прикладывать усилия чтобы что-то получить. Ведь все тут: под рукой, все в основном на кнопках. Даже и отношения между людьми строятся очень быстро. Парням больше не нужно завоевывать сердце любимой посредством подвигов. Красавиц, которые могут проще относиться ко всему, пруд пруди. Можно попробовать все: все позволено, все разрешено. Можно побыть мужем и женой месяц и в случае бытовых проблем или еще каких-либо неурядиц можно ведь просто разойтись по углам. Кому теперь это надо стараться или жертвовать и уж тем более ждать. Ждать, завоевывать, все эти понятия были актуальны во времена громоздких телевизоров, которые занимали половину стены в гостиных наших прабабушек. Не хочется ждать, чтобы узнать человека, хочется скорее начать вместе жить, спать и получать удовольствие. А потом не хочется ждать, когда человек изменится, повзрослеет и поймет. И друзей хочется видеть рядом собой попроще, чтобы там без лишних замудренностей: не особо правильных и не дебилов совсем, чтобы не было напряжено, но чтобы было и о чем поговорить.
Наша молодая героиня Татьяна относила себя именно к такому обществу и считала это вверх нормального. Нечего морочить себя и других. И вообще проще ко всему нужно относиться, проще. Так проще, чтобы было даже немного наплевать на других. Она ведь не собиралась отставать от времени в котором она живет. Астрид же своим появлением стала мешать ее чувства, ее представления. Все ведь было до этого понятно. Умный тире успешный. Глупый тире неудачник. А бомжи тире слабаки деградаты и пьяницы. А что же теперь получается? ВИЧ-инфицированная проститутка да еще и алкоголичка после всех заживших ран на ее лице оказалось очень симпатичной, а как только заговорила, то стало ясно как Божий день, что она еще не просто в своем уме, но еще и очень образованная.
Вихрь мыслей налетел на нее, круша ее твердыни и представления об этом простом и понятном мире. Она не спеша побрела к ней. Астрид, как обычно, коротала свое время напротив лужайки, границы которой теперь не легко было определить. Взгляд ее был все тем же: ничего не выражавший и никуда не глядевший.
– Знаешь, я тут подумала… – робко начала Татьяна, – Может действительно это полный бред, выдуманный людьми в древности и раскрученный в современности как любой другой бизнес.
Астрид не взглянула на нее. Но ее взгляд, до этого не подвижный оторвался от прежней точки на земле и устремился вперед.
– Ну я это о гороскопах – отряхивая снег со скамьи сказала Татьяна.
– Какое равенство… – задумчиво вдруг прозвучал голос Астрид
Татьяна посмотрела вперед, желая уловить то, на что был устремлен взгляд этой странной женщины.
– Разве ты не видишь? – читая ее вопросительное выражение лица, ответила Астрид – посмотри как природа относится ко всему… Она никого не выделяет Ее глаза теперь были устремлены на высокие квартирные дома, которые возвышались за стенами центра. – эти дома хоть и элитные, но и они погружены в снег такого же цвета что и дома бедных лачуг. Все теперь стало одного цвета.
– Природа? – тихо переспросила Татьяна.
Астрид посмотрела на нее и улыбка появилась на ее исхудалом лице. Улыбка, лишенная обычной иронии или цинизма.
– Ты веришь? – вдруг спросила Астрид, пронзительно глядя на нее.
– Во что?
– В то что тут нам рассказывают.
– Ах это… – Татьяна замялась – Ну я тут просто волонтер. Я сюда пришла не из глубокой веры. Мне просто хотелось быть полезной обществу.
– А зачем? Ты так любишь наше общество?
Татьяна задумалась, и спустя несколько секунд, глядя в голубые зрачки отрицательно покачала головой.
– Не то чтобы так прям люблю. Наверное мне хотелось собой гордиться.
– Зато честно – отводя взгляд в сторону сказала Астрид.
– А ты веришь? – вдруг спросила Татьяна
– Не знаю – тихо прозвучал ответ – но я не из тех людей которые бьют себя в грудь и кричат что во всех их бедах и бедах человечества виновен Бог. Может Он конечно и существует, но к моим бедам он точно не причастен. Так что ты не услышишь от меня пресловутой фразы: «Где был Бог, когда».
– Но мне кажется, что тут прям заставляют верить – с возмущением в голосе, сказала Татьяна
– Ну как сказать… ты же не бесхребетное существо. Человека заставить нельзя верить или не верить. Наверное просто каждому человеку дается шанс понять евангелие. И либо поверить или отвергнуть. Но отвергнуть то, что едва знаешь это я думаю верх глупости.
– Ты так интересно говоришь. Я думала, что ты… – Таня замялась – Что ты…
– Правильно думала – перебила ее Астрид. – рассуждения о Боге не делают нас чище.
– Иногда мне приходит в голову мысль, а что если нас всех дурят – с усмешкой сказала Татьяна и ее щеки в миг залил румянец. – К примеру в школе нас тоже не спрашивают, хотим ли мы верить в эволюцию или нет. Ведь если так присмотреться повнимательней то эволюция – это уже давно не наука: слишком много фактов играют против нее. Так что, чтобы придерживаться ее нужно тоже просто слепо верить в то, что она действительна. Хотя противники креационизма яро утверждают, что нет никаких доказательств о существовании Творца. Но ведь и у них нет полных доказательств, что их теория неопровержима. В конце концов почему гипотезу стали выдавать как за стопроцентно доказанный факт. Признаться честно я еще сама не знаю к кому я себя отношу. Просто я еще в поиске. А без принципов и своей точки зрения на мир и на все в нем происходящее жить даже опасно. Становишься каким-то податливым всякой манипуляции, и носимым ветром чужих мнений, навязанных то тут, то там.
Татьяна говорила не громко, но в голосе ее слышалась некая решимость и упорство. Она говорила разгорячёно, но в то же время как бы сдерживаясь. Астрид не смотрела на юную мыслительницу, но было заметно, что слушает она внимательно, попеременно усмехаясь и слегка кивая.
– Что бы выбрать свой путь не нужно быть пристрастным ни к тому ни к другому. – наконец заговорила Астрид. – Знаешь, у людей внутри часто работает странный механизм. Когда они слушают о чем-то, то внутри них уже есть какое-то представление и сторона, которую они придерживаются в той или иной степени. И вот это не дает им здраво сделать вывод. А как же работает этот механизм? – Астрид пронзительно посмотрела на Татьяну – я давно заметила, что люди на самом деле не имеют своего мнения, хотя могут часами доказывать обратное. Однажды я для себя сама провела интересное исследование. К нам пришла новенькая девушка в группу. И перед началом занятий я с ней разговорилась. В основном я с ней соглашалась и тем самым давая ей понять что у нас невероятно много схожего. А потом так как бы вскользь сказала о том что лектор по истории, которая вот-вот должна была зайти в лекционный зал, просто невыносимо скучная личность и как преподаватель ужасна. На что она ничего мне не ответила, а просто так неоднозначно покачала головой, как бы отвечая; «ну посмотрим». Когда лекция закончилась, она повернулась ко мне и сказала, что она прям еле себя сдерживала чтобы не уснуть. К слову должна сказать, что лектор по истории была очень даже хороша в своем деле. Многие это подмечали, хотя, впрочем, без особого фанатизма к ней. Это я к тому, что в детстве или потом в юношестве и вообще всю жизнь мы что-то слышим о новой ситуации или проблеме впервые. И потом это как-то закрепляется и становится нашим мнением. И исходя из этого мнения, который как-то странно мы называем «своим», потом не можем здраво смотреть на другие точки зрения отличные от наших. Мы просто внутренне уже предвзяты ко всему что видим и слышим. А чтобы что-то понять нужно просто подвергнуть критике свое такое «безошибочное» мнение.
– Именно это наверное я пытаюсь сейчас сделать – подхватила Татьяна, почти даже перебивая Астрид.
– А с другой стороны – протянула в ответ Астрид – вот ты начнешь исследовать и искать истину. Ты же ведь так или иначе будешь опираться на какие-то книжки, проделанные исследования, доказательства. А ведь это тоже труд людей. А где же доказательства, что они просто не пытаются подогнать результаты под свою уже существующую теорию? Все это не так просто. Но если однажды тебе удастся найти истину, найти ее самостоятельно, без пристрастия, то тогда нужно будет ее уже держаться. А то так можно стать вообще беспринципным и податливым манипуляции. Это ведь сплошь и рядом. Хотя где уж мне, бомжихе, рассуждать о таких вещах – последнюю фразу она сказала с улыбкой, глядя на Татьяну.
– Ты сердишься на меня за то что я тебе тогда сказала? – осторожно спросила Таня, смущенно глядя на нее.
– Нет ну что ты! – Астрид засмеялась.
Она хотела еще что-то сказать, но остановилась и мотая головой все повторяла: «Сердишься, сердишься». Татьяна смотрела на нее не отводя глаз. В этом таком, казалось бы, обычном смехе заключалось так много эмоций. Такая будто бы неразделимая боль сквозила через эту улыбку. Астрид смеялась, глядя то на Татьяну, то в сторону. Ее глаза впервые как-то странно блеснули и тут же угасли. Когда теперь она вот так улыбалась, то тонкие морщинки на ее щеках заиграли как кружева на фоне темного бархата. Она была красива, несмотря на всю свою худобу, изношенность и болезненность. Тогда впервые в жизни Татьяне стало стыдно за каждое слово, которое она тогда ей наговорила. Хотя обычно она внутренне торжествовала, когда ей удавалось проявить смелость и высказать в лицо что думает, а не быть как крыса за спиной. Таких людей она обычно презирала. Она сожалела потому, что поняла, как сильно ошиблась. Какая же она бомжиха? Думалось ей. Она сейчас такая прекрасная. И этот ее смех и эти ее страдания делают ее будто бы такой возвышенной. Татьяне хотелось, чтобы она смеялась по-настоящему. От радости, а не от боли, которая теперь может только высмеиваться, ибо слез на нее уже больше нет.
– А не пора ли нам обедать? – стараясь отогнать от себя стыд и чувство вины, сказала Татьяна. И поглядев в сторону, добавила; – Вот уже и Савелий свою работу закончил.
Девушки устремили свой взгляд к воротам. Там, отряхивая лопату от снега стоял высокий мужчина. Она смутно вспоминала его лицо. Только однажды она говорила с ним в реабцентре: когда она впервые появилась на пороге центра. Ей открыл дверь это огромный, изуродованный шрамом на все лицо, садовник. Больше она его не замечала, как и всех остальных вокруг.