Глава 5
Голоса приближались слишком быстро, но звуков мотора не было.
– Пап, что это? – Ринка не выглядела испуганной, скорее собранной.
– Не знаю, люди какие-то, скоро узнаем. Значит так, ты брысь вон в те кусты и чтобы тебя было не видно и не слышно; выйдешь, только если позову!
– Папа…
– Не папкай, – резко перебил я, – перестраховка еще никогда не вредила.
Я подтолкнул дочку в спину. Она больше не возражала, быстрым шагом направилась к кустарнику, но на полпути вернулась, забрала из машины лук и уже бегом скрылась за листвой.
Мои приготовления были нехитрыми: машинально хлопнув по кобуре, я проверил на месте ли пистолет, переставил табурет так, чтобы видеть мост и, налив в кружку чай, уселся, придав своей позе максимум беспечности.
Голоса явно распевали какую-то песню, я даже различал некоторые слова нашего родного, великого и могучего, русского мата. В конце концов, в поле зрения появился багги. Вопреки ожиданиям, появился он не на мосту, а на противоположном берегу, съехав с дороги, багги приблизился к реке. К моему удивлению, двигалась машина совершенно бесшумно. Я насчитал семь человек: четверо находились на сиденьях – двое спереди и двое сзади, еще двое стояли по бокам на подножках и держались за специальные поручни, и последний сидел на возвышении в маленьком кузове. Этот последний и заметил меня. Он что-то крикнул своим товарищам, машина, лихо развернувшись и выбросив фонтан земли из под колес, помчалась к мосту.
Через несколько минут, чудо гаражной инженерии подлетело ко мне. Компания ловко выгрузилась, и я, с невероятным удивлением, узнал в них наших старых знакомых, именно тех, с которыми мы вчера чуть не подружились на берегу реки.
– Опаньки, вот это встреча! – радостно развел руки в стороны щербатый. – Квадрат, ты только глянь, кто тут у нас!
Квадратом звался как раз тот угрюмый, которого я оценил самым опасным противником. Прозванный мною щербатым, таковым и оказался, – до чего же предсказуемые клички у шпаны! Они подошли к костру и встали полукругом передо мной. Щербатый, успевший познакомиться со мной, так сказать, поближе, теперь держался поодаль, не торопясь попасть в зону действия моих рук. Я продолжал сидеть; с виду расслабленная поза на самом деле была сжатой боевой пружиной. Я отхлебнул глоток из кружки, обводя взглядом непрошеных гостей.
– Вот это фарт! – пробасил Квадрат. – А соска-то твоя где?
– Да хрен с ней, ты глянь, какой агрегат теперь у нас будет! – радостно похлопал по крылу автомобиля длинный и очень тощий парень.
– Мужик, а как ты сюда попал-то? – спросил еще один паренек; он выглядел самым молодым.
– Не поверишь, на машине приехал, – ответил я, снова делая глоток.
– Вот что за человек, – развел руками Щербатый, – опять борзеет!
– Так, парни, давайте не будем обострять, – я поставил кружку на землю и поднялся, – я вас сюда не звал, вы сами пришли к моему костру, так ведите себя подобающим образом.
Компания дружно заржала.
– Не, мужик, ты не догоняешь: это ты к нам пришел. Без спроса на нашей земле костер развел, – так не бывает, платить надо, а если учитывать нашу первую встречу, то заплатишь ты по-полной!
Взгляд одного из них упал на веревку, протянутую от палатки к машине. Я проследил его взгляд и понял свою оплошность.
– А девка-то с ним, вон трусы сушат, – указал он пальцем на веревку с плавками.
– Крас-савица, в-выходи, г- где ты пряч-чешься?! – до сего момента молчавший, видимо по причине заикания парень, подал голос и явно вознамерился проверить кусты.
К счастью, он направился в другую сторону, и я, поначалу напрягшись, потерял на время к нему интерес, пытаясь разрешить ситуацию мирным путем. Все мои попытки были тщетны, бандиты, – а это были именно бандиты, а не обычные хулиганы, – всё уже решили для себя. Они чувствовали свою полную безнаказанность и не торопились переходить к активным действиям только потому, что это для них была своего рода игра. Краем глаза я продолжал следить за заикой, теперь он приближался к тем кустам, где пряталась Ринка, – нужно было срочно что-то предпринять.
– Давайте проясним ситуацию, – обвел я взглядом компанию. – Я здесь впервые и не знал, что это ваша земля, объясните мне границы, и я тотчас покину вашу территорию; также буду весьма признателен, если вы проведете краткий ликбез, дабы я впредь не попадал в подобные неприятности.
– Лик-что? – не понял Щербатый, – ты можешь по-человечески говорить? А то ты как свой рот откроешь, так мне тебя ударить сразу хочется, – он тупо заржал, озираясь на товарищей в ожидании поддержки.
– Так что же не ударишь? Помнится мне, у тебя была такая возможность, – не выдержал я и осадил наглеца.
– Заткнись, Щербатый, – цыкнул на него Квадрат и уставился на меня. – Мужик, мне уже наскучил этот пустой базар! Объяснить, конечно, можно, но я не страдаю излишней добротой; девка твоя нам нужна, я не смогу своих балбесов отговорить, да и не хочу. Тачка твоя нам тоже пригодится, так что выход только один, – и ты понимаешь какой, – он сплюнул и ухмыльнулся.
В следующее мгновение произошло несколько вещей одновременно. Рука Квадрата метнулась к моему горлу, норовя перебить кадык, – я был готов: чуть отшатнувшись в сторону, я ушел от удара; перехватив его руку, я продолжил её движение и, поставив подножку, заставил бандита пропахать носом землю. В этот же момент заика, приблизившись на опасное расстояние к затаившейся девочке, вдруг схватился за горло и, захрипев, упал навзничь, – из горла торчало древко стрелы.
Минус один, машинально подумал я.
Заика был за спинами бандитов, а их внимание было приковано ко мне. На какое-то мгновение они замешкались, рассредоточиваясь и готовясь к нападению. Квадрат, ловко вскочив на ноги, пошел в атаку.
Нет, дружок, боксировать я с тобой не намерен, – уклонившись от двух прямых и нырнув под его левый хук, я оказался у него за спиной.
Удар ногой под колено, захват шеи, – и вот характерный хруст сообщил мне печальную новость.
Минус два!
В этот же момент задергал руками и осел долговязый: из основания черепа торчало древко второй стрелы.
Минус три!
Удивляться тому, что девочка в четырнадцать лет с легкостью убивает людей, мне было некогда, я превратился в боевую машину: мозг чист, работают только рефлексы.
Остальные четверо напали разом, у всех сверкнули ножи. Уворот. Нырок. Отскок. Главное – не пустить за спину.
Мой нож мирно висел на ремне, сейчас самое время его достать. Держать дистанцию. Маневрировать. Их четверо, – заставить их мешать друг другу.
Очередной бандит бросился вперед, размахивая ножом. Уход от удара. Перехват. Мой клинок врезается ему в подмышку, перебивает сухожилия, – что ж ты так орешь?! Вот, так лучше, – с ножом в горле орать неудобно.
Минус четыре.
Наш танец смерти переместился. Теперь Ринка не может стрелять, мешает автомобиль. Бандиты не торопятся атаковать: оставшись втроем, они стали более осмотрительны.
Из-за машины показалась Ринка; что же ты делаешь, дурочка?! но я молчу, бандиты её не видят, она смотрит на меня, я указываю ей глазами на самого молодого, и только тут замечаю, что она без лука.
Так, максимум внимания на себя. Сделать пару выпадов. Отскок.
А молодой не прост, попытался поймать меня на прием; я хотел указать дочке другую цель, но было уже поздно, она, взвившись в воздух, выбросила вперед ногу в попытке поразить висок, но бандит каким-то образом успел заметить движение и ловко увернулся. Ринка не найдя опору на миг потеряла равновесие, бандит расплылся в кровожадной улыбке, и мощный маваши гери обрушился на голову девочки.
Из-за потери равновесия она не смогла уклониться, все, что ей осталось, – это только подставить руки, что она и сделала, но сила удара опрокинула её на землю. Я бросился на помощь, но Щербатый с товарищем быстро оттеснили меня назад. Все-таки этой короткой атаки хватило, чтобы молодой на секунду отвлекся на меня. Ринке хватило этой секунды: кувырок назад – и она уже в стойке, – удар не причинил ей видимого ущерба. Но долго она не простоит, нужно торопиться.
Щербатый и второй бандит оттесняли меня к воде, постоянно заставляя уклоняться от выпадов, но не давая возможности поймать на прием. К тому же, отсутствие тренировок давало о себе знать, – я уставал.
Ситуация у Ринки была на удивления стабильной: она ушла в оборону, танцевала вокруг противника, уклоняясь от всех ударов. Я понял её расчет: парень уже начинает злиться, что какая-то девчонка ему достойно противостоит. Скоро он начнет совершать ошибки и одна из них станет роковой.
Так и произошло. Привыкнув, что девушка уклоняется, он пытался поймать её на потере равновесия и совершенно перестал опасаться захватов, за это и поплатился: очередной хук застрял в захвате, мгновенно хрустнул сустав, а ладонь Ринки вонзилась в кадык, затем в переносицу. Сломанная рука повисла плетью, парень отползал на четвереньках, давясь кашлем и роняя кровавые сопли.
Ринка бросилась ко мне на выручку. Она выглядела сущей дьяволицей: волосы растрепаны, глаза горят, кулаки сжаты и готовы к бою.
Бандиты оказались между двух огней; безымянный бандит отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию со мной, Щербатый не был столь предусмотрителен и попросту повернул голову, – я тут же этим воспользовался: рука с клинком молнией покрыла расстояние до шеи, перебив сонную артерию. Ринка с разбега атаковала своего противника, молниеносно ударила пальцами по глазам, тот, ослепленный, отшатнулся, размахивая ножом; девушка перехватила его руку, легким движением вывела противника из равновесия и вывернула его руку. Бандит упал на собственный нож и затих.
Бой был окончен.
Мы стояли, тяжело дыша.
– Ты как? – спросил я, осматривая девочку. Хотя – какую девочку? уже – девушку. После всего произошедшего, назвать Катю девочкой или ребенком язык не поворачивался.
– Плохо, – ответила она сквозь зубы и, прижав ладонь ко рту, устремилась к кустам.
Что ни говори, а убить человека нелегко. Это – на всю жизнь. Это – не забыть. Мне до сих пор снился мой первый ваххабит; сколько было потом, – не помню, а вот того, первого, запомнил на всю жизнь!
Сейчас лучше оставить её одну, – пусть немного отойдет, потом поговорим, успокою, а сейчас лучше пусть сама приведет свои мысли в порядок.
Я осмотрел поле боя: кругом валялись тела, даже мелкий отдал богу душу; по выпученным глазам я понял, что перебитая гортань, хоть и не сразу, но перекрыла воздух, и парень задохнулся. Я оттащил трупы в сторону и спрятал в кустарнике. Выдернув стрелы, я осмотрел их, – вроде не повредились; обтерев кровь прямо об одежду трупа, я заткнул стрелы за пояс. Не забыл проверить и карманы: ничего ценного не обнаружилось, обычный карманный хлам. Я не стал мародерничать и всё оставил как есть.
– Рина, ну ты как там, может помощь нужна? – я позвал дочку, но ответа не последовало.
Девушка сидела на земле, обхватив колени. Её плечи тряслись от беззвучного плача, я тихо сел рядом и обнял её за плечи, она резко повернула ко мне своё мокрое лицо, обхватила за шею и, уткнувшись в плечо, заревела, – даже не заревела, а завыла глухо и на одной ноте. Мне стало не по себе и даже немного жутко. Я гладил её по голове, пытался успокоить, но на все мои слова она только крепче прижималась ко мне и не переставала выть.
– Катюша, ну успокаивайся, ты всё правильно сделала. Это же не люди, это бандиты, отребье, их не должно быть жалко. Думаешь, они бы нас пожалели? – мы сидели уже минут двадцать, вой постепенно перешел во всхлипывание, но прижималась девушка по-прежнему крепко и головы не поднимала.
– Поднимайся, нужно уезжать отсюда, здесь оставаться опасно, – тут я вспомнил о багги; как-то в суматохе совершенно забылось, что у нас прибавка в транспорте, – тебе еще осваивать вождение багги!
– Да-да, пойдем, – тихо сказала она, всё еще всхлипывая.
Мы вышли к реке. Катя, взяв из машины всё необходимое, отправилась к воде умыться, а я подошел к багги.
Я не очень разбираюсь в подобных самодельных машинах. Конструкция была простейшая: каркас, сваренный из труб. Металлические сидения, типа ковш; привод был полный и, судя по всему, постоянный, но что самое интересное – так это двигатель, а точнее – четыре электродвигателя на каждое колесо. В задней части располагался внушительный аккумулятор, по крайней мере, я решил, что это аккумулятор. Поверх него было маленькое отделение, с сиденьем. Насколько я смог судить, это было место стрелка. Кресло располагалось на поворотной платформе, и перед ним был установлен некий штатив, по всей видимости, для крепления пулемета.
Я сел за руль. Из приборов было три циферблата и семь лампочек. Справа от руля было пять тумблеров. Один из них красного цвета и под защитным колпачком. Скорее всего, это был главный тумблер подачи энергии. За что отвечали четыре оставшихся, – придется выяснять. Я привычно поставил ноги на педали и изумленно посмотрел вниз. Педалей было пять. Педаль по центру была самая большая, две по бокам от нее оказались спаренными и работали синхронно, – видимо, чтобы дать возможность выполнять одну и ту же функцию любой ногой; самые крайние педали нажимались по отдельности и были вынесены слегка вперед.
Ну, что ж, надо попробовать завести это чудо. Я откинул колпачок и повернул переключатель. Лампочки радостно перемигнулись зеленым и загорелись тусклым желтым цветом. Стрелки на циферблатах дрогнули: насколько я смог понять, один указывал заряд аккумулятора, но не в привычных амперах, а в часах и минутах, заряда хватало еще на тридцать четыре часа и двенадцать минут. Два других пока показывали ноль. Я осторожно коснулся педалей. Через несколько минут я разобрался с управлением и выключил багги.
Костер прогорел, Ринка разбирала так и не пригодившуюся палатку. Общими усилиями и особо не мудрствуя, покидали всё в кунг. Девушка подобрала стрелы, которые я выложил у костра и, явно пересиливая себя, сунула их в колчан. Лук уже лежал на заднем диване пикапа.
– Вроде, всё готово, показывай, как с этой игрушкой управляться. – Ринка, всё еще пряча глаза, направилась к багги.
Определенные навыки вождения у нее, конечно, были, – по всяким проселкам водила вполне уверенно, а большего в данной ситуации и не требовалось.
– Значится так, смотри, – начал я, когда она уселась за руль, – тут все просто, главное – в педалях не запутайся
– Что-то маловато педалек, я бы еще штуки три добавила, – улыбнулась она.
Я обрадовался: шутит, – это хорошо.
– Самая большая – это общий тормоз, на все колеса; рядом с ней – это газ, а самые крайние – это тормоза по бортам.
– Это как и зачем? – её глаза с сомнением уставились на педали.
– Это очень просто: про общий объяснять не буду, – он как в любой машине. Бортовые тормозят только колеса на борту, правая на правом и, соответственно, левая на левом, – это для увеличения маневренности. Ты можешь таким образом разворачиваться на месте.
– Круто, – восхитилась девушка, – отойди-ка, я попробую.
Я отошел в сторонку и с гордостью наблюдал, как ловко моя дочь орудует новой техникой.
– А где задний ход? – крикнула она, отъехав на приличное расстояние, – а, всё, нашла, – интересно придумали.
Про задний ход я как-то и не подумал, и навскидку не мог вспомнить, где бы он мог быть. Надо потом поискать. Ринка подлетела ко мне и, используя новую функцию бортовых тормозов, залихватски развернулась.
– Пап, это самая крутая тачка! Она теперь моя? – глаза её горели счастливым огнем.
– Твоя, твоя, – улыбнулся я, – готова? Тогда поехали.
Темнело быстро. Мы проехали по дороге от моста, нашли более-менее подходящее строение и решили остановиться у него, спрятав машины таким образом, чтобы их было не видно с дороги. Палатку я решил поставить прямо в доме, – благо конструкция не требовала всяких старомодных колышков. Найдя в кунге несколько стеклянных бутылок, я пожертвовал содержимым и, разбив их, рассыпал стекло в дверном проходе и под окном. Такая своеобразная сигнализация: если кто-то зайдет, то стекло обязательно хрустнет под ногами.
На улице уже окончательно стемнело, а в палатке, при свете подвесного фонаря, было спокойно и уютно.
Только наконец-то улегшись, я понял, как устал за день: всё тело гудело. Я посмотрел на девушку: ей досталось еще сильнее, – столько пережить.
– Катюш, ну ты как? – тихо спросил я.
– Да нормально всё, – не сразу ответила девушка – не парься, па. Спать ужасно хочется.
– Ты у меня очень сильная, я горжусь тобой.
– Гордишься убийцей?
– Дочка, это было вынужденно и необходимо, – начал было я, но Ринка меня оборвала.
– Нет, па, не было. Мы с тобой убийцы в самом грязном понимании этого слова. Знаешь, почему я бросила лук? Я не хотела никого убивать. Я была уверена, что стрела не пробьет череп, и целилась в голову, но позиция была неудобная, и я промазала; и второй раз – промазала. Эти промахи были случайностью. Но потом я убивала осознанно, голыми руками, прекрасно зная, к чему ведет каждый удар. Понимаешь, пап, тот парень просто хотел меня схватить, – я даже догадываюсь, что он еще хотел, – но он не хотел меня убивать, а я уклонялась от его рук и планировала, как нанесу смертельный удар. В тот момент я была словно богиня, во власти которой оставить человеку жизнь или отобрать, – и мне это нравилось. Вот это – самое противное.
Я не знал что ответить. Как подобрать нужные слова? Нет, вины я не чувствовал, мы все правильно сделали, но как объяснить это дочке?
– Это место что-то изменило в нас, – осторожно начал я. – Будь мы в нашем мире, такого не было бы, сработали бы тормоза, заложенные обществом. Здесь же тормоза слетели сами собой.
Ринка права: можно было бы всего этого избежать, можно было просто разогнать их при помощи пистолета, но что бы это дало? Пришлось бы ждать, что они нападут из-за спины? Могли бы мы спокойно спать, зная, что на свободе разгуливают семь отморозков? В нашем мире мы бы заявили в полицию, и ими бы занялись, а здесь – каждый сам за себя. Но далеко не каждый может за себя постоять.
– Пап, а ты заметил, что сказал «в этом мире»? Ведь действительно, мы не в реалити, мы в другом мире, и этот другой мир диктует нам свои законы. Всё, всё это по-настоящему, и нам уже не вернуться обратно. Я не увижу друзей, маму, школу. Теперь моя жизнь здесь, жизнь убийцы и бродяги. – Ринка отвернулась и всхлипнула.
Я выключил свет и успокаивающе положил руку ей на плечо.
– Катя, мы вернемся, обязательно вернемся, и всё будет как прежде. Ни на секунду не забывай, что в этом мире мы гости, и что нас ждет наш дом!