Глава шестая
То, что случилось на рассвете…
Это случилось на рассвете. Когда я попала на место катастрофы, утренний туман почти рассеялся, и я могла детально оглядеть окрестности.
Я ещё никогда не видела ничего подобного…
Водитель Камаза, не справившись с управлением, выехал на встречную полосу и на всём ходу снёс сразу несколько автомобилей.
Сколько их и каких марок – сложно было определить, теперь это было лишь огромное кладбище металлолома…
Я стала искать пострадавших…
Стояла такая тишина, жуткая тишина. Птицы замолчали, их утренние песни больше не пронизывали прохладный августовский туман…
И ветер, он тоже молчал…
Странным было ещё и то, что ни одна машина не загорелась, хотя кругом был разлит бензин, он походил на лужи после ливня, и в каждой из них отражалось небо с цветастой радугой в центре.
Я стала считать лужи, и их оказалось семь. Семь легковых машин плюс Камаз…
Не слабо! И откуда здесь такое столпотворение в пять часов утра?
И тут я увидела первое тело, а вернее, оно состояло из двух частей. Это была женщина средних лет и очень полная…
Половина туловища, та, что с головой, беззвучно открывала рот и пыталась мне что-то сказать, её руки дёргались, и пальцы пытались ухватиться за траву и выдёргивали её с корнями.
В метрах трёх от первой части лежала вторая, ноги пытались привстать, и от этих попыток из неё вываливались внутренности и окрашивали землю рядом с телом в ярко-красный цвет.
Тошнота подступила к горлу… Бедная женщина!
Я понимала, что тело мертво, но почему же тогда оно ещё не потеряло рефлексы и почему борется за жизнь, как будто душа ещё не оставила его?
Дальше лежала женщина, совсем юная, и она точно была жива, но раны, нанесённые при столкновении, не оставляли ей ни одного шанса на спасение…
Из ноги был вырван огромный кусок мяса, оголив кость, а часть бедра и живот были словно срезаны чем-то очень острым…
Она дышала, и сквозь рану было видно, как раздувается её лёгкое, наполняясь воздухом.
– Помогите мне, прошу вас! – стонала она.
Я стала набирать на мобильном спасательную службу, но ровный и бесчувственный голос сообщил, что я нахожусь вне зоны доступа сети…
Я не могла ничего сделать, но пообещала, что помощь уже на подходе… А про себя подумала – Господи милосердный, прекрати её страдание и подари ей покой!
Дальше… Господи, я иду дальше…
Кисти рук, ступни ног, искалеченные тела с нелепыми, невероятными признаками жизни.
Они двигались, дёргались, пытались соединиться…
Я наклонилась к оторванной руке и дотронулась до указательного пальца, рука вцепилась в моё запястье и потянула к себе, я не могла сопротивляться. Сила, с которой меня тащили, была далеко не человеческая, что-то иное находилось в этих телах.
Мне стало страшно… А рука ползла по траве, и я, согнувшись в три погибели, шла за ней.
Под искореженной машиной, куда меня затащила рука, лежал младенец. Маленькая девочка в кружевном платьице, и она была мертва.
Совершенно…
В отличие от остальных она была без движения и не дышала. Голубые глазки были широко открыты, и, кроме пустоты, в них ничего не было.
Тут рука отцепилась от меня, и я смогла вытащить малышку из-под машины.
Девочке было не больше года. Беленькие волнистые волосики и глазки цвета неба.
Смерть не успела стереть с её лица лёгкий румянец и не забрала сочный окрас пухлых губок.
Положив ладонь ей на лицо, я закрыла девочке глаза.
– Спи с миром, дитя…
Пётр, Ник, где вы? Вы так нужны мне!
– Мы здесь, Варенька… Не плачь!
Пётр появился из тумана, таща за собой растерянного Коленьку. Он подошёл ко мне и смахнул слезу с моей щеки. Его ладонь была прохладной, но такой нежной и заботливой, что я закрыла глаза…
– Пора за работу, Варенька! Ты уже поняла, что здесь произошло?
– Нет, конечно, что я могла понять? Эти тела как сума сошли…
И одна женщина ещё жива, но помочь ей нельзя, и до «Скорой» я не дозвонилась.
– Все эти люди мертвы, Варенька, но ими управляет один, очень сильный призрак, который мы и должны вычислить. Ник, пришло время показать, на что ты способен. Ведь мы одна команда.
Ник стал подходить к мёртвым телам, и так шёл дальше и дальше, прикасаясь к каждому кончиками пальцев, а потом презрительно вытирал их о штаны и морщил нос.
Это занятие было ему не по душе, но он хотел доказать свою компетентность и нужность, и ничто не могло остановить его, даже кровь на брюках и слипшиеся пальцы.
Что бы ни говорил Пётр, я всё же была уверена, что девушка ещё жива, она стонала и протягивала к нам руки, и стоило Нику наклониться к ней, как она схватила его за шею и начала душить…
Мы с трудом оттащили её, а на шее юноши её цепкие пальцы оставили малиновые борозды…
Парень давился и кашлял, и перебирал все известные ему ругательства:
– Вот, зараза! Сволочь! Мерзавка недобитая!
А девушка продолжала корчиться и хрипеть, хватаясь за воздух окровавленными руками.
Но меня поразила вовсе не эта гиперактивность полумёртвой особы, а её рана. Она была ужасна, кровь запеклась и чёрная корка затягивала её целиком от бедра до искорёженной ноги. Теперь-то я понимала, что она не могла быть живой, но что-то яростно боролось за сохранение этого тела, чтобы использовать его в своих целях.
От всех этих манёвров, что она выделывала, её кофточка сползла к шее и белоснежная сияющая кожа и пышная грудь никак не вязались с изуродованным телом.
– Она мертва, как и остальные, Варенька. И если мы не найдём призрака, она станет зомби, видимо её тело понравилось ему больше остальных.
Пётр пытался разъяснить ситуацию, видя, как я мучаюсь в догадках. А несчастный Ник наконец-то успокоился, и мы продолжили поиски.
Обойдя всё место катастрофы и не найдя тело, принадлежащее призраку, мы встали поодаль, чтобы провести внеочередное собрание нашей команды.
– Я предлагаю собрать все тела в одну кучу: руки, ноги, головы и посчитать, сколько же людей здесь погибло на самом деле. Обыскать машины и под ними, облазить каждый уголок, каждую щелку, а тогда уже делать выводы…
Идея Петра нам не очень нравилась, особенно после случая с визжащей барышней, но так как сами мы ничего предложить не могли, решили принять его как единственно верный.
Выбрав свободное место рядом с дорогой, где зеленел сочный ковёр травы, мы начали своё грязное дело. Эта работа заняла не меньше часа.
Мы растаскивали трупы на три кучки.
Целые тела, а их было мало – визжащая дама, водитель крайней машины, пострадавший меньше всего, и труп грудного ребёнка мы положили в первую.
Во второй кучке были части тел. Их мы пытались присоединить друг к другу, но эти пазлы нам были не по зубам.
Лицо одной женщины показалось мне очень знакомым, словно я знала её… Я наклонилась и закрыла ей глаза… Найти её ноги мне не удалось, и я решила, что их зажало в машине, и они находятся в другой куче, третьей и самой страшной…
В ней было всё то, что при тщательном рассмотрении когда-то было человеческими телами. Эти куски мяса словно побывали в гигантской мясорубке…
В результате у нас получилось десять почти целых тел, пять частичных и груда мяса, потемневшего и подсохшего, как залежалый товар на магазинных прилавках.
– Итак, господа, осталось выяснить, кто он!
Пётр взял за руку Ника и повёл к телам.
Тот долго разглядывал их и, наконец, повернулся к нам и доложил о результатах расследования:
– Единственное тело, что подходит для призрака, это тело маленькой девочки. Оно словно застыло, замерло. Оно не подвергается изменению и разложению. И если честно, я не совсем уверен, что малышка мертва…
– Как не уверен?! – воскликнули мы хором.
– Да так! Сами посмотрите.
Мы наклонились над ребёнком, и мне показалось, что её ресницы вздрогнули.
Я даже отстранилась от тела и чуть не упала, споткнувшись о мёртвого мужчину, попав рукой в его растерзанную грудную клетку.
Я пыталась вытереть окровавленную руку о мокрую траву, но тщетно…
Меня начало рвать…
Пока меня выворачивало в дорожный кювет, Пётр с Ником отнесли малышку подальше от трупов, и Пётр начал читать молитву.
Я не могла расслышать, о чём она, но зато я видела, как небольшой смерч завертелся у него над головой. Он набирал высоту и силу, пока не поглотил ребёнка вместе с Петром и Ником.
Из женщины, что стонала и кричала до сих пор, вырвался столб света и полетел в сторону туманной завесы… А следом за световым потоком устремились в том же направлении ещё множество крошечных искорок, отделившихся от человеческих фрагментов…
Когда туман рассеялся, я увидела следующее, ребёнок громко плакал на руках у Ника, а Пётр, потеряв остатки сил, превратился в прозрачное желе.
– Живая! Она живая? – радостно закричала я.
– Стой, Варенька, не подходи сюда! Это может прервать её жизнь. Призраков тянет к тебе как пчёл на мёд. А душа девочки ещё не до конца освоилась в теле, и для этого нужно время… Побродив по мёртвым телам, она изрядно нахваталась гадости… Сложно предположить, как это отразится на малышке…
Я отошла в сторону, чуть не плача. Какая несправедливость, как к трупам, так я первая, как к живым детям, так не подходи.
– Думаю, что нужно взять ребёнка с собой, его состояние нестабильно и родители его – мертвы. У нас ему будет лучше, чем в датском доме, – ныл Ник.
Ему очень понравилась малышка, и так как он сам жил в интернате, её дальнейшая судьба беспокоила юношу.
– Мы не можем её взять, – протестовал Пётр. – С нами она окажется в полной изоляции от внешнего мира. Что будет с ребёнком лет через пять, шесть, когда настанет время идти в школу?
А потом в нашем Отеле есть негласное правило, что дети до 16 лет в него не принимаются. Возрастной ценз придуман не с бухты-барахты. Представьте, на что бы была похожа наша гостиница, если бы по ней бегали непослушные дети – призраки, и хромали старики – инвалиды? Полный хаос и нестабильная среда…
Молодые люди в возрасте от 16 до 30 лет могут обрести покой и единение со своими сверстниками, что увеличивает их шансы на лёгкий уход на небо после кончины хозяйки.
– Пусть Варя решает, поедет с нами девочка или нет! – настаивал Ник. И потом, это правило касается призраков, а этот ребёнок – живой человек.
Я стояла в стороне, и перебранка между Петром и Ником меня мало волновала. Я думала о том, что судьба девочки теперь бесповоротно связана с моей. И оставить я её не могу, но и взять её с собой тоже… Так как же быть?
– Варенька, думай скорее, я больше не могу сдерживать время. Мы здесь уже больше двух часов, и пора бы уже вызвать спасателей на место аварии, – взмолился Ник.
– Ты держишь время в своих руках, как такое может быть? – удивлённо спросила я.
– Возможно, если очень постараться. Но мои силы на исходе. Решайте быстрее, что делать с ребёнком, и уходим отсюда.
Я достала телефон и позвонила в агентство «Варвара».
– Проблемы, матушка моя?
– Ещё какие! У нас маленький ребёнок, родители погибли, и мы не знаем, что с ней делать? Это годовалая девочка…
– Не вздумайте взять её к себе в Отель, это опасно. Привозите её сюда, а там видно будет. Пока милиция на место аварии приедет, пока скорая помощь, пока то да сё, ребёнок может погибнуть.
– Отлично, так мы и сделаем. Но я не знаю, как попала сюда, а тем более, как отсюда выбраться?
– Это элементарно, матушка моя. Встаньте в круг вместе с Ником и ребенком и окажетесь у меня… – сказала Акулина Фёдоровна, и связь прервалась.
– Про какой круг она говорила? – спросила я у Ника.
– Да вот про какой! – ответил за Ника Пётр.
Он провёл туманной рукой по мокрой траве, и образовалось свечение в форме круга, в котором вполне могли уместиться и я, и Ник с ребёнком, и Пётр.
Ещё секунда, и мы оказались в гостиной чудесного домика с колоннами в переулке Вечности.
С распростёртыми объятиями нас встретила хозяйка дома, и, несмотря на то, что мы не виделись всего несколько часов, её радость от встречи была неподдельной.
Она взяла на руки девочку и унесла её в другую комнату и, как мне показалось, сделала это именно из-за меня.
– Возвращайтесь домой и отдохните как следует, а я пока накормлю ребёнка и наведу о ней справки.
Попав домой, я рухнула на кровать и уснула, а когда очнулась, за окном было темно, а в дверь барабанил очередной посетитель…
Вскочив, я чётко помнила тот сон, что снился мне в эту ночь: глаза той женщины, что показалась мне знакомой.
Но теперь, когда я пишу эти строки, я уже знаю, кто она…