Глава 4
18 месяцев в Бретани
(2002–2003)
Первую ночь в Генгаме, этом маленьком городке в Бретани, мы провели в гостинице на станции, все вчетвером в одном номере. Пусть это и «Лига 1», но «Генгам» был далек от статуса гламурного и богатого клуба. Но это было неважно. Мы были счастливы. Мы легко обустроились, у нас появился отличный маленький домик, а через пару месяцев родилась наша прекрасная дочь Иман, и я начал жить своей мечтой стать футболистом высшего дивизиона.
С тренером Ги Лякомбом мы сразу поладили. Как уже было сказано, когда в меня верят и дают мне шанс, я готов на все. Мне не хочется разочаровывать тех, кто в меня поверил, и я стремлюсь отплатить им за доверие, поэтому усердно работаю, чтобы показать, что они не ошиблись во мне.
Через два дня после моего приезда меня уже включили в заявку на игру: через день мы встречались с «Метцем» на другом конце страны. Времени на то, чтобы расслабляться, не было. Проблема заключалась в том, что в последние недели я не тренировался как следует: отчасти из-за того, что наступил зимний перерыв, отчасти же потому, что я знал, что буду уходить. Кроме того, мне предстояло заменить любимчика болельщиков Фабриса Фьореза, только что ушедшего в «ПСЖ», чей 11-й номер я унаследовал. Планка для меня была поднята достаточно высоко.
К счастью, Лякомб и несколько игроков нашего состава всячески поддерживали меня. Они оказали мне теплый прием. Лякомб однозначно ждал от меня только одного – сразу же включиться в работу надлежащим образом. Он был там не для того, чтобы присматривать за мной и учить, что и как делать. Он пригласил меня в качестве главного нападающего, так что я должен был быть в форме и полностью готовым к игре. Больше всех из игроков мне помогал Флоран Малуда. Я встречал его и раньше, во времена моей игры за «Ле-Ман», когда он выступал за «Шатору». Теперь, попав в одну команду, мы быстро стали близкими друзьями. Поначалу он регулярно давал мне советы по тактике, рассказывая, как нужно передвигаться и где располагаться во время игры, и это позволяло мне не выдыхаться слишком быстро. Флоран присматривал за мной и на поле, и вне игры, и я весьма благодарен ему за всевозможную помощь.
Его отзывчивость была просто неоценимой. Наряду с этим я заметил, что здесь игроки в принципе оказывали гораздо больше поддержки друг другу, нежели в низших дивизионах. В «Лиге 2» было много футболистов, которые вели себя так, словно они сильно выделялись среди остальных партнеров по команде. Очевидно, они изо всех сил пытались сделать так, чтобы их заметили, в надежде на переход в более серьезный клуб. Как бы там ни было, перейдя в «Лигу 1», я убедился (как впоследствии и в «Марселе», и в «Челси»), что действительно талантливые игроки обычно лишены чванства и просты в общении, поскольку им не надо никому ничего доказывать.
В матче с «Метцем» я решил выложиться так, словно от этой игры зависела моя жизнь. Неудивительно, что через тридцать минут я «спекся». Тем не менее к середине игры я был вполне доволен своим выступлением, хотя лично мне похвастать было нечем (и мы проигрывали 0:1). Лякомб, однако, не разделял моей точки зрения.
– Этого недостаточно, Дидье, ты должен приносить больше пользы. Нужно больше двигаться. Ты должен выполнять на поле больше работы.
«Что?» – удивился я, застигнутый врасплох. Я кивнул, внешне соглашаясь с ним, а сам подумал: «Как, черт побери, я должен это сделать? Это невозможно! Я отпахал, как мог, и уже выдохся!»
Впрочем, что-то все же щелкнуло у меня внутри, поскольку через пару минут после возобновления матча я сравнял счет, и в итоге мы добились важной победы со счетом 4:2. Я был заметен в этом матче, и даже «Экип», национальная спортивная газета, в отчете о матче назвала его «фестивалем Дрогба».
Я продолжал стараться изо всех сил, чтобы радовать Ги Лякомба и постепенно превращаться в того нападающего, которого он хотел во мне видеть. Он был отличным тактиком и многому научил меня в плане выбора позиции, перемещений по полю и рационального использования скорости. Результаты пришли не сразу, поэтому в следующие несколько недель он продолжал настойчиво меня тормошить, заявляя, что я все еще не вышел на свой уровень. Видимо, из-за того, что его критика была достаточно конструктивной, я ее принимал. Это стимулировало меня еще больше учиться и еще усерднее тренироваться.
Во второй половине сезона я забил три гола в 12 матчах. Показатель был не особенно блестящим, но у меня было ощущение, что я прогрессирую и действительно помогаю команде. Увы, не все болельщики были с этим согласны. Однажды я получил на домашний адрес письмо (разумеется, анонимное). Там было написано лишь следующее: «Проваливай к себе обратно, пожиратель бананов!» Я был потрясен и огорчен, держа в руках этот листок бумаги. Я впервые столкнулся с таким неприкрытым расизмом и не мог понять, почему кто-то так поступил и с какой стати выбрали именно меня (в команде было много чернокожих и вообще иностранцев).
Позднее я пришел к выводу, что тупица, написавший это письмо, на самом деле оказал мне услугу. Письмо вывело меня из себя и вызвало желание добиться еще большего успеха, чем когда-либо. Я хотел показать, что горд за то, кто я есть и чего успел достичь. Я также осознал, что этот человек был разочарован моей игрой за клуб и именно таким дешевым, тривиальным и трусливым способом решил меня задеть. Мне было прекрасно известно, что когда я приехал в «Генгам», многие фанаты задавали вопрос: «Дидье – кто?» – узнав, что на замену их фавориту из «Лиги 1» Фабрису Фьорезу приехал неизвестный резервист из «Лиги 2». И хотя у меня не было необходимости демонстрировать, чего же я на самом деле стою, другие люди вполне могли считать иначе. С учетом всего этого письмо, несмотря на удручающее содержание, только придало мне дополнительный импульс.
Завершение сезона предстояло весьма напряженным, потому что нужно было всерьез постараться ради сохранения места в высшем дивизионе. Сама мысль о возвращении в «Лигу 2» всей команде казалась ужасной. Мы не могли и подумать, что можем подвести тренера и, самое главное, болельщиков. Кроме того, «Лига 2» – это жесткий турнир с грубыми подкатами и другими грязными приемами. Когда у вас есть вкус к чему-то прекрасному, не хочется возвращаться к чему-то худшему. В «Лиге 1» высокий уровень игры, больше уважения друг к другу, и нам была невыносима мысль, что мы можем все это потерять. Я совсем недавно попал в клуб и не хотел сразу же возвращаться в «Лигу 2». Кроме того, в команде сложилась прекрасная атмосфера, многие партнеры давали понять, что они уверены во мне, и я ощущал себя нужным. Поэтому после заключительного матча с «Труа», где мы одержали крайне тяжелую победу со счетом 1:0, мы просто ликовали. Уже не помню, как и почему, однако во время празднований на поле я непостижимым образом остался в одних трусах. Мы были тогда настолько счастливы, что мир вокруг перестал нас интересовать. У нас было такое чувство, словно мы стали победителями Лиги чемпионов!
Наша радость, однако, оказалась недолгой. Вскоре Ги Лякомб объявил о своем уходе на повышение в «Сошо». Для меня это стало ударом. Когда он давал интервью французскому телевидению, он заявил: «Во французской лиге есть два игрока, за которыми нужно внимательно следить, поскольку это – будущее футбола в нашей стране. Первый – это Флоран Малуда. Второй – Дидье Дрогба». Моей первой реакцией было: «Я? Он в самом деле упомянул именно меня?» Но, вообще-то, он очень качественно все предсказал, поскольку мы оба в скором времени действительно сделали заметный шаг вперед.
С его уходом я снова почувствовал, что теряю близкого человека. В немалой степени это объяснялось тем, что, как и в «Ле-Мане», новый тренер – им стал Бертран Маршан – относился ко мне критически. Не думаю, что он особо в меня верил, по крайней мере, точно не так, как Лякомб. Я снова услышал: «Твоя физподготовка не соответствует требуемому уровню», – хотя справедливости ради нужно отметить, что Маршан знал меня еще раньше, когда работал тренером резервной команды клуба «Ренн». Как он выразился, я всегда был высококлассным игроком-сомнамбулой, или что-то в этом роде.
Борьба за выживание сплотила команду, и поддержка со стороны партнеров, включая конкурентов на позицию нападающего, помогала мне усердно готовиться к сезону во время летнего перерыва и сохранять веру в самого себя. Первый матч сезона 2002–2003 годов против чемпиона страны, «Лиона», я начал на скамейке запасных, но на последних 20 минутах, когда мы проигрывали 1:3, меня выпустили на поле. Мне пригодился опыт игры за клуб «Ле-Ман», где приходилось показывать себя в отведенные мне сжатые сроки: в заключительные три минуты игры мы забили два гола, и наиболее важный гол, позволивший сравнять счет и добыть очко, забил именно я.
С этого момента все пошло по нарастающей: я забил 17 мячей в 34 матчах, а также четыре гола в трех турах Кубка Франции и стал третьим бомбардиром в стране. Это можно считать достаточно высоким результатом, принимая во внимание то, что это был мой первый полноценный сезон в высшем дивизионе, и то, что я выступал не за самый крупный клуб, который исторически никогда не был слишком успешным. Меня поразило другое: у меня сложилось впечатление, что забивать в этой лиге гораздо легче, чем в дивизионе ниже. Это было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, футбол здесь был менее жестким. Если я просил мяч, то имел больше шансов получить его. К более высоким скоростям и частым ускорениям я на тот момент уже был хорошо подготовлен, так что шансов забить гол становилось больше. Я научился лучше «читать» игру, стал лучше подкованным в тактическом отношении, получив настоящий опыт игры в высшем дивизионе. И наконец, я постоянно стремился учиться чему-то новому, смотрел видео с участием Тьерри Анри и Рауля, пытаясь понять, как им удается обыгрывать соперников, несмотря на плотную опеку. Эти наблюдения сослужили мне добрую службу, поскольку с ростом моей результативности соперники стали уделять мне все больше внимания, и я чувствовал, что на поле за мной теперь следили гораздо пристальней. Было видно, что меня стали воспринимать как серьезного игрока, и, как результат, мне больше не оставляли столько же пространства для маневра, как это было раньше.
К сожалению, моя склонность к травмам никуда не делась. Осенью я выбыл на месяц из-за трещины в кости ноги. В период лечения я интенсивно работал над своей физической формой, поэтому в ноябре вернулся в строй в наилучшем состоянии и смог в восьми матчах забить шесть голов. Кроме того, мы подошли к зимнему перерыву перед Рождеством, деля второе место в турнирной таблице и отставая от лидера, «Марселя», всего на очко – для нас такой результат был выдающимся. Мы старались не забегать вперед, но некоторые в команде начали уже шутить (или, скорее, мечтать) о еврокубках. Все в команде стояли друг за друга горой, коллектив был крепким и сплоченным, мы были единым организмом. Однако с возобновлением чемпионата спустя месяц наши соперники встрепенулись, отнеслись к нам с большей серьезностью, чем прежде, и наши результаты резко снизились. Пока мы очнулись, мы проиграли шесть игр подряд.
Первое поражение нам нанес «Ренн». «Ничего страшного, – успокаивали мы себя. – Это всего лишь одно поражение, это неважно». После третьего проигрыша мы организовали общекомандное собрание, чтобы обсудить, как нам изменить ситуацию. «Парни, мы проиграли три матча. Следующий мы обязаны выиграть, нужно поправлять наши дела!» Нам предстояла встреча на своем поле против «Гавра», не самого грозного соперника, – но мы вновь проиграли. И снова, и еще одно поражение. И так – шесть матчей подряд. Со второго места мы сползали все ниже и ниже – и в итоге обнаружили себя в нижней части турнирной таблицы. Как же быстро удача отвернулась от нас! Нас вновь стали посещать призраки прошлого сезона, когда мы с трудом избежали «вылета» из дивизиона. Мы не могли даже представить себе, что нам придется пройти этот путь заново, несмотря на все приложенные усилия и сложившуюся в команде прекрасную атмосферу.
В следующем туре нам предстояло встретиться дома с «ПСЖ», сильным клубом, главной звездой которого на тот момент был сам Роналдиньо. Предыдущий матч, состоявшийся на выезде в октябре, закончился для нас разгромом от парижан со счетом 0:5. Я тогда из-за травмы смотрел его с трибуны, и это было тяжелое зрелище, учитывая историю моих отношений с «ПСЖ».
Матч был назначен на 22 февраля. Это была важная дата для любого болельщика или игрока «Генгама». Мы подходили к игре скорее с надеждой на победу, нежели с ожиданием ее. И именно этим как раз и прекрасен футбол. Клише «ничего не кончено, пока не прозвучал финальный свисток» продолжает оправдывать себя даже сегодня, что и произошло в той игре.
Мы были заведены, мы были нацелены на победу. На инструктаже перед матчем наш капитан говорил о необходимости расплаты за прошлое поражение со счетом 0:5, о том, что нужно проявить характер. Мы были готовы к этому. В туннеле, ведущем на поле, у меня взяли интервью для телевидения, и я заявил, что наша главная цель – быстро войти в игру и как можно раньше забить гол. Три очка за победу станут для нас хорошим подспорьем, но важней всего было забить быстрый гол. Какая ирония! Быстрый гол действительно состоялся, но забили его не мы. Через двадцать минут после стартового свистка мы проигрывали со счетом 0:1. Более того, тот мяч позднее признали лучшим голом сезона во Франции! Роналдиньо получил мяч недалеко от центральной линии, быстро сыграл в стенку с Жеромом Леруа, прошел на дриблинге половину игроков «Генгама» и забил. Зачастую после пропущенных голов футболисты расстраиваются или злятся. Но тогда лично я мог только восхищаться. Разумеется, я не мог просто взять и начать хлопать в ладоши, однако мысленно именно так и сделал. Я просто застыл как вкопанный: «Да, это действительно прекрасный гол! Великолепно!»
В перерыве нам повторили ту же установку, что и перед игрой: нужно было сохранять самообладание, нельзя было сдаваться. Через десять минут «ПСЖ» забил снова. У меня были голевые моменты, но либо мне не хватало до взятия ворот самой малости, либо их спасал вратарь. Мы много атаковали, хотя вскоре после второго гола нам чуть не забили третий: бывший игрок «Генгама» Фьорез этим третьим мячом мог бы поставить в игре точку. Однако мы сохраняли надежду и не опускали рук. Мы подбадривали друг друга, приговаривая: «Нельзя сдаваться! Пусть мы даже проиграем, но мы должны сделать это достойно, с высоко поднятыми головами, продолжая сражаться». Через несколько минут нам наконец удалось отыграть один гол благодаря прекрасному удару головой нашего защитника Ориоля Гийома после тщательно выверенного навеса. Он выпрыгнул так высоко, что сделал полное сальто и приземлился с глухим стуком.
Его прыжок словно окрылил нас. Вскоре, на 68-й минуте, я смог сравнять счет. Стадион словно взорвался. «Стад дю Рудуру» сравнительно невелик, он вмещает около 16 тысяч зрителей, но за ним возвышаются многоэтажки, с которых видно поле, и балконы были переполнены людьми. Ликовали и наблюдавшие за игрой оттуда, и зрители непосредственно на трибунах. Я никогда не слышал и не видел ничего подобного.
Но матч еще не был завершен. На девяностой минуте, после того, как «ПСЖ» упустил отличный момент, я смог замкнуть прострел от Саки – 3:2. Это была победа! Началось форменное сумасшествие: я сорвал с себя футболку, и мы с партнерами устроили триуфмальный танец. Вкус той победы был невероятно сладким. Прежде всего для меня лично, поскольку я не забыл их попытки подписать со мной контракт несколькими годами ранее. Во-вторых, я не забивал с самого Рождества и радовался окончанию этой неудачной полосы. Безусловно, победа была важна и для клуба в целом. «ПСЖ» унизил нас четыре месяца назад, и нам хотелось показать этому крупному статусному клубу, что с небольшим «Генгамом» тоже следует считаться. Кроме того, мы стремительно скатывались вниз в турнирной таблице и остро нуждались в победе, чтобы посрамить всех критиков и тех, кто сомневался в нас.
У меня в памяти отпечатался и заключительный матч того чемпионата, выездная игра против «Лиона», хотя и по совершенно иным причинам. Мы только что обыграли на своем поле «Монако» со счетом 3:1. Это был отличный для нас результат наряду с победами над «Марселем» и «Лансом». Наша команда была на подъеме, а после победы над «Монако» (это была наша последняя домашняя игра в этом сезоне) мы усиленно и очень долго праздновали успех в отеле. То была безумная ночка: мы пели, танцевали, выпивали – и в итоге покинули отель немного не в том состоянии, в котором туда заезжали. Как мне помнится, когда я появился дома на следующий день, жена воскликнула: «Что с тобой случилось?» Пожалуй, у меня тогда был не совсем здоровый вид. Тот матч проходил посреди недели, так что уже через день нужно было отправляться в путь для заключительной встречи с «Лионом».
Обыграв «Монако», мы, по существу, обеспечили чемпионство «Лиона», но им все равно хотелось доказать, что они лучшие. В раздевалке незадолго до начала игры мы посмотрели друг на друга, и вдруг кто-то из нас произнес:
– Парни, если мы проиграем семь, восемь или девять-ноль, мы же не будем виноваты, правда? Давайте взглянем правде в глаза: тренер тоже отмечал последнюю победу вместе с нами. Мы веселились вместе с ним, ведь так? Так что вряд ли он будет на нас в обиде?
– Кто такое сказал? – ответил я. – Мы выиграем сегодня!
Атмосфера была настолько позитивной, а мы были настолько нацелены на победу, что ощущали себя неудержимыми. И «Лион», к всеобщему удивлению, был повержен со счетом 1:4. Флоран Малуда сделал дубль, я также забил два гола. Это была фантастика! Это означало, что мы завершаем сезон седьмыми, всего в трех очках от зоны выхода в Лигу чемпионов. Это было серьезным достижением для нас, учитывая череду наших поражений в середине сезона и борьбу за выживание годом ранее.
Та игра имела особенную значимость, поскольку «Лион» был чемпионом Франции, они играли в Европе, и многие знатоки футбола следили за этим матчем. Естественно, спустя несколько дней и «Лион», и «Марсель» проявили ко мне интерес. А ведь прошел всего один сезон между моим пребыванием на скамейке запасных и возможностью выбирать между этими двумя крупными клубами. «Значит, вот как обстоят дела, – подумал я. – Это очень интересно. Как только какой-то клуб проявляет к тебе интерес, другие тут же замечают это и берут тебя «на карандаш». Твое имя начинает мелькать в газетах, и вдруг оказывается, что все борются за тебя».
Как же я решил, куда именно мне следует переходить? Доверился инстинкту. Все было очень просто. Пап Диуф считал, что в «Марселе» мне будет тяжеловато. Он был честен со мной, заявив, что не уверен, прав ли был клуб в отношении меня. Многие его игроки переходили туда, поэтому он знал, что в этом клубе не так легко адаптироваться. Ожидания там весьма высоки, и конкуренция за каждую позицию очень сильна. Но (и это было большое «но» для меня) это была моя самая любимая команда. Я всю жизнь оставался фанатом «Марселя». Но необходимо было попытаться все обдумать рационально, не позволяя сердцу взять верх над доводами рассудка.
С другой стороны, «Лион» в то время являлся самым профессиональным и самым успешным французским клубом. Кроме того, он завоевывал все больше признания в Европе. Разве переход туда не сулил мне более широкие перспективы? Президент клуба Жан-Мишель Олас был отличным человеком и настоящим джентльменом. Он был весьма умен, и я не мог удержаться от улыбки, вспоминая о нем. Он знал, как правильно строить отношения с игроком. Помнится, он послал красивые цветы моей жене, и ее впечатлил этот жест. «Может, нам стоит поехать в Лион?» – спрашивала она. Олас вел себя очень проницательно, демонстрируя, что клуб заботится о семьях своих футболистов. Флоран Малуда в итоге перешел именно туда, и отчасти именно это заставило меня задуматься об аналогичном шаге.
Увы, тренер Поль Ле Гуэн не проявлял того же энтузиазма на мой счет. Напротив, он даже не пытался этого скрывать: «Вообще-то, у нас уже есть нападающий такого стиля, и еще один, и, может быть…» – и так далее. Звучало это неубедительно. На мой взгляд, если у кого-то часто проскакивает выражение «может быть», это означает, что он ищет оправдания на будущее, чтобы потом иметь возможность сказать игроку: «Я же говорил, что на самом деле ты не был мне нужен». Мои перспективы в «Лионе» представлялись мне неясными. Президент клуба явно желал заключить со мной контракт, тренер – нет. В прошлом я всегда стремился переходить в те команды, чьи тренеры ясно давали понять, что хотят меня приобрести, поэтому у нас сразу же складывались хорошие отношения.
Напротив, тренер «Марселя» Ален Перрен сам дозвонился до меня и объяснил, какая роль в нынешнем составе мне отведена: «Я хочу, чтобы ты перешел в «Марсель», и вижу тебя основным нападающим команды вместе с Мидо (египетский футболист, с которым они только что подписали контракт)». Он совершенно четко обрисовал ситуацию и дал понять, как я вписываюсь в игровой рисунок. Для меня этого было достаточно. Кроме того, если говорить начистоту, я сделал свой выбор в пользу «Марселя», в том числе, и из-за личных пристрастий. Мне хотелось через много лет оглянуться назад и сказать, что я выступал за «Марсель». Это решение, возможно, было продиктовано чувствами фаната, оно может показаться безумным для всех остальных, но во Франции этот клуб (его еще часто называют «l’OM»[6]) считается легендарным. Я страстно желал стать маленькой частью его истории. Для меня переход в этот клуб был честью, исполнением мечты, которую я вынашивал еще с юношеских лет.
Жан-Мишель Олас не сдавался до последнего в попытках переманить меня к себе, даже после того, как я подтвердил ему, что предпочел «Марсель». Он даже отправил своего специального советника, бывшего нападающего Бернара Лякомба, в Абиджан, где я в составе сборной готовился к отборочным играм на Кубок африканских наций. Мы тепло пообщались в лобби нашего отеля, он говорил убедительно и в завершение беседы оставил в моей комнате футболку клуба «Лион» с 11-м номером и моей фамилией на спине. Это был продуманный шаг, я высоко оценил этот жест.
Но для себя я уже принял решение, и никто и ничто не могли заставить меня изменить его. Мне было грустно оставлять «Генгам», где у меня появилось столько добрых приятелей. Я завоевал любовь фанатов, что для меня также было очень важно. Но я понимал, что должен использовать появившийся шанс. Мне было 25 лет, и время неумолимо двигалось вперед.