Глава третья. Правдивое повествование о звездном пути Харитона Моржового и о роли прапорщиков в истории человечества
К обеду похищенная тушенка все еще не обнаружилась. Зато фельдшер, до этого мирно почивавший на кровати у входа, перестал храпеть и заворочался.
– Есть что выпить? – поинтересовался он, медленно приоткрыв один глаз.
– Откуда? – пожал я плечами.
Моржовый и вовсе не пошевелился.
– А пожрать? – продолжил осведомляться фельдшер.
– Каша на кухне.
– С тушенкой?
– С перловкой.
– А тушенка где?
По всей очевидности, за время своего отдыха фельдшер много чего пропустил и был совершенно не в курсе трагических происшествий, которые приключились в полку.
– Так украли же тушенку.
– Всю?
– Всю…
Фельдшер молча поднялся с кровати, подошел к умывальнику и сунул голову под струю холодной воды. Плескался он довольно долго, хотя и безо всякого удовольствия.
– Охренеть можно, – наконец сформулировал он, завершив свои водные процедуры, и было не совсем ясно, что он имеет в виду: свое состояние, пропавшую тушенку или вообще.
– Китайцы тушенку спионерили, – включился в разговор Моржовый.
– Да откуда здесь китайцы? – усомнился я.
– Ясно откуда – из Китая. На прошлой неделе их тут целый батальон ошивался, совместные маневры с нашим полком проводили. Человек пятьсот, наверное. И глаза у всех хитрющие такие…
Фельдшеру до китайцев не было никакого дела. Он вытер голову моим полотенцем и, ни слова не говоря, отправился на очередное дежурство.
– Может и китайцы, – из вежливости согласился я, хотя и считал таковую версию не очень убедительной.
Меня в тот момент больше занимала мысль о написании первого патриотического очерка, и хотя забинтованный палец осложнял мне мою журналистскую деятельность, тем не менее, я решил, что могу пока что просто обдумать и осмыслить материал. Все равно ведь глупо было браться за работу, если материал еще как следует не отлежался, ну а карты к тому времени успели уже осточертеть.
Я откинулся на подушку и принялся думать.
– Слышь, Моржовый, – окликнул я своего соседа, – а ты почему в прапорщики пошел?
– Почему, почему, – вяло отозвался он, – Родина позвала, вот и пошел…
Он уткнулся в журнал, на обложке которого красовалась пышная девушка, одетая в ниточку от купальника, и замолчал.
Я попробовал представить себе Родину, зовущую Моржового на должность прапорщика. Образ получился внушительным и симпатичным. Именно это мне и требовалось для начала. Мысли мои потекли легко и свободно.
– А до того, как в прапорщики пойти, ты кем был?
– По разному, – буркнул он в ответ на мой наводящий вопрос.
Постепенно картина прояснялась. Оказалось, что прежде, чем получить погоны, Харитон Моржовый прошел долгий, извилистый путь. На этом пути характер его закалился, а сам прапорщик стал немногословен – информацию приходилось добывать у него по крупицам.
Тем не менее, очень скоро мне удалось выяснить, что раньше мой сосед по палате работал городским пожарником, но после того, как во время его дежурства пожарная часть сгорела дотла, он временно устроился на должность инструктора в городской котельной. Тогда в его обязанности входило ввинчивать перегоревшие лампочки, кипятить чайник на всю бригаду и звать на помощь команду спасателей, если какой-нибудь котел неожиданно взрывался. С этой целью в котельной был подвешен большой тревожный колокол, в который Моржовый и должен был звонить в случае необходимости, а иногда и просто так.
Первое время эта работа удовлетворяла его, жаль только супруга Люся оставалась не очень довольной. В целом она, конечно, относилась к своему мужу с уважением, но для порядка все равно обзывала Харитона Моржового ни на что не годным безмозглым кретином.
Конечно, в тот период у Люси были причины для некоторого недовольства – форма пожарника шла Моржовому гораздо больше, чем выданная в котельной дырявая телогрейка, но известно ведь, что не место красит человека. Главное, что работником Харитон Моржовый был толковым.
И вот однажды в жизни Моржового произошел случай, который разом изменил всю его жизнь. Возвращаясь как-то вечером из котельной, он увидел, что на обочине парковой дорожки лежит генеральская папаха вполне приличного вида, а рядом на деревянной скамейке крепко спит в меру выпивший незнакомый гражданин в клетчатой рубашке и с застарелым синяком под глазом.
– Твоя, что ли? – толкнул Харитон спящего в бок.
Тот ошалело протер глаза, спросонья не очень-то соображая чего от него хотят, а когда все-таки сообразил, то для начала ощупал свою голову руками:
– Нет, не моя. У меня, вроде, кепка была. Ты кепку случайно не находил?
Спящий на лавочке гражданин на генерала был похож не особенно. К тому же, на улице было довольно тепло для зимней папахи, а потому оставалось только предположить, что папаху потерял какой-нибудь старенький генерал. Возможно, за время долгой карьеры у этого генерала стали мерзнуть мозги, вот он и решил надеть зимнюю шапку, отправившись в ближайший киоск за сигаретами, а когда ее унесло ветром, не стал искать пропажу.
Иными словами, получалось, что папаха, найденная у скамейки, была ничейной, а потому Моржовый с чистой совестью взял ее с собой. Он вдруг подумал, что этой находкой сама Судьба указывает ему верную дорогу. Тем же вечером Харитон вернулся домой в приподнятом расположении духа.
– Подай-ка мне, Люся, ручку и лист бумаги, – с порога скомандовал он жене, но, заметив скептический Люсин взгляд, пошел за бумагой сам.
– В армию решил я пойти, – по дороге пояснил он.
– Генералом? – поинтересовалась Люся, очевидно намекая на генеральскую шапку, которую Харитон бережно пристроил на вешалку.
– Для начала прапорщиком. Там, говорят, зарплата в трое выше, чем в котельной. И еще паек продуктовый дают! Заявление буду писать.
– Пиши-пиши, Достоевский, – хмыкнула супруга, зачем-то напомнив, что слово «кретин» пишется через «е».
– Лучше бы подсказала, как «прапорщик» пишется, – проворчал с кухни Моржовый.
На супругу свою он не обижался. После того случая, как однажды осенью Харитон пошел за хлебом и вернулся только под Новый Год, в глубине души он стал подозревать, что Люся имеет некоторые основания проявлять недовольство, хотя до конца так и не понял, чем это недовольство было вызвано. Хлеб, который он принес в тот раз, был хоть и не очень свежий, но вполне съедобный. В этом Моржовый готов был поклясться, потому что Люся, огрев его на входе тяжелой двуручной скалкой, заставила прямо у дверей съесть всю булку целиком. Даже стакана воды не дала запить!
Харитон отмахнулся от ностальгических воспоминаний и принялся за дело. Заявление он составил довольно быстро – этому его еще в школе пожарников научили, а затем сел за составление своей автобиографии. В те годы он еще не был таким немногословным, а потому решил описать свою жизнь подробно и с размахом.
«Автобиография Харитона Моржового, составленная им же самим такого-то числа, такого-то года от Сотворения Острова и Рождества Его Президентского Величества», – вывел он крупными буквами на самой макушке листа и принялся описывать свою полную опасных приключений и подвигов жизнь.
Честно и без утайки он рассказал, как с экспедицией Челюскина пересекал Аравийское море; как мыл золото в далеких степях Забайкалья; как, спасая бригаду старателей от голодной смерти, лично застрелил последнего мамонта. Не стал он скрывать и о своих успехах в области кинематографии, подробно описав как младшим помощником режиссера участвовал в съемках знаменитого блокбастера «Анна Каренина возвращается».
Затем Харитон хотел было рассказать о службе в должности городского пожарника, но передумал и сразу же перешел к описанию своих прошлых воинских подвигов. Впрочем, дойдя до момента, когда он, рискуя собственной жизнью, вытаскивал раненного товарища с поля боя, Моржовый вдруг вспомнил, что подсмотрел этот эпизод в каком-то киношном триллере и отложил ручку в сторону.
Писать, по большому гамбургскому счету, больше было не о чем. Оставалась еще пара-тройка эпизодов, вроде участия в президентской гонке и бесславного выступления на конкурсе «Играй, гармонь», но размениваться на пустяки не хотелось.
– Написал? – спросила его жена, когда усталый, но довольный Моржовый вышел на балкон покурить.
– А то! – удовлетворенно ответил ей он, протягивая плотно исписанный листок. Супруга прочла его в полном молчании. Ни один мускул не дрогнул на ее симпатичном лице.
– Ты зарплату получать хочешь? – наконец прервала она затянувшуюся паузу, и услышав очередное «а то!», сказанное, правда, уже без прежнего задора, коротко скомандовала:
– А если хочешь получать свою несчастную зарплату, то садись и пиши. Автобиография. Не был. Точка. Не привлекался. Точка. Не состоял. Точка. И подпись: Х. Моржовый. Написал?
– А что? Вполне ведь пристойная получается биография! – радостно воскликнул Моржовый и поцеловал растроганную супругу в щеку. Так он на собственном опыте убедился, что краткость – сестра таланта, а талантливый человек – нигде не пропадет.
Следующим же утром Моржовый пришел к военкомату. Ворота оказались закрыты, но его это не смутило. Весело перепрыгнув через железную ограду, он направился в сторону заветного крыльца.
– Эй, мужик! – попытался остановить его какой-то сержант. – Ты куда прешься?
– Отставить «мужика», – строго выговорил ему Моржовый, – обращайтесь ко мне по званию.
Сержант поискал на плечах Моржового отсутствующие погоны и недоуменно пожал плечами:
– А какое у тебя звание?
– Товарищ будущий прапорщик, – торжественно сообщил он.
Так начался звездный путь Харитона Моржового, путь, полный опасных приключений и воинских подвигов. О таком человеке, несомненно, стоило написать очерк.
Вообще, мне вдруг показалось странным, почему на нашем Острове о прапорщиках ходит такое количество анекдотов и сомнительных баек. Сочинять их могли только люди, далекие от суровой армейской реальности, потому что никаких оснований для этого не было. А вот польза от прапорщиков была. В самом деле, если бы никакой пользы от прапорщиков не было, разве стали бы их в армии держать? Ежу ведь понятно, что нет.
Мне вдруг захотелось как-нибудь исправить эту ужасную несправедливость, тем более, что примеров, подтверждающих позитивную роль прапорщиков в истории было хоть отбавляй.
Взять, хотя бы случай, который произошел во время последней большой войны. Тогда иноземные полчища нагло прорывались к нашей столице, и бог знает, чем бы все это закончилось, если бы в дело не вмешался некий прапорщик, тогда еще безызвестный.
А дело было так. Однажды в руки вражеских генералов случайно попали сверхсекретные штабные карты, на которых красным фломастером были обозначены маршруты и сроки всех передислокаций нашего войска. Рассудив, что такая удача на войне выпадает не часто, враг собрал силы в кулак и нанес сокрушительный упреждающий удар по всем уязвимым точкам нашей обороны. Иноземные захватчики уже потирали руки в предчувствии скорой победы и готовили фужеры под шампанское, но жестоко просчитались. Они еще не знали, что дедушка прапорщика Моржового – тоже Моржовый и тоже прапорщик – эти самые карты потерял, а потому в отличие от неприятеля наши генералы совершенно не знали, куда им следует выдвигаться и увели свои полки наугад в неизвестном направлении.
Словом, вражеский удар пришелся по совершенно пустым позициям. Ну а пока чужеземные военачальники пожимали плечами и пытались получше сориентировать добытые карты на местности, недоумевая, куда мог подеваться противник, наши гвардейцы, с неделю проплутав по лесам без провианта и курева, неожиданно вышли в тыл захватчикам и разграбили продуктовый склад. После этого добить обескровленного и деморализованного врага труда уже не составляло.
За этот воинский подвиг дедушку Моржового решено было не расстреливать. Его повысили в звании до старшего прапорщика, простили потерю секретных документов, назначили персональную пенсию, а звание прапорщика с тех пор получило в нашей армии заслуженное уважение и признание.
Одним словом, после этого случая сомневаться в той пользе, которую приносили прапорщики, мог только совсем уж гражданский человек.
Единственное, что оставалось для меня загадкой, так это конкретные функции, которые исполняли прапорщики в войсках.
– Слышь, Моржовый, – снова обратился я к соседу по койке, – а что конкретно прапорщики в армии делают?
– Все, – коротко ответил Моржовый.
Ответ показался мне не очень конкретным и сомнений моих не рассеял.
В целом в иерархии армейских чинов царил идеальный порядок. Все было построено логично и убедительно: сержанты командовали отделениями, лейтенанты – взводами, капитаны – ротами, и так до самого верхнего генерала, который пытался командовать всеми. У прапорщиков же под началом не было никаких воинских подразделений, а потому им приходилось просиживать время на продуктовых складах, думая, чем бы себя занять и кем бы покомандовать.
Были кое-какие сомнения на счет прапорщиков и у высшего армейского руководства. Поговаривали, что однажды главный маршал всех родов войск Громыхайло собрал своих подчиненных и задал им прямой вопрос:
– А чем, товарищи генералы, у нас в войсках товарищи прапорщики занимаются? Не упразднить ли нам это славное звание?
Увы, мнения у генералов по этому вопросу разошлись. Одни полагали, что в войсках и без прапорщиков хватает командиров, а товарищи прапорщики только казенное имущество даром проедают. Другие им возражали, что казенное имущество товарищи прапорщики, конечно же, проедают, но если их упразднить, то кем заполнить освободившиеся вакансии?
Решил тогда маршал Громыхайло лично разобраться с этим непростым вопросом и своими глазами понаблюдать за тем, как в его армии прапорщики службу несут. Вышел он на строевой плац и спросил у первого встречного солдата:
– Не видел ли ты, сынок, старшего прапорщика Моржового? Хочу ему пару вопросов государственной важности задать.
А солдат ему отвечает:
– Так точно, товарищ маршал, видел я старшего прапорщика Моржового. Секунду назад был здесь, а сейчас ушел куда-то.
Тогда маршал Громыхайло отыскал другого солдата и задал ему тот же вопрос. Оказалось, что и другой солдат тоже только что видел товарища старшего прапорщика, но не знает, куда тот отправился. С третьим солдатом история повторилась в деталях.
Так маршал Громыхайло проходил по военному городку до глубокой ночи, и куда бы он ни зашел, везде находил еще не остывшие следы старшего прапорщика, но самого прапорщика увидеть ему так и не довелось. По словам очевидцев товарищ старший прапорщик Моржовый за этот день успел побывать и на складе, и в гараже, и в штабе, и на стрельбище. За это время он четыре раза съездил в командировку, слетал на Луну, полечился в госпитале, и даже на курсах повышения квалификации успел поучиться.
Короче, вездесущего прапорщика видели повсюду, так что маршал даже мозоль на пятке натер за время своих поисков. После этого подумал Громыхайло и обратился к своим генералам:
– Вот, товарищи генералы, учитесь у старшего прапорщика Моржового. Вы целые дни в штабах штаны протираете, а старший прапорщик Моржовый по воинской части без устали ходит, службу несет. Даже мне за ним не угнаться, такой он у нас шустрый и резвый!
И решил тогда маршал Громыхайло не упразднять высокое звание прапорщика…
Материала для статьи было предостаточно, оставалось только ее написать.
Мои размышления прервал тот самый фельдшер, который еще полчаса назад отсыпался на соседней койке. За это время на носу у него успел проступить характерный румянец, а в глазах появился подозрительный огонек.
– Слышь, мужики, – бросил он с порога, – я сейчас в город. Меня кто будет спрашивать, скажите, что секунду назад здесь был, а сейчас вышел куда-то. Идет?
– Пива принеси, – вместо ответа крикнул ему вдогонку Моржовый.