ГЛАВА 1
Мало хорошего, когда по тебе стреляют пушки. Еще хуже – если без всякого зазрения совести лупят прямой наводкой все тридцать два орудия правого борта.
Хотя, если подумать, совесть и гном – вещи столь же несовместимые, как ум и гоблин, или огр и чувство юмора. Впрочем, чихать я хотел на совестливых гномов. Ненавижу бородатых недомерков совсем за другое – их страшную паранойю. Каждому недоумку известно: именно по этой причине находиться поблизости от гномьего племени – значит рисковать своей головой.
Подгорные бойцы столь подозрительны, что стреляют много, часто и обычно во все, что имеет глупость пошевелиться в их присутствии. Этот склочный народец, как только ему предоставляется случай, пускает в ход что под руку попадется – начиная от абордажных секир и заканчивая тридцатифунтовыми ядрами, заряженными какой-нибудь магической дрянью.
Даже предполагать не буду, отчего недоростки взъелись на нас с Огом. То ли решили, что мы хотим нажиться за их счет, то ли им не понравилась шмелиная расцветка «Ласточки», то ли попросту маялись от безделья.
Едва стреколет выскочил из облаков, как галеон «Ост-Гор-хайн-гномской компании» отсалютовал нам залпом. Слава духам воздуха – наша малышка невелика и быстра. Не то что гномье корыто. Когда правый борт галеона харкнул огнем и дымом, я выжал из демона, заключенного в стальное брюхо стреколета, все, на что тот был способен.
Мое перышко клюнуло носом, ухнуло вниз и поднырнуло под днище воздушной громадины. Возникни у меня такое желание – я бы дотянулся рукой до ярко-алого киля, так близко мы пронеслись от него.
Сидевший в передней кабине Ог обернулся, в защитных очках его старого шлемофона отразилось солнце. Приятель открыл пасть, но ветер сожрал слова, и я услышал лишь:
– В… ка! В… ка!
Скрыться в облаках – вполне здравая мысль. В особенности если видишь, что фрегат, неожиданно вынырнувший в пяти сотнях ярдов, поспешно разворачивается и тоже открывает пушечные порты.
Ог вновь обернулся и что-то проорал. Судя по его взбешенной зеленой морде – проклинал меня за медлительность. Вот только чтобы добраться до этих самых облаков, следовало пролететь больше мили под прицелами вражеских пушек, «молний» и магов. Бородатые, конечно же, не преминули воспользоваться этим обстоятельством. Сочли «Ласточку» жирным селезнем, который только и ждет, чтобы его подстрелили.
У меня над ухом раздался такой звук, словно пьяные великаны в бешенстве разрывают собственные трусы. Щит верхней полусферы мигнул холодным огнем. Зенитчики, забери их Небо! Клянусь той дрянью, что мы перевозим, – краску они нам с борта ободрать умудрились. Вот теперь Ог точно разозлится! Опять ему махать кисточкой, работая маляром.
Я чуть отклонил нос в сторону, чтобы сбить им прицел, развернул стреколет и избежал заградительного огня фрегата, не пожелавшего пропустить нас. Пришлось вертеться. Надо бы проскочить где-нибудь в другом месте, подальше от дальнобойных орудий. Я старался держать «Ласточку» так, чтобы корпус галеона находился между ней и выставкой оружия недоростков, сиречь фрегатом. К последнему не стоило приближаться за все сбережения бородатых – чудовище, при должной удаче, разнесет нас в пыль и не поморщится.
Проносясь мимо носа галеона, я умудрился прочесть его название – «Всепрекраснейшая и всеюнейшая, всепотрясающая и всенедоступнейшая фрекен Ум-Горх Валентина пятая». Гномы большие оригиналы – придумывают так, что язык сломаешь и мозги свихнешь, прежде чем умудришься запомнить.
Что-то вжикнуло, и наш магический щит лопнул, точно был сплетен из стекла, а не из лучших отражающих чар. «Ласточку» тряхнуло. Да так, что у меня от неожиданности клацнули зубы.
На нас с ревом рухнула пара серо-синих «Молотов Глубин», атаковав со стороны задневерхней полусферы. Вот уж не знаю, где они были раньше, но появились совершенно не вовремя.
«Молоты» очень похожи на своих создателей – гномов. Приземистые, несуразные, закованные в броню. Щитов на них намотано больше, чем капустных листьев вокруг кочерыжки, а орудий убийства бородатые и вовсе не жалеют. Вешают на стреколеты все, что найдут на оружейном складе.
Я не собирался мериться с ними силенками. Будь у меня «Серебряный источник» или «Развратник» – другое дело. А вот когда управляешь быстрым, но слабым «Шершнем» – не до воздушных схваток с тяжеловесами. Ребятам только волю дай – поймают под перекрестный огонь или того хуже – затянут в карусель. Сам не заметишь, как окажешься под главным калибром фрегата и получишь в задницу стаю огнепчел или еще чего похуже.
Они словно читали мои мысли. Первый попытался исполнить роль загонялы. Второй держался в некотором отдалении, предоставляя товарищу возможность превратить нас в решето.
Пришлось заставить «Ласточку» показать, на что она способна. Земля и небо завертелись перед глазами, как ошпаренные. Облака оказывались то вверху, то внизу. Огнепчелы алыми трассерами разрывали воздух в опасной близости. Пока ребята мазали, но долго так продолжаться не могло – рано или поздно либо у них ульи опустеют, либо у нас удача кончится.
С набором высоты и скоростью у «Молотов» не все гладко, поэтому я решил сыграть в старую игру. Уходил вверх до той поры, пока скорость не стала падать, а затем завалил «Ласточку» на правый борт. Отжал рукоять жезла от себя и, вместе с воем ветра, сорвался вниз.
Гномы, конечно же, клюнули. По-другому и быть не могло. В бою и азартных играх это племя забывает о такой замечательной вещи, как мозги. Ребята, совершив неполную петлю, рухнули за нами, словно грифы за брошенным со скалы куском мяса. Они разве что не визжали от восторга, правда, на наше счастье, продолжали безбожно мазать. Падение вышло веселым и затяжным. Я едва не пропустил момент, когда следовало выровнять стреколет по горизонту. Невидимая сила тут же вдавила нас в кресла, в глазах на краткое мгновение потемнело, и я вполне мог представить себе, каково сейчас гномам.
Недомерки явно забыли, что «Молот» – это не «Шершень», и так просто на нем из пикирования не выйти. Слишком тяжел и медлителен. А уж когда он хорошенько разгонится, и вовсе превращается в тупой неуправляемый булыжник. Гномы не экономят на защите и оружии. И иногда это играет с ними злые шутки. В особенности на критических высотах.
Одному из ребят повезло. Он худо-бедно смог выровнять своего увальня, едва не черпанув брюхом соленой воды. А вот его запальчивому приятелю счастье не улыбнулось. Гном нырнул безо всякой надежды на скорейшее всплытие.
Прежде чем уцелевший преследователь успел очухаться, я крутанул на прощание бочку, нырнул в облака и был таков.
Нас сразу же потеряли, я лег на курс домой, и тут у Ога случился припадок. Приятель повернулся ко мне и начал вопить.
Орет он – будь здоров. Но я сделал вид, что оглох и ослеп. Провернуть подобный трюк не так-то просто. В особенности, если тот, кто кричит, в три раза тяжелее тебя. Не знай я Ога, пожалуй, испугался бы. Клыкастая морда, здоровые лапы, свирепые глаза. Да и что взять с дикого орка?
Когда вопли достаточно усладили мой слух и стало понятно, что на этот раз мне не услышать о себе ничего нового, я улыбнулся и помахал рукой, показывая тем самым, что все не так уж и плохо.
В ответ напарник, зло сплюнув, отвернулся.
Просто душка. Кому скажи, что он мой компаньон и мы вместе рассекаем небо уже восемь лет, – не поверят. Обычно у такого, как я, и у такого, как он, мало общего. Но мы по доброй воле оказались в одной упряжке, и до сих пор ни один из нас другого не убил.
Что удивительно.
Сегодня партнер отчего-то счел, будто я виноват в том, что мы нарвались на конвой. Хотя встреча и впрямь была очень странной. Не спорю. Недомерки – ребята осторожные. Так близко от Черепашьего острова отродясь не ходили. Бородатые гады знают, что даже в сопровождении хорошо вооруженного фрегата может возникнуть масса проблем, если они нарвутся на кого-нибудь из ловцов удачи, в особенности на Черного Ага с его бандой.
Что галеон подземного племени забыл в такой дыре, как наша? У них же есть свои, налаженные и хорошо охраняемые фарватеры. Какого, спрашивается, Неба полезли они туда, где полно пиратов?!
Что дела не так хороши, как хотелось бы, я понял где-то через полчаса после выволочки. Ог подозрительно быстро остыл. На него это было не похоже. Обычно если орк начинал нудеть, то занимался этим целую неделю, а то и больше.
Судя по двум рядам ровных дырок, тянущихся от носа до кабины напарника, нам крупно повезло, что мы все еще живы, а не летим к праотцам. Получить в борт целую очередь огнепчел – не шутка. От такого загибались и более крупные птицы, чем наша…
Ог поднял вверх указательный палец и покрутил им в воздухе. Это означало «прибавь ходу». Я сделал, как он просит, и тут же почувствовал сопротивление со стороны демона. «Ласточка» шла на пределе минут двадцать, слушаясь управления все хуже и хуже, а затем одна из трех Печатей, удерживавших тварь Изнанки, выгорела.
Едкий черный дым повалил из простреленного корпуса, и мы начали медленно снижаться.
– Сможешь что-нибудь сделать?! – проорал я.
Ог, занятый лихорадочными расчетами на каббалистической доске, лишь пожал плечами, но затем все же соизволил рявкнуть:
– Все три Печати повреждены!
Понятно, куда он клонит. Рано или поздно цепи выгорят, и демон вырвется из «Шершня», превратив стреколет в груду бездушного железа. Кстати, последнее уже начало происходить – «Ласточка» на глазах превращалась в упрямого осла, то и дело рыская вправо-влево или, того хуже, пытаясь начать сваливание [1]. Вцепившись в жезл обеими руками, я прилагал массу усилий, чтобы удержаться на прежнем курсе.
Пузатое, точно переспевшая вишня, солнце ныряло в море, явно предрекая нам такую же участь. Вот-вот должно было стемнеть. В тропиках с этим быстро – не успеешь оглянуться, а вокруг уже ночь. Похоже, мы не успеем добраться домой до темноты, а значит, придется ориентироваться почти вслепую.
– Дотянешь?! – проревел Ог.
– Не знаю! У тебя есть чем расшевелить этого парня? Мы снижаемся слишком быстро!
– Работаю!
– Пошевелись, если не хочешь добираться до берега вплавь! Потянулись бесконечно долгие минуты. Дважды рычание демона почти стихало, и тогда мы проваливались вниз сразу на несколько десятков ярдов. Моя спина взмокла от пота, руки затекли, ладони горели, ноги на педалях высоты стонали от напряжения.
В этот момент в кабине Ога полыхнуло – напарник всадил в доску одну из своих бесценных рубиновых игл. Орк нашел точку и умудрился на время замкнуть цепь, создав призрачную Печать. Демон разочарованно взревел, но к «Ласточке» вернулась прежняя скорость.
Компаньон показал мне большой палец, я в ответ сделал то же самое. Возможно, нам не придется принимать соленую ванну. Судя по сфере, осталось немного. Но горизонт оставался пустым. Никакого намека на знакомые места – вокруг сплошь неуютное море.
На фоне быстро темнеющего неба появились две точки. Они быстро приближались, и вот я уже мог разглядеть черные силуэты «Развратников».
«Ласточку» почтил своим вниманием Патруль – ловцы удачи на службе у губернатора. Они поравнялись с нами, узнали приметную расцветку «Шершня», покачали боками, показывая, что отведут нас к дому. Еще бы им этого не сделать. За доводку каждого поврежденного стреколета платят неплохие деньги. Так сказать, принцип «служить и защищать» в действии.
Один из ловцов пристроился впереди, другой держался позади и чуть выше. Сейчас меня это даже не нервировало: я был слишком занят, чтобы думать об их пушках.
Сумерки казались густыми и вязкими, как всегда в новолуние. Мы продирались сквозь них, словно через густую патоку. Впереди показались две одинаковые скалы со срезанными верхушками, и я обрадовался им, словно старым друзьям. До Большой земли осталось всего ничего.
Мы подходили к Черепашьему острову с севера, со стороны дикого берега. Здесь на многие мили – сплошные обрывистые морские скалы, за которыми начинаются невысокие горы, покрытые джунглями. Поблизости нет пригодных для посадки мест; нам следовало перетянуть через хребет к южному берегу.
Под животами обоих «Развратников» полыхнуло тревожно-алым. Сопровождаемые блуждающими огнями, они рассекали тьму, предупреждая Логово о том, чтобы очистили док для аварийной посадки. Ог пошуровал в кабине и выпустил на волю наших ручных огоньков, заставив их вспыхнуть по бокам корпуса.
Горы придвинулись вплотную, я потянул жезл на себя, но «Ласточка» не желала набирать высоту. Мы шли на предельной скорости, в опасной близости от пальм, торчавших на сплюснутых вершинах. Демон, чувствующий скорую свободу, будил воем птиц, спавших на деревьях. Те минуты, что мы шли над Бараньим хребтом, показались мне вечностью. Очень не хотелось в последний момент врубиться носом.
И Небо миловало.
Мы пролетели над чередой водопадов, затем над извилистой лентой реки, почти теряющейся в густых джунглях. Силуэты стреколетов отразились в неспокойной воде. Сельва промелькнула в мгновение ока, и на горизонте показались огни Сан-Винсенте, расположенного на берегу большого залива.
В этот момент призрачная Печать лопнула, захватив с собой еще одну. От оглушительного рева у меня заложило уши. Уверен, мы умудрились разбудить и перепугать все окрестности.
«Ласточка» неслась вперед, точно заговоренная, с каждой секундой опускаясь все ниже. Кажется, напоследок демон решил нас угробить. В брюхе стреколета трещало. Даже сквозь рев и вой ветра я слышал, как отрываются заклепки и рвется металл. Дым из носа валил такой, что я с трудом мог различить, что творится прямо по курсу.
Летевший впереди «Развратник» ушел вверх, тем самым показывая, что дальше нам придется выкручиваться самостоятельно. Промелькнули волны залива, затем узкая белая полоска пляжа, и мне едва хватило времени, чтобы справиться с упрямым куском железа и выровнять его по центру посадочной полосы, по периметру которой призывно мигали огни фэйри.
Я кое-как приподнял нос стреколета, дождался, когда до земли осталось всего ничего, и приложил перстень с камнем Развоплощения к последней уцелевшей Печати. Сразу же наступила оглушительная тишина – мощная магия артефакта усыпила демона. Мы потеряли скорость, и Логово нависло над «Шершнем», ослепляя меня ярким светом.
Под тревожное завывание прикормленных Туллом латимер, едва не задев верхнюю балку разгрузочной линии, мы врубились в Пятый док. От удара о землю стойка передних шасси с душераздирающим хрустом лопнула, и «Ласточка» клюнула носом. Резкий рывок вперед, тут же – назад. В плечи, грудь и живот впились паутинные ремни, вжимая нас в кресла так, что стало тяжело дышать.
Мы, без всякого управления, пролетели на брюхе еще ярдов сорок, осыпая искрами все помещение. Стреколет вылетел с полосы, мимоходом задел огромный остов старого ботика. От удара его развернуло, протащило еще несколько ярдов и вбило в каменную стену.