Дельтонила или зачем нужно ждать Годо?
На первом курсе у нас был предмет «культурология». Вёл его замечательный человек преклонного возраста со сложностями в произношении и дикции. Это фатально, когда ты ещё достаточно прилежен, ведь хочется записать всё, что тебе диктуют. Перед началом лекций нас предупредили, что нигде, никто и никогда больше не найдёт этот ценный материал, которым с нами делятся. Поэтому стоит быть благодарным судьбе, что привела нас на слушания культурологических сакральных знаний. «Местами обитания этих народов были следующие географические области: дельтонила, а также низины, равнины и прочие, прочие, прочие». Сколько времени прошло до тех пор, пока мы догадались про дельтонилу? Кто и когда воспроизвёл в памяти реку Нил и вспомнил, что, как у любой реки, у него есть своя дельта?
С течением времени нас стали озадачивать слишком уж витиевато закрученные мысли нашего лектора, использующего словечки «ну коль скоро так» и прочие не свойственные сегодняшнему языку обороты речи. «Неужели он, наш современник, может писать так», – задумался пытливый ум студента. В Интернете мы потом слово в слово нашли весь текст, написанный в начале прошлого столетия. Так пошатнулась вера в необходимость присутствия на занятиях.
От этих пар осталось в памяти то, что Трою раскопал Шлиман, а Тутанхамона – Картер. Именно на этот вопрос я не ответила, с позором скатившись с пьедестала образованного студента. Оценку в зачётку поставил так, что на кафедре не разобрали ни цифру, ни её расшифровку текстовую – вот это почерк!
Американистику и зарубежную литературу вёл у нас человек с багажом знаний, который не уместился бы в одну аудиторию. Он внушал мне чувство уважительного трепета. Именно он задал мне на экзамене вопрос: «А это у вас не шпаргалочка?» – получив нетвердый ответ: «Нет». Но обмана не было, ведь в руках у меня была заготовка, написанная ещё дома. Эта бумажка имеет другое название – «бомба». Именно ему я в первый и в последний раз в жизни произнесла слово «Nazi» («наци»), как «нейзи», что и по сей день мучит меня. Именно он обладал голосом, который мог управлять массами, даже в своей очень тихой вариации. Его слушали, потому что было действительно интересно. Ещё он обладал удивительной силой интонации. Эти интонации придавали особый смысл даже самой тривиальной фразе. Любой рассказ о литературном произведении, начиная с заголовка, завораживал. Жаль, что нельзя в письменном виде воспроизвести звукозапись, но запомнилась мне ссылка на произведение Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо». Четко артикулируя, тихо, выразительно я теперь тоже могу поведать миру, что на самом деле Годо (который нужен всем). Никогда. Не. Придет. Вот так.
Этот человек настолько крепко засел в памяти всех студентов, что я не могу не написать о нём ещё немного. Помню шепот моих одногруппниц: «Ах, если бы он был моложе…". Его окружал некий ореол возвышенности от земной суеты. В наших глазах он был далёк от обычных явлений быта и рутины. Когда мы стояли на остановке и видели, как он ускоряет шаг, чтобы успеть на автобус, это выглядело будто вдруг включилась замедленная съемка, настолько горделиво и спокойно он спешил. Однажды мы были не на шутку поражены: увидели его в студенческом буфете. Невозможно было представить, как он кушает какую-нибудь сосиску в тесте или промасленную пиццу, разогретую в микроволновке. Он не мог, просто не мог. Нам хотелось услышать его голос:
– Пожалуйста, можно мне водицы из ручья?
С чем-то менее воздушным и неземным мы не могли смириться. Предполагали, как же он проводит свой досуг. Телевизор? Ну что вы. Книги? Да, книги, книги, книги и ничего более. Но вдруг он бы догнал нас и разубедил:
– Я более тридцати лет читал и мыслил. Неужели я не могу хоть сейчас просто прийти домой и посмотреть телик?!
Очень хочется верить в придуманные образы.