3
Ничего страшного не произошло: наклонившись, ракета остановилась – замерла под углом градусов в шестьдесят к уже явно ощутимой теперь горизонтали. Все медленно приходили в себя; Калве неудержимо зевал, Азаров потирал ушибленный локоть.
Сенцов расстегнул ремни (на которых висел, вывалившись из кресла), тяжело шлепнулся на косой пол, медленно съехал к стене и там осторожно поднялся на ноги.
– Где мы? – спросил Калве. – Это Марс?
– Нет, – медленно ответил Сенцов. – Это не Марс.
– Да, но гравитация! Откуда гравитация? – снова сердито закричал Раин. – Этого же не может быть! Я выводил на Деймос! Куда мы сели? Мы ведь не взлетим!
После длительной невесомости ему, как и остальным членам экипажа, казалось, что такой тяжести они не испытывали даже в тяжелейшие моменты ускорения. Только Сенцов, уже стоявший на ногах, мог, хотя и с трудом, оценить действительное напряжение поля тяготения.
– Сели… – проворчал Сенцов. Он вскарабкался к креслу, повернул его, уселся, облегченно вздохнул.
– Действительно, гравитация – больше земной, – безразличным голосом сказал Азаров.
– Это только нам кажется, – тотчас же возразил Коробов. – Одна пятая земной, – он кивнул в сторону гравиметра. – Мы просто привыкли к легкой жизни…
Калве вежливо улыбнулся, показывая, что тяжесть не лишила его способности оценить каламбур. Остальные хмуро промолчали.
– Легкая жизнь… – протянул Раин. – Отсюда – самочувствие… Но надо же установить причину? Командир!
– Здесь мы ее не установим, – мрачно и как будто бы даже нерешительно ответил Сенцов. – Придется выходить… Садился я на Деймос – это все, что могу пока сказать.
– Такое напряжение гравитации… – пробормотал Калве.
– Смейтесь, как хотите, – сказал Коробов, – но не искусственный ли это спутник?
Все действительно засмеялись. Искусственный спутник – это из аксессуаров фантастики, а здесь – явная реальность. Да и сам Коробов сказал это как бы в шутку, хотя глаза его при этом оставались серьезными и чувствовалось, что где-то в глубине души он готов поверить в свою версию.
– Стойте! – Азаров поднял руку. – Я понял! Деймос состоит не из обычного вещества. Нарушенные электронные оболочки, колоссальная плотность – вот где источник… Помните – звезда Ван Манена и все прочие…
– Помним… – буркнул Раин. – Вы думаете, если бы это было так, то не было бы замечено раньше? Тогда вращались бы вокруг общего центра тяжести системы… Я уж скорей допущу, что эта сверхплотная громада – вовсе и не Деймос. Она могла только что приблизиться к Марсу, ведь бывают всякие совпадения, и оказалась на орбите Деймоса… Хотя – это место Деймоса… Словом, не знаю.
– Что ж, – сказал Сенцов, – принимаем предположение Азарова как рабочую гипотезу. Конечно, не исключено, что найдется и другое решение. Но найдем мы его, вернее всего, уже на поверхности спутника, а вовсе не в рубке.
Раин пожал плечами, промолчал. Сенцов подвел итоги предположениям:
– Ну, сегодня переживаний, кажется – за весь полет сразу.
– Нет, мы просто спим и видим коллективный сон, – вставил Коробов.
Смех прозвучал чуть натянуто: в рубке все еще царила некоторая растерянность. Так, наверное, чувствуют себя потерпевшие кораблекрушение, выбравшись на твердую почву необитаемого острова: и радуются, и в то же время понимают, что ничто хорошее их, по всей видимости, впереди не ждет…
Наконец Сенцов отдал распоряжение. Коробов поднялся, кивнул Азарову – оба ушли проверять рабочие помещения и двигатели, лазить по тесным закоулкам вокруг компрессоров и камеры сгорания… Калве присел на корточки перед вычислителем, начал осматривать его. Сенцов приказал выключить лишнее освещение и все локаторы.
– А если метеорит? – спросил Раин.
– А если… все равно, не имея хода, от него не спасешься, – ответил Сенцов.
Раин кивнул, словно совершенно успокоенный ответом, и стал переключать экраны на телеприемник заднего обзора. Они не оживали – очевидно, на корме были повреждения…
Коробов и Азаров вскоре вернулись, вытирая измазанные руки. Коротко доложили. При первом беглом осмотре все оказалось в порядке, прокрутить же компрессоры вхолостую они не решились: потребуется слишком большой расход электричества. Кое-где испортилось освещение, но это уже мелочь.
Внимательно изучавший приборы Сенцов выслушал все доклады. Кивнул, как будто бы даже равнодушно, потом повернулся к Раину:
– Сильное магнитное поле – странно… Так что – не только гравитация.
– Час от часу не легче, – развел руками Раин. – Надо выходить. Разумеется, не исключено, что спутник состоит из сверхплотных пород. Или…
– Или? – быстро спросил Сенцов.
– Ничего… – замялся Раин. – Нет, конечно, ничего… Просто явление пока необъяснимо. Так или иначе – открытие колоссального значения…
– А посадка? – спросил Сенцов. – Тоже – необъяснимо?
– Для гипотез – не время… Посадка? И ты всего лишь человек. Неточное движение… Вот мы и провалились.
– В общем, – не утерпел Коробов, – тут некоторые жаловались на недостаток приключений… – Он подмигнул Сенцову, похлопал по плечу Раина. – Вот вам приключение – по первому разряду.
Азаров покосился на него, что-то проворчал. Больше никто не сказал ни слова – космонавты смотрели на командира.
Он молчал, как всем показалось, слишком долго…
Было ясно, что придется выйти из корабля, и на лице Азарова было написано такое откровенное желание поскорее выбраться наружу, что Сенцов пожалел его больше остальных, потому что знал – именно Азарову придется остаться. Выходить следовало более осторожным, да к тому же Азаров незаменим на связи.
Нельзя, по соображениям безопасности, выходить и Калве. Хозяин кибернетических устройств, возле них он и должен дежурить. Ожидать в ракете предстояло и Коробову – опытный пилот-космонавт, он в случае чего примет командование.
– Наружу выйдем я и Раин, – проговорил Сенцов. – Спутники – по его специальности, – добавил он, хотя мог ничего не объяснять. – Остальным – дежурить по аварийному расписанию. Исправить освещение, наладить быт, держать с нами связь и подготовить внеочередную фотограмму на Землю. Может быть…
Наступившее молчание никак нельзя было счесть одобрительным.
– Не унывайте, – утешил Сенцов. – Успеете… Работать все будут, это могу гарантировать. Мы – только разведка…
Опять-таки он мог ничего не объяснять, но ему почему-то хотелось утешить ребят, оставить их успокоенными. «Как перед смертью», – сердито подумал он, шагнул вперед – непослушная нога тяжело грохнула об пол: тяготение… «Фантасмагория!» – пробормотал Сенцов.
Из стенных шкафов достали два скафандра. Сенцову и Раину помогли одеться. В скафандрах оба выглядели одинаково толстыми. Большие, прозрачные спереди шлемы сделали их существами, принадлежащими тому, наружному миру… Проверили кислород, систему регенерации. Сенцов подул в микрофон шлема, раздельно проговорил: «Раз, два, три, четыре…» То же сделал и Раин.
Потом они, прощально помахав руками, направились к двери. Калве и Коробов провожали разведчиков к выходу, в их глазах была тревога.
Стальная, в десять миллиметров дверь закрылась за уходящими. Прижимавшие ее рычаги, сверкнув голубоватым металлом, холодно лязгнув, упали на место. Прошла минута, и Коробов увидел, как стрелка манометра стремительно прыгнула вниз: гидравлика и давление воздуха в камере выжали прикипевшую к гнезду крышку входного люка.
Трое остались в ракете… Азаров сидел у рации и, судя по устремленному вдаль взгляду, по нахмуренному лбу, напряженно думал: что это за гравитация? Откуда? По временам он негромко спрашивал разведчиков: «Ну, как там? Как?» Калве снова стал возиться с вычислителем: сняв панели, доставал запасные контуры, проверял, вставлял в гнезда, снова проверял… Движения его были неторопливы, казалось даже – он чересчур мешкает. На самом же деле он работал быстро и точно, но без суеты. Коробов вышел в коридор – посмотреть, что стало с выведенной за борт хлорелловой ванной, о которой в суматохе все забыли. Из коридора можно было сквозь иллюминатор увидеть, что делается в этом прозрачном мирке, населенном микроскопическими водорослями. Они служили для возобновления кислорода, а в случае нужды и для питания. Правда, мало было надежды, что водоросли уцелели после облучения.
Азаров хмурился все больше. Со связью творилось что-то непонятное. Голоса Сенцова и Раина слышались глухо, словно космонавты успели отойти далеко от ракеты или же между ними и кораблем возникла какая-то экранирующая преграда.
Время от времени слышимость вообще пропадала, как будто над поверхностью спутника бушевала магнитная буря. Стрелки магнитометров судорожно дергались. Магнитная буря – на поверхности ничтожного камня, неприкаянно мотающегося в пустоте? А может быть, и не гравитация, и не магнитное поле, а что-то совсем другое?! Не все же мы знаем о полях… Опыт Азарова никак с этим согласиться не мог, но разум говорил: возможно, многое возможно, и неизвестно еще, что может случиться в следующую минуту… А приборы упрямо показывали свое. И еще Калве не давал покоя.
– Скажи Сенцову, пусть в первую очередь осмотрит солнечные батареи, – повторил Калве уже в третий раз. Азаров наконец понял, чего он хочет, кивнул. Действительно, без источников энергии им придется плохо.
Прибавив мощность, он начал вызывать в микрофон. Наконец голос Сенцова, как сквозь подушку, ответил: «Батареи? Да ладно – подожди ты там со своими батареями…» Азаров пожал плечами. Потом в наушниках забормотали что-то невнятное. Можно было разобрать, что это голос Раина. Потом Сенцов воскликнул: «Не может быть!»
Азаров торопливо переключил прием с телефонов на динамик – чтобы слышали все, и нетерпеливо закричал в микрофон: «Ну, что там? Да ну же, отвечайте!» Но голоса делались все неразборчивее… Вошедший из коридора Коробов остановился у двери – он услышал, как из динамика донеслось раинское: «Смотри, смотри…» На этом связь окончательно прервалась. Из динамика доносилось только густое фоновое гудение.
Азаров стремительно протянул руку – еще усилить ток, и в этот момент все трое почувствовали, как дрогнул и стал ускользать из-под ног покатый пол рубки…