Геометрия души
Превратившись в льдинку, слеза промчалась по лицу словно ракета, оставляя после себя кровавый след воспоминаний. Заплывшие глаза и беспомощные слова. Вместо благодарности упрек, вместо помощи надежда.
– Кто ты? – спросил я ее.
– Я твоя мечта, – ответила она, вытирая слезы.
– А почему ты плачешь?
– Я тебя потеряла и не нашла.
– Разве такое бывает?
– Как видишь, бывает.
– Но ты ведь рядом?
– Быть рядом и быть вместе разные вещи.
– Тогда давай считать, что я нашел тебя?
– Ты же меня не искал? Зачем говорить неправду?
– Я тебя не искал? Ты ошибаешься! Как раз я тебя и искал, долго искал. Все глаза проглядел, и я тебя увидел первым. Разве ты не рада?
– Конечно не рада. Я хотела увидеть тебя первой. Расскажи, как так получилось?
Я подошел к ней вплотную, обнял за талию, нагнулся и нежно прошептал на ухо: Так и должно было быть…
С детства мне говорили, что у меня тяжелый взгляд. Не знаю почему, но углы мне всегда нравились больше открытого пространства. Я всегда мечтал быть человеком-невидимкой. И иногда у меня получалось. В школьные годы, например, бывало, учитель вызывал меня к доске. Я выходил из вида и терялся. Так и стоял у доски молча до самого звонка. А меня искали всем классом и не находили. А когда я становился видимым, все мне завидовали, особенно учителя. Поэтому в школе мне почти всегда ставили пятерки. Разве можно поставить «двойку» пустоте? Но даже если и ставили неудовлетворительную оценку, я все равно исправлял «двойки» на «пятерки» и этого никто не замечал. Ведь я был невидимкой…
Но потом, вдобавок к невидимости, я научился быть зорким. Видел то, что другие не замечали. Так, например, в кромешной темноте мог разглядеть веснушки у майского жука, сидящего на одуванчике. Или, другой пример, у парящего в небе орла, я мог разглядеть цвет глаз. Бывало, увижу на расстоянии в тысячу сажень гордую птицу, встретимся глазами и подолгу смотрим друг на друга, пока не исчезнет воздушный охотник за линией горизонта. Но даже, когда птица исчезала, я мог еще долгое время видеть в небе следы улетевшего странника…
Шло время, я взрослел: со временем я превратился в геометра человеческих душ – любовь к правильным формам победила страсть, разум победил рассудок, уверенность сегодняшнего дня победила неуверенность завтрашнего. Постепенно монокль превратился в мое излюбленное средство общения с другими. Ведь через призму увеличительного стекла жизнь становилась предельно ясной и понятной. Есть два крайних деления, которые я называю зонами жизни. Есть центральная часть, я называю ее зоной смерти. И есть все остальное, что не имеет никакого отношения к основным ценностям мира.
Так уж получилось и в тот злополучный день. Я изучал окружающее меня пространство и увидел ее. Она была прекрасней всех на свете. Каких-то двести метров разделяли нас. Ее взгляд был похож на мой, он подчеркивал родственность наших душ. Не было никаких сомнений, что она искала именно меня. К ее губам давно не прикасалась любовь. На расстоянии я почувствовал ее нежное дыхание, тепло, ее любовь к жизни. Окружающие ветки, запорошенные снегом, не могли утаить от меня поистине нечеловеческую красоту. Она была похожа на ангела, но только приклад снайперской винтовки как-то нарушал ее святой образ. Я затаил дыхание. Совместил в своем прицеле свою зону смерти с ее линией жизни. Нажал на курок, прозвучал щелчок и выстрел. Она взмахнула руками словно крыльями, но, не оторвавшись от земли, рухнула под можжевеловый куст. Душа отделилась от тела и, вопреки распространенному представлению, уползла, словно подколодная змея, забилась под первый попавшийся камень, затаилась в ожидании наступления темноты.
Наступил вечер. Геометры человеческих душ вышли из своих укрытий для того, чтобы собрать свой дневной урожай. Они не смотрят друг другу в глаза, они не просят прощения. Тяжелым армейским ботинком они переворачивают тела, чтобы легче добраться до заветной мочки уха, чтобы оставить свой стильный фирменный знак.
Уходя с поля боя, я заметил чью-то душу.
– Кто ты? – спросил я ее.
– Меня звали Ирма, – ответила она, – я твоя мечта.
– Ирма, а почему ты плачешь?
– Я тебя искала и не нашла.
Я улыбнулся, значит, так и должно было быть. К счастью, я нашел тебя первым. Здесь я увидел, как с неба упала звездочка. Когда с неба падают звезды, они попадают на чьи-нибудь погоны, – подумал я. Надеюсь, это звезда моя. Сказочный вечер продолжался, снайперы меняли свои позиции.
– Ирма, скоро Новый год, – обратился я к погубленной мною душе, – пошли со мной, будешь моей снегурочкой.
Ирма согласилась: «Меня больше нет, делать мне нечего, почему бы и нет». В ее голосе уже не чувствовалось ни боли, ни обиды. Под ногами хрустел снег. Мы с Ирмой, обнявшись, шли по лесу как старые знакомые и мирно болтали о какой-то ерунде. – Прощая врагов после смерти, мы находим при жизни друзей.