Глава 4
– Садись, Астрид. – мягко пригласил ее голос женщины лет шестидесяти.
Татьяна закрыла за ней дверь. Астрид все еще стояла у порога медленно осматривая кабинет. Маленькая комната, с высокими стеллажами вдоль стен, заполненные книгами в твердых и мягких переплетах. Просторный стол, который занимал большую часть помещения. Вот все на что Астрид обратила свое внимание. В детали обстановки она вдаваться не собиралась. Она по своему обыкновению медленно подошла к столу и села напротив женщины.
– Меня зовут Мария. Я женский пастор и библейский консультант – дружелюбно представилась женщина.
Ее теплые орехово карие глаза смотрели сквозь линзы тонких очков с полным доверием и абсолютным дружелюбием. В ответ Астрид коротко кивнула.
– Астрид, месяц уже прошел как ты здесь. – начала Мария – Документы мы твои восстановили. Скажи, есть у тебя в этом городе родные?
Астрид, глядя на угол стола, отрицательно замотала головой.
– Работники отмечают, что ты легко проходишь реабилитацию. Скажи как долго ты находилась в алкогольной зависимости?
Астрид усмехнулась и подняв глаза на Марию и иронично сказала:
– А кто сказал, что я находилась в алкогольной зависимости?
– Насколько нам известно, больше месяца назад ты попала в больницу в сильном алкогольном опьянении избитая и брошенная на мосту.
– Если я и была тогда пьяная, это еще не значит что я в зависимости – грубо начала было Астрид, но через несколько секунд добавила: – Хотя может и была… – она снова опустила глаза и уставилась на угол стола.
Мария выпрямилась на стуле и с серьезным видом сказала:
– Астрид, если ты хочешь что тебе помогли, тогда нам нужно знать о тебе больше.
Астрид безразлично пожала плечами.
– Да, пожалуйста, – равнодушно ответила она – что вы хотите знать?
Мария молча смотрела на нее. Было видно что она не обдумывает ответ, а просто молча выжидает. Заметив это, Астрид усмехнулась своей привычной ухмылкой и начала:
– Родилась в Астрахани. Папа умер, когда мне было шесть лет. Мама замуж повторно вышла. А там и брат мой родился. Вот и начал тогда отчим меня избивать. Что ни день то синяки. Маме я тоже уже была не нужна. «Не путевая» говорили они. Школу с отличием закончила. – Астрид сделала паузу и с иронией взглянула на Марию, – А так и не скажешь по мне, да? Ну все эти глупости в прошлом. Из дома ушла в семнадцать лет. С мамой с тех пор связь не поддерживаем. У нее есть любимый сынок. Так что ей не до меня. Приехала в Волгоград учиться. Поступила на факультет лингвистики. Переводчиком хотела стать. Жила в общаге. Там и познакомилась с будущим мужем. Мне только двадцать стукнуло. Встречались всю учебу. Потом жить начали вместе. Любовь была такая, что Джульетте и не снилось. Жизнь за меня готов был отдать. Закончила универ, сразу же через год забеременела. Девочка родилась прехорошенькая. Аней назвала. Души в ней не чаяли. Белокурая такая, как цыпленок была. Вот у всех детишки как детишки, а моя такая послушная была, не капризная. Ничего не просила. Бывает зайдем в магазин игрушек, а она осмотрится, помотает головой по сторонам и ничего не хочет. Зато дома сидела и из спичек домики строила. Часами могла сидеть и складывать спичку на спичку. Мы с мужем ее баловали. А когда ей шесть лет исполнилось, муж начал в казино засиживаться. Сначала за компанию, потом совсем как спятил. Начались разборки, ссоры, слезы. Я так в свою обиду была погружена, что про дочь свою совсем забыла. А она у меня такая самостоятельная была. Все время мне помочь хотела. Бывало сядет рядом и по голове меня гладит. Еще даже слов утешения не знала, как могла так и поддерживала. Как-то муж снова ночевать домой не пришел. Тогда я уже знала где его искать. Время было уже позднее. В комнату зашла, а Анечка спала уже. Взяла такси и поехала я в то дурацкое заведение. Мужа моего уже там не было. Сказали, что ушел полчаса назад. Ну я и поехала обратно. В общей сложности часа три меня не было дома. Когда в двенадцатом часу на лифте домой поднималась, то сердце как-то защемило. Даже дыхание будто приостановилось. Я поспешила дверь открыть. Зашла в дом. Все вроде тихо. «Спит моя малышка» – подумала я. Зашла к ней в комнату, а кровать пустая. Меня жаром так и обдало. Стала осматривать комнату. Под кроватью. Потом в зале, потом зашла в ванную. И как только зашла, так сразу же увидела ее желтенькие кудряшки на полу у ванной. Бросилась к ней. Поднимаю ее. А нее рот весь коричневый. Не пойму то ли кровь, то ли краска. А потом смотрю на полу лежит рассыпанная пачка марганцовки. Я тогда сразу припомнила как она однажды, увидев кристаллы марганцовки, когда я разводила ее в воде, очень уж меня расспрашивала, что эта за малиновая жидкость такая? Уж очень напоминал ей вишневый сироп. С перепугу я даже не сразу опомнилась. Трясти ее начала. А она не дышит. Лежит у меня в руках. Не шевелится… скорая подъехала. Потом даже не помню как там и что было. Девочки моей не стало. С мужем мы расстались. Уехал куда-то. Даже потом не узнавала. Я его во всем винила. Потом себя. Одна осталась, старалась держаться…
Астрид замолчала. Глаза ее были сухими и безжизненными. Словно иссякла в ней вся материнская скорбь, высушив навсегда ее глаза, забрав в ней все человеческие чувства, сделав ее будто немного помешанной. Она молчала. И не было в ее лице ни сожаления, ни боли, не стыда. Но с другой стороны вся ее сущность, ее тело, ее голос, и даже то как она сидела, все это было как воплощением огромной глубокой неисчерпаемой скорби.
– Ну а потом… – безразлично продолжила она – потом, как и полагается по сюжету. Три года таблетки принимала успокаивающие. Потом стала по барам шататься. То с одним ночь, то с другим. Меня после развода так понесло, что я остановиться не могла. Одержимость какая-то. Еду в трамвае, а напротив мужчина сидит. Смотрю на его руки и моментально их на себе представляю. Наверное каждый ищет утешение в чем-то. Кто-то в алкоголе, а кто-то в наркотиках, а я вот в мужчинах. Сначала просто любви хотелось, тепла, заботы. А потом просто как животному хотелось только сношения. Искала сама. Спала без разбору с каждым и с малым и с большим, и с молодым и со старым. Меня вот и с работы уволили, что я студента своего совратила. На работу меня больше никто брать не хотел. Слишком большую огласку получил этот случай. Продавать начала все что у меня было из имущества. Ну вы знаете. Таких историй сплошь и рядом. Рассказывать тут больше нечего – словно желая скорее покончить с этим, с отвращением проговорила Астрид – с квартиры выгнали год назад. Этот год я скиталась по улице, ела что придется, спала где получится. За год ко всему привыкла. В ту ночь трое мужчин меня в грузовик затянули и там все, что хотели сделать со мной, то и сделали. А я хорошо что хоть пьяная уже была. Особо боли не ощущала. Только вижу как кулаки по моему лицу… да звуки глухие. Потом в больницу попала. Там эта пигалица Танька адрес ваш дала. И там же мне врач так серьезно говорит: «у вас ВИЧ на начальной стадии, милая», а потом еще так с сожалением меня утешать начал и что-то там бормотать про группу анонимных инфицированных. А мне вообще плевать. Мне может даже поскорее подохнуть хочется. А покончить с собой страшно. Не знаю кто там меня заразил, но то что я тех трех ублюдков в грузовике заразила это уж точно.
Мария смотрела на Астрид, но лицо ее было таким, словно она все это уже знала или же может быть уже слышала подобные истории много раз.
Астрид поднялась со стула. Она не собиралась ждать, когда Мария посчитает разговор оконченным. Она рассказала все, не потому что хотела от них помощи или потому что Мария попросила ее поведать о прошлом. Просто Астрид самой хотелось, что бы кто-то знал как все было на самом деле. И что бы больше ее не докучали и не вытягивали с нее, как щипцами, исповедь. Она двинулась к двери и уже у порога остановилась. Повернувшись вполоборота и глядя на Марию из подобья хладнокровно сказала:
– Только не думайте что я шлюха. Шлюхи это за деньги делают. А я сама могла за это заплатить. Такая зависимость тоже бывает.
Она аккуратно повернула дверную ручку и бесшумно скрылась за стеклянной дверью.