Глава 2
– Мама, а мы что будем жить здесь? – оглядывая трухлявые стены покосившейся кухоньки, спросила Аннель
– Да, дочь. Пока будем жить так. – с некой долей стыда ответил Алексей
Дети вошли в развалившуюся летнюю кухню, двери которой были такие низкие, что Андрею пришлось согнуться на добрую четверть, чтобы войти внутрь. Помещение, в котором им предстояло жить в первое время было сделано из прогнивших досок. Крышу покрывал черный, истонченный от старости рубероид. Фундамента под ним не было напрочь, так что местами на полу зияла голая и сырая почва. Окна были низкими и больше похожие на самодельные отверстия в стене с трухлявыми ставнями снаружи. Всех денег от проданного имущества хватило лишь на эту развалюху, которая одиноко стояла на огромном участке. Некогда в этом просторном дворе высился вполне приличный дом, но бывшая хозяйка дома была заядлой пьяницей, и совсем недавней ночью, уснув с непотушенной сигаретой, спалила дотла весь дом. Так что недалеко от летней кухоньки, где поселилась прибывшая семья, простилалась большая черная яма, заваленная остатками обгоревших балок, обугленными кирпичами, и кучей другого хлама. Зато двор был просторный и большой. Всего участок занимал двадцать соток, и на этом пустынном дворе высилась лишь упомянутая кухонька, старенькая баня и несколько корявых вишневых деревьев. Деревня, куда они теперь переехали и должны привыкать называть своим домом, находилось в волгоградской области и была одной из этих тихих русских мест, где обычно ничего не происходит и каждый день похож на предыдущий.
Дорога от Астрахани до указанной деревни занимала добрых четыре часа, поэтому это хорошо утомило всех членов семьи. В этот день они скоромно поужинали и легли спать на сырой пол, который они обложили досками и постелили тонкие матрацы. На ночь затопили печь, так что сухой, но теплый воздух быстро убаюкал путешественников.
На следующее утро Аннель тихо подошла к Марго, которая и так была растерянно плачевностью ситуации, и сказала:
– Поехали обратно, мама. Разве это дом? Таких домов не бывает.
Действительно, в голове девочки-подростка не умещалось то, как можно жить в сарае. Ведь даже в дни их бедности мама все равно находила для них пусть даже маленькую, но все же квартиру. Марго ответила дочери, что это теперь их временное жилище, и что скоро они постраются построить красивый дом на этом участке. Андрей и Камила отнеслись к новым событиям более спокойно. Мама еще до прибытия предупреждала детей, что сначала будет нелегко и придется много потрудиться. Так что старшие дети настроили себя на труд и борьбу со сложившимися обстоятельствами.
Первые две недели потрачены были на то, чтобы утеплить тонкие стены кухони и более или менее обставить помещение изнутри. Почистили стены, смели паутину, залатали дыры в полу, помыли стекла и даже повесили занавески. Спали они всей семьей как дровишки в сарае: в одной комнате расположившись друг за дружкой. Первую неделю они просыпались каждую ночь, из-за того что почти во всех местах протекала крыша. Тогда Алексей и Андрей с помощью рубероида и быстро латали крышу, чтобы выждать дождь хотя бы до утра. Через месяц крышу починили и спать было легче. Но появилась другая проблема. Как только стало пригревать весеннее солнышко, сгнившие доски на крыше стали прогрызать огромные гусеницы. Порой утром Камила просыпалась от криков сестры. Аннель вскакивала как ошпаренная кипятком завидев у себя на подушке толстое существо, которое медленно приподнимало голову и пыталась ползти. Тогда Андрей брал кусок газеты и заворачивал туда мягкое, противное тело зеленной вредительницы. Бывало так: когда он наклонялся, чтобы убрать капустницу с пастели Аннель, то последняя вскрикивала еще сильнее и забивалась в угол. Оказывалось, что на спине Андрея уже мирно покоились еще две жирные гусеницы, которые крепко обосновались на его хлопковой пижаме. Ну что за отвратительные создания, вроде и не жалят и не кусают, но какие они мерзкие на внешний вид. Иногда в кромешной темноте, в ночной тишине, когда даже тиканье настенных часов становится невообразимым шумом, по который просто невозможно уснуть, тогда вдруг слышится приглушенный и короткий звук. Словно что-то маленькое и мягкое упало на матрац. Тут же Камила вскакивала и включала свет и прежде чем Аннель проснется и поднимет крик на всю кухню, она будила Андрея, который безропотно убирал шелкопряду, выбрасывая ее в открытую ночь.
В начале апреля Камила и Аннель пошли в сельскую школу, которая располагалась в десяти минутах ходьбы от дома. Хоть и была она старенькой, но все же внутри была аккуратной, чистой и самое главное теплой, ибо даже весны в России оказались суровыми. Школа оказала очень холодный прием девочкам. Только теперь по необходимости мы отметим, что девочки были корейской национальности, каковых в этой школе оказалось в жалком меньшинстве. Бабушки и дедушки Камилы и Аннель когда-то еще в своем детстве оказались в числе беженцев из Сверной Кореи. После этого их небольшой клан расселился по всей средней Азии, на территории советского союза, так что Марго еще свято чтила все традиции и культуру своей нации и старалась привить это своим детям. И хотя Камила и Аннель считали своим родным языком русский, все же внешний облик и странноватость в поведении отличала их от остальных ребят. Еще когда Камиле было шесть лет, она заявила во всеуслышание, что когда вырастет, то обязательно станет русской. Она была твердо убеждена, что выбор национальности, это право любого человека на этой земле. Ее угнетало то, что куда бы они не поехали их нация почему-то всегда в ничтожном меньшинстве. И это как будто давало преимущество другим ребятам над ней, или автоматически получали право издеваться над ее узкими глазами. Так было в детстве, так случилось и сейчас. Но в этот раз все было куда сложнее. Вопросы расизма тут же встали ребром между одноклассниками и сестрами. Дети в новой школе их не приняли. Начались издевательства, ссоры и даже драки. Дралась в основном Камила, которая однажды не вытерпев накинулась на парня, бывшего вдвое выше нее и сильнее. Потому что он при всех выхватил ее портфель и бросил в коридор, который как шар на дорожке для боулинга прокатился доброе расстояние по начищенному каменному полу. Камила побежала за своим портфелем и тут же получила подножку от него же. Она растелилась всем телом на каменном полу и тут же подскочив со всего маху врезала обидчику прямо по лицу своей, сжатой в кулак, рукой. Вот так произошла самая серьезная потасовка. За всю свою жизнь Камила так не дралась как в тот раз. Парень этот никак не ожидал такой агрессии с ее стороны. Камила как фурия нападала на него, едва он только ее оттолкнет. В этот день она пиналась, махала руками, била его по лицу по спине, таскала его за волосы. Под конец парень убежал от нее в учительскую со словами: «Помогите! Меня хотят убить!». Но в этот день все были на стороне Камилы. Она была так расстроена и подавленна. В тот день она всему учительскому составу в первый раз пожаловалась как над ней и над ее сестренкой издеваются и не дают проходу и что она сорвалась на этом парне за всех, и что он не один во всем виноват. Сказала она так потому, что в этот момент на бедного парня накинулись все учителя и директор, и Камиле стало его очень жаль. Закончилось все тем, что растерянный школьник попросил прощение и больше с того дня ее никто не беспокоил. По крайней мере это было не так явно. Аннель же не хотела ходить в школу по другой причине: слишком отличной была школьная программа: гораздо сложнее чем в старой школе. Учителя относились к глупым ученикам с презрением, унижая и прикрикивая на детей. Аннель теперь стыла стыдится своей одежды и излишней худобы, ибо на фоне рослых одноклассниц она выглядела совсем как ребенок. Слишком большое значение она придавала внешнему виду и своей поношенной одежде, чтобы вынести унижение, которое ей доставляли ее старые джинсы и поношенная куртка. Утром Аннель могла притвориться больной лишь бы хотя бы один день прожить без той досады, которую она испытывала в школе.
Как-то раз Марго украдкой сказала Камиле:
– Ты знаешь, сегодня Аннель в автобусе не уступила мне место, а когда мы стояли на остановке она отошла от меня на шагов пять и стояла поодаль. Ты не могла бы у нее спросить потихоньку, почему она так себя ведет?
Вечером после ужина, когда девочки пошли в баню, Камила осторожно спросила ее о пережитой ситуации. Аннель нахмурилась, опустила голову и тихим голосом, не лишенного все же раздражения, призналась:
– Я не уступила ей место потому, что хотела скорее сесть и спрятать свои ноги под сиденье.
– Почему?
– Потому что мне казалось что все смотрят на мои уродливые кроссовки.
– Разве они уродливые? Ты же с удовольствием одевала их раньше.
– Здесь такие кроссовки никто не носит. У всех моих девочек в классе маленькие аккуратные кеды и только я одна хожу в этой громоздкой обуви.
Камила, которая мало что понимала в одежде, просто пожала плечами. Она была уверенна, что на самом деле никому не было дело до ее кроссовок и наверняка даже никто не заметил. Но Аннель твердо было убежденна в обратном. А на вопрос почему же она все таки отошла от мамы на остановке, Аннель, вначале прослезилась. Сдерживая подкатывавшееся к горлу рыдание она ответила:
– Потому что мне было стыдно. Стыдно что у нас такая мама. Она была так плохо одета и ее лицо было таким коричневым по сравнению с другими женщинами, которые там стояли. Я устыдилась ее веснушек и морщин на лице – Аннель стала всхлипывать – я знаю, что нельзя так делать. Наверняка она поняла почему я так поступила, но все равно ничего не могу с собой поделать.
Камила обещала не рассказывать это маме и сдержала данное слово. Она лишь сказала маме, что Аннель устыдилась своей обуви, а об остальном покорно смолчала. Марго сразу же сказала все Алексею и через месяц они купили Аннель новую пару лёгких и аккуратных мокасинов. А старые кроссовки Камила без малейшего презрения, донашивала их еще три года.
Ближе к лету случилось еще одно событие о котором бы стоит упомянуть, ибо это в последствии сыграет не мало важную роль. Камила пришла в новую школу в последней четверти девятого класса. И в ту весну всему классу была предоставлена анкета, в которой стоял вопрос, что они планируют после выпускного и куда пойдут дальше учиться. Камила указала, что собирается поступать в медицинский университет в Волгограде. Справедливости ради нужно отметить, что эту четверть Камила закончила очень плохо. Хорошая оценка стояла напротив только лишь одного предмета: литературы. Программа была сложной для нее и поэтому учителям она не понравилась.
Среди всех учителей нужно выделить учителя по биологии и химии, ее звали Ольга Константиновна. Это была грузная женщина лет тридцати пяти, но из-за своего вечно строгого недовольного лица она выглядела старше своих лет. Дети встречались с ней четыре раза в неделю, и это были самые страшные сорок минут в течении всего дня. Обычно она поднимала ученика и задавала вопрос. Перепуганный и бледный ученик долго пытался что-то выдавить из себя, судорожно подсматривая в учебник. Когда же он замолкал, то в классе нависала тишина на целую минуту, которая казалась длилась целую вечность. А потом корчила лицо, словно на языке ее рассасывается лимон, и тихо с отвращением в голосе спрашивала: «И все?». Когда же в ответ ученик кротко кивал головой она могла либо разразиться как гром в пронзительной брани, унижая и обзывая ребенка каким нибудь вьючным животным, или же она молча сажала его и вырисовывала неудовлетворительную оценку в журнале. Но как учитель она была хороша тем, что очень подробно и добросовестно объясняла каждую новую тему. Возможно поэтому она считала себя в праве быть настолько требовательной некоторым ученикам. Почему к некоторым? Потому что в ней присутствовала черта которая так портит возвышенный образ любого педагога, напрочь лишая справедливого и беспристрастного взгляда. У каждого учителя в той или иной мере есть фавориты, но в Ольге Константиновне это было гипертрофированно. У нее не просто были любимчики, которым завышались оценки и прощались ошибки на опросе или контрольных работах. У нее также были и не любимчики, которым по злой судьбе суждено быть всегда униженными, обруганными перед всем классом и как бы они не старались, они были обреченны на плохую отметку в четверти. Были и такие, к которым она относилась нейтрально, но Камила подпала под категорию не любимчиков. Все это началось с того, что в прежнем табеле оценок Камилы Ольга Константиновна увидела высокий бал по химии и биологии. В первый же день занятий она назвала Камилу глупой и бездарной, попутно оскорбив ее прежнюю школу, назвав ее шарашкой для отсталых детей, а иначе они бы не оценили ее знания так высоко. Говоря откровенно, нужно признаться, что химия была одним из тех предметов, который очень слабо преподавался в прежней школе Камилы. Но Камила решила не отчаиваться, и на следующее занятие по биологии она вызубрила весь материал по экосистеме. Так она хотела компенсировать недостаток знания по химии и таким образом все же показать, что она способная ученица. Придя на занятия она добровольно подняла руку, что расценивалось как наглость с ее стороны. Камила предоставила план ответа и полностью от точки до запятой освятила вопрос. После того как она замолчала Ольга Костантиновна по своему обыкновению брезгливо поморщила нос, глубоко вздохнула и поставила ученице самый низкий бал, аргументировав тем, что ответ был не полным, размазанным, сумбурным. Камила равнодушно прошла за парту. Она старалась не показывать, но слезы досады уже подступали к горлу. В тот день даже ее одноклассники были удивленны и смущенны произошедшим. Держась до последнего часа в школьных стенах, Камила как во сне пришла домой и тут же разревелась. Так продолжалось от занятия к занятию. Камила не собиралась сдаваться. Каждый день она готовилась к биологии и химии, осматривая дополнительные материалы, ища интересные дополнения к теме, но все было тщетно.
Презрение Ольги Константиновны с двойной силой обрушилось на девочку, когда та узнала, что на классном часе Камила написала в анкете, что собирается поступать в медицинский университет в Волгограде.
Через неделю состоялось родительское собрание. Марго, ни о чем не подозревая, пошла в школу. Все родители уже были в сборе. Началось все как обычно: с обсуждения переводных экзаменов, выпускного вечера, нужд школы и так далее. Но в самый разгар собрания классный руководитель обратился к Марго со словами:
– А вы знали, что ваша дочь собирается после школы поступать в медицинский университет?
– Да, она мне говорила – спокойно ответила Марго
Тут в разговор вступила Ольга Константиновна. Ее циничная улыбка и полный презрения голос разошёлся по всему классу, а точнее сказать размазался, ибо она когда злилась, то как-то мерзко растягивала слова, придавая каждой фразе тягучесть, в особенности когда она повышала тон. Когда она говорила, то временами изображала на лице такое удивление, словно сейчас она потеряет сознание. Она искренне прижимала правую руку к груди, закатывала глаза, судорожно глотала воздух, и вообще всем своим видом показывала как она поражена до глубины души такой наглостью, которую ей довелось недавно услышать.
– Ваша дочь собирается стать врачом? – саркастично начала она – А вы знаете, что для поступления в университет ей нужно на отлично знать химию и биологию. Даже если бы она прямо сейчас начала заниматься, то и тогда бы у нее ничего не получилось. Я проработала в школе достаточно времени и вижу учеников насквозь. Кто-то действительно имеет способности и склонность к аналитическому мышлению, но ваша дочь к этой категории не относится. Она у вас не способная, не собранная, в ней нет склонности к учебе. Зато она полна амбиций и лишена здравой самокритики. Я давно работаю в школе, но с таким ребенком я сталкиваюсь впервые. Вашу дочь даже на порог колледжа не пустят. И вы как мать должны ее отговорить от этой глупой затеи.
Марго густо покраснела. Она почувствовала как взгляды всех родителей устремились на нее. Она боялась даже на миллиметр отвести взгляд от Ольги Константиновны, лишь бы не встретить эти унижающие взоры, как лютые лезвия направленные на нее. Более тихо и неуверенно Марго все же ответила:
– Мы только переехали. Я знаю, что ваша программа отличается от той, которая преподавалась в ее прежней школе. Она может учится, мы собственно говоря ради нее сюда переехали, чтобы она могла учиться дальше. Врачом она мечтает стать с детства, как же я могу ее отговорить?
Пока Марго слово за словом оправдывала свою дочь, все преподаватели и директриса безнадежно качали головой и даже откровенно усмехались друг другу. После того как Марго замолчала, Ольга Константиновна бросила полный сарказма взор на директрису и почти шепотом в котором было столько наигранного отчаяния, произнесла;
– Нет… у меня уже нет сил на всю это глупость. Хотя бы вы скажите, может быть вам она больше поверит.
Директриса Вера Генадьевна, высокая, грузная женщина, с крупными черными буклями на макушке, затененными линзами в тонкой оправе, властно заговорила:
– У вашей дочери не только проблемы с химией и биологией, но и с математикой, которую я у них, кстати, веду. Я не знаю, что у вас была там за школа в средней Азии, но здесь она у нас числится в ряду худших учеников. У нее проблемы по всем предметам. Вы даже сами можете посмотреть. За эту четверть у нее положительная оценка вышла только по литературе. В остальном же у нее пробелы.
Марго больше не стала ничего отвечать. Тема к счастью была исчерпана сразу же как только Марго едва заметно кивнула и потупила глаза. Остальные тридцать минут она сидела, боясь пошевелиться. Она старалась ни с кем не встречаться взглядом. Полная досады и унижения она чуть ли не плакала, особенно когда тут же начали хвалить других ребят, отмечая их улучшения в учебе и особую одаренность. Она выскользнула из класса, как только собрание завершилось.
Придя домой она накинулась на дочь, за то что та подвергла ее публичному унижению.
– Как ты могла так написать? Зачем нужно было говорить о своих планах? – кричала Марго на дочь – Мне за тебя было так стыдно. Если у тебя действительно такая плохая успеваемость в этой школе, то нужно здраво судить о себе. Зачем так высоко метить? Как теперь мне вообще попадаться на глаза учителям и родителям.
Камила, конечно, не смолчала. Она тут же отреагировала на обвинения. Заливаясь слезами обиды она упрекнула мать в том, что она ее не поддерживает и не верит в нее. Она плакала, потому что сейчас как никогда она чувствовала себя покинутой и даже преданной. Незнакомая школа, издевательства ребят, презрение учителей и тут еще и мама считает ее глупой. На самом деле самое возмутительное для Камилы было то, что та постоянно цеплялась за чужое мнение. Причем не важно, будет ли это мнение родных, или совершенно незнакомых ей людей. «Что люди скажут? Как в глаза людям смотреть? Не позорь меня перед всеми!» и так далее. Такие фразы были частыми в обиходе ее лексики. Как в принципе вышло и в то вечер после родительского собрания. Камила, конечно, ту же высказала это матери, чем вызвала у нее целый вулкан гнева. Марго была вспыльчивой и заводилось с полуслова, и ее дочь, которая была самая сложная на характер, была в точности как Камила. Только с небольшой разницей: если Марго выходила из себя, то тут все выходило из-под контроля: она краснела, покрывалась пятнами, кричала так что вены вздувались на ее шее и висках. Во гневе она говорила все, что хотела: обзывала, высмеивала, унижала, но при этом никогда не отказывалась от родства с дочерью. Как бы ни вывела ее из себя Камила она ни разу не произнесла фразу: «Ты мне не дочь!», так как для нее это представляло особый принцип. Часто она учила детей именно этому, говоря, что они в этом мире самые родные друг другу и чтобы ни при какой ссоре не отказывались друг от друга. Это правило строго соблюдалось в их доме. Камила же отличалась от матери тем, что могла долго молчать, делать вид, что все в порядке, а потом в один день взорваться как раскаленная бочка с динамитом. И тогда она выговаривала за все свои обиды, ничего при этом не упуская. Когда она ругалась с мамой, то очень часто плакала взахлеб. Плакала она от безысходности ситуации. Для нее больше всего непонятного было то, что ее мама никогда не признавала своих ошибок, даже если ее вина будет очевидной, даже если время показывает явно что она обманулась в своих спорах. Ей было сложно понять, почему так тяжело признать свою ошибку, вместо того, чтобы придумывать кучу объяснений и оправданий. А когда Марго не могла найти себе оправдания, тогда она просто в безумии палящего гнева восклицала: «Да кто ты такая? Соплячка! Между моими ногами вышла и еще учишь меня жизни?! Перед тобой я еще буду извиняться? Закрой вообще свой поганый рот, пока я его тебе искромсала сапогом!» и так далее и тому подобное. Каждая ссора в этом доме была именно такой и именно между двумя вспыльчивыми личностями. Марго кричала, возмущаясь дерзостью своей дочери, а Камила ни унималась до тех пор пока снова не поймет, что все это бесполезно и мама никогда не сможет ее понять.
Эта ссора была не исключение. Снова Камила огрызалась, доказывая, что мама к ней жестока, что она ее не поддерживает, что Камиле, вообще наплевать на весь учительский состав и на эту Фрекен Бок тем более (так Камила называла за глаза свою школьную директрису). В конце концов Камила решительно заявила:
– Пусть что хотят, то и говорят, а ты будь с ними если хочешь. Но врачом я стану и даже ты меня не отговоришь!
Всю это перебранку слышал отчим Алексей, который вернувшись с полевых работ, сидя у окна, докуривал уже вторую сигарету. Когда крики умолкли, и раздавались лишь полные огорчения всхлипы Камилы за занавеской, которая отделяла кухню от спальни, тогда Алексей негромко спросил Марго, начавшей накрывать ужин:
– Кто такая эта Ольга Константиновна?
В это деревне было не так много жителей и он уже успел со многими познакомиться и наладить дружеские отношения.
– Это учительница по химии и биологии – раздраженно ответила Марго.
Аннель и Камила вышли из спальни едва услышав, что мать гремит посудой. Они послушно и молча накрывали на стол, а Камила продолжала вздрагивать от слез, которые все еще не прекращались.
– Дочь, иди сюда. – позвал Алексей Камилу указывая ей на место подле себя.
Камила послушно села рядом, опустив голову.
– А что в школе больше нет учителей по химии и биологии? – спросил он
Камила замотала головой.
– А что, она такая хорошая учительница, что к ее мнению все так прислушиваются?
Камила ответила, заикаясь:
– Она несправедливая и строгая, но она очень сильная в своем предмете. Она хорошо объясняет и много знает.
Алексей засмеялся и погладил ее по голове.
– Не плачь, дочь. – ласково сказал он – если ты так хочешь, то конечно все у тебя получится, а насчет этого не переживай. Завтра что-нибудь придумаем. Сейчас будем ужинать. Иди умойся.
Камила послушалась. Как ни странно, но напряжение в доме тут же снялось. Так что остаток вечера прошел спокойно.
На следующее утро Алексей, как и обещал, все смог уладить. Он одел свою самую приличную рубашку и пошел в школу. Там он без труда нашел Ольгу Константиновну. Доброжелательно улыбаясь, он вызвал ее на разговор. Искусство дипломатии в переговорах сделали свое дело, и к концу беседы Ольга Константиновна согласилась давать репетиторство по химии Камиле. Плату же за занятия она потребовала вперед и стоил ее час очень дорого, особенно если учитывать положение в котором находилась вся семья.
Вечером Алексей долго говорил с Марго и ему удалось убедить жену выделить сумму из личных сбережений на репетиторство. Камила услышав эту новость была рада и в то же время очень подавленна. Она видела как сложно всем живется. Они и раньше питались скудно, но теперь они ели совсем мало и почти одно и то же. Часто им приходилось есть хлеб, который отправляли на ферму к свиньям, так как срок годности уже истек. Но как же они будут питаться теперь Камила не знала, но и отказаться она не могла. Она пообещала, что будет во всем помогать отчиму в его работе и постарается сделать все, чтобы поступить в университет. Алексей одобрительно кивнул и в его взгляде действительно не было сарказма. Было видно, что он верит в ее возможности. А именно этого ей сейчас так не хватало. Заручившись поддержкой, Камила начала свое обучения с самого первого дня летних каникул. Занятия проходили дома у Ольги Константиновны. Расположившись в тесной кухне они начали изучение с самых азов. Все началось с заряда электронов, валентности, подсчетом коэффициентов и так далее. Время строго соблюдалось, поэтому Камила приходила всегда вовремя, не смотря что ей приходилось преодолеть лес, извилистые ухабы, заросшие колючей травой и обойти небольшой пруд на своем пути. Ольга Константиновна отпускала ее сразу же как только истекали сорок пять минут. Учительница со своей стороны тоже прикладывала старание. Она старалась объяснять на самом простом языке, на самых элементарных примерах. И нужно отдать ей должное, ее опыт и знания сделали свое дело. Очень скоро Камила начала понимать все эти знаки, которые раньше казались ей бессмысленной абракадаброй.
Однажды Камила сидела на кухне Ольги Константиновны и смотрела в открытый учебник. Перед ней открывалось условие задачи, которую она дома самостоятельно решила. Она стала листать книгу то назад, то вперед, и вот она видит заряд электронов, реакцию гидролиза, а вот и пошел раздел органической химии, которая ей с самого начала очень понравилась. Она теперь понимает все эти огромные циклические формулы полимеров, знает как присоединить одно к другому и что при этом выделиться или наоборот затратится. Она теперь знала, где какой катализатор используется, а какой осадок выделяется. Это казалось ей такой необъяснимой радостью. Она чувствовала, что победа над этим колдовским предметом постепенно ползет к ней в руки. В совершенном блаженстве от новых знаний и ликовании от того, что она все это понимает, Камила незаметно для себя начала улыбаться. Улыбка эта была такой сияющей, такая обычно озаряет лицо влюбленного подростка. В этот момент в кухню зашла Ольга Константиновна. Увидев сияющее лицо ученицы, котора смотрела в учебник как на портрет возлюбленного, она улыбнулась и сказала тоном, каким она еще ни разу не обращалась к Камиле:
– Чего ты так улыбаешься?
Камила вздрогнула и обернулась. Она впервые увидела как ее строгая учительница улыбается как все нормальные люди. Ранее ей казалось, что такое ей не свойственно, что Ольга Константиновна лишена любой мягкости и доброты. А сейчас, когда улыбка, пусть даже на короткое мгновение промелькнула на ее лице, Камиле показалось, что перед ней стоит очень милая и добрая женщина, которую она почему-то раньше не видела. В это мгновение все ее крупные черты лица обрели нежность, а четкие линии стали мягкими и плавными. Как же на самом деле улыбка преображает человека, превращая даже самое каменное лицо в ангельские черты.
Поначалу они ни о чем кроме занятий не говорили, но как-то раз, когда Камила обувалась в свои пыльные сандали, Ольга Константиновна невзначай сказала:
– Ты быстро все схватываешь. Кто знает, а может у тебя все получится.
Камила поспешила попрощаться, ибо у нее тут же накатились слезы на глаза. Выбежав с темного подъезда, она побрела по натоптанной тропинке, стараясь утереть слезы, надавливая на глаза в надежде, что так они скорее остановятся. О, как были важны ей эти слова. Она плакала от счастья и от стыда. В памяти мгновенно всплыли слова, в которых она плохо отзывалась об этой учительнице. Ее обида тут же сменилась чувством вины перед ней. Как же хорошо, что Ольга Константиновна не услышала то, как она ругалась на нее в душе и даже иногда говорила вслух Алексею.
Помимо того, что вечером она ходила к репетитору, с раннего утра каждый день она ездила работать на поле. Алесей взял два гектара земли и засадил ее огурцами, помидорами, баклажанами, стручковым перцем и капустой. Все лето Камила ездила на работу вместе с братом. Аннель оставалась дома, потому что после двух ее капризов, которые она закатывала два утра подряд, Марго разрешила ей оставаться дома. Тем самым еще больше укрепляя уверенность в Камиле, что Марго нечестно поступает по отношению к ней и Андрею. Но скандалы под названием «Ты любишь Аннель больше чем меня!» были уже давно оскандалены и к ни какому выводу они не привели. Поэтому обе стороны сошлись на том, что каждый из них по своему прав и не прав, и эта тема ревности больше не поднималась. Но в глубине души Камила все равно все помечала, хотя и не выговаривалась больше вслух, а делала вид, что ей все равно.
В начале лета начался сбор огурцов. Длинные зеленные грядки, с крупной стелящейся по ней ботвой, простиралась, казалось, бесконечно в даль. День напролет они работали на огурцовых полях, подставив под раскаленное солнце свою голову. От палящей жары почти негде было укрыться, а назойливые мошки не позволяли оголить даже кусочек запястья. Ибо тут же заползали внутрь и начинали жалить кожу, которая в этот же вечер отекала и вызывала нестерпимый зуд. Поэтому длинные рукава рубашки заправлялись в перчатки, штанины в носки, а на голову и лицо натягивалась шляпа с мелкой сеточкой и заправлялась под ворот рубахи и плотно обернутой у шеи хлопковой косынкой. В таком облачении Камила была похожа на мелкое чучело. Передвигаясь по полю с огромным железным ведром, она махала рукой Андрею, который тут же шел к ней с пустым мешком. Работая на поле Андрей и Камила говорили о многом и в основном смеялись. Камила задавала свои глупые вопросы, а Андрей старался на них ответить. Если же он не знал как ответить, то просто говорил ей чтобы она хоть на минуту замолчала. Собирать огурцы было таким тяжким трудом для Камилы: эти зеленые вытянутые, покрытые колючими пупырышками крокодильчики прятались в глубине ботвы. И даже если перерыть весь куст, то в итоге все равно она упускала из виду самый хитро спрятанный огурец. На следующий же день пропущенный нужного размера огурец перерастал в огромный зеленый овощ, который своим размером мог равняться с полулитровой бутылкой и уже точно на продажу не годился. Алексей мог побранить ее за это, хотя без фанатичной строгости. Сборы огурцов были почти каждый день. Согнувшись буквой «Г» Камила, Андрей и еще четверо рабочих неустанно трудились в самый зной. После сборов начиналась переборка огурцов. Больше тридцати мешков должны были перебраться до конца рабочего дня. На продажу выставлялись только ровные, с достаточным количеством пупырышек на кожице, меньше среднего размера огурцы. Остальные собирались в большую кучу, которую сбывали по дешевке для свиней. Каждый день, едва только солнце проливало на небо свои желтые лучи, Камила с братом уже были в поле. Вечером приезжал оптовый покупатель и начинал торговаться с Алексеем, стараясь снизить цену как можно ниже. Камила, которая возилось с этими огурцами еще в теплице, высаживая каждое зернышко в бумажный стаканчик. А потом пересаживая в открытый грунт каждую рассаду, пропалывая каждый кустик, волоча за собой огромное ведро с огурцами ту в одну сторону грядки то в другую, готова была убить этого оптовика, который так страстно пытался снизить цену. Ей казалось, что эти огурцы на вес золота: с таким трудом они добывались. И когда Алексей уступал больше чем на два рубля, она готова была разрыдаться от злости, что так бесценно отдаётся такой каторжный труд.
Параллельно шла подготовка помидорного поля к высадке. Это было удивительное время. Поле густо заливалось водой, так что оно больше напоминало болото. А потом по колено в воде, едва переставляя ноги, волочились рабочие, а за ними и Камила. Теперь она работала одна средь рабочих потому, что отчим уезжал по делам в город, а Андрей, как оказалось, имел непереносимость от листьев томата. Его руки ту же покрывались волдырями, а в последствии распространялись по всему телу. Так что очень скоро Марго нашла ему работу в Москве и он уехал.
Закатав штаны выше колена, Камила чвакала по грязи босая. Липкая и густая грязь поднималась почти до колен, временами засасывала ее обледенелые ноги. Погружая руки то в корзину с рассадой, то в мягкую грядку, Камила уже почти дошла до конца поля. Внезапно она услышала, как поблизости что-то плюхнулось воду, словно кто-то прыгнул в нее. Обернувшись она увидела как на ее ряду прямо по густой жиже к ней плывет огромная ящерица. Она была длинная, приблизительно сантиметров тридцать, серая, с длинным толстым хвостом, гибким телом. Извиваясь и шевеля короткими лапками, она быстро приближалась к Камиле. Девочка только успела громко вскрикнуть, выронив корзину с рассадой, и бросилась было бежать. Но ее ноги, со всех сторон окруженные коричневой грязью, словно приросли к земле. Она отрывала их, пыталась бежать, но все было бесполезно, огромная ящерица, оголяя свою ровную спину, волнистый хвостик и конечно же мерзкое лицо, быстро приближалась к ней. Потеряв всякую надежду выбраться до того как это полевое чудовище ее настигнет, она схватила в руки вязкую землю и начала бросать на ящерицу. И вот она уже в полуметре от нее и тут Камила, не выдержав равновесие, всем своим нестройным телом плюхнулась прямо в густое болото. Обиднее всего, что упала она прямо лицом в эту коричневую жижу, тем самым сократив расстояние между ней и устрашающей ящерицей. Камила погрузила свои руки в размякшую почву, и почувствовала как жидкая глина прошлась между ее пальцами. Уперевшись ладонями в почву, она подняла лицо и едва она открыла глаза, как тут же увидела, что противная ящерка свернула на грядку прямо у ее носа. Даже месяц спустя перед Камилой всплывал это момент, вызывая холодную дрожь по всему телу. «Какие же у ящериц противные лица, – думала она – вот именно лица, не мордочки как у зверушек, а именно устрашающий лик, напоминающий исхудалое лицо какой-нибудь мерзкой старухи.» Понадобилось достаточно времени, чтобы она забылась. А пока она была истерично напугана, Алексей отправил ее на укропное поле. По правде сказать, это было огромное поле, поросшее полынью и другими сорняками, которую Камила начала очищать одна, так как все остальные все еще возились на помидорном участке. Земля под укропом занимала около двадцати пяти соток. Сидя на корточках, Камила ползала по земле утиной походкой. Траву нужно было вырывать именно рукой, что бы уже наверняка с корнем, чтобы оставить землю чистой.
С самого утра было очень прохладно, поэтому Камила с радостью принялась вырывать сорняки. Когда она работала одна, то мысли уводили ее далеко в мир фантазий и мечтаний, где она сама все выстраивала так как хочется. В этот день мысли унесли ее далеко в детство. Она вспоминала как однажды папа сказал ей, что скоро она пойдет в музыкальную школу и будет так же красиво играть на гитаре, как и ее мама. Марго когда-то в детстве посещала музыкальную школу и ей купили красивую белую гитару. Когда ее папа сделал лишь одну попытку, чтобы выпросить у тещи гитару жены, чтобы на нем продолжала учиться Камила, то началась такая перебранка, что ее папа решил больше вообще ни о чем не просить ни свою тещу, ни вообще кого-либо еще из родственников. Бабушка Камилы зареклась, что продаст инструмент, на что упертый папа собрал всю сумму и уже собрался идти к теще, как бы попрекая ее этим, но Марго остановила его. Так что все закончилось тем, что Камила выросла и так и не научилась играть на гитаре, которое пролежало расстроенным больше двадцати лет и служило красивой декорацией средь комнатных цветов. К слову сказать, гитару так никто и не купил, так что потом от него просто избавились, перенесся в соседский сарай. Так вот накрылась папина мечта сделать из Камилы музыканта. Но в этот день она почему-то была полностью убежденная, что еще сможет воплотить папину мечту в реальность и сможет бегло играть на перебирать струны, как и ее мама. Пока она представляла как ее пухлые пальцы сдавливают то одну, то другую струну, извлекая приятную мелодию, время не заметно пролетело. Оказалось, что она работала без отдыха четыре часа. Тень теперь стелилась перед ней, а значит время обеда совсем скоро. Она обернулась назад и увидела чистое поле с аккуратными кучками выдернутых сорняков. Камила решительно встала и уже сделала несколько шагов в сторону поросших камышов, где в прохладной тени она прятала бутылку с водой. И вдруг разноцветные мушки замелькали перед глазами. Голова стала какой-то тяжелой, словно вся жидкость стала скапливаться у переносицы. Вокруг все поплыло, ноги стали ватные и последнее что она увидела это то, как ее бежевую рубашку запачкали ярко алые капли крови, которые друг за дружкой покатились из ее носа. Она помнила какой-то сладковато металлический запах, ноющую боль в затылке, вкус почвы на губах. Камила лежала без сознания на раскаленной от полуденной жары земле.