7
Военная тюрьма Форт-Ливенуорт, штат Канзас, США, август 2011 года
– Заключенный номер 9 – 173, на выход! – давно знакомый голос вырвал Томпсона из нежных лапок послеобеденной дремы и заставил подняться с койки, встать по стойке «смирно» и отбарабанить положенное внутренним распорядком: заключенный такой-то и прочее. Здоровяк охранник, привычно пропуская мимо ушей доклад, недовольно проворчал, встряхивая длинными цепями ручных и ножных кандалов: – Руки давай… Вот, а теперь копыта твои малость стреножим. Дергаться не вздумай, придурок, а то… сам знаешь!
– Меня на обед к президенту поведут? С чего это вдруг и на ноги браслеты? – лениво наблюдая за манипуляциями тяжело пыхтевшего сержанта, спросил Стив. Усмешка тронула губы – Томпсон представил, как он бьет этого сопящего борова по мясистому затылку и тот заваливается набок и начинает по-свинячьи биться и визжать.
– Много чести будет для всяких уродов вроде тебя, – отдуваясь, выпрямился конвоир и подозрительно прищурился: – Ты с чего так веселишься, а? Видно, не такой уж ты и больной, как распевал… Ты дока требовал? Требовал. Кричал, что голова страшно болит и ты от такой боли сдохнешь? Вот начальство и приказало отвезти тебя в госпиталь и проверить. Сделают тебе эту… как ее? А, томограмму, вот! Короче, сейчас тебя отвезут, проверят, и если ты соврал, то я тебе, дружочек, не завидую. Лично прослежу, чтобы тебе устроили хорошенькое сотрясение мозга и сломали парочку ребер! По мне так лучше бы ты и в самом деле подох – налогоплательщикам стало бы полегче дышать. Вперед!
Томпсон, стараясь не запутаться в икс-образной цепи, весьма мелодично позванивавшей, но здорово мешавшей идти, продвигался по коридорам, спускался и поднимался по лестницам, которым, казалось, конца никогда не будет. Шел и мысленно аплодировал крысе-адвокату, вспоминая свой недавний разговор с этим прохиндеем. Именно адвокат посоветовал Стиву обратиться к тюремному начальству с жалобой на жестокие головные боли. По всему выходило, что крыса был прав – сейчас его повезут в госпиталь.
Но как они планируют освободить заключенного, которого повезут наверняка под охраной и в спецавтомобиле? Или они собираются организовать побег непосредственно из госпиталя? Так ведь и там кругом охрана и цепи эти проклятые добрые дяди вряд ли снимут… Впрочем, прикинул Томпсон, это уже не мои проблемы: эти парни задумали меня освободить – пусть у них голова и болит…
Едва парочка вышла на воздух, который из-за пыльной духоты, принесенной вечными канзасскими ветрами, язык не повернулся бы назвать свежим, как охранник приказал повернуть налево, и вскоре прогулка закончилась. Бывший морпех и боевой пловец угадал: на стоянке неподалеку от металлических ворот стоял микроавтобус с буквами «МР» на борту. Водитель в обычной форме военной полиции скучал за рулем, покуривая сигарету, а больше рядом с машиной не было никого.
– Этот, что ли? – водитель скептически окинул взглядом путающегося в длинных цепях заключенного, небрежно ткнул окурком в выдвижную пепельницу и нажал кнопку электропривода замка задней двери. – Дилижанс подан, забирайтесь, джентльмены!
Томпсон, придерживая цепь обеими руками, забрался в кормовой отсек «Форда», отделенный от мест водителя и сопровождающего решеткой и толстым стеклом. Кое-как примостился на узенькой скамье и откинулся всем корпусом на стенку кузова. Тут же подался вперед – стальной лист оказался горячим, что, учитывая отсутствие в этой душегубке кондиционера, комфорта отнюдь не добавляло. Стив прикинул, что если дорога окажется длинной, то жаркая клетушка вполне может если и не довести его до теплового удара, то обезвоживание устроит точно – вон, уже и майка к спине прилипла, и по лицу пот бежит. Черт возьми этих койотов, они думают двигаться или спать там улеглись…
Мотор «Форда» мягко заурчал, потом с легким хрустом включилась передача, кузов раз-другой накренился вправо-влево, потом выровнялся, и по ровному, на одной сильной ноте, гулу двигателя мнимый больной понял, что микроавтобус выбрался на основную дорогу и катит в сторону госпиталя. Ни водителя с напарником, ни окружающей местности Томпсону при всем желании увидеть не удалось бы – единственное окно, выходившее в кабину, было наглухо закрыто шторкой цвета хаки.
Минут через сорок, когда Томпсон уже решил, что теперь он точно знает, что примерно должен испытывать цыпленок, засунутый в микроволновку, «Форд» повернул направо и вскоре остановился. Двигатель автомобиля фыркнул и тут же затих. Зато отчетливо стали слышны звуки сигнализации, которые обычно в паре с мигающими фонарями предупреждают водителей о приближении поезда – значит, прикинул Стив, мы остановились где-то перед железнодорожным переездом. Сейчас прогрохочет какой-нибудь товарный состав, и микроавтобус двинется дальше. Казалось, что в остановившейся машине намного жарче, чем было во время движения, – возможно, раньше в жестяную коробку проникало хоть сколько-нибудь встречного ветерка. Где же этот чертов поезд?..
…Сержант недовольно посмотрел на часы, беззвучно тикавшие на панели приборов, закурил сигарету, выдыхая в открытое окно целое облако дыма, и проворчал:
– С детства ненавижу эти переезды – по полчаса стоишь и ждешь! Как будто нельзя до пяти минут сократить это издевательство. Вот где этот огненный конь чумазых апачей?
– Ты не прав, – флегматично перемалывая жвачку, отозвался водитель, – шлагбаум и сигнализация – штука правильная. Вон, в прошлом году целый автобус на неохраняемом переезде перед носом поезда проскочить хотел…
– И что? Не успел, – хохотнул здоровяк и закашлялся от своего же дыма.
– Куда там! У грузового состава знаешь какая масса и инерция? У него только тормозной путь миль пять! Короче, автобус, как жестянку пивную, разодрало и смяло. Представляешь, какая там кровавая каша была?! То-то же. А ты говоришь…
Закончить фразу водитель не успел – с обеих сторон к машине подскочили два тяжелых мотоцикла, и не успел еще ветер отогнать облака желтой пыли, поднятой во время резкого торможения, а охранник и водитель испуганно замерли и молча таращились в окна – каждый в свое. Посмотреть было на что: и справа и слева мотоциклисты, затянутые в какие-то немыслимые кожаные доспехи с массой заклепок и цепей, совершенно недвусмысленно целились в полицейских из помповых ружей пугающего калибра. Лица напавших, естественно, прятались под забралами глухих шлемов. Из-под одного из шлемов и прозвучало:
– Картечь крупная – так что не дурите, парни. А теперь, дядя, кнопочку нажми и замок нам открой… Умница. Руки на руль и не шевелись. И ты, жирный, тоже…
Изображать из себя героя не стремился ни один, ни второй полицейский – когда в лицо тебе смотрит черный глаз ствола совсем не маленького калибра, всякие мысли о сопротивлении и о прочих глупостях улетучиваются мгновенно. Водитель намеренно медленно, чтобы, не дай бог, не спровоцировать ненароком ни одного из мотоциклистов, опустил руку и нажал кнопку привода, после чего вновь положил ладонь на пластик руля.
Судя по всему, напавших было больше, чем двое, поскольку было отчетливо слышно, как сзади распахнулась дверца и кто-то негромко произнес какую-то короткую фразу, вероятно, обращенную к закованному в цепи пленнику. Правда, тут же раздался в прямом смысле нечеловеческий крик, который оборвался сразу после оглушительно грохнувшего позади микроавтобуса выстрела. Оба полицейских замерли, заметно побледнели и боялись пошевелиться – каждый решил, что если началась стрельба, то сию минуту и им достанется по заряду картечи. А после таких «подарков» мало кому удается выжить. Так что оставалось только бледнеть, потеть и молиться.
Видимо, боги молитвы полицейских услышали – сначала где-то сзади взревел мотор автомобиля и тут же его звук стал быстро удаляться, а минутой позже и мотоциклисты почти синхронно забросили ружья за спины и, резво развернув свои тяжелые байки, газанули и с ревом умчались вслед за автомобилем.
Прошло еще с полминуты, и шлагбаум легко взлетел, а сигнализация на переезде выключилась – хотя никакого состава полицейские так и не увидели. Скорее всего игра с сигнализацией была всего лишь частью нехитрой ловушки. Но это можно будет выяснить и потом – пусть этим занимаются те, кому это по службе положено. А им, конвоирам перевозимого заключенного, сейчас следовало выйти из машины и посмотреть, что же там натворили удравшие бандиты…
– Ставлю бутылку виски против стакана самого дрянного пива, что сейчас мы увидим пустой отсек, – угрюмо проворчал сержант и потянулся за своим ружьем, стоймя закрепленным в специальных зажимах в уголке кабины. Воспользоваться штатным оружием во время нападения здоровяк даже и не пытался – не хватало еще жизнью неизвестно ради чего рисковать. – Давай двигай задницей! Пойдем посмотрим, что там.
Ни один из полицейских не воевал, но за время службы в военной тюрьме им доводилось видеть всякое – и жестокие драки, и поножовщину, и убитых всякими разным способами зэков. Так что вроде бы и удивить бывалых служак было трудно. Но незнакомцам, так запросто и непринужденно взявшим микроавтобус-автозак в клещи, это удалось!
Придерживая ружье на изготовку, здоровяк, медленно и почти бесшумно ступая, подошел к распахнутой задней двери и, осторожно вытягивая шею, заглянул внутрь.
– Ну что там? – с другой стороны кузова с нетерпеливым любопытством во всем облике появился водитель, сунулся было в отсек и тут же отпрянул, судорожно сглатывая и бледнея еще сильнее, чем во время налета загадочных байкеров. – Матерь божия… Это… что?
С первого же взгляда было ясно, что бутыль виски толстяк проиграл. А со второго… Вот второй раз на то, что странной кучей полусидело в углу закутка, смотреть полицейским совсем не хотелось. Зрелище было страшноватым, живо напоминающим кадры из дешевенького фильма ужасов. Пленник был на месте, и даже человеку, совершенно не разбирающемуся в медицине, сразу было понятно, что несчастный безнадежно мертв. Все тело казалось изломанным и было залито кровью. Лицо… Не было лица – на его месте краснело жуткое месиво из мяса, кожи и костей. Вероятно, именно в лицо и попал заряд крупной дроби после выстрела, который незадачливые охранники слышали, сидя в кабине. Но, по-видимому, налетчикам одного выстрела показалось мало – в лицо убитому плеснули еще и гадостью какой-то вроде кислоты.
– Чем это они его? – непроизвольно отводя взгляд, спросил товарища водитель.
– Кто ж знает, – раздраженно ответил сержант и длинно и грязно выругался. – Твари! Они, значит, его сначала этой дрянью облили, а потом и пристрелили. Он же крикнул сначала. А потом и заткнулся. Сразу после выстрела… Вот и получается…
Конец ознакомительного фрагмента.