Глава 4
Наглый солнечный луч, найдя лазейку между занавесками, запрыгнул мне на лицо. Почему-то солнечным лучам не дают покоя спящие люди. Как найдет лучик спящего человека, так давай сразу будить. Вот и этот, поблуждав по лицу, нашел все-таки веко и прочно обосновался на нем.
Я открыл глаза и, потянувшись, прислушался к ощущениям. Ни малейших намеков на похмелье, память ясная, голова свежая, выспавшаяся, даже сухости во рту нет. Потрясающий напиток! Подняв руку, я взглянул на часы: ого, четверть одиннадцатого! ну я и спать…
Вскочив с постели, я наскоро размялся и натянул шорты с футболкой, ноги нащупали и обули шлёпанцы. Оправив кровать, я достал сигареты и вышел на крыльцо. Щелкнув зажигалкой, я глубоко затянулся, и выпустил струйку дыма в небо. Небо было чистым, от минувшей бури остались только воспоминания. Я опустил глаза и по позвоночнику пробежал холодок. Дома напротив не было…
«Не понял!» – подумал я, замирая. Осторожно спустившись с крыльца, я осмотрелся. Деревня изменилась, точнее – вообще исчезла. Вон два куста сирени, между ними была калитка к дому Игоря, но теперь остались только кусты, да и те были какие-то пожухлые, заброшенные. Справа, поодаль, росла сосна; я еще вчера обратил внимание, как кто-то заботливо обрезал ветки, давая путь проводам. От сосны должен был отходить штакетник, – хозяева не хотели губить дерево и, как могли, вписывали его в свой участок, используя ствол вместо углового заборного столбика. Теперь же – сосна была, а все остальное пропало, даже краска, нанесенная на срезы сучьев, исчезла без следа, да и сучья выглядели скорее обломанными, а не отпиленными.
Да что за чертовщина.
Я вновь прислушался к своему организму: может, я еще сплю, пытаясь укрыться от назойливого солнечного лучика? В книгах в таких случаях герой себя обычно должен ущипнуть или уколоть каким-нибудь подручным предметом. Я последовал примеру книжных героев, – больно; а если бы я спал, то было бы не больно? Не знаю, не помню снов, в которых я бы себя щипал.
Я обошел вокруг дома, тщательно борясь с наступающей паникой и пытаясь найти объяснение происходящему. Вокруг дома наблюдался круг, насколько я мог судить, довольно правильной формы, центр круга был в районе крыльца, все, что попало в круг оставалось прежним, а вот вне круга всё изменилось. Круг не смог вместить в себя весь участок, забор по обеим сторонам калитки не уместился и исчез. По счастливой случайности машина попала в круг полностью и не пострадала, – хоть что-то радовало. Я поднял с земли камушек и бросил за круг: он послушно упал и, подпрыгнув пару раз, затих, впрочем, а что я ожидал: что он скажет «пфух» и исчезнет?
– Пап, доброе утро! – весело прозвучало сзади и тут же испуганно, – упс, что это?
– Да уж, воистину, утро добрым не бывает, – пробормотал я. – Не знаю, пока не знаю, Кать.
Я постарался улыбнуться самой ободряющей улыбкой. Ринка, опасливо озираясь, подошла ко мне и взяла за руку. В чем-то я ей сейчас завидовал: у нее есть отец, который все решит и во всем разберется.
– А дедушка Прохор где? – спросила Ринка, оглядываясь по сторонам.
Мы торопливо вернулись в дом, как можно было забыть про старика? кому как не ему знать, что тут происходит? Я поймал себя на мысли, что с удовольствием взвалил бы на чьи-нибудь другие плечи все эти вопросы.
Я громко позвал Прохора Никитича, – тишина. С трудом найдя в сенях неприметную дверь, мы вошли на кухню: здесь царил порядок, как и во всем доме, стояла русская печь, стол с табуретами у окна, диван, явно самодельная тахта у стены. Рядом с тахтой узкая лестница вела наверх. Уже догадываясь, что хозяина не будет и там, мы поднялись. Я угадал. Старика нигде не было.
– Пап, мне страшно, давай уедем, – прижалась ко мне Ринка и озвучила мои мысли.
Нет, страшно мне уже не было, но покинуть это место очень хотелось, даже не столько уехать отсюда, сколько приехать куда-нибудь, где будут ответы на все вопросы. Нам понадобилось несколько минут, чтобы собрать вещи.
– Папа, стой! – резко окрикнула меня Ринка, когда я, закинув вещи в кунг, собирался пройти к водительской двери.
Я замер.
– Что такое?
– Не выходи из круга! – она испуганно смотрела мне под ноги.
Я проследил за её взглядом и машинально сделал шаг назад. Машина стояла у самой границы, и пройти, не выходя за черту, было невозможно. Спорить я не стал, в чем-то я был даже согласен. После Катиного предупреждения у меня тоже появилось нехорошее предчувствие. Обойдя автомобиль с другой стороны, я забрался на водительское кресло через пассажирскую дверь. Ринка впрыгнула в салон вслед за мной и торопливо захлопнула дверцу. Дизель с готовностью заурчал, Навара был готов вывезти нас куда угодно. Я вывернул руль влево, приготовившись к развороту, и только тут заметил, что дороги тоже нет. На месте бывшей дороги, как, впрочем, и везде, росла трава. С большой натяжкой можно было бы предположить, что когда-то здесь кто-то ездил, по высоте травы с трудом угадывалась колея, но не исключено, что это всего лишь игра воображения. Украдкой взглянув на дочь, я понял, что отсутствие дороги сюрпризом для нее не было. Ринка недоумённо смотрела на меня. Я отвел глаза и тронул машину с места. Сюрпризы не кончились. Хотя чего-то такого Ринка и опасалась, пусть и неосознанно. Как только джип полностью выехал за круг, сзади раздался негромкий хлопок. Мы обернулись. Круг исчез, вместе с домом и всем, что в этом круге было.
Нервы сдали, я ударил по тормозам и выскочил из машины, руки машинально вставили в рот сигарету и хлопали по карманам в поисках зажигалки.
Теперь, когда исчез последний дом вместе с забором и огородом, местность превратилась в обычную поляну. По периметру, как и прежде, подступал лес, но теперь еще присутствовал и подлесок. Мы обошли и тщательно осмотрели всё вдоль и поперек, но так и не обнаружили никаких следов. Даже сучья той сосны уже не казались обрезанными человеком, они с таким же успехом могли обломиться по более естественным причинам. Мало ли в лесу деревьев с обломанными сучьями?! Дороги, что вела в деревню, не было в самом прямом смысле. Нужно будет прорубаться через лес, если хотим выбраться отсюда.
Ринка держалась молодцом, проявляя живой интерес к происходящему. Скорее всего, она еще не осознала всю глубину проблемы. Мы решили сходить к озеру и с немалым трудом нашли правильное направление. Озеро было на месте. Но с уверенность сказать, что это то же озеро, – я бы не решился. Тростник, еще вчера плотно росший по берегам, сегодня выглядел не таким густым. Да и песка нигде не было видно, трава подходила к самой кромке воды.
– Жесть какая-то, этого всего просто не может быть! – Первая нарушила тишину Ринка. – Просто бред какой-то! И связи нет! – Она пыталась поднять свой мобильник повыше.
– По крайней мере, не бред точно, ибо одинаково бредить мы не можем! – попытался пошутить я.
– Пап, тебе смешно? – Ринка вскочила на ноги. – Мы фиг знает где! Фиг знает, как сюда попали, и фиг знает, как отсюда выбраться!
– Во-первых, успокойся и не ори, а то, как ты выражаешься, фиг знает, что тут водится и фиг знает, чем оно питается! А во-вторых, криками и упреками ты не поможешь, лучше начинай соображать, мне тут еще паники бабьей не хватало! – Пришлось на неё прикрикнуть, и это подействовало.
– Мне кажется, что, по-любому, виновата гроза, и нас то ли случайно, то ли по чьей-то воле куда-то переместило, – неуверенно начала она.
– Кать, давай оставаться реалистами, – начал я. – Всё, что придумали фантасты, это здорово, увлекательно, но всего лишь фантазия. Погоди, не перебивай, – поспешил я продолжить. – Я не отрицаю, что могло произойти всё что угодно из фантастического арсенала. Согласись, это бездна вариантов.
– Хорошо, соглашусь. Но если рационально мыслить, то что могло произойти? Опоили и забросили в реалити шоу? – Девочка саркастически ухмыльнулась.
– А что? Не самая плохая версия. Более того, она самая убедительная, и ты у меня умница!
– Вот сейчас непонятно было! – изумленно вздернула брови Катя.
– Смотри! Как работает милиция, самое главное – это мотив. Если нас куда-то переместили, – значит, это не просто так, значит, это для чего-то нужно.
– О господи! – воскликнула Ринка, – да для чего угодно: убить, съесть, в жертву принести, на органы покромсать и так далее до бесконечности.
– Ты не ори, а подумай, – всё, что ты перечислила, можно осуществить проще. Совершенно не нужны подобные декорации. Мы бы с тобой очнулись в кафельном подвале с мешками на голове, а не сидели бы в лесу на берегу озера. А ты посмотри, какой спектакль разыграли: фокус с домом похлеще, чем у Копперфильда!
– А ведь, и правда, похоже на реалити шоу… – задумчиво протянула Рина и рассмеялась. – Вот это отпуск получится, прикол, мы звёзды реалити шоу! Значит, за нами постоянно наблюдают? Что-то я не вижу камер. – Ринка пристально огляделась.
– Это не удивительно, при современных-то технологиях. Теперь нужно понять, что от нас ждут, видимо суть эксперимента в изучении поведения человека в экстремальной ситуации.
– Пап, не сходится. Хорошо, мы в реалити, но где мы? Нас перевезли? Или мы остались на месте, и всё изменили вокруг нас?
– Хороший вопрос, – задумчиво протянул я. – Надо вернуться к машине и как следует осмотреться.
Машина стояла на прежнем месте. Мы тщательно осмотрели всё вокруг, но никаких следов не было. Совершенно обычная лесная поляна.
– Пап, я готова поверить во всё! И вариант, что нас заманили сразу на подготовленную площадку, а пока мы спали, убрали лишние дома, засыпали дорогу, вкопали обратно деревья. Чисто теоретически это возможно. Я готова поверить, что нас на вертолете перенесли и вместе с машиной поставили на эту поляну. Но дом был настоящий! Мы в нём спали! Мы поднимались на второй этаж! Коппер долбанный фильд делал иллюзию исчезновения, а этот дом исчез на самом деле! Папа, это не-воз-мож-но! – На девушку вновь нахлынула истерика.
– Погоди, теоретически всё возможно! Сначала была иллюзия, а пока нас не было, дом спрятали под землёй.
– Да ни фига! Ты прикинь, сколько бабла нужно вбить в этот проект, а он развалится только потому, что мы пошли не к озеру, а обратно к дому, и нашли шторку, прикрывающую дом! Наше же поведение нельзя предугадать на сто процентов! – Ринка фыркнула и отвернулась.
Она была права. Я из последних сил пытался удержаться за рассыпающуюся идею реалити шоу. Уверенности уже не было ни на грош. Более того, главный вопрос всех времен – что делать – не давал покоя. Ноги пытались куда-то бежать, руки что-то делать, голова считала, что всё это бессмысленно, надо оставаться на месте. Еще мне не давала покоя мысль, куда, в таком случае, делся Дед. Я вспоминал, что делал в первую очередь, – это были спонтанные действия, которые свойственны любому человеку, попавшему в незнакомую ситуацию. Так, осмотрелся, обошел вокруг дома, много курил, хотя это неважно. Затем обнаружил круг и кинул камешек за его границу. Вот оно! Не камешек, конечно, а Катя, которая в этот момент вышла из дома и своим появлением остановила меня от следующего шага. К Деду никто не вышел, и он вслед за камешком вышел за круг и для него дом исчез. Куда он мог пойти? Нас остановило отсутствие дороги, ему же это вряд ли помешало, и он наверняка двинул в сторону Заречья. Всё сходится. Надо прорубаться из леса, все равно смысла оставаться на этой поляне нет.
Жары сегодня не было; небо, еще с утра чистое, теперь затягивалось облаками из тех, которые способны неделями закрывать солнце и не пролить ни капли. Подойдя к лесу, в том месте, где должна была быть дорога, я стал прикидывать, как бы проехать. Деревья росли не слишком часто, придется, конечно, попетлять, что-то спилить, но в целом пробраться можно. Я углубился в лес метров на сто, но так и не обнаружил ничего критичного. Вернувшись к пикапу, я застал Ринку за сборкой лука, сама она уже переоделась в своё походное облачение. Ноги были обуты в тканевые берцы, изготовленные по армейскому образцу, но значительно выше, скрывавшие почти две трети голени. Кожаная юбка, состоявшая из пояса и пришитых к нему широких полосок, едва доходила до середины бедра. Эту юбку Ринка увидела на героине одного популярного фэнтезийного сериала и взяла в оборот мать, пока та не сшила точно такую же. Сверху был надет обычный топ, а поверх него – жилетка с множеством карманов, явно предназначенная для функций разгрузки. Колени и локти прикрывали специальные щитки, используемые любителями роликовых коньков, но обтянутые той же тканью, чтобы своим пластиком ни выделялись из общей стилистики. Всё это имело коричнево-травяной цвет, прекрасно маскирующий в листве. Волосы Ринка собрала в конский хвост и закрепила простой резинкой. На пояс, с левой стороны, уже был подвешен нож в кожаных ножнах, а справа висели ремни, предназначенные для крепления колчана со стрелами.
– Отлично выглядишь, а главное практично, – не смог я удержаться от легкой иронии.
– Спасибо, – машинально ответила она, сосредоточенная на сборке оружия.
– Лук-то зачем достала? – настороженно оглядываясь, спросил я.
– Можно подумать, что ты сам ничего не чувствуешь, – излишне резко ответила девочка, – помоги, подержи вот здесь.
Помогая Ринке собирать лук, я настороженно осматривался: а ведь она права, – с момента, когда мы пришли к озеру, какое-то чувство тревоги действительно появилось и не отпускало до сих пор. Это бывает с каждым на подсознательном уровне. Не обращая внимания на свои движения, мы оборачиваемся, перехватываем чужие взгляды, но, не обнаружив потенциальной опасности, отворачиваемся, тут же забыв о происшедшем, но вот когда в спину смотрит снайпер, и, обернувшись, взгляд его не находит, тогда и появляется это чувство тревоги. Хотя, надо учесть, что и обстановка не особо располагает к спокойствию.
Собрав с моей помощью своё замысловатое оружие, Ринка несколько раз растянула тетиву и, удовлетворенная проделанной работой, бросила лук на заднее сиденье. Я достал из кунга сумку со своей одеждой; есть почва для тревоги или нет, а в шлепанцах и шортах прорубаться сквозь лес не очень комфортно. Через пару минут я уже был одет во все армейское – разгрузка, футболка, штаны, аккуратно заправленные в берцы, – все имело лесной камуфляж. Ножны с охотничьим ножом заняли привычное место на поясе, но не в стандартном месте, а на пояснице в горизонтальном положении. Посмотрев на взволнованную дочь, я все же достал кейс и прицепил к ремню кобуру с пистолетом, а карабин положил рядом с луком на заднее сиденье.
Я еще раз посмотрел в лес, убеждаясь про себя в правильности выбранного направления, и сел за руль. Ринка уже давно поджидала меня, по всей видимости, ее тревога нарастала, она молчала, раз за разом прочесывая глазами лес.
Черный монстр, с легкостью подминая под себя кустарник и мелкие деревца, с неумолимостью бульдозера врезался в лес. Высокая трава могла таить в себе множество сюрпризов, приходилось часто вылезать и разведывать путь. Несколько раз все-таки пришлось взяться за топор, расчищая путь от особо разросшегося подлеска. Продвигались мы довольно быстро, учитывая, конечно, ситуацию. Лесополоса была не более двух километров. Через полтора часа, когда мы преодолели примерно половину пути, перед нами возник первый сюрприз. Осина, в обхват толщиной, была выкорчевана с корнем и лежала на земле, всем видом давая понять, что ловить нам тут нечего.
– Ну вот, Ринка, а ты говорила, «зачем тебе бензопила, для дров и топора хватит», – нарочито бодро воскликнул я, выскакивая из машины.
– Кто же знал, что твой «на всякий случай» будет настолько всяким, – парировала она, выбираясь вслед за мной и прихватив топор.
Очистив часть ствола от сучьев, мы нашинковали его на чурбачки и раскидали по сторонам, сопутствующий сухостой расчистили топорами. Ринка, по одной ей ведомому принципу, отбирала некоторые бревна и ветки, бросала в кузов, объяснив тем, что еще не известно будут ли дрова там, где мы остановимся.
Второй сюрприз не заставил себя долго ждать, но на этот раз дерево лежало не на земле. Верхушка поваленного дерева прочно застряла в кроне соседней ели. Пришлось сначала отпиливать корни, когда освобожденное дерево повисло на ёлке, я прицепил трос от лебедки и сдернул дерево. Упало оно аккуратно, больше ничего не пришлось делать, – места для проезда хватало.
Мы больше пяти часов сражались с природой. Лес ни в какую не хотел сдаваться, подкидывая нам все новые и новые препятствия. Отчаявшись остановить нас поваленными бревнами, лес придумал новую каверзу – небольшой овражек. Была бы у нас короткая Нива, этот овражек не стоил бы и упоминания, а вот длиннобазный пикап рисковал повиснуть на брюхе. Пришлось возвращаться обратно, собирать чурбаки и строить помост. Ринка, пятясь перед капотом, бдительно следила за колесами, показывая жестами, куда и насколько довернуть руль, я был готов в любой момент остановить машину, если вдруг какой-то чурбан решит подвернуться, но всё обошлось.
Наконец лес начал редеть, стал опять появляться кустарник, и, в конце концов, мы выбрались из древесного плена.
Дорога, с которой мы вчера сворачивали, подвозя Деда, была на месте, но претерпев ряд изменений. Во-первых, на асфальт не было даже намека, да и сама дорога стала в два раза уже. Во-вторых, я отчетливо помню, что от моста до съезда в деревню было как минимум два поворота, теперь их не было; а в-третьих, мост был из полусгнивших досок, местами зияли дыры, и что он способен выдержать двухтонный пикап, – я искренне сомневался. Что же касается самого Заречья, то вместо него стояло только несколько полуразрушенных строений. К одному из них мы и направились.
Это был сельский, одноэтажный дом на несколько семей. Я помню, такие дома строили еще при советской власти – низенькие и длинные, наподобие бараков. Каждая семья имела по кухне, две комнаты и отдельному выходу во двор; там же, во дворе, располагались удобства. Вместо дверей и окон зияли пустые проемы, по всей видимости, их кто-то вынул, и судя по отсутствию следов на кирпиче, довольно давно. Потолок и крыша были основательно разрушены. Удивляло, что полностью отсутствуют следы человека. Нет мебели, осколков посуды и прочих атрибутов, создающих атмосферу угнетенности в подобных местах. Казалось, у дома не было прошлого: никогда по этим комнатам не бегали дети, на кухне никогда не накрывали на стол, да и стола тут никогда не было. Будто его сразу построили таким, старым и разрушенным.
– Странно… Совсем нет следов людей, – поделился я своими мыслями с дочерью.
– Пап, а ты заметил, что нет не только следов людей, – тихо спросила Рина, – в лесу не было птиц, в озере не плескалась рыба, даже насекомых я не видела.
– Так вот откуда наша тревога! Тишина! Ты права, Катя, в лесу такая тишина может быть только в двух случаях: когда животные затаились, почуяв кого-то, или когда животных нет вообще.
– Пойдем лучше к реке, я не хочу здесь оставаться. – Она взяла меня за руку и потянула к выходу.
На берегу всё было по-прежнему: еще вчера мы радостно плескались в этом омуте, вот здесь мы сидели, когда переплывали реку; на противоположном берегу все так же стояло раскидистое дерево, под которым вчера отдыхали те гопники. Не сговариваясь, мы стали готовить лагерь.
Через некоторое время, лагерь ожил. Стояла, готовая приютить путешественников, палатка. Через открытый клапан входа виднелись уютно раскрытые спальные мешки, небрежно брошенные на надувном матрасе. Костёр весело хрустел предусмотрительно припасенными дровами. Над костром, на специальной треноге, висел котелок с только что почищенной картошкой. Вода в реке была ледяная, но после многочасового боя с лесными завалами нас это не остановило. Смыв грязь и пот, мы выбрались к костру; вода уже закипала. Растершись полотенцами, мы оделись. Ринка с посиневшими губами прыгала у костра, стуча зубами. Посмотрев на нее, я достал флягу с коньяком и протянул ей. Дочь с недоверием уставилась на меня.
– Отхлебни большой глоток, – велел я, – не хватало еще, что б ты заболела!
– Пап, ты уверен? – протягивая руку, уточнила она.
– Это не для пьянства, к тому же коньяк очень хороший, и если уж начинать употреблять крепкий алкоголь, то он должен быть высокого качества.
Зажмурившись, она сделала пару глотков. Я ожидал, что она сейчас театрально сморщится и что-то прокомментирует, но Ринка, проглотив алкоголь, молча отдала мне фляжку и вытерла губы. Я тоже отхлебнул и, убрав драгоценный запас, сел к костру. Тепло быстро разливалось по телу, напряженность и тревога спадали, заменяясь легкой усталостью. Ринка, по всей видимости не ожидавшая такого эффекта, удивленно прислушивалась к своим ощущениям.
– Спасибо, папочка, теперь, по твоей милости, я люблю коньяк, – не то шутливо, не то серьезно сказала она, садясь напротив.– Еще бы сигару! – нет, все-таки она издевалась!
– Угу, щаз-з, надо было тебя ремнем согреть, а то от коньяка ты заговариваться начинаешь, – подкидывая несколько веток в огонь, ответил я.
– Что делать-то будем? – посерьезнев, спросила Ринка.
– Перебираться через мост – смысла нет, а вот если проехать дальше, то там должен быть маленький городок, по крайней мере, он там был в нашем мире.
– Боюсь, там мы найдем, то же самое, – вздохнула она и, приподнявшись, воткнула нож в картофелину, проверяя готовность. – Скоро сварится.
– Не скажи, кое-какая надежда есть. Сама посуди: маленькая деревня исчезла бесследно, а вот здесь, в Заречье, кое-что осталось, – значит, есть вероятность, что город сохранился еще больше; возможно, там мы найдем людей.
– Папа, да очнись ты! – вскричала она, но опомнившись, понизила голос, – не исчезала деревня, здесь ничего не сохранилось и не исчезло, здесь – все другое. Посмотри: этого разрушенного барака в Заречье не было, на его месте стоял обычный деревянный дом; там, за мостом, была администрация в кирпичном двухэтажном здании, здесь его нет. Дед нам показывал заправку, помнишь? Её тоже нет! Вчера на озере был песчаный пляж, сегодня там сплошная трава и ни одной песчинки…
– Но лес, река, дорога? – я стал оглядываться. – Вон под тем деревом мы вчера…
– Природа просто похожа; как называлось это дерево? – перебила она меня.
– Я не помню, да и не силён я в ботанике.
– Хорошо, вспомни, в какую сторону было течение, – Ринка подняла сухую ветку и бросила в воду.
Я вспомнил мальчика с корабликами, и как эти кораблики уносились за поворот. Палка, булькнув, ушла на мгновение под воду и, всплыв, неторопливо поплыла к мосту.
– Видишь, это другая река, пап, здесь все другое!
У меня как пелена спала с глаз, и сразу вокруг всё изменилось. Река стала ýже, мост короче, – теперь я видел, что похожего очень мало, а точнее – вообще нет.
– Да права ты, права, не кричи, что там с картошкой?
Ринка снова ткнула ножом клубень.
– Готово, сливай!
Я, прикрыв котелок крышкой, слил кипяток прямо в реку. Открыв банку с тушенкой и вывалив содержимое в котелок, я принялся перемешивать древнейшее блюдо всех туристов. Место котелка над костром занял чайник. Ринка приготовила пластиковые тарелки, и я разложил душистую картошку.
Если вы со вчерашнего вечера ничего не ели, при этом весь день прозанимались нелегким физическим трудом, да еще и в состоянии постоянного стресса, то после всего этого приготовленная на костре картошка с тушенкой покажется вам пищей богов.
Ели молча и торопливо изредка переглядываясь. Мысли кружили свой хоровод, цепляясь то за одно, то за другое. Состояние невозможно передать. Мозг человека это своего рода компьютер, любую сложную задачу он пытается разбить на множество мелких и решать их поэтапно. Тогда получается некая осмысленность в действиях. Представьте, что вам необходимо сделать нечто такое, чем вы никогда не занимались, и не имеете не малейшего понятия, с чего начать. Значит, необходима базовая информация; находим её, узнаем, что нам понадобиться, в каком направлении двигаться, и по крохам начинаем продвигаться вперед. В нашей же ситуации как раз и не было той самой базовой информации.
Единственное место, за которое цеплялся мозг, это дом, а точнее Дед, который был в этом доме, но куда-то пропал. Мы очень долго провозились в лесу; если старик пошел в Заречье, то он нас обогнал часа на четыре, а если учесть, что пожилые люди не имеют привычки спать до полудня, то разница во времени может увеличиться раза в два. Но куда он мог пойти потом? Да куда угодно. Мы невольно встали на обратный путь, а он здесь знает всю местность и мог пойти в любую сторону. Стоп! Маленький звоночек тренькнул в голове. Точно! Мы на подсознательном уровне возвращаемся домой. Может, и Дед пришел в Заречье, так же посидел, подумал и тоже отправился к дому? Хотя нет. Не сходится: мы отнюдь не бесшумно продирались сквозь лес и наверняка привлекли бы его внимание. Здесь что-то другое.
– Пап, а ты не думаешь, что это не случайность? – задумчиво произнесла Ринка, прервав мои мысли.
– Что ты имеешь в виду? – я достал сигареты и закурил.
– Тебе неспроста же казалось, что мы словно попали в будущее. Ведь действительно, местность очень похожа. Полянка примерно в той же стороне от дороги, что и деревня, да и расстояние по лесу примерно такое же. На том же месте есть и дорога, и аналог Заречья, и другая, но тоже река, и еще много совпадений.
– Так что ты хочешь сказать? Что мы в будущем?
– Уф, – закатила она глаза, – будь мы в будущем все было бы одинаковым, а тут все другое, но на тех же местах, словно в квартирах в доме, квартиры у всех одинаковые, а мебель разная, но на тех же местах.
– Ну хорошо, аналогия понятна, но к чему ты клонишь? – поторопил я её затянувшиеся рассуждения. – Кто-то специально подбирал и обустраивал похожее место? Ты снова хочешь вернуться к версии с реалити шоу?
– Пап, чисто теоретически, если отбросить стоимость такого проекта, то он реален?
– Теоретически реален, даже с учетом исчезнувшего дома. Вполне возможно заготовить несколько сценариев, ну, например, если бы мы пошли не туда, то нас вполне могли бы усыпить газом или отпугнуть чем-то. Возможно всё, но опять же, самый главный вопрос, – зачем?
– Это действительно главный вопрос, а если предположить…
– Рин, предполагать без оснований можно всё что угодно, – прервал я дочку, – мне больше интересно, куда подевался Прохор. Так или иначе нужно его найти, а вместе с ним и ответы на многие вопросы.
– А с виду такой клёвый старикан, – сочувственно произнесла Ринка. – Я не верю, что он в этом замешан.
– Я тоже не верю, но мне кажется, что он здесь не впервые и знает как вернуться домой. – Я посвятил Рину в свои размышления. – Вот только как его искать? Куда двигаться дальше?
Мы замолчали.
Ринка помыла посуду и убрала всё в кунг. Мы сидели на раскладных походных табуретках, пили чай и размышляли, перекидываясь незначительными фразами. Если это и впрямь реалити шоу, то зритель сейчас должен покатываться со смеху, слушая наши нелепые предположения.
День клонился к закату, небо по-прежнему было полностью затянуто облаками. В голову начали лезть неприятные бытовые мысли, что продуктов хватит дня на три, солярки чуть больше полбака, есть еще канистра, но сути это не меняет, – пополнить припасы совершенно негде. Робинзон, конечно, прожил 25 лет на острове, но там была живность, и вдобавок Дефо услужливо подбросил инструменты, Пятницу и спасительный корабль. В нашем случае, кораблей не предвидится, да и питаться незнакомыми кореньями – перспектива так себе.
С праздных размышлений я переключился на логику. Когда мы осматривали строения, то не обнаружили никаких следов людей, но люди были, – кто-то же построил этот дом, дорогу и прочее. Если вдуматься, то понимаешь, что из дома просто съехали, забрав с собой весь скарб, включая окна и двери, к тому же мы не удосужились осмотреть остальные дома и поторопились с выводами.
– Пап, нам нужно осмотреть остальные дома! – неожиданно твердо заявила дочка. Видимо, её мысли шли параллельным курсом. – Я сильно сомневаюсь, что мы здесь одни, и ночевать в палатке в незнакомом месте боюсь. Предпочитаю иметь реальные стены.
Я удивленно уставился на неё.
– Какой смысл в стенах, если нет дверей с замками?
– Огромный: сквозь стену не пройти и ножиком не разрезать, а дверей не было только в одном доме. Да и потом, не собираешься же ты теперь жить в палатке? – Её голос предательски дрогнул и затих.
– Не знаю как ты, но жить я тут не намерен, – я попытался придать голосу больше бодрости, – а в остальном ты права. Пока не определимся, куда двигаться дальше, надо обустроить быт.
– Пойдем тогда прямо сейчас, чего просто так сидеть! – она поднялась и тут же замерла.
В очередной раз холодок пронесся по позвоночнику: из-за моста донеслись чьи-то голоса и они приближались.