Вступление
Институт долго держал засекреченным рапорт Криса Кельвина, написанный им после посещения Соляриса. Точнее, речь шла о докладе, созданном по итогам визита на станцию и описывающем непосредственно испытанное им влияние Океана Соляриса. Он описал все честно, более подробно, чем любой из исследователей, ранее наблюдавший за действием Океана, но так же, как и в случае с Бертоном ему не поверили до конца. На всякий случай решили пока закрыть станцию, прекратить исследования, отозвать всех и заняться более серьезными делами в других регионах космоса.
Сам Крис Кельвин хотя в момент душевной слабости и решил остаться на станции Соляриса, но в последний момент передумал и с «Прометеем» вылетел домой. Здесь его ждала комиссия Института, которая еще раз из его уст услышала все им увиденное и пережитое. Она дала экспертам на изучение написанный им и подписанный Снаутом и Сарториусом рапорт и в итоге решила законсервировать станцию.
Так и было сделано. Станция на орбите Соляриса была законсервирована. Люди отозваны. Одни лишь автоматы и роботы выполняли функции жизнеобеспечения станций, с тем чтобы она не свалилась в пучину Океана.
Снаут, пройдя комиссию Института, попал на некоторое время в психушку и после излечения занимался своим любимым делом: опустошением винных бутылок. Как ветерану Соляриса, его пенсия позволяла ему вести образ жизни, который он вел до этого. В конце концов, он спился и умер одинокий в своей квартире на Земле.
Сарториус стал президентом «Общества Пострадавших на Космических Форпостах» и регулярно летал по свету, находя все новых пострадавших и клянча деньги на помощь у правительств планет и других организаций. Его к концу жизни наградили за усердие пурпурным знаком Совета Кольца. Он оставил после своей смерти молодую жену и двоих дочерей. Умер во славе, окруженный коллегами и благодарными пострадавшими. Его пепел развеяли, согласно завещанию, в свободном пространстве в области звезды Бета созвездий Тельца.
Крис Кельвин спокойно дожил до старости, слетал несколько раз на задания по поручению Института в различные регионы Вселенной и после смерти был похоронен со всеми почестями на кладбище выдающихся астронавтов на Титане, в вечной мерзлоте (первый его полет был совершен на Шаттле и он именовался астронавтом, а не космонавтом, как те, которые вышли в космос через Ракету). Он это заслужил и, по свидетельству летописца тех времен Лема, являлся важным человеком, когда надо было разобраться, что к чему, и Институту требовались не бюрократы, а интеллигентные, смышленые и отважные люди. Его именем названа планета в звездной системе Лебедя, возвышенность на спутнике одной из планет Денеба и космический корабль серии «Поиск» флотилий Юпитера. Этим он увековечен не только на Земле, но и в космосе.
Рапорт Кельвина долго пролежал под сукном и после его смерти. Это и понятно, так как то было время открытий и никто не хотел задерживать внимание на одной планете, хотя она и была непонятна. После неприятностей с Солярисом было открыто многое. Техника развивалась, дальность полетов все увеличивалась, поток информаций из новых миров был неиссякаем.
Конечно, открывали и новые планеты, на которых бурлила жизнь. Она была и похожа и непохожа на земную. Оказалось, что в Космосе нет однозначных правил, по которым должен развиваться разум. Носители этого разума оказывались зачастую совершенно неожиданными для землян существами. Но и это быстро переварили. Земляне – мастаки, когда надо закрывать старую и создавать новую недоказанную теорию о вещах, в которых еще никто ничего не смыслит. За какие то пятьдесят лет в Кольцо вступило, по меньшей мере, восемь новых цивилизаций.
По меньшей мере потому, что наряду с семью нормальными, обычными по поведению планетами обнаружили нечто очень похожее на тот же Солярис. Та была планета, на которой не было населения, но она была все-таки чем-то живым и разумным. Она жизнерадостно передавала свои позывные по всем каналам связи, включая радио, телевидение, дигитальные и рентгеновские частоты и пр. Она просилась в Кольцо и утверждала, что является таким же живым существом Великого Космоса, как и другие. С теми же правами, что и другие. По аналогии с Солярисом эту живую планету назвали Полярис, так как она находилась в окрестностях полярной звезды, в Малой Медведице, если, конечно, смотреть на небо с Земли. Может быть, ее так назвали еще и по другой причине: она была абсолютной полярностью Соляриса; была открыта для контакта, благоразумна, не делала глупостей, не шалила и вела себя прилично.
В принципе, с принятием этой планетарной сущности в Кольцо не возникало существенных проблем, если не считать чисто юридической стороны дела. Параграф 2 в Уставе Кольца к тем временам был сформулирован следующим образом: «В Кольцо принимаются все цивилизации, состоящие из жителей планет, пригодных для жизни, и принявшие большинством голосов Устав и Правила Кольца». Писавшие эти правила существа, люди и нелюди, исходили из того, что планету следует населять, что существа должны быть как бы отдельными индивидами и что их надо спросить, желают ли они быть членами более пространного сообщества и обременять себя правилами, которые были придуманы другими существами, жившими за тридевять планет.
Люди и нелюди, писавшие правила Кольца, конечно, не учли, что они когда-нибудь нарвутся на планету, которая заявит, что хочет быть членом Кольца, но не имеет населения, не может провести референдум и вся она, как планета, полностью согласна сама с собой и не имеет внутренних разногласий. Что эта самая планета и есть существо, как бы юридический субъект Кольца, и просит обращаться с ней так, как положено обращаться с планетой.
Здесь, конечно, демократией и не пахло: планета, как личность, присоединялась к Кольцу и говорила от своего имени. Никаких цветных революций, восстаний, выборов, подсчета голосов под контролем наблюдателей и других важных демократических действий. Одно лицо – одна планета. Ведь Солярис тоже был в свое время признан планетой, которая наделена жизнью, но имеет только одного жителя. С правом и объемом голоса все было ясно: одна планета, один житель – один голос. Но а как с вопросами эмиграций? На этой живой планете места для иммигрантов не было, и оттуда никто не вылетал в космос. Более того, возникла проблема рода: это существо – оно женского, среднего или мужского рода? Как обращаться к планете? Миссис, мисс, месье, господин, госпожа, пан, пани, мадам или сэр? А может, вообще, херр? Или просто товарищ планета? А может, по имени и отчеству? А что получится? Полярис Соляревич или Полярия Соляревна? В этих вроде бы глупых спорах проходили дни и годы. Межпланетная общественность была увлечена вопросами, связанными с жизнью и смертью в космосе, и планету Солярис здорово подзабыли. Все устремились вперед к новым мирам.
На других планетах, которые вступили в Кольцо, жили различные существа. Здесь были и человекообразные типы, но намного спокойнее, чем люди. Были добрые ящеры, кузнечики-убийцы, умные черепахи, употребляющие наркотик медузы, многоколесные роботы, пережившие своих создателей после атомной войны и, наконец, планета Полярис, которая утверждала, что развилась в итоге эволюций из индивидов, похожих на людей.
Все эти события, конечно, затмили былой интерес к старому Солярису. Солярис вроде тоже был личностью, всей планетой, мог управлять гравитацией и соответственно временем, но у него с психикой было не так уж ладно: выкидывал фортели, пугал людей, шалил и не хотел общаться по-человечески. В таком изобилии открытий и новшеств, кому нужна планета, которая требует неимоверных усилий и жертв для ее исследования? Поэтому Солярис забыли.
Длилось все это около сотни лет и продлилось бы еще сотни, если бы не произошел один случай. К тому времени все герои Соляриса были уже в вечной мерзлоте или их прах был давно развеян по космосу. Техника пошла вперед неимоверно. Обитатели Кольца стали тоже иными: их было трудно удивить чем-либо. Они уже все видели и не пугались новшеств. Времена, когда Бертон, Сарториус и Кельвин содрогались от существ, созданных не по «образу и подобию», а некоторые, как Гибарян, заканчивали жизнь самоубийством, миновали окончательно.
Люди стали более спокойно относиться к чуду. Чудо? Большое дело! Существо на основе Ψ или бозонного поля? Ну и что? Можно с ним говорить? Прекрасно! Торговаться? Великолепно! Женщина, мужчина? А как с сексом? И это возможно? Вообще лафа! Утилитарность завладела всеми. Кому какое дело, кто ты и откуда? Важно, что ты умеешь, на что ты годен. Вот вопросы той эпохи. Почему бедняк? Ах, не повезло? Значит, дурак! Не смог взять свою жизнь в свои же руки. Кому такой нужен? А Солярис? Шутки шутит, типов создает из психики, в контакт не вступает, а играет с памятью… Стоп, стоп, стоп! Здесь что-то есть!
Наверно, так подумала Ксения Хилтон ХХ, женщина молодая, незамужняя и деловая, когда ей под руку случайно попался затрепанный альманах соляристики. Как наследница и продолжатель рода владельцев известной по всему Кольцу сети гостиниц, переполненная творческими идеями, она сразу поняла, что Солярис может стать для нее тем золотым дном, до которого старались уже несколько столетий докопаться ее предки и она сама. Ксения первая поняла туристическое значение Соляриса. «Надо действовать!» – подумала она. Надо срочно действовать, пока та же мысль не осенила и других.