Потсдамский душитель
Фрау Даниелла Аккер, мастер полиции, сжалась в высоком неудобном кресле, в котором с лёгкостью затерялось её крупное тело. Опустив голову, она старательно изучала узор на ковре. Колоссальное ворсистое чудище захватило пол от стены до стены, в нём утопали ножки тяжёлой мебели, а кончики туфель вовсе скрылись в неведомых глубинах. Не в первый раз фрау Аккер удивлялась вкусу шефа Потсдамской полиции. Невысокий сутулый человечек – какие обиды и комплексы он старался скрыть за монументальной мебелью и мерзким ковром, перемещения по которому всегда напоминали ей болота Верхней Швабии?
Сам шеф сейчас расхаживал перед ней по протоптанной вдоль стола колее, и, гневно сверкая очами и метая молнии, вершил правосудие. Лысая макушка покрылась испариной, пуская по углам стада солнечных зайцев. Обильно жестикулируя и брызжа слюной, гер Фосс вещал.
– До каких пор, фрау Аккер, мне ещё ждать? Вам было запрошено на расследование этого дела два месяца. Целых два месяца, фрау Аккер! Третий раз подряд! Во мне зреет недовольство, и скоро кое-кому из присутствующих придётся пожинать его плоды! И я, кажется, знаю этого человека, да, фрау Аккер?
Даниелла Аккер продолжила молча изучать ковёр, на всякий случай изгнав из взгляда остатки разума. Раздражающая привычка повторять фамилию появилась у шефа недавно, и проявлялась только в отношении неё. Даниелла связывала её с отказом выйти за гера Фосса замуж. Ответа же на его вопрос просто не было.
Она действительно потратила на расследование дела о серийном убийце более полугода. Всё осложнялось ещё и тем, что несколько раз в месяц появлялась новая жертва. При этом маньяк не оставлял ни единого следа, за исключением упаковки от колготок, которыми жертвы были задушены. Женщины, молодые и не очень, блондинки и совсем тёмные… его не интересовали ни раса, ни социальное положение. Единственное, что связывало убитых – все они были полноваты. Не до такой степени, когда у женщины возникает непреодолимое желание носить лосины, но от слегка до вполне упитанных.
Фрау Аккер отвлеклась от мрачных мыслей и на секунду вынырнула проверить, не закончил ли шеф. А тот, уже заметно уставший, резюмировал:
– Таким образом, фрау Аккер, мы приходим к невесёлой альтернативе. Либо вы закрываете дело до конца недели, либо ваше личное дело будет открыто в отделе кадров в последний раз. Вы можете быть свободны, фрау Аккер, но помните: моя рука занесена, но пока неизвестно, пряник в ней, или кнут.
Даниелла всегда обладала отменной реакцией. Дверь в кабинет шефа полиции закрылась одновременно с его ртом. Гер Фосс недовольно дёрнул щекой ей вслед, вынимая из кармана брюк платок. Промокнув лысину, бросил его, заметно потяжелевший, на стол, и побрёл сквозь заросли ковра к своему креслу.
Обложившись кипами бумаг, Даниелла не заметила, как наступил вечер. Фрагменты мозаики складывались в единую картину, вот только отсутствовал маленький кусочек. Нигде, ни в показаниях свидетелей, ни в результатах осмотров и обысков, не было ни единого следа самого преступника. В воздухе коршуном парила перспектива неизбежного провала.
Отшвырнув карандаш, фрау Аккер откинулась в кресле и прикрыла глаза. Плюнуть на всё и объявить это чередой самоубийств? Каких-нибудь ритуальных, пусть другие ломают голову… Но что-то неуловимое, на краю сознания, не позволяло сдаться, раз за разом заставляя пересматривать обстоятельства дела.
Полноватая женщина приносит домой колготки и наутро её находят мёртвой. Всё. Ни следов, ничего. Колготки они покупают сами, в одном магазине, тому есть доказательства в виде показаний продавца и видеозаписей…Продавец вне подозрений, у него алиби на все три десятка случаев.
Быть может, стоит ещё немного копнуть в этом направлении? Может быть, но не сегодня. Даниелла потёрла усталые глаза и выключила лампу.
В здании уже почти никого не было, когда она, перекинувшись парой слов с дежурным офицером, вышла на улицу. Домой? Пожалуй, но сначала нужно зайти в магазин, Габи не простит ей ещё один вечер на макаронах. Поправив сумку, фрау Аккер торопливым шагом двинулась по улице, продолжая рассуждать.
Жертвы покупали колготки сами. В одном и том же месте, так? Но продавец имеет неопровержимое алиби. Помощник продавца? Кто-то ещё, наблюдающий за входом? Но уличные камеры тоже не заметили ничего подозрительного. Как и камеры в подъездах. Уж не призрак ли это? Чушь какая. Даниелла в который раз вернулась к идее о призраке. Круг замкнулся, и мысли привычно пошли на очередной виток.
Ведь преступника не видел никто. То есть, совсем никто. Не было его. И в то же время налицо десятки однотипных смертей…
– Чёрт с ним, завтра же закрою это дело! – Даниелла зло пнула не вовремя выползшую на дорогу жестянку. Та, металлически прискуливая, унеслась в темноту. – Пусть теперь другие голову ломают, тот же Вагнер…
Она остановилась, ища в сумочке телефон. Нужно вотпрямщас позвонить этому зазнайке и осчастливить грядущим висяком. Подняв трубку, Даниелла замерла. Её прозрачный силуэт отразился в витрине того самого магазина. Дыхание перехватило, двойник в стекле по-рыбьи разевал рот, как будто пытаясь что-то ей сказать. Гудки в трубке сменились низким самодовольным голосом, выводя Даниеллу из ступора:
– Вагнер. Слушаю, фрау Аккер.
– Вы точно заставите меня сменить фамилию! – зло прошипела она, сбрасывая вызов. Пряча телефон, она посмотрела на вывеску. Какого чёрта? Как она оказалась здесь? Глубоко вдохнув, она рванула на себя дверь. Ничем не примечательный магазин, один из многих. Ряды одежды и обуви, недорогой и, на вкус Даниеллы, слишком вызывающей. Стойки с очками и журналами. И посреди всего этого – скрытый за прилавком крохотный бледный человечек с пошлым ртом и блуждающими глазками. Он терялся на фоне Даниеллы, и она в который раз пожалела, что не удалось его посадить под любым надуманным предлогом. Крайне скользкий и неприятный тип.
– О, фрау Аккер, какими судьбами? – проплямкал он, расплываясь в приторно-сладкой улыбке.
– Расследование, гер Зальцман. В противном случае ноги моей не было бы в этом клоповнике.
Даниелла подошла вплотную к прилавку, на голову возвышаясь над Зальцманом и фальшиво улыбаясь. Тот сделал вид, что не заметил колкости.
– Быть может, я могу вам помочь? – он опустил крохотные и наверняка влажные ладошки на прилавок, бережно поглаживая разложенные на нём журналы. Юные пышные девы с обложек, казалось, вот-вот начнут брезгливо расползаться из-под его пальцев.
– О, я не думаю. Если только вы продадите мне колготки…
– …такие же, какие брали жертвы? – глаза гера Зальцмана странно блеснули. – Намечается следственный эксперимент?
– Именно. И хотелось бы побыстрее.
– Сию секунду, госпожа мастер полиции.
Он стремительно отвернулся, скрывшись в подсобке, но Даниелла могла поклясться, что глаза гера Зальцмана полыхнули красным.
Потом был продуктовый магазин и стремительный бросок к дому. Габи было слышно ещё на лестнице. Стоило открыть дверь в крохотную квартирку, как огромная толстая кошка тигрицей ринулась отнимать пакет с едой. Кое-как отбившись, Даниелла оставила оккупированную кухню на разграбление, а сама отправилась в гостиную, она же спальня. Выложив на прикроватную тумбочку пистолет, она не торопясь переоделась в домашнее. Затем во встроенном баре смешала себе водки с содовой. Привалившись спиной к стене, смаковала пойло, оказавшееся непозволительно тёплым. Пройдя на кухню, где едва разминулась с рычащим и чавкающим хищником, она выплеснула содержимое стакана в раковину. Всё, хватит тянуть. Руки предательски тряслись, когда Даниелла вынимала из дешёвого пакета упаковку с колготками. Едва те оказались на свободе, она отбросила и их, и пустую пачку. Под долгим пристальным взглядом они не сдвинулись ни на миллиметр, замерев на кровати. Подождав для верности ещё, Даниелла успокоенно вздохнула и снова пошла на кухню, благо кошка уже укатилась.
Вытащив из холодильника бутылку минералки, она возилась у бара, когда что-то неприятно кольнуло между лопаток. Когда она шла с кухни…
Развернувшись в прыжке, Даниелла уставилась на кровать. Колготок на ней не было.
Едва удержавшись на подкосившихся ногах, она осторожно подошла к кровати. Пусто. За ней у стены – тоже. Одинокая пачка лежала на полу, Даниелла бросила её обратно на покрывало и, опустившись на колени, заглянула в подкроватный мрак. Ничего. Только запах пыли и грядущих кошачьих неприятностей.
Уже поднимаясь, она заметила короткое смазанное движение. А в следующий миг на её шее затянулась эластичная петля, конец которой тонул в темноте под кроватью. Уперевшись руками и ногами, Даниелла что есть силы подалась назад, но безрезультатно. Сантиметр за сантиметром колготки, превратившиеся в тонкий трос, уползали, скрываясь в тени. Рванувшись, женщина смогла приподнять кровать, но у неё уже начинала кружиться голова. Почти теряя сознание, она тащила за собой петлю, слепо шаря вокруг, пока рука не нащупала металл пистолета. На последних крохах сознания она дослала патрон и, щёлкнув предохранителем, одну за другой начала скармливать мраку пули. Мрак поперхнулся, исторгнув наружу оплавленное нечто, бывшее недавно колготками.
Потом Даниелла долго лежала, приходя в себя и благодаря полицейских богов за выучку. Кряхтя и потирая багровый след на шее, она заползла на кровать, размышляя, стоит ли ей звонить в отдел, или за неё это уже сделали чуткие до тошноты соседи. В бок кольнуло. Изогнувшись, Даниелла вытащила на свет упаковку. Взгляд скользнул по буквам и замер.
«Сотонанг Люцифенг. КОЛГОТКИ УТЯГИВАЮЩИЕ».