© Александровский Г.Я., 2017
© Издательство ИТРК, 2017
Далеко от Земли
Гуманная защита
«Дежурство сдал… Дежурство принял…» Подписи. Дружеские пожелания. Традиционное хлопанье по плечу. Очередная смена космонавтов заступила на недельную вахту. Предыдущая смена вернулась в анабиотические боксы и заснула замороженным сном до следующей побудки через десять недель, если учесть, что на борту «Рекорда» двадцать космонавтов, а на дежурстве находятся всего двое: пилот и бортинженер. Дело у них нетрудное, хоть и напряженное: следить за правильностью полета к звезде Бертрана и за исправностью всех механизмов космоплана.
Полет проходит в субсветовом режиме. Впрочем, скорость не ощущается. Звезды в иллюминаторе кажутся чуть размытыми, с синим оттенком по курсу и красноватым – позади. Эффект Допплера.
Итак, пилот Диркс и бортинженер Савельев приступили к изучению обстановки. Сначала приборы. Двигатель… Главный компьютер… Система ориентации… жизнеобеспечения… Анабиотические ванны… Все нормально.
Пора доложить на флагманский космолет «Сирена». Щелчок кнопки и на мониторе появилось изображение рубки флагманского корабля. Командир, капитан Щеглов, пристально разглядывал новый дежурный экипаж «Рекорда».
– Приняли? – спросил он густым басом и стал похож на строгого экзаменатора.
– Приняли, – ответил Диркс.
– Все проверили?
– По регламенту. Курс в норме. Все штатно.
– Желаю успеха! Следующий доклад через два часа, если ничего не случится.
– О-кэй, – сказал Диркс, выключая связь.
Потом повернулся к Савельеву и пожаловался:
– За три года никаких событий. Хоть бы пустячок. Никогда не думал, что полет к звездам – такое скучное дело.
Теперь можно расслабиться. Откинуться на высокие спинки кресел. Еще раз обежать успокоенным взглядом рубку управления. Все здесь знакомо до мелочей. Еще бы! Ведь за три года субсветового полета ими проведено здесь семнадцать недель. Только семнадцать? Или уже семнадцать? Все относительно, как и сам полет.
Диркс закрыл глаза. И вспомнил Нью-Йорк. И сразу образ города всплыл с пронзительной четкостью. Паутина Бруклинского моста. Какофония света на Бродвее. Гигантский обелиск Эмпайра. Аристократическая Парк-авеню с роскошными подъездами небоскребов. Остатки природы в центральном парке. Где теперь все это? И появится ли снова в его тридцатилетней одинокой жизни?
Савельев не стал предаваться ностальгическим воспоминаниям. Включил Информационный центр и стал просматривать данные о состоянии мезонного преобразователя, который вырабатывает для двигателя «горячее», выловленное из космоса.
Тихо. Тепло. Свежий воздух и даже легкий ветерок. Свисающие ветки бегонии в кашпо на стенах. Громада пульта с сотнями приборов, кнопок, клавиш и ламп.
Диркс прислушался. Еле различимый звук. Вот еще… и еще.
– Слышишь? – спросил у Савельева.
Тот оторвался от экрана.
– Что-то есть…
– Интересно: где?
– Сейчас узнаем. Включаю «Обзор».
На экране появилось контурное изображение космоплана. Поворот верньера, и звуки, похожие на те, которые издают падающие в воду капли, стали громче.
– Что за черт! – ругнулся Диркс. – Как будто стучат молотком.
Савельев нащупывал источник звуков электронным искателем.
– Удары наносятся снаружи, – сказал он удивленно.
– Кто-то просится в гости, – фыркнул Диркс.
– И все же это так, – уверенно произнес бортмеханик, не отрываясь от экрана. Там, по контуру космолета, передвигалась мигающая световая точка. И вдруг она ярко вспыхнула и замигала по особому тревожно.
– Буммм, – послышался отчетливый удар. И в сердцах космонавтов что-то дрогнуло как бы в предчувствии неприятностей.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – промычал Савельев и тут же добавил – незваный гость хуже…
– Хуже чего? – не понял Диркс.
– Это космос стучится в нашу дверь.
– В дверь?
– Ну да. Просит пустить.
– Глупости. Космос пуст. Какие еще к черту гости!
– А метеориты?
– В такой дали от звезд? – удивился Диркс.
– А вот смотри.
Савельев переключил картинку. Теперь это был сверкающий бок «Рекорда». И у самой поверхности – почти прозрачный кристалл. Вот он приблизился к корпусу, легонько коснулся его и плавно отлетел в сторону. Звук, усиленный во много раз, грохнул в ушах, как гром.
Кристалл должен был по всем правилам механики, оттолкнувшись от борта корабля, удалиться с соответствующей скоростью в бездну вечной ночи. Но он не удалился. Наоборот. Опять не спеша приблизился к корпусу и стукнулся в него.
– Бог играет с нами в теннис, – проворчал Диркс. – Что это за феномен?
– Гостей надо встречать, – изрек Савельев. – Пойду одену скафандр.
– Хочешь выйти?
– Конечно. И приглашу к нашему столу. Пока он не ворвался сам. Стучит-то он прямо во входную дверь. А дырявая дверь, как я полагаю, не входит в наши расчеты.
– Хочешь внести его внутрь?
– Почему бы и нет? Гость-то весьма парадоксальный.
– Черт его знает, – помрачнел пилот. – Как бы чего не вышло. Может быть, это такая дрянь, что не дай бог.
– А если – артефакт?
Но Диркс продолжал осторожничать.
– Доложить Щеглову?
– Узнаем, что это такое, и тогда доложим. Кто не рискует, тот не выигрывает. Я быстро.
И с этими словами он удалился в «Гардероб». Диркс видел на экране, как открылся люк и Савельев в легком разведывательном скафандре высунулся в пространство и схватил «гостя» одной рукой. Это «что-то» было совсем небольшим. Не больше куриного яйца.
На душе пилота стало еще тревожнее. Он внутренне подобрался, словно ожидал нападения хищника.
Мелодично пропела силовая защита, и в рубку зашел бортинженер в скафандре. Протянул руку. На ладони лежал голубовато-прозрачный кристалл, похожий на бирюзу.
– На вид ничего, – признался Диркс. – Никогда не видел такого метеорита.
– Каков экземпляр! – восхищенно воскликнул Савельев.
– Его надо обследовать. Пусть полежит на пульте, а я сейчас разденусь. Только без меня не начинай. Я сам.
– Давай, – согласился Диркс. Он наклонился над кристаллом и стал пристально разглядывать блестящие грани и прозрачную сердцевину. Ничего подозрительного он не обнаружил. Только над поверхностью кристалла вдруг вспыхнули редкие звездочки, как у бенгальских огней. Их все больше и больше. Вот они покрыли весь кристалл, словно защитным полем. А потом сверкающее облачко поднялось над пультом и стало разрастаться в объеме.
Диркс испуганно отшатнулся и уперся в спинку кресла. Облачко из миллионов блесток повисло над его головой…
Савельев торопился в «Гардероб». Прошел мимо анабиозного блока, мимо жилого отсека. А вот и «Гардероб» с запасом скафандров для всей команды. Тут он остановился. Дальше располагался внутренний сад, затем – склады, отсек приборов жизнеобеспечения, отделение с разведывательными ракетами. А в самой корме – мезонные преобразователи и двигатели.
Савельев было собрался снять прозрачный шлем, как вдруг что-то отбросило его в сторону. Он не удержался и больно ударился плечом о переборку, отделяющую коридор от «Гардероба». В ушах появился тонкий писк заработавшего двигателя.
– Поворот? – крайне изумился Савельев. – Какого дьявола! Что он там, с ума сошел?
Савельев знал, что инерционный полет должен длиться еще не менее двух лет. Никакие включения двигателей за это время не предусматривались. А тем более – изменение курса. Полет рассчитан заранее, и автоматы ведут его с умопомрачительной точностью. Что же случилось?
Гонимый дурными предчувствиями, Савельев, так и не успев снять скафандр, ринулся обратно в рубку. Влетел и остановился в крайнем недоумении. Диркс завалился на пульт и спал. Одна рука на панели, другая свисала к полу. Пульт жил своей жизнью, шевеля стрелками и мигая индикаторами.
Бортинженер потрепал пилота по плечу. Потом шлепнул по щеке. Тот оставался недвижим. Грудь поднималась ритмично. Значит жив. В обмороке? Спит? Препарат под нос. Нет, не помогает. Похоже на гипнотический сон.
– Господи, да что же это с тобой? – воскликнул Савельев.
На миг его взгляд коснулся пульта управления. Кристалла на прежнем месте не было. Впрочем, это мелочь. Важнее было состояние пилота. Савельев опять принялся тормошить его, но безрезультатно.
И тут он испугался. Стало трудно дышать. Он стал свинчивать шлем и увидел, как над головой появилось сверкающее облачко, похожее на комариный рой.
Савельев отмахнулся от него, но рука прошла насквозь, не разметав его. Почему-то захотелось спать. Он зевнул. Облачко наседало.
– Еще внутрь попадет, – решил Савельев и снова зафиксировал шлем. Сонливость отступила. Мысли опять стали ясными и четкими. Он повернулся к пульту. Приборы бесстрастно фиксировали поворот корабля на шесть градусов вправо. Мезонный двигатель работал. Но кто включил его? Зачем? Что кроется за всем этим? Диркс? Не сошел же он с ума! Зачем ему нужно включать двигатель, да еще и менять курс? Чушь собачья! Но получается так, что кроме него это сделать некому. Значит, все-таки он? Включил, а сам отключился? Абракадабра какая-то.
Савельев проверил навигаторские данные. Да, получается так, что главный компьютер сам сделал перерасчет трассы и включил двигатель. И теперь «Рекорд» совершает гигантскую дугу, чтобы через… такое-то время лечь на противоположный курс… к Земле.
Савельев беспомощно огляделся. Да нет, в рубке все то же. Диркс дрыхнет, правда, в неестественной позе. Никого здесь нет. А кто мог быть? И сон ли у пилота? Похоже на коматозное состояние. Но почему? Потрясение? От чего? Да и прошло всего несколько минут, пока он дошел до «Гардероба». И все-таки что-то произошло. А главное – полет! Нужно немедленно исправить курс. Так… Электронный навигатор… Задание… Ввод… Быстрее! Не надо нервничать… И не спеши – ведь ошибешься. Ах, если бы он был классным программистом! Нечего теперь жалеть – надо было в космическом институте об этом думать. Итак… что же получается? Поворот… Цель «А»…
Азимут… Есть совпадение! Все – теперь перевод на авторежим… Двигатель выключен. Тишина…
Савельев хотел стереть пот со лба, но перчатка наткнулась на прозрачный шлем, который он так и не успел снять. Он опять начал свинчивать его. Фукнул воздух, выходя наружу. И пять над ним появилось мерцающее облачко.
– Фу, ты, черт! – возмутился Савельев. – Так и норовит попасть внутрь. Что я – медом намазан? Впрочем, погоди. А вообще, откуда оно взялось, это облачко? Что это такое?
Преодолевая некстати возникшую сонливость, он замахал руками, но облачко не рассеивалось. Оно облепило шлем, и бортинженер решил:
– Ладно, успею. – И с этими словами он уселся в кресло, зевнул и закрыл глаза. В ушах запела тихая-тихая колыбельная песенка. Вспомнилось детство, родная деревня, речка под крутым обрывом. Милая, далекая Родина! Тоска вонзилась в сердце, и Савельеву захотелось заплакать. Но вмешалось сознание: «Самое время предаваться ностальгии. Пилот в отрубе, в корабле творится черт знает что, а ты баиньки приготовился… Слабак несчастный! Ты на вахте!»
Он вышел из оцепенения, открыл глаза и увидел… Вернее, ничего не увидел, потому что облачко облепило шлем вплотную и перед глазами мелькали только мириады металлических снежинок.
Савельев тряхнул головой, сосредоточился и первым делом снова зафиксировал шлем. Сонливости как не бывало. Вывод напрашивался сам собой. Причиной возникновения сонного состояния является это невесть откуда взявшееся облачко. Проверим. Снова сдвиг шлема влево по резьбе и вот уже зевота насильно раздвигает челюсти. Щелк – шлем встал на место. Никакой зевоты. Подождем немного. Туман рассеивается. Облачко тает. Значит, ему нужна открытая голова? Значит, это оно усыпило Диркса (он же не защищен шлемом) и в гипнотическом состоянии заставило изменить курс. Но тогда получается несусветное… Получается, что облачко должно знать о цели полета, противиться ему и чужими руками повернуть космоплан обратно. То есть, оно должно быть разумным.
– Фантазия! – воскликнул Савельев. – Бред! Разумное облако!
Взгляд его остановился на горизонтальной площадке пульта управления, куда он недавно положил космический кристалл. Его там не было и сейчас. И нигде не было. Ни на полу, ни по углам – нигде. Он исчез. Сгорел. Испарился. Стоп! Испарился… Догадка заставила его вскочить на ноги и забегать по рубке.
– Испарился, – забормотал он. – Испарился! Но почему? Другая среда? Температура? Наличие биологического существа?
Савельев испугался собственного вывода. Он вздрогнул и посмотрел на Диркса. И, не рассуждая более, схватил его под мышки и поволок к выходу. Пересек защитный экран и оглянулся. Облачка почти не было видно. Но все же он заметил, как серебристый туман бился о невидимую преграду, преодолеть которую оно не могло. Это было еще одно открытие.
Савельев перетащил Диркса в его каюту и положил на диван. Потом побежал в «Гардероб», достал скафандр, вернулся и стал одевать пилота. Пришлось повозиться. Зато теперь на диване возлежал космонавт, изолированный от любых внешних воздействий.
Затем, не рассуждая, будто нужное решение пришло в голову интуитивно, Савельев проник в рубку, отключил подачу регенерированного воздуха и приоткрыл выходной шлюз. Воздух из корабля со свистом вырвался на свободу. Теперь внутри был такой же вакуум, как и в космосе. И такая же температура. Иней покрыл стены рубки, пол, приборы.
И вот он увидел, как облачко сгустилось и на его глазах превратилось в голубоватый кристалл. Он лежал на полу, мирно поблескивая прозрачными гранями. Савельев поднял его, полюбовался радужными переливами внутри кристалла и понес в машинный отсек. Там он поместил кристалл в холодильник, позволяющий создать внутри себя условия, близкие к космическим. Савельев колебался. Если облачко разумно – то имеет ли он право изымать его из родной стихии? А если это своеобразное кибернетическое устройство, запрограммированное определенным образом?
Савельев действовал автоматически. Закрыл шлюз, восстановил привычную среду и скорее к Дирксу.
Тот сидел на диване и ощупывал себя. Увидел Савельева, закричал раздраженно:
– Может быть, ты скажешь, что все это значит, черт меня подери? Это ты нарядил меня? И почему я в каюте? Со мной что-нибудь произошло?
Савельев легко вздохнул и улыбнулся:
– Могло случиться. Если не считать изменение курса. Помнишь кристалл?
– Где он? И причем тут он? Он что – ударил меня по голове?
– Слушай, – сказал Савельев. – Этот кристалл, попадая в рубку космического корабля, летящего в сторону его родной звезды, усыпляет экипаж и заставляет поворачивать обратно. Гуманная, так сказать, защита. Как себя чувствуешь?
– Нормально, черт меня подери. Скину скафандр и вернусь врубку. А связь-то… Давно пора.
Они повесили свои скафандры в «Гардеробе» и поспешили в рубку.
Экран связи вспыхнул, показывая интерьер «Сирены». В креслах – безжизненные тела обоих космонавтов. Спят? Почти неслышно свистят мезонные двигатели. Стрелка курсометра заметно отклонилась от цели.
Савельев выругался и увеличил изображение. Над головами спящих космонавтов колыхалась прозрачная сверкающая дымка.
Савельев резко поднялся. Сплюнул. Сказал:
– Я пошел. Там… То же… Я долечу на модуле. Как войти в шлюз – сумею. Держи связь…
Махнул рукой и пошел к выходу. И уже выходя, обернулся:
– Если будут стучаться – не открывай. – Я там все улажу, и мы повернем назад. Нельзя ломиться в закрытые ворота…
Последний с «Биофора»
1
«Биофор»! Срочное сообщение! Атомная война! Исламисты овладели атомным оружием и применили его против христианского мира! Началась третья мировая война! Земля в огне! Цивилизация гибнет! Связь временно…
2
Риверс не спешил выключать связь, ожидая дополнительных сообщений с Земли. Лицо диспетчера космической связи сменилось вихревыми помехами. В рубке управления сразу наступила гнетущая тишина. Произошло невозможное. То, о вероятности чего в последние месяцы говорили все средства массовой информации, все-таки случилось. В это трудно было поверить. Но факт есть факт. История вступила в новый этап, драматический и страшный. Исламисты приступили к реализации своего видения мира.
Сухощавое, обычно невозмутимое лицо командора Генриха Риверса вдруг сморщилось в зловещей усмешке. В его туманных глазах на мгновение мелькнули лихорадочные блики. Длинными костлявыми пальцами он попытался оживить экран связи. Но кроме активных помех никакой картинки не возникало. Зато на большом экране внешнего обзора четко проглядывался громадный шар с размытыми краями. Диск Земли блестел голубыми океанами. Вырисовывались контуры материков, во многих местах прикрытые серыми облаками. И в них сверкали временами огненно-красные точки. Это были ядерные взрывы. Облака вокруг них становились черными. Без глобусных параллелей и меридианов Земля казалась лишенной чего-то очень важного. Но теперь это была другая, враждебная Земля, не соответствующая названию космического корабля – «Биосфор», что означает «Носитель жизни».
Риверс отодвинулся от большого экрана, бросил быстрый взгляд на потухший экран связи и на минуту закрыл глаза. Он понял, что возвращаться на Землю проблематично. Пока не определится ситуация.
3
За пределами гамма-участка электромагнитного поля открыто еще более жесткое излучение с неожиданными антигравитационными свойствами – дельта-излучение. Оно возникает при разрушении элементарных частиц в компактных дезинтеграторах. Потоки частиц пронзают космос. Их захватывают «приемники», разрушают и высвобождают кварки, которые тут же трансформируются в антигравитационые дельта-излучения. Этот принцип используется в двигателях космических кораблей. И не только. Специальные «пушки» выстреливают дельта-лучами, способными отталкивать и сбивать с траектории приближающиеся к Земле довольно массивные астероиды и кометы. Именно для этой цели был предназначен «Биофор». Его орбита отстояла от Земли на несколько тысяч километров. Он вращался вокруг Земли и отслеживал ближний и дальний космос, и на его счету было уже несколько сталкиваний с трасс мелких и средних метеоритов.
4
Их было четверо на «Биофоре»: командор Генрих Риверс, стрелок Керн Норис, бортинженер и второй пилот Джон Дакс и Анта Эсск – космобиолог, самая молодая из всей команды. Они молча глядели на командора с затаенной надеждой, что он все объяснит и найдет выход из создавшейся ситуации на Земле. Риверс тоже долго вглядывался в их лица, пытаясь понять, как они восприняли сообщение с Земли. Потом он заговорил прерывающимся от волнения тихим и невыразительным голосом:
– Вы все слышали. Там начался апокалипсис. Радикальный ислам вступил в открытую борьбу с христианским миром. Восток пошел на запад. Рано или поздно это должно было начаться. Мы с вами – последний оплот жизни. На Земле ее скоро не будет. Перед нами только один вопрос: что делать? Вот мои соображения, если вы пожелаете их выслушать. Первое: ударим по террористам с орбиты антигравом и тем самым, возможно, поможем нашим. Второе: возвращаемся на Землю и вступаем в ряды борцов с мировым терроризмом. Если удастся приземлиться. И третье: порвать с Землей, образовать микроскопический осколок земной цивилизации. Найти подходящую планету и создать на ней новое общество. Мы знаем: в созвездии Лебедя есть экзопланета, похожая на Землю. Иного нам не дано. У нас есть все необходимое. «Биофор» может поддерживать жизнь практически бесконечно. Нанотехнология позволяет комбинировать любые атомы и частицы и создавать из них любые нужные нам вещи, продукты и воздух. Впрочем, вы все это знаете не хуже меня. Я слушаю вас.
Первым нарушил молчание самый пожилой член команды, скептик и брюзга, специалист по гравитационным системам Керн Норис:
– Кому будут нужны наши знания вне Земли?
Риверс нахмурился. Вопрос был острым и актуальным. Ответил:
– Мы найдем планету с разумными существами. Окажем им необходимое содействие в развитии.
Норис затрясся в булькающем смехе:
– А если они разумнее нас? Да и пока мы найдем их, от нас ничего не останется. Допустим, мы не импотенты. Но тогда нам нужны женщины. Нас трое, а… – Он не закончил фразу и взглянул на Анту.
Анта поняла смысл слов Нориса и вспыхнула:
– Никогда! Я хочу на Землю. Я хочу служить людям. Но быть вечным пленником неба!.. Стать механизмом по производству детей… Земля – моя родина. Пусть варварство. Но я могу лечить, и значит, нужна всем. Я не политик. Мой долг – лечить, а не плодить никому не нужное потомство. Вы… Вы все сумасшедшие!..
Она захлебнулась в потоке слов и закрыла глаза, тяжело дыша. Красивое, большеглазое лицо Анты выразило отчаяние и страх. Риверс сжал кулаки. Несогласие Анты подрывало его планы. Нужно только единодушие. Но он продолжал убеждать команду:
– Возвращение невозможно. Нас некому принять. Скоро на Земле не останется ни одного человека. Ни одного живого существа. Наступит ядерная зима. Радиационная пустыня. Наш разум может оказаться на другой планете.
Норис продолжал возражать:
– Четыре разумных существа во всей Вселенной – это, знаете ли, хуже, чем Адам и Ева. Да и найдем ли мы такую планету? Марс мертв. И все планеты Солнечной системы непригодны для жизни. До ближайшей экзопланеты двадцать лет полета со световой скоростью. Мы не доживем… Эрго…
Риверс перебил его:
– Доживут наши дети. А что вы предлагаете взамен?
Норис пожал плечами и замолчал. Развел руками. Риверс обратился к Даксу. Поняв, что пришла его очередь высказать свое мнение, он криво усмехнулся, подмигнул кому-то черным глазом и сказал, цинично усмехаясь:
– Мне наплевать на человечество. Я существую сам по себе. Жизнь на Земле рано или поздно возобновится, но уже без человека. Его место займут какие-нибудь каракатицы. Кто такой человек вообще? Ничтожный микроб, возомнивший себя всемогущим носителем неограниченных знаний. Новый вид, занявший наше место, будет лишен наших пороков.
Вдруг сквозь помехи прорвался радиоголос с Земли. На миг на экране связи появилось искаженное ужасом лицо диспетчера:
– «Биофор», у нас – сущий ад! Азия и Африка захвачена ими… Все гибнет! Конец всему! Все зависит от вас. У вас есть мощное средство. Ударьте по агрессору. Сметите его с поверхности Земли. Спасите…
Риверс подхватил его мысль:
– В наших силах убрать с Земли исламистскую плесень еще до окончания атомного армагеддона. Если уже не поздно. Это самое рациональное решение на сей момент. Объявляю боевую тревогу!
Норис проворчал что-то неопределенное. Было непонятно: он за или против приказа командора. Дакс нервно рассмеялся:
– Превратимся в убийц. Браво!
Анта запротестовала, вскочила и ушла в свой отсек.
5
Земля на большом экране похожа на больное тело, покрытое гнойниками атомных взрывов и радиоактивных облаков. Потом Земля ушла в сторону, и нестерпимо яркие иголки звезд занозят глаза. Абсолютно черное пространство кажется нереальным. Риверс сидел молча и думал. Одно дело сказать, а другое – пустить в ход орудие массового уничтожения. Конечно, он выполнит свой долг. А потом направит корабль в далекое и неведомое плавание. Станет ли «Биофор» единственным носителем жизни во Вселенной, мечущимся в бесконечных просторах в поисках пристанища? Может пройти тысячи лет, прежде чем, скорее всего, пустая скорлупка корабля ткнется в какой-нибудь необитаемых мир. Ясно же, что вариант с потомками неосуществим. Анта не годится на роль новой Евы. А кто мог бы стать Адамом? Или их будет трое? Похоже, что этот вариант нереален. Остается единственное: борьба за право проживания на Земле. Но как убедить команду в необходимости такого шага? Какими словами? Какими доводами? Норис явно против. Но у него нет своего видения будущего. Анта – тоже. Даксу, видимо, все без разницы. Значит – двое против двух. Вот и пришла пора приступать к акту возмездия, хотя Риверс все еще полон противоречий. Имеет ли он право даже в таких экстремальных условиях применять антигравитационное орудие мести? А сейчас, как никогда, нужны твердость духа и решительность. Риверс уставился на звездное небо, дожидаясь возвращения на экране родной планеты. Но вот она показалась во весь рост и именно нужным полушарием. Скомандовал:
– Норис, давай. Целься на Ближний Восток. Прочерти линию от Марокко до Пакистана и выброси всю эту нечисть к чертовой матери!
Норис очнулся от оцепенения. Он вдруг отчетливо понял, что от этого мгновения зависит все его будущее, смысл его жизни, его убеждения и совесть. Да, это его враги. Но излучение сметет с поверхности Земли не только врагов, но и тысячи мирных людей. Он понял, что не сможет выполнить приказ командора. Дакс захихикал и сказал:
– Смелее, Керн! Дай им прикурить! Людьми руководит жажда власти и богатства, а не стремление к социальной справедливости. Пусть лучше во Вселенной не останется ни одного человека. Все равно, все они вымрут, как динозавры. Сократить их агонию. Мы – единственные врачи человечества должны провести эту хирургическую операцию.
Норис возбудился, вскочил и схватил Риверса за руку.
– Бросьте изображать ангела смерти! Это бесчеловечно! Я тоже не против ухлопать ради идеи миллион – другой. И больному ставят пиявки. Но уничтожать всех… Я не позволю!
– Успокойтесь! – зло огрызнулся Риверс, теряя самообладание. И звездные искры отразились в его туманных глазах. – Я сам справлюсь со всем этим.
– Нет! – истерично крикнул Норис.
– Отцепись! – крикнул Риверс. – Или я убью тебя!
И он полез в карман за оружием. Норис отшатнулся. Отчаяние охватило его. Он поднял кулаки и пошел на командора, чтобы оторвать от пульта управления. Выстрел заставил его замолчать. Норис упал, вытянув руки вперед. Дакс был ошарашен. Он никак не ожидал таких событий. Риверс приказал ему, указав на безжизненное тело:
– Выброси наружу.
Дакс потащил грузное тело Нориса к выходному шлюзу. Корабль слегка качнулся. Часть воздуха вылетела в космос вместе с трупом. Но хлопка не было слышно в мире безмолвия.
6
Анта пришла в себя не скоро. Огляделась, не понимая где находится. Ей показалось, что она у себя дома на Земле. И вдруг до нее дошло, что она в своем отсеке. Увидела кожаную обшивку сферических стен, прикрепленный к полу столик и раздвижное кресло. И все вспомнила. Увидела себя в маленьком зеркальце и ужаснулась. На нее глянуло искаженное стрессом страшное лицо. Вскочила. Бросилась к отсеку, где базировались одноместные капсулы. Остановилась. В смятении заломила руки. Прошептала:
– Домой. Домой…
Достала из встроенного шкафчика скафандр. Одела, еле справляясь дрожащими пальцами застегивать герметичные швы. Дальше она действовала, как во сне. Вышла в коридор и направилась к шлюзовому отсеку. Ярко горели плафоны. Синтетический ковер пружинил шаги и скрадывал звуки. Анна не торопилась. Будто давным-давно она приняла нужное решение и теперь выключила мыслительный аппарат, оставив только цель. Она совсем не думала, что до Земли тысячи километров и что приземление не однозначно будет удачным. Анта вошла в отсек, села в капсулу, закрыла за собой дверцу и нажала кнопку старта. Капсула выплыла наружу в густую россыпь звезд и полуосвещенный бок Земли. Она поняла, что теперь она вырвалась на свободу и не станет инкубатором нежеланных существ. Если она и погибнет при посадке или позже, это лучше, чем оставаться вечной пленницей «Биофора».
7
Дакс увидел на большом экране светлую точку, удаляющуюся от корабля. Поморгал длинными ресницами и сразу все понял. Крикнул Риверсу:
– Это она!
И бросился в ее жилой отсек. Он был пуст. Отсек Нориса – тоже. Вернулся в рубку управления.
– Что еще? – нервно спросил Риверс.
– Анта… – задыхаясь от бега или от переполнивших его чувств, доложил Дакс. – Она там, – он махнул рукой в сторону экрана.
– Что?
– Удрала на Землю. Светлая ей память.
– А, черт! – выругался Риверс, и стал лихорадочно вертеть верньеры настройки антигравитатора.
На обзорном экране замигали электронные импульсы. Беглянка поймана. Теперь нажать на кнопку и…
Дакс вышел. Его мутило от всего увиденного, хотя он сам никогда не считал себя мягкотелым. Анта нравилась ему, и в глубине души он надеялся, что ей удастся добраться до Земли и попасть к своим. Можно было бы сейчас воспротивиться ее уничтожению Риверсом. Но в его голове от всех этих переживаний образовался тяжелый туман. Сознание замутилось.
Время шло, а Риверс все не решался запустить антиграв. Пальцы заметно дрожали. Одно дело – заявить, а другое – уничтожать.
– Не корабль, а сумасшедший дом, – мрачно проговорил Риверс. – Что будем делать? Нас только двое. Ты думаешь: ей в самом деле надоело жить?
– Она хотела вернуться, – уклончиво ответил Дакс.
– У нас нет женщин.
– Значит, ваша затея рухнула. Остается выполнить просьбу диспетчера.
Риверс сопнул и тяжело повернулся в своем кресле. Раздражение прорвалось в кончики пальцев. Риверс сжал кулаки и с силой ударил по панели управления. Дакс вздрогнул и недоуменно покосился на командора. Прошипел со злом:
– Наверное, конец света уже наступил. Видите: половина глобуса в серых облаках. По-моему, истины нет. Ее выдумали, чтобы подхлестывать воображение ученых и успокаиваться мнимыми знаниями. Все относительно и неопределенно. Полный индетерминизм. Материя создала человека, но она же заменит его новой формой разума. Где-нибудь в космосе.
– Чем раньше, тем лучше, – процедил сквозь зубы Риверс.
Настроил экран выбора цели. Земля, наконец, повернулась нужным боком. Колоссальным усилием воли Риверс заставил себя нажать на кнопку пуска антиграва. Сгоряча он дал излучению максимальную мощность. Он не должен был этого делать. Целью был не астероид, а вся Земля. Острый луч дельта-излучения воткнулся в азиатский материк в районе Афганистана, чиркнул по Ближнему Востоку и ушел в Африку, соединив мятежную планету со своим космическим судьей.
Риверс скалил зубы в дьявольской усмешке. Сейчас антигравитационная метла начнет выметать с Земли все дикое, хищное, бесчеловечное. История закончится. Он – вершитель людских судеб! Он взял на себя роль бога, но не демиурга, а губителя. Так, кто же он на самом деле? Человек или… антихрист? Человек или…
Страшная сила сначала вдавила Риверса к спинке кресла, а затем стащила на пол. Та же сила вытряхнула из кресла и Дакса. Потом их долго бросало из стороны в сторону пока они, наконец, обессиленные, не потеряли сознание от боли, ужаса и неизвестности.
8
Случилось то, что должно было случиться при максимальной мощности антигравитационного излучения, направленного на Землю. Возник эффект отдачи, в результате чего «Биофор» был выброшен со своей орбиты. Если бы Риверс был в сознании, он отрегулировал бы направление и скорость полета маршевыми двигателями, как это делалось при работе с астероидами. А сейчас корабль, подталкиваемый антигравитационной отдачей, с возрастающей скоростью удалялся вверх от эклиптики в сторону созвездия Большой Медведицы. А когда Земля сначала закрыла Солнце, а потом стала постепенно открывать его, антигравитационной луч перешел на поверхность Солнца. Скорость полета «Биофора» резко возросла.
Когда они пришли в себя, их еще слегка мотало по полу, но уже можно было подняться и зафиксироваться в креслах. Риверс первым делом обратил внимание на положение «Биофора» в пространстве. На экране обзора были отчетливо видны уменьшившие в размерах Солнце и Земля. «Биофор» удалился от них на десятки тысяч километров. Риверс не сразу сообразил, что произошло. Но когда до него дошла новая ситуация, он схватился руками за голову и закричал:
– Будьте вы все прокляты со своими войнами!
Он почувствовал себя опустошенным. Он не думал: удалось ли ему выполнить возложенную на него Землей ответственную миссию. Почему он поспешил пустить в ход оружие, не рассчитав приемлемую мощность? Кто гнал его? Надо ли вернуть корабль на прежнюю орбиту? Или пусть он несется в космические дебри, как остаток бывшей цивилизации?
Дакс бессмысленно улыбался и бормотал:
– Будущее мрачно. Настоящее – бесцельно. Прошлое стерто резинкой времени. Материя – просто бред.
Бормотание Дакса вывело Риверса из себя.
– Заткнись что ли! И без тебя тошно.
Их взгляды на секунду сошлись. В одном – ужас от правильной догадки. В другом – бессмысленная пустота. Холодея от дурного предчувствия, Риверс вскрикнул. Дакс засмеялся, выпячивая челюсть и сверкая черными зрачками. Потом он встал и ушел. Риверс слышал, как затихали звуки его шагов. Ему стало беспощадно ясно, что он остался один. Один во всей Вселенной! Такое одиночество никому не известно. О нем не написано в священных книгах или в научных трудах. Один на один со звездами! Но они разговаривают молча своим светлым языком.
9
Риверс выскочил из рубки и разъяренным зверем влетел в отсек Дакса. Тот сидел на полу и таращил глаза на стену, будто видел на ней ответы на свои безумные вопросы. Увидел Риверса и зашипел. Брызгаясь слюной:
– Кровь… Всюду кровь! Звезды – капли крови! Млечный Путь – целая лужа крови! Вершина развития материи – смерть.
В его руке появился электронный пистолет. Риверс бросился к нему, чтобы отнять оружие. Но не успел. Раздался щелчок, и Дакс с оплавленной дыркой во лбу упал, разбросав руки. В иллюминаторе показалось Солнце, окрасив отсек в кроваво-красные тона.
– И ты!.. – дико закричал Риверс. – Подлец! Оставил меня одного! Как ты мог? Сволочь!
Потом резко развернулся и ушел в рубку управления. Уселся в кресло. Задумался. Антигравитатор не стал выключать, как будто надеялся, что он сам прекратит излучение. Или просто забыл о нем. А излучение опять попало на Солнце, и оно больно ударило по глазам, ослепив на мгновение. Риверс застонал и на ощупь, не глядя, хотел нажать кнопку отключения антигравитатора. Но не успел. Застонал и потерял сознание.
Солнце сошло с экрана, и снова в рубке – матовый свет от плафонов, а на экране – ночь с застывшими брызгами звезд. Он очнулся, но тут же уснул, и закрытые веки уставились на экран, по которому медленно проползали ленивые созвездья. Изредка разливалось оранжевым огнем удаляющееся Солнце. Антигравитатор продолжал излучать узкий поток теперь почти беспомощного и ненужного излучения. «Биофор» менял направление полета, и астронавигатор непрерывно рассчитывал все новые и новые трассы для возвращения на Землю. Но двигатель не работал, и «Биофор» постепенно удалялся от Солнечной системы.
10
Время шло с неизвестной скоростью. Частые смены траектории полета сменились одним вектором. Скорость, наверное, приближалась к скорости света. В обзорном экране творилось нечто феерическое. Позади корабля – яркое звездное нагромождение голубого цвета. Впереди – редкие краевые красноватые звезды, за которыми отчетливо пробивался сплошной мрак. Корабль явно поднимался над галактикой. Искусственная тяжесть внутри корабля ослабла.
Риверс метался по кораблю, заглядывая во все отсеки. Увидел труп Дакса и поволок его к выходному шлюзу. С трудом выбросил его в космос. Так он остался абсолютно один. Во всем мире один! Когда до него это дошло по-настоящему, он зарычал и долго сидел с закрытыми глазами, углубляясь в свои переживания. Мысль о том, что можно вернуться на Землю, не возникала в его сознании. Да и зачем нужно возвращаться на мертвую Землю. Где-то в подсознании повисла мысль: он не должен лишиться разума. Он должен сохранить реальное восприятие окружающей действительности. Он должен что-то предпринять, найти какой-то выход из ситуации. Но какой выход? Что в его силах? Для чего? И решение не приходило.
Страшное оцепенение овладело Риверсом, превратив его в апатичное существо, автоматически выполняющее физиологические функции выживания и сохранения своего «я». Он стал полуживотным. Звезды казались ему глазами хищников, и он прятался от них в своем жилом отсеке. Он перестал контролировать приборы и смотреть на большой экран. Он почти перестал осознавать себя человеком и забыл свое прошлое. Он опустился и внешне. Оброс курчавой и седой, несмотря на свой сорокалетний возраст, бородой. Нечесаные поседевшие космы свисали до плеч. Одежда превращалась в лохмотья. Микроклиматические установки автоматически создавали воздух, производили продукты питания и утилизировали отходы. Так можно было существовать десятилетия до износа всех систем жизнеобеспечения.
Так прошло много времени, но Риверс не считывал показания часов и земных календарных дней. Они ничего не значили для него. Может, прошел год… два… Что такое время для Вселенной? Несколько раз «Биофор» влетал в газопылевые облака, и тогда приборы защиты тревожно завывали в красном свете аварийных датчиков. Риверс забивался в отсек Анты, расположенный дальше от рубки управления. Он не думал о смерти. Тупое безразличие к своей судьбе стерло из его сознания понятие «жизнь».
11
Однажды Риверс очутился в рубке и случайно взглянул на обзорный экран. Космос выглядел миролюбиво. Он хотел что-то сказать и понял, что почти разучился говорить. Пошевелил распухшими губами и извлек несколько звуков: звезды… космос…
И вдруг он вспомнил ВСЕ. Словно молния сверкнула в сознании и памяти. Когда же он перестал быть сапиенсом? Сколько времени прошло? Дней, месяцев, лет? Он встряхнул головой, будто вытряхивал из нее все бессознательное и вредное. И пристально посмотрел на экран. Незнакомые созвездия огромной дугой опоясывали видимый горизонт. Антигравитационного излучения оказалось недостаточно, чтобы вырваться за пределы Млечного Пути. Теперь «Биофор» несся обратно к Солнечной системе и, в конечном счете, к ядру галактики, чьи притяжения превышали антигравитацию, излучаемую кораблем. Риверс поспешил выключить антиграв.
Долго просто сидел и вспоминал. Огляделся. Увидел себя в зеркале и ужаснулся. Упал на пол и зарыдал, давясь слезами и размазывая их по грязному обросшему лицу. Перед его взором, словно призрак, возник явственный призрак одиночества. Он закричал в пустоту, надрываясь:
– Домой! Домой!
Им овладела лихорадочная жажда деятельности. Забросал навигатор вопросами и жадно изучал ответы. Далеко занесло его! К самому облаку Оорта. Можно ли найти обратную дорогу? Почему он не сразу сделал это, когда Земля еще была рядом? Умные механизмы по его заданию рассчитали новую трассу, соединяющую «Биофор» с почти невидимым Солнцем. Антигравитационный двигатель оказался исправным.
И тут он вспомнил о событиях на Земле, о том, что он, возможно, лично уничтожил тысячи или даже миллионы людей. Пусть врагов, но людей. А попутно и ни в чем не повинных людей. И теперь, вернувшись, что он застанет? Радиоактивную пустыню? Ядерную зиму? Одичавшие остатки хомо, но уже не сапиенсов? А может быть, мир и порядок был все-таки восстановлен, и цивилизация, пусть в упрощенном виде, все же существует? И ненависти ни к кому больше не было в его измученной душе. Ненависть сгорела в одиночестве. Осталось чисто биологическое, почти бессознательное влечение к себе подобным вне их социальных и политических отношений. Жизнь тянется к жизни из теней мертвой природы. Разум – к разуму. Таков истинный закон Вселенной. И вот ничтожный разумный атом оторвался от своего детского и обжитого места и умчался в неведомую даль, чтобы слиться с мировой энтропией, с «ничто», и все же суметь вернуться к таким же, как и он сам. Пусть еще годы одиночества, но они будут годами ожидания. И еще Риверс был теперь уверен, что сумеет доказать свое право на существование в уцелевшем обществе, даже если это будет стадо первобытных дикарей.
12
«Биофор» опять мчится в звездную россыпь, в которой затерялась одна-единственная звезда, дающая свет, тепло и жизнь. И снова текут дни, месяцы, а может быть, и годы.
И однажды приборы сказали ему, что вот та еле видимая звездочка – его родное Солнце. А потом она приблизилась. И знакомые созвездья нарисовались на черном бархате космоса. И как-то раз он услышал радиосигналы, и их звуки были осмысленны. Потом они исчезли. Были ли сигналы посланы разумными обитателями других миров или означали неизвестную игру природы?
И опять шло время. И казалось, что космос состоит только из пустоты и далекого роя бесчисленных звездных точек. И даже он сам есть только концентрат пространства и времени. Риверс узнавал созвездия и радовался, как ребенок. А Солнце все росло в диаметре и притягивало своим невидимым магнитом к себе. Он узнал Юпитер и Сатурн. И плакал от радости. И вот, наконец, обозначилась и Земля – маленькая голубенькая точечка. Настал великий час возвращения. Пора готовиться к встрече.
Выглядел он теперь глубоким стариком с седой шевелюрой, с провалившимися щеками, сгорбленный и трясущийся. Но все равно заставил себя побриться, искупаться и переодеться. И подумал: кто на Земле помнит его?
Кому он будет нужен? С чем вернется он в новую эпоху, великий отщепенец забытых веков? Не окажется ли он сам пещерным дикарем перед незнакомым будущим? С какой философией, с какими знаниями предстанет он перед людьми иной эпохи? С каким грузом прошлого? Не обвинят ли его в уничтожении мирного населения, а не только своих врагов? Поставят ли ему в вину гибель своего экипажа, за который он нес ответственность перед своей родиной? Впишутся ли в новую жизнь его привычки и образ жизни, чуждые новым поколениям? Найдет ли он родственную душу, способную понять его, простить, ввести в новый круг жизни? Эти мысли заставили забиться его сердце так сильно, что он застонал, сжимая челюсти. Эта боль поколебала его надежду и уверенность в необходимости возвращения.
13
И вот оно появилось во весь рост родное и приветливое – Солнце. А вот и Земля, освещенная наполовину. Пока еще маленький шарик, видимый с орбиты Юпитера. Риверс неотрывно вглядывался в ослепительный диск, не боясь ослепнуть. А потом переключался на Землю.
И вдруг раздались сигналы внимания. Замигали индикаторы встречи с неизвестным телом. Возможно, астероид. На обзорном экране появилась светящаяся точка. Она заметно перемещалась в пространстве. Иногда перекрывая далекие звезды. Расстояние до «точки» было не больше парсека.
Риверс вскочил и пристально вглядывался в эту точку. И вот он услышал не просто сигнал, а настоящие, живые голоса. Незнакомые слова ворвались в рубку, наполняя ее сладостными звуками разумной речи. Он жадно слушал эту речь, страстно желая понять смысл чужих слов. И ожидание возможной встречи с разумными существами учащало дыхание. И он решил направить им свое обращение.
– Говорит «Биофор». Говорит единственный уцелевший член команды космического корабля Генрих Риверс…
Говорил много и сбивчиво. Наконец устал и стал ждать ответа, хотя язык их был ему незнаком. А его язык для них? И кто они? Откуда? Жители новой Земли или обитатели планет из других звездных систем? Ему страстно захотелось хоть на миг увидеть человеческое лицо… просто человека любого возраста из любого времени. И окинуть взглядом Землю. Какая она стала теперь? Обитаема ли она теперь? Или безжизненна, как и миллионы планет в мироздании? А вдруг встреча с инопланетянами может оказаться гибельной для него? Тысячи противоречивых мыслей проносились в сознании.
Звездолет неизвестной конструкции стал удаляться. Риверс похолодел. Его отвергли? Неужели это означает, что ему запрещено приближаться к Земле? Он обезумел. Порывался выскочить наружу, в пустоту. Прятался по отсекам. Снова жадно глядел на экран и ловил в звуковом вакууме крохи слов. Но их больше не было. Риверс кричал в микрофон:
– Люди Земли, будьте великодушны!
Потом он хватался за кнопку антигравитатора и, злобно бормоча проклятия, нацеливался на удаляющуюся точку. И снова кричал, протягивая к экрану дрожащие руки:
– Не уходите! Возьмите меня с собой!
И звездолет остановился. И медленно, словно нехотя, направился к «Биофору».
14
Экран вспыхнул неожиданно ярко. Риверс увидел обыкновенных людей в непривычных одеяниях. Мужчины и женщины. Они очень внимательно смотрели на него и молчали. Это были, несомненно, люди Земли. Риверс почти шепотом произнес отрывочно:
– Земля. «Биофор». Двадцать первый век. Атомная война. Мое вмешательство на стороне западной цивилизации. Возможно, я убийца очень многих людей. Своих и чужих. Виновных и невиновных. Можно ли меня понять и простить? Вы – земляне. Вы уцелели. Я когда-то покинул ее и долго скитался между звезд. Отвык от людей. Могу ли я быть принятым вами?
Один из астронавтов пристально посмотрел на Риверса. И заговорил на родном языке Риверса, правда, с каким-то акцентом:
– Человек прошлого, я понял тебя. Не ты один приходишь из прошлого. История сохранила память о той страшной войне. Но цивилизация не погибла. Основной успех в победе над силами зла принадлежит России. Сейчас это процветающая страна. Да, на Земле осталось всего десять миллионов здоровых человек. И ты виновен в массовой смерти. Но ты и тот человек, который нанес врагам огромный урон. Суд оправдал тебя. Никаких войн с тех пор на Земле нет. Все народы объединились в единое сообщество. Мы помним – вас было четверо?
– Их больше нет, – с трудом ответил Риверс.
– Тяжелые испытания выпали на твою долю. Человек прошлого. Но мы приглашаем тебя в нашу жизнь. Тебе будет очень трудно. Но мы поможем освоиться. У нас изменилось все. Все! Ведь на Земле с тех пор прошло почти сто лет. Так что… Все другое. Все чужое для тебя. Останови свой корабль. Мы приблизимся и возьмем тебя к себе.
Связь прекратилась, дав время Риверсу обдумать приглашение.
15
Риверс закрыл глаза и прошептал:
– Родина, прости!..
Ему стало вдруг совершенно ясно, что он недостоин новой жизни. Он виноват в смерти своих соотечественников. И даже, если суд землян оправдал его, он должен осудить себя сам. Он не имеет морального права вливаться в их ряды и становиться равным членом нового общества. Он не будет понимать людей, а они – его. Он не хочет быть музейным экспонатом, свидетельствующим о черных годах истории. Как если бы вдруг ожил Аттила или Тамерлан. Какой смысл в продолжении его личного существования в чужой среде и не только на Земле, но и вообще? Но если никому не нужна его жизнь, почему должны жить другие?
Эта мысль потрясла его и овладела им. Негнущимися пальцами он навел антигравитатор на звездолет землян. Нехорошо усмехнулся и нажал кнопку пуска излучения. И оправдывал сам себя:
– Если жизнь где-то и зародилась в космосе, то это было его ошибкой. Правду говорил Дакс: смерть – вершина материи.
Но звездолет был окружен защитным полем, которое в одно мгновение испепелило «Биофор».
На орбиту не вернулся
Индивидуальный посадочный модуль отделился от «Стрелы» и через полчаса опустился на каменистую поверхность незнакомой планеты. Немедленно была установлена радиосвязь. Все дальнейшее излагается по магнитной записи переговоров между капитаном «Стрелы» и разведчиком на модуле.
РАЗВЕДЧИК: «Стрела», «Стрела». Выхожу на связь. Приземлился. Вернее, припланетился успешно.
КАПИТАН: Поздравляю. Итак, повторяю: разведка строго по программе. Связь непрерывная. Рассказывай обо всем, что увидишь, почувствуешь. Видеозапись непрерывная.
РАЗВЕДЧИК: Ясно, ясно. Жаль, что в атмосфере полно углекислого газа, не вылезешь из скафандра.
КАПИТАН: Я тебе вылезу. Из модуля ни на шаг. Инструкция…
РАЗВЕДЧИК: Не волнуйся, не вылезу.
КАПИТАН: Давай визуальный анализ. Потом решим, что делать.
РАЗВЕДЧИК: Нахожусь на красно-бурых камнях. Что-то вроде холма с плоской вершиной. Такие же вершины разбросаны по всей долине на порядочном расстоянии друг от друга. Но самое интересное – между ними. Странное зрелище…
КАПИТАН: Не тяни. Нам же с орбиты не видны детали. Полосы и все. Что там?
РАЗВЕДЧИК: Это трубы темно-зеленого цвета. Метра два диаметром. Откуда они начинаются – не вижу. Но все тянутся в одну сторону. Очень близко друг от друга. Но чем дальше от меня… трубы разворачиваются и постепенно принимают поперечное направление. Становятся фиолетовыми. А дальше какой-то туман.
КАПИТАН: Как, по-твоему: что это?
РАЗВЕДЧИК: Стволы… Бревна… Колонны… Трубопроводы… Гряды растительности… Брустверы… Искусственные образования… Все что угодно. Надо опуститься к ним поближе.
КАПИТАН: Нам отсюда видно, что твой район сплошь состоит из полос, идущих радиально, слегка закручиваясь к центру, расположенному от тебя километрах в десяти на юго-восток. Там местность понижается и все окутано, как ты говоришь, туманом. Все скрыто. Полосы идут к этому центру или выходят из него. Ты находишься в трех километрах от внешнего контура полосатой зоны. Давай так. Спустись, но зависни над объектом не ниже десяти метров. Осмотрись. Тогда решай.
РАЗВЕДЧИК: Опускаюсь. Ближе… Ближе… Да, это гладкоствольные трубы. Просвет между ними не более двух-трех метров. Но под ними – темно, ничего не видно. Какие-то переплетения. Все трубы разные. Одни толще, другие – тоньше. Местами на них бурые наросты. И никакого движения. Полная неподвижность. Впрочем…
КАПИТАН: Что еще?
РАЗВЕДЧИК: Какие-то отростки с шишками на концах. Вроде коровьих хвостов. Вот один такой хвост поднялся из щели между трубами. Ого! На такую высоту? Слегка покачивается. От ветра?
КАПИТАН: Только один хвост?
РАЗВЕДЧИК: Да нет. Вот еще… И еще. Выскочит, покачается и назад. Будто кто-то втягивает.
КАПИТАН: Предположения есть?
РАЗВЕДЧИК: Представь себе гигантский лесоповал. Во всю долину. Только деревья непомерно длинные и все лежат вершинами или комлями к одному центру. Лес не лес. Трубы не трубы. Черт знает, что это!
КАПИТАН: Ну ладно. Пролети вдоль к эпицентру.
РАЗВЕДЧИК: Ты так говоришь, будто это действительно лесоповал. От взрыва? Может, быть, это тоже следствие падения своего Тунгусского метеорита?
КАПИТАН: Но ты же видел, что вся низменная часть планеты покрыта такими очагами с радиальным расположением полос. В каждом очаге – свой эпицентр, куда сходятся или откуда выходят эти «трубы».
РАЗВЕДЧИК: Да, я помню. Значит, к центру?
КАПИТАН: Давай. Но осторожно. Кто знает, что приготовила нам природа.
РАЗВЕДЧИК: Лечу. Но могу ручаться, что это не живое.
КАПИТАН: Всему свое время. Лучше наблюдай внимательнее.
РАЗВЕДЧИК: Подо мной самая толстая «труба». Она плавно изгибается по рельефу. «Лебединая шея»…
КАПИТАН: Какая шея?
РАЗВЕДЧИК: Я так назвал эту трубу. Похожа… О-ох!
КАПИТАН: Что там? Не молчи…
РАЗВЕДЧИК: Что-то ударило в дно модуля. Мягким, но упругим. Как будто запустили глиняным комом. Внизу все спокойно. Ну и шутки… Кое-где над «Лебединой шеей» покачиваются «хвосты». Неужели это растения?
КАПИТАН: Мне не нравится этот удар. Смотри там…
РАЗВЕДЧИК: Птицы… птицы! С крыльями. Клювы, как ножницы. Ближе… Какие огромные…
КАПИТАН: Ну, вот и первые обитатели планеты. Стало быть, есть жизнь. Отлично! И что они?
РАЗВЕДЧИК: Летят к вершине одного холма… Ого!
КАПИТАН: Ты что кричишь?
РАЗВЕДЧИК: Мне показалось…
КАПИТАН: Когда кажется…
РАЗВЕДЧИК: Это правда. «Хвост» подскочил и «шишкой» сбил одну птицу. Мгновенно, как выстрел.
КАПИТАН: Дальше, дальше.
РАЗВЕДЧИК: Ну и она упала. Прямо в чащу между трубами. Вот тебе и «лебединые»… Черт, опять ударили.
КАПИТАН: «Хвостом»?
РАЗВЕДЧИК: Больше нечем. Надо подняться выше, не то… Леший тебя возьми!
КАПИТАН: Говори, говори…
РАЗВЕДЧИК: Не могу подняться.
КАПИТАН: В смысле? Что-то держит или с двигателем нелады? Ты без намеков.
РАЗВЕДЧИК: Что-то держит. Мне не видно. Кто-то или что-то тянет модуль вниз. Сейчас проверю.
КАПИТАН: Ну?
РАЗВЕДЧИК: Теперь вижу. Десятки «хвостов». Ухватились за амортизаторы… Как щупальца… Приняли модуль за птицу?
КАПИТАН: «Трубы» с «хвостами» – живые?
РАЗВЕДЧИК: Пока так не считаю. Включаю двигатель подъема…
КАПИТАН: Ну, что?
РАЗВЕДЧИК: Никак. Не могу вырваться. Двигатель не справляется… Ох… Падаю… Меня тянут вниз…
КАПИТАН: Не вижу тебя. Где ты? Не молчи, ради Бога!
РАЗВЕДЧИК: Дай опомниться. Упал между «трубами» или как их там… Тут сумрачно и все опутано чем-то вроде лиан. Да это же «хвосты» с «шишками»! Жуть какая! Попробую отсюда выбраться…
КАПИТАН: Ну, как? Удалось?
РАЗВЕДЧИК: Черта с два. Держат крепко. Взяли в плен.
КАПИТАН: Теперь жди контакта.
РАЗВЕДЧИК: Ты думаешь что…
КАПИТАН: Просто надо быть готовым к этому.
РАЗВЕДЧИК: Кто-то или что-то толкает модуль вдоль «труб». А вверх не отпускает… Насилие или приглашение в гости?
КАПИТАН: Поддайся. Но будь бдительным. При малейшей угрозе сообщай. Придем на выручку. И не забывай описывать все, что видишь. И что слышишь.
РАЗВЕДЧИК: Это похоже на джунгли. «Трубы» нависают надо мной. Модуль свободно проходит под ними. Лианы легко раздвигаются. Но что меня тянет вперед? Какая сила? Вдруг не отпустят?
КАПИТАН: В крайнем случае, мы с орбиты направим энерголуч и выжжем все вокруг тебя. Но это – в крайнем случае. Пока нет явной угрозы, продвигайся к эпицентру сам или с их помощью. Не бойся…
РАЗВЕДЧИК: Капитан, как ты мог подумать? Просто не по душе мне этот плен. Тут все непредсказуемо…
КАПИТАН: Что сейчас?
РАЗВЕДЧИК: Волокут вперед. Скорость приличная. Где-то под двадцать километров в час. Если меня туда пустят, я буду в эпицентре через полчаса. А вот и новости…
КАПИТАН: У тебя очень длинные паузы.
РАЗВЕДЧИК: Я же не радиокомментатор. Ну так вот… По экрану обзора ударила эта самая «шишка». С огромный арбуз. Похожа на увеличенный цветок клевера. На экране осталось желтое пятно. Вот оно потекло… Ядовитый плевок! Становится все темнее… Появился синий туман… А вот новое… «Трубы» шевелятся, вибрируют, пытаются подняться… Внутри их что-то перемещается. Если бы я был уверен, что «трубы» это кишечник, я бы сказал, что это перистальтика.
КАПИТАН: Трубы – кишечник… Оригинально!
РАЗВЕДЧИК: А… вот на чем они держатся!
КАПИТАН: Очень интересно! Продолжай.
РАЗВЕДЧИК: Как гусеница. Отростки из «труб» спускаются до земли и уходят в нее. Но это не все. Вот моя «лебединая шея» выдернула несколько лап и пытается подняться. На концах лап… ей-богу, пальцы. Или корни? Ну и дела!
КАПИТАН: Значит, все-таки флора?
РАЗВЕДЧИК: Похоже. Но какие гигантские стебли! Но… Что это?
КАПИТАН: Спокойнее. Говори.
РАЗВЕДЧИК: Сверху упало что-то. Опутано «хвостами». Они трепещут. Да это же птица! Вон и крылья торчат… Подбили бедную и… жрут! Рвут на куски и глотают!
КАПИТАН: Глотают? Ты не ошибся? У них есть рты, зубы?
РАЗВЕДЧИК: Точнее, всасывают. По «трубе» проходят волны. Все! О, боже! Не хотел бы я оказаться на месте этой птицы…
КАПИТАН: Значит, тебя приняли за птицу и поохотились.
РАЗВЕДЧИК: Но модуль оказался несъедобным и вот его волокут куда-то для… анализа? О-о-о!..
КАПИТАН: Опять эмоции. Ну что еще?
РАЗВЕДЧИК: «Лебединая шея» в одном месте раздувается… Раздувается… Принимает желтую окраску. Вот это шар? Ого… Лопнул. Во все стороны посыпались светящиеся шарики. Как от пинг-понга.
КАПИТАН: Точнее: летят, падают, поднимаются?
РАЗВЕДЧИК: Падают, но медленно. Скатываются по «трубам». Падают на землю, подскакивая, точно резиновые. И сразу… Не может быть…
КАПИТАН: Прорастают?
РАЗВЕДЧИК: Как ты угадал? Именно прорастают. Как бамбук. Вылезает этакая конусообразная почка, прет вверх, от нее отделяются побеги. Черные, противные, похожие на сучья мертвого дерева… Побеги касаются лиан и… «шишки» прилипают к побегам и… точно – жрут их. Хрям-хрям. И вот уже одного такого бамбука нет. Съеден без остатка. Каннибализм какой-то. Своих же детей пожирают…
КАПИТАН: Модуль движется?
РАЗВЕДЧИК: И без моего участия. Совсем стемнело. На видеопленке ничего не будет видно. Туман или дым – густо-синий, клочьями. Между прочим, «трубы» куда-то поднимаются. Все как одна. Все выше и выше… Лапы вытягивают. Я как в сосновом лесу. Опять загадили экран! Проголодались что ли?
КАПИТАН: Ты почти в эпицентре. По-прежнему тебя не видно. Но радиосигналы фиксируются полностью. Жаль мы не оборудовали модуль телесвязью.
РАЗВЕДЧИК: Ты знаешь… Начинается нечто непонятное. Я действительно в самом центре. Сюда сходятся все «трубы». Они образуют надо мной как бы гигантский шалаш. Оказывается, на концах «труб» – ветки. Густые заросли. Гибкие, длинные, подвижные. Они сплетаются между собой… Обнимаются…
КАПИТАН: Антропометрический образ. Не увлекайся.
РАЗВЕДЧИК: Но очень похоже. Просветлело. Какие чистые фиолетовые цвета! Слышу непонятные шорохи, скрежетания… стоны… От обнимающихся веток исходит голубоватое сияние. Или мерцание. Электрические разряды? Огни святого Эльма? Флюоресценция? Термохимия?
КАПИТАН: Выводы потом. Зри, зри…
РАЗВЕДЧИК: То ли они дерутся, то ли целуются?
КАПИТАН: Однако… Детали давай.
РАЗВЕДЧИК: Освещение плохое. Когда там вспыхивает что-то, тогда более-менее видно. А так… Ну вот, между встретившимися ветвями иногда вспыхивают… ну не молнии, а скорее фейерверк. Анализаторы показывают резкое повышение содержания азота, тогда как раньше основной компонентой атмосферы был углекислый газ…
КАПИТАН: Продолжай, даже если об одном и том же.
РАЗВЕДЧИК: Обмен разрядами… Феерическое зрелище! Это надо видеть. Фантастическое. В ушах – сплошной стон. Ветки изгибаются, словно в конвульсиях. Пароксизм какой-то. Мне бы подняться поближе к ним…
КАПИТАН: Там может быть опасно. Высоконапряженные поля.
РАЗВЕДЧИК: Я всегда успею опуститься снова. Да и модуль достаточно защищен. Ну… Попробую… Ты знаешь, поднимаюсь. Вот это зрелище! Водоворот огня! «Трубы» дрожат, как в экстазе. Вниз летит лиловая пена. Взрывы красок… Звуки оглушают. Модуль сотрясается. Н-над-до оп-пусскат-ться…
КАПИТАН: Что-нибудь серьезное? Немедленно вниз?
РАЗВЕДЧИК: М-меня б-брос-сает из с-стор-рон-ны в с-стор-рону. Кр-рутит. В-вер-ртит. Ой!..
КАПИТАН: Что? Что?
РАЗВЕДЧИК: Не отпускают. Весь экран заплеван. Все вертится. Нет, отпустили. Падаю… Двигатель включен… Удар! Не нарушилась ли герметизация модуля? Все-таки удар был силен. Экран погас.
КАПИТАН: Включи запасной.
РАЗВЕДЧИК: Я забыл о нем. Сейчас попробую. Работает. Слава богу! Черт, плечом шарахнулся – больно. Впрочем, ерунда. Постараюсь выбраться из эпицентра. Двигатель заработал. Но модуль ни с места. Капкан? Тут такое творится… Земля дрожит… «Трубы» извиваются и бьются о землю. И снова вверх. Ветки ошалели: хлещут друг друга, как в бане. Или это война?
КАПИТАН: Не похоже. Но пора тебя выручать. Сам ты, похоже, не вылезешь. А то упадет такое «бревно» на тебя и…
РАЗВЕДЧИК: Пока – мимо. Но торопись. Модуль толкают из стороны в сторону, как футбольный мяч. Чуть не опрокинулся.
КАПИТАН: Включаю энерголуч. Прицел… Сейчас… Ага, вот твой модуль. Сделаем обводку участка. Пять метров не близко будет?
РАЗВЕДЧИК: Не должно… А может быть, не стоит?
КАПИТАН: Но у нас нет другого средства.
РАЗВЕДЧИК: Хорошо… Смотри не задень меня.
КАПИТАН: Ну, что ты! Есть луч! Вижу огненное кольцо вокруг модуля. Что у тебя?
РАЗВЕДЧИК: Дым. Огонь. Все горит. Огненные вихри. Толкание прекратилось. «Трубы» лопаются и изрыгают миллионы ярких шариков. Больно глазам. Сплошной грохот. Ад…
КАПИТАН: Что мешкаешь, черт возьми?.. Шевелись!
РАЗВЕДЧИК: Поднимаюсь. Выше… Продираюсь сквозь заросли. Вот еще… Ура! Вырвался! Внизу – огненный водоворот. Выше, выше. Все «трубы» пришли в движение. Вся система начинает перестраиваться. У нее уже не сине-зеленый цвет, а скорее – сиреневый, что ли…
КАПИТАН: Немедленно возвращайся.
РАЗВЕДЧИК: Сейчас. «Хвосты» атакуют меня. Но не достают. «Шишки» извергают в мою сторону желтые плевки. Весь модуль оплевали. Еще бы! Я для них – несостоявшаяся пища. Мало того, мы с тобой потревожили их в самый кульминационный момент. А внизу… Никаких радиальных полос. Все перепуталось. Тьфу ты… И тут не отпускают! Чем-то как засветили… Орехи какие-то… Обстреливают орехами. Круглые такие, коричневые. С апельсин величиной.
КАПИТАН: Немедленно на орбиту! Приказываю…
РАЗВЕДЧИК: Иду. Смотрите что творится. Все «трубы» встают на дыбы. Гигантские столбы. Машут ветвями. Прощаются со мной или… проклинают за вторжение? Полное впечатление, что они… разумны.
КАПИТАН: Своеобразная форма жизни? Пожалуй, ты прав. Мало того, сейчас у них период любви.
РАЗВЕДЧИК: Ну, это уж слишком…
КАПИТАН: Да нет. Как у всех живых существ во Вселенной. Зеленые «трубы» могут быть, например, самцами, а фиолетовые – самками. Долгое время они растут навстречу друг другу. Потом – встреча. Любовные ласки…
РАЗВЕДЧИК: А мы их – огнем. Мы вмешались в их любовь. И они возмущены. Они поднялись на… Мы – злодеи. Нет, хуже… Нам нет оправ…
КАПИТАН: Что замолчал? Отвечай. Ты поднимаешься? Какая высота? Что случилось? Изображение модуля исчезло… Что с тобой? Где ты? Будь оно все проклято! Безумное вторжение! Вся эта затея – безумие! Они отомстили… Где ты?
На этом запись переговоров обрывалась. Индивидуальный посадочный модуль на борт «Стрелы» не вернулся. Причина его исчезновения осталась для экипажа межзвездной экспедиции невыясненной.