Основы уголовно-правового воздействия. Глава 2. Уголовный закон: понятие, структура, соотношение с уголовным правом (Н. А. Лопашенко, 2004)

Основой борьбы государственных органов с негативными явлениями общественной жизни является уголовный закон – уголовное законодательство.

Как и любой другой нормативно-правовой акт, уголовный закон обладает общими признаками нормативного акта и отличается специфическими, только ему присущими чертами.

Российский уголовный закон обладает следующими общими признаками[241]:

1. Уголовный закон, как форма уголовного права, содержит уголовно-правовые нормы – правила поведения, обязательные для всех граждан и организаций, а также нормы-предписания о пределах действия первых норм (об их установлении, изменении, отмене, прекращении их действия, действии норм во времени, пространстве и по кругу лиц). Этот признак в теории права называется нормативностью[242]. Нормативности противостоит казуальность. В ее основе лежит конкретный случай из жизни – казус. В отношении него тоже вырабатывается конкретное правило поведения, которое может иметь форму, например, приговора по уголовному делу. Однако действие этого правила распространяется только на то дело, которое и послужило основой для его формулирования. В некоторых государствах казуальности придается нормативный характер, т. е. решение по конкретному делу является образцом для деятельности правоприменительных органов, а правило, выработанное для разового индивидуального применения, становится всеобщим и обращается на неопределенный круг лиц и все подобные ситуации. Речь идет о государствах, в которых судебный прецедент признается источником уголовного права, например, о Великобритании. В России казус не принимается за норму, хотя с сожалением приходится констатировать, что в некоторых уголовно-правовых нормах Особенной части элементы казуальности присутствуют, иногда – достаточно значимо (например, в норме об ответственности за подкуп участников или организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов).

2. Уголовный закон представляет собой результат уголовного правотворчества государства. Поскольку в государстве основные правотворческие функции выполняют государственные органы с учетом важности уголовно-правовых норм, российский уголовный закон принимается постоянно действующим законодательным органом государственной власти – Государственной Думой Российской Федерации. Процедура принятия и вступления в действие уголовного закона, как и любого другого законодательного акта, строго регламентирована. Поэтому российский уголовный закон – это федеральный закон, имеющий прямое действие на всей территории Российской Федерации[243].

3. Уголовный закон имеет на территории России высшую юридическую силу[244]. Анализируя этот признак уголовного закона, И. Я. Козаченко справедливо отмечает, что высшая юридическая сила проявляется в следующем: а) ни один другой орган не вправе отменять или изменять уголовный закон; б) все другие нормативные акты не должны противоречить закону; в) в случае противоречия закона и иных нормативных актов приоритет должен принадлежать закону[245]. Н. Г. Иванов определяет высшую юридическую силу уголовного закона как порождение обязательных юридических последствий для всех граждан и организаций, находящихся на территории РФ Иванов Н. Г. Уголовное право России. Общая и Особенная части. – М., 2003. – С. 65.].

4. Уголовный закон является в России единственным источником уголовного права[246]. Все другие правовые акты, относящиеся к вопросам уголовно-правового регулирования, должны издаваться на основе и в соответствии с уголовным законом. Последний представляет собой и форму существования уголовного права[247].

5. Российский уголовный закон носит кодифицированный характер. Он представлен Уголовным кодексом – единственным и единым уголовно-правовым актом, аккумулирующим в себе уголовно-правовые нормы. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в действующий Уголовный кодекс (ст. 1 УК). «Совокупность статей УК РФ образует уголовное законодательство», – справедливо замечает А. А. Толкаченко[248]. Г. А. Есаков, анализируя этот признак уголовного закона, отмечает, что правило имеет одно исключение, записанное в самом УК (ч. 3 ст. 331 УК), согласно которому уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством военного времени[249]. Думаю, однако, что здесь мы имеем дело не с исключением, а скорее с внутренней коллизией, суть которой заключается в противоречии нормы Особенной части норме Общей части. Подобное недопустимо, поскольку нарушает принцип системности уголовного закона (принцип законодательной техники). Кодифицированность российского уголовного закона многими исследователями признается его достижением, от которого нельзя отказываться[250]. Верно замечает по этому поводу И. А. Тарханов, что следует помнить и о том, что уголовный закон адресован не только специалистам, но и гражданам: «Множественность формальных источников уголовного права создает для последних значительные трудности в усвоении юридических знаний, порождает незнание ряда уголовно-правовых запретов и тем самым снижает предупредительную роль уголовного закона и эффективность обеспечения своих прав и свобод гражданами без их обращения к специалистам»[251].

6) Российский уголовный закон основывается на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права (ст. 1, 2 УК). Иногда перечисленное относят в науке к материальным источникам уголовного закона[252]. А. Н. Игнатов называет Конституцию РФ «главным источником уголовного права»[253]. Безоговорочно признает источником уголовного права Конституцию РФ и международные договоры В. П. Коняхин[254]. В некотором смысле считает международные нормы источниками уголовного права и А. В. Наумов, поскольку они «применительно к уголовному праву нуждаются в конкретизации и уточнении… На их основании нельзя кого-либо привлечь к уголовной ответственности или назначить кому-либо уголовное наказание, так как указанные нормы не содержат уголовно-правовых санкций. Однако если внутригосударственные уголовно-правовые нормы противоречат указанным международным нормам, лицо должно быть освобождено от уголовной ответственности в силу прямого действия Конституции РФ и норм международного права»[255].

Сказанное подтверждает и постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1991 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»[256]. Но, как справедливо отмечает Т. Ю. Орешкина, «норма Конституции РФ может блокировать применение положений УК РФ, но квалификация деяния, привлечение к уголовной ответственности и назначение наказания происходят только с применением статей УК РФ»[257]. Четко на это указано в п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»: «Международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом (например, Единая конвенция о наркотических средствах 1961 г., Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г., Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г.). Исходя из статьи 54 и пункта „о“ статьи 71 Конституции Российской Федерации, а также статьи 8 УК РФ уголовной ответственности в Российской Федерации подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации. В связи с этим международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации в тех случаях, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации (например, статьи 355 и 356 УК РФ)»[258].

Многие исследователи отмечают как самостоятельную черту уголовного закона его историческую изменчивость, «поскольку непрерывное развитие общественного производства, совершенствование производственных и иных общественных отношений, изменение социально-экономических, политических и идеологических условий жизни общества естественно требуют соответствующего изменения и дополнения уголовного законодательства»[259].

Специфические черты[260]уголовного закона установлены в ст. 2 УК. Они проявляются в задачах, стоящих перед уголовным законом, и в его содержании. Для осуществления этих задач Кодекс устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями; виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. Как верно отмечает А. В. Наумов, уголовный закон отличается от других законов именно содержанием норм права[261]. Кроме того, уголовный закон является одной из основных форм реализации уголовно-правовой политики государства[262]. Эту черту уголовного закона подчеркивают далеко не все специалисты[263], однако, на мой взгляд, она очень важна в характеристике уголовного законодательства.

Таким образом, только уголовный закон решает в Российском государстве вопросы преступности и наказуемости негативных явлений, а также связанные с ними вопросы освобождения от уголовной ответственности и наказания, применения принудительных мер медицинского характера и воспитательного воздействия и т. п. Принципы российского уголовного законодательства, также закрепленные в нем, гарантируют построение уголовного закона на началах законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма.

Уголовный закон – это нормативно-правовой акт высших органов Российского государства, основанный на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права, обладающий высшей юридической силой и содержащий в себе уголовно-правовые нормы, регламентирующие вопросы преступности, наказуемости негативных явлений и другие, связанные с ними, на основании и в соответствии с принципами уголовного законодательства.

В науке имеются и другие определения уголовного закона. Как правило, они вбирают в себя перечисленные выше признаки уголовного закона и принципиально не отличаются друг от друга. Поэтому я не вижу особого смысла в анализе этих определений. Они одновременно плохи и хороши точно так же, как и мое определение. Исключение, пожалуй, составляет определение, данное В. П. Малковым, который понимает под уголовным законом «опубликованный в официальном порядке и введенный в действие федеральный нормативный правовой акт, принятый в соответствии с Конституцией РФ Государственной Думой и одобренный Советом Федерации, а также подписанный Президентом РФ, либо правовой нормативный акт, принятый всенародным голосованием (референдумом), либо нормативный акт международно-правового характера, содержащий нормы уголовного права, ратифицированный в установленном порядке компетентным органом государственной власти России или бывшего СССР»[264]. Таким образом, В. П. Малков фактически выделяет три разных разновидности уголовного закона, что вряд ли соответствует ч. 1 ст. 1 УК.

Иногда в определениях уголовного закона специально подчеркивают, что он принимается во исполнение воли народа[265].

Российский уголовный закон имеет теоретическую, фактическую и юридическую базы.

Теоретическая база уголовного закона – философское учение о праве и политике. Оно складывалось на протяжении многих столетий на основе исследований представителей различных правовых школ и направлений и достижений философской мысли. В настоящее время учение о праве и политике в наиболее сконцентрированном виде сосредоточено в таких научных отраслях, как теория и история государства и права. В теоретическую базу уголовного закона входят также достижения уголовно-правовой и связанных с ней уголовно-исполнительной, криминологической и других наук.

Практическую базу уголовного закона составляют данные правоприменительной деятельности органов суда, прокуратуры, внутренних дел; проводимые научными и практическими работниками обобщения судебной практики по различным категориям преступлений, другим вопросам уголовно-правового характера. Обобщения помогают установить эффективность как отдельных положений, так и уголовного закона в целом.

Юридической базой уголовного закона, как и всего российского законодательства, является Конституция РФ[266]. Ее статьи лежат в основе практически всех принципиальных положений уголовного закона, ее принципы – основа принципов уголовного законодательства. Поэтому, думаю, что Конституция РФ, как и международные уголовно-правовые нормы, – больше чем источник уголовного закона[267].

Назначение уголовного закона находит свое выражение в его функциях. Следует отметить, что о них в науке говорят редко; более исследованными являются функции уголовного права, а не закона. Думаю, что функции уголовного права и уголовного закона в основном совпадают, исходя из соотношения права и законодательства. Как и у уголовного права, у уголовного закона – две основные функции: предупредительно-охранительная и регулятивная. А. И. Чучаев выделяет только предупредительную и воспитательную функции, хотя перед этим говорит, что уголовный закон «призван не только охранять общественные отношения, но и регулировать их»[268]. По мнению Л. В. Иногамовой-Хегай, уголовный закон имеет охранительную, регулятивную, воспитательную и профилактическую функции[269].

Предупредительно-охранительная функция заключается в охране специфическими методами – путем установления преступного и наказуемого – общественных отношений и благ и законных интересов граждан, организаций, общества и государства. Запрещение и наказание наиболее общественно опасного отклоняющегося поведения сокращает количество и тяжесть совершенных преступных деяний. Вместе с тем, предупредительно-охранительную функцию выполняют и такие уголовно-правовые нормы, которые побуждают лицо к активному противодействию преступнику, или к определенному общественно полезному поведению (нормы о необходимой обороне, задержании преступника, связанные с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния). Они, как верно отмечает А. И. Чучаев, служат дополнительным стимулом для несовершения преступлений[270].

Регулятивную функцию для уголовного закона выделяют далеко не все исследователи. Уголовно-правовые нормы, из которых состоит закон, регулируют определенные общественные отношения, то есть упорядочивают, организуют последние путем наделения их участников правами и обязанностями. Общественные отношения, регулируемые уголовным законом, – это не только отношения между лицом, уже совершившим преступление, и государством, но и отношения между государством и всеми лицами по поводу запрета уголовным законом определенного отклоняющегося поведения[271].

Воспитательная функция уголовного закона связывается теми, кто ее выделяет[272], обычно с предупредительно-охранительной функцией, поэтому я не вижу необходимости в специальном ее выделении, тем более что целенаправленно вопросами воспитания уголовный закон не занимается. Воздействуя страхом наказания на неустойчивую категорию граждан, уголовный закон тем самым воспитывает их в духе неуклонного соблюдения законов и уважения к ним. Неотвратимость наказания укрепляет правосознание всех россиян, рождает у них нетерпимость к лицам, нарушающим уголовный закон, пробуждает их к активизации борьбы с преступностью. Из сказанного понятно, что воспитательное воздействие уголовного закона не в малой степени зависит от того, как он применяется.

Уголовный закон – системное образование, включающее Общую и Особенную части. Анализируя строение уголовного закона, в науке иногда говорят о нескольких его уровнях[273], или звеньях. Первый составляет деление уголовного закона на разделы; второй – на главы; третий – на статьи. Все вышеназванные элементы входят в структуру как Общей, так и Особенной частей уголовного закона. Структура уголовного закона достаточно логична и последовательна: разделы образуются главами, главы – статьями. Статьи также имеют свое внутреннее строение. Однако элементы статей уже не являются структурными элементами уголовного закона.

Общая часть уголовного закона (или Уголовного кодекса, что является равнозначными понятиями в соответствии с ч. 1 ст. 1 УК) состоит из 6 разделов, включающих в себя 15 глав и 102 статьи. Разделы, соответственно, посвящены: 1) уголовному закону (2 главы, 13 статей, со ст. 1 по ст. 13 УК); 2) преступлению (6 глав, 28 статей, со ст. 14 по ст. 42 УК); 3) наказанию (2 главы, 31 статья, со ст. 43 по ст. 74 УК); 4) освобождению от уголовной ответственности и от наказания (3 главы, 12 статей, со ст. 75 по ст. 86 УК); 5) уголовной ответственности несовершеннолетних (1 глава, 10 статей, со ст. 87 по ст. 96 УК); 6) принудительным мерам медицинского характера (1 глава, 8 статей, со ст. 97 по ст. 104 УК). Структура Общей части уголовного закона достаточно стабильна; с момента принятия УК РФ 1996 г. она практически (за исключением структуры отдельных статей) не менялась. Только известный декабрьский 2003 г. Закон исключил из Общей части 3 статьи (ст. 16, 52, 77 УК), и добавил в нее одну статью (ст. 80-1 УК). Таким образом, Общая часть стала меньше на две статьи.

Особенная часть уголовного закона образована семью разделами, состоящими из 19 глав и 268 статей. Разделы Особенной части определяют: 7)[274] преступления против личности (5 глав, 57 статей, со ст. 105 по ст. 157 УК); 8) преступления в сфере экономики (3 главы, 50 статей, со ст. 158 по ст. 204 УК); 9) преступления против общественной безопасности и общественного порядка (5 глав, 77 статей, со ст. 205 по ст. 274 УК); 10) преступления против государственной власти (4 главы, 61 статья, со ст. 275 по ст. 330 УК); 11) преступления против военной службы (1 глава, 22 статьи, со ст. 331 по ст. 352 УК); 12) преступления против мира и безопасности человечества (1 глава, 8 статей, со ст. 353 по ст. 360 УК). За время действия УК РФ 1996 г. в Особенную часть была включена 21 новая статья (ст. 127-1, 127-2, 141-1, 142-1, 145-1, 171-1, 174-1, 185-1, 199-1, 199-2, 205-1, 215-1, 215-2, 228-1, 228-2, 242-1, 282-1, 282-2, 285-1, 285-2, 327-1 УК), из нее за это же время были исключены 4 статьи (ст. 152, 182, 200, 265 УК). Таким образом, Особенная часть увеличилась на 17 статей[275].

И Общая, и Особенная части уголовного законодательства состоят из статей, имеющих свою нумерацию и являющихся, по выражению Б. В. Яцеленко, первичными элементами структуры уголовного закона[276]. Нумерация статей в Уголовном кодексе не должна меняться даже тогда, когда в закон вводится новая или отменяется старая статья. Новые статьи помещаются в разделы и главы, близкие им по содержанию, под номером предыдущей статьи, но с дополнительной нумерацией. В действующем УК 377 статей.

Многие статьи уголовного закона законодатель делит на части. Части статьи уголовного закона для удобства пользования имеют цифровые обозначения. Внутри отдельной части иногда выделяются пункты.

В статьях Общей части уголовного закона частями подчеркиваются законченные положения, часть статьи заключает в себе определенное правило поведения. Например, в ст. 2 УК ч. 1 излагает задачи, стоящие перед законом, ч. 2 – методы, при помощи которых эти задачи могут быть решены; ст. 41 УК в ч. 1 провозглашает обязательное правило, в связи с которым не является преступлением причинение вреда при обоснованном риске, в ч. 2 фиксирует, при каких условиях риск правомерен, в ч. 3 – в каких случаях он не оправдан и не признается обоснованным.

В Особенной части с помощью частей статьи законодатель, как правило[277], проводит дифференциацию уголовной ответственности, в зависимости от отсутствия или наличия квалифицирующих (особо квалифицирующих) обстоятельств.

Часть статей в уголовном законе снабжена примечаниями[278], в которых обычно раскрывается какое-либо имеющееся в тексте статьи уголовно-правовое понятие или формулируются условия освобождения от уголовной ответственности. Все примечания в действующем УК относятся к статьям Особенной части Уголовного кодекса.

Таким образом, можно выделить два вида примечаний[279]:

1) примечания, которые содержат толкование определенного понятия или дают разъяснения по порядку действия (применения) статьи, например примечания к статьям: 117 (понятие пытки), 127-1, примечание 2 (понятие эксплуатации человека), 139 (понятие жилища), 141-1 (крупный размер в составе нарушения порядка финансирования выборов или референдума), 146 (крупный и особо крупный размеры в составе нарушения авторских и смежных прав), 151 (сфера действия статьи), 158 (понятия хищения, значительного ущерба, помещения и т. д.), 169 (понятия крупного и особо крупного размера, крупного и особо крупного ущерба, дохода и задолженности для гл. 22 УК), 174 (крупный размер финансовых операций и иных сделок в легализации), 178 (крупный ущерб в недопущении, ограничении или устранении конкуренции), 185 (крупный ущерб в преступлениях, совершаемых на рынке ценных бумаг), 189 (субъект состава незаконного экспорта), 193 (крупный размер невозвращения из-за границы средств в иностранной валюте), 194 (крупный и особо крупный размеры уклонения от уплаты таможенных платежей), 198 (крупный и особо крупный размеры уклонения физического лица от уплаты налогов и (или) сборов), 199 (крупный и особо крупный размеры уклонения от уплаты налогов и (или) сборов с организации), 201, примечания 1 и 3 (понятие субъекта преступлений против интересов службы в коммерческих или иных организациях и правила привлечения к ответственности), 216 (понятие крупного ущерба в гл. 24 УК), 228 (понятие крупного и особо крупного размеров наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов), 230 (сфера действия статьи), 260 (значительный, крупный и особо крупный размеры незаконной порубки деревьев или кустарников), 264 (понятие механического транспортного средства в нарушении правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств), 285 (понятие субъектов должностных преступлений), 285-1 (понятие крупного и особо крупного размеров нецелевого расходования средств), 290 (крупный размер взятки), 291 (понятие крупного ущерба в халатности), 316 (сфера действия статьи), 318 (понятие представителя власти), 322 (пределы действия статьи), 359 (понятие наемника) УК;

2) примечания, в которых оговариваются условия освобождения от уголовной ответственности за совершенное преступное деяние или условия привлечения к ней (ст. 201 УК). Таковы, например, примечания к статьям: 122 (заражение ВИЧ-инфекцией), 126 (похищение человека), 127-1, примечание 1 (торговля людьми), 201, примечание 2 (злоупотребление полномочиями), 204 (коммерческий подкуп), 205 (терроризм), 205-1 (вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению), 206 (захват заложника), 208 (организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем), 210 (организация преступного сообщества (преступной организации)), 222 (незаконный оборот оружия), 223 (незаконное изготовление оружия), 228 (незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов), 275 (государственная измена), 282-1 (организация экстремистского сообщества), 282-2 (организация деятельности экстремистской организации), 291 (дача взятки), 307 (заведомо ложное показание, заключение эксперта или неправильный перевод), 308 (отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний), 337 (самовольное оставление части или места службы), 338 (дезертирство) УК.

Количество примечаний позволило некоторым исследователям говорить о перегруженности ими Уголовного кодекса[280]. «Правила, которые могут быть дифференцированы и обобщены в отношении категории или рода преступлений, подлежат выражению в статьях Общей части Уголовного кодекса, как и другие законодательные дефиниции», – пишет Т. В. Кленова[281]. Думаю, что с этим можно частично согласиться; вторая – более однородная по содержанию группа примечаний может быть объединена в общее правило, сформулированное в Общей части УК. Однако чем больше разъяснений закона будет в нем самом, тем, на мой взгляд, лучше с точки зрения единообразия его применения.

Строение уголовного закона не хаотично и не случайно, оно подчинено определенным правилам, возведенным исследователями в ранг принципов. Таких принципов два:

1) статьи, содержащие уголовно-правовые нормы, относящиеся к регулированию одного института или к охране однородных общественных отношений, располагаются в одном месте закона;

2) статьи располагаются в Уголовном кодексе с соблюдением внутренней иерархии: от общего к частному (соответственно выделяются Общая и Особенная части), от причины к следствию (сначала нормы о преступлении, затем – о наказании), от более тяжких видов преступлений и их групп – к менее тяжким (так, посягательства на личность открываются в Кодексе преступлениями против жизни и здоровья, в этой главе на первом месте стоит ст. 105 УК, регламентирующая ответственность за убийство, и т. д.)[282], и др.

Структура статей Общей и Особенной частей различна. Статьи Общей части уголовного закона состоят, как правило, из гипотезы и диспозиции, хотя могут быть представлены и одной диспозицией, если статья посвящена норме-принципу[283]; статьи Особенной части – из диспозиции и санкции[284] (за исключением ст. 331 УК, которая, как и статьи Общей части, включает в себя гипотезу и диспозицию). По мнению М. П. Журавлева, диспозиция статьи Особенной части сливается с гипотезой[285]. В зависимости от частей статья Особенной части иногда насчитывает несколько диспозиций и несколько санкций.

Более подробно следует остановиться на строении статей Особенной части. В науке принято классифицировать отдельные структурные элементы статей – как диспозиции, так и санкции. Следует отметить, что иногда подобные классификации предпринимаются в отношении не статей, а уголовно-правовых норм Особенной части[286]. Полагаю, что это не может быть признано верным, поскольку, хотя уголовный закон и является формой выражения уголовного права, статья уголовного закона не совпадает с уголовно-правовой нормой (см. об этом в § 3).

Диспозицией статьи Особенной части называется та часть статьи уголовного закона, в которой описываются признаки конкретного состава преступления или указывается на него. Думаю, именно потому, что далеко не во всех статьях формулируется определение преступного деяния, иногда оно просто называется, неточным следует признать понятие диспозиции статьи, сформулированное А. В. Наумовым: «Диспозицией называется часть статьи Особенной части, содержащая определение предусмотренного преступного деяния»[287].

В науке уголовного права обычно выделяют 4 вида диспозиции статей Особенной части: простую, описательную, ссылочную и бланкетную[288], не указывая, по каким признакам или основаниям проводится это выделение[289]. Между тем, основания для классификации и выделения названных видов диспозиций – разные[290], и, например, простые диспозиции могут быть одновременно ссылочными (ст. 205-1 УК); описательно-ссылочными (ч. 1 ст. 117 УК) или бланкетными (ст. 247 УК), и т. д.[291]

Соответственно возможны несколько самостоятельных видов классификации диспозиций.

1. В зависимости от способов изложения информации в диспозиции, они делятся на простые[292] и описательные.

В простой диспозиции преступление лишь называется, его признаки не раскрываются. Простыми являются диспозиции ст. 126, 241, 353 УК и др.

Простая диспозиция, как правило, употребляется тогда, когда термины, обозначающие преступление, общедоступны и понятны. Иначе думает А. В. Наумов, указывающий, что «простые диспозиции – это чаще всего дефект законодательной техники, и законодатель в принципе должен отказаться от таких диспозиций уголовного закона»[293]. В ряде случаев с этим, видимо, следует согласиться, поскольку развернутое определение состава преступления в законе облегчает правоприменение и служит единообразному применению уголовного закона. В то же время вряд ли расшифровка требуется в каждом случае: это, во-первых, перегрузит уголовный закон, и, во-вторых, отнюдь не приведет к полному отсутствию практических ошибок, поскольку за ними стоят люди, которым свойственно ошибаться.

Описательная диспозиция, которая, по мнению ученых, является основным видом диспозиций[294], не только называет преступление, но и раскрывает все или некоторые его признаки, позволяющие отграничить этот состав преступления от других, а также от непреступных действий. К описательным относятся диспозиции ст. 105, 129, 130 УК и др.[295]

А. В. Наумов выделяет в зависимости от способа формулирования уголовно-правовых запретов еще и казуистические и абстрактные диспозиции[296]. Первые характеризуются тем, что в законе указывается предельное количество конкретных ситуаций (например, ч. 1 ст. 296 УК); во-вторых есть предельное обобщение признаков, при помощи которых сформулировано уголовно-правовое предписание (ст. 329 УК)[297]. Однако он сам же замечает, что в чистом виде в уголовном законе эти способы практически не встречаются; всегда есть совокупность обоих способов.

2. В зависимости от полноты охвата признаков преступления, диспозиции делятся на 1) полностью охватывающие описание преступного деяния (например, ст. 105, 135, 209, 213, 277 и др.) и 2) отсылающие для его уяснения к иным нормам, в том числе содержащимся в других нормативных актах[298]. Последняя группа диспозиций подразделяется еще на ссылочные, бланкетные и ссылочно-бланкетные (смешанные) диспозиции. Следует иметь в виду, что иногда отсылочность диспозиции не закреплена очевидно в ее тексте; но вытекает из ее содержания. Так, диспозиции составов, предусматривающих ответственность за причинение вреда здоровью человека, прямо не говорят о необходимости обращения к другим источникам. Однако разобраться в том, что представляет собой, например, опасность вреда для жизни в момент его причинения, или в том, что такое длительное расстройство здоровья, стойкая утрата трудоспособности и т. д., можно только после ознакомления с нормативными актами, имеющими отношение к медицине.

Ссылочная диспозиция внешне похожа на простую или описательную[299], но во избежание повторений в тексте закона содержит обязательную ссылку на другую статью или на другую часть этой же статьи. Ссылочные диспозиции имеются ныне в ст. 117 (истязание, не повлекшее последствий, указанных в ст. 111, 112 УК), 179 (принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения при отсутствии признаков вымогательства) и др.

Бланкетной[300] диспозицией[301] называется такая диспозиция, которая для уяснения признаков состава преступления отсылает к не содержащимся в уголовном законе нормативным актам других отраслей права[302] называется такая диспозиция, которая для уяснения признаков состава преступления отсылает к не содержащимся в уголовном законе нормативным актам других отраслей права[302] (гражданского, налогового, валютного, банковского, трудового, экологического, и т. д.), или к другим отраслям знаний (к медицине, например), или, как справедливо замечает А. И. Чучаев, формулирует лишь общий запрет[303]. Существование бланкетных диспозиций обусловлено стремлением законодателя избежать громоздких формулировок при определении признаков состава преступления. Чаще всего бланкетные диспозиции отсылают к различным правилам и положениям, определяющим понятийный аппарат другой отрасли права (например, понятие банкротства, о котором идет речь в ст. 195–197 УК). Обращение к ним при разрешении уголовного дела обязательно.

Как бланкетные УК сформулировал, например, диспозиции ст. 171 (незаконное предпринимательство), 215 (нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики), 217 (нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах), 246 (нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ) и др. По мнению А. Н. Игнатова, и, видимо, с ним нужно согласиться, диспозиции всех статей, предусматривающих ответственность за нарушение различных правил, являются бланкетными[304]. Большинство статей, предусматривающих ответственность за преступления в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК), экологические преступления (гл. 26 УК), транспортные преступления (гл. 27 УК), имеют бланкетные диспозиции.

В ссылочно-бланкетных (смешанных) диспозициях[305] могут одновременно присутствовать признаки как ссылочной, так и бланкетной видов диспозиций; соответственно законодатель отсылает для уяснения сути состава преступления сразу и к другим статьям уголовного закона, и к нормативным актам других отраслей права. Примерами ссылочно-бланкетных диспозиций могут служить диспозиции ст. 112 (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в статье 111 настоящего Кодекса), 268 (нарушение правил, обеспечивающих безопасную работу транспорта, пассажиром, пешеходом или другим участником движения (кроме лиц, указанных в ст. 263 и 264 УК)) и др.

В отношении бланкетных и ссылочно-бланкетных диспозиций иногда возникает вопрос об их правомерности и о том, почему нормативный материал других правовых отраслей определяет уголовно-правовую материю. Следует заметить по этому поводу, что несмотря на отсылочный характер указанных норм признаки уголовно-правового деяния (преступления) формулируются только в уголовном праве и законе. Именно в диспозиции статьи уголовного закона называются криминообразующие признаки, свидетельствующие о преступности конкретного деяния.

Так, например, в диспозиции ст. 268 УК (ссылочно-бланкетная) – нарушение правил, обеспечивающих безопасную работу транспорта – четко зафиксированы признаки, составляющие вместе основания уголовной ответственности за это деяние: 1) деяние – нарушение конкретных правил; 2) последствие, причинно связанное с деянием, – причинение тяжкого вреда или смерти человеку, или смерти двух или более лиц; 3) неосторожное отношение субъекта к этим последствиям; 4) особый – специальный – субъект: пассажир, пешеход, другой участник движения, за исключением лиц, указанных в ст. 263 и 264 УК. Круг перечисленных признаков не определяется более ни в одной отрасли права и ни в одном, кроме уголовного закона, законодательном акте. Верно отмечает А. В. Наумов: «Бланкетные диспозиции не превращают уголовно-правовой запрет лишь в уголовно-правовую санкцию за нарушение норм иной отрасли права»[306]. Однако не могу согласиться с А. В. Наумовым в том, что только наличие определенных последствий в корне отличает уголовно-правовую диспозицию от другой[307]. Думаю, что дело не только и не столько в последствиях, сколько в совокупности признаков, в которые входят и последствия, конечно, свидетельствующих о преступности деяния. Они характерны только для уголовного права.

Нельзя, на мой взгляд, признать правильным и следующее утверждение А. В. Наумова: «Нет такой отрасли права, отдельные нормы которой органически не входили бы в уголовно-правовые. И в этих случаях условия уголовной ответственности за совершение общественно опасных деяний содержатся не только в нормах уголовного права, но и в нормах других отраслей»[308]. Условия уголовной ответственности не могут определяться другими правовыми отраслями; признание иного свидетельствует о несамостоятельности уголовно-правового регулирования, об отсутствии у уголовного права и уголовного закона своих предмета и метода.

В то же время, охраняя специфические общественные отношения, регламентированные в позитивном праве, уголовный закон пользуется той терминологией и теми понятиями, которые характеризуют эти отношения и разработаны другими правовыми отраслями. Правом формулировать свои понятия в чужой епархии он не наделен. Следует согласиться с Н. И. Пикуровым, пишущим: «Нормативные… предписания других отраслей права лишь детализируют те признаки, которые в более общем виде сформулированы законодателем и позволяют дифференцировать ответственность в рамках общего запрета»[309].

К сожалению, именно то, что уголовный закон пользуется понятиями других правовых отраслей, превращается иногда в целую проблему. Справедливо замечает по этому поводу Л. Д. Гаухман: «Законы и иные нормативные правовые акты, на которые сделаны ссылки в бланкетных диспозициях статей Особенной части УК РФ, весьма нестабильны», «расконцентрированы по различным источникам», «нормы ряда этих законов еще и конкретизируются, детализируются, разъясняются и порой корректируются иными нормативными правовыми актами»[310]. Однако суть вопроса от сказанного не меняется; условия уголовной ответственности определяются только в уголовном законе. Можно думать о повышении его качества; один из путей предложен Л. Д. Гаухманом, предлагающим закрепить в УК положение, согласно которому в бланкетных диспозициях «допустимы ссылки только на законы, но не на другие нормативные правовые акты»[311].

3. В зависимости от количества вариантов преступного поведения диспозиции могут быть 1) с единственным вариантом поведения и 2) альтернативными[312].

Диспозиция с единственным вариантом поведения представляет собой такую диспозицию, в которой назван только один возможный вариант преступного деяния, например кража (ч. 1 ст. 158 УК), неоказание капитаном судна помощи терпящим бедствие (ст. 270 УК), дача взятки (ст. 291 УК) и др.

Альтернативная диспозиция – это фактически несколько самостоятельных диспозиций, собранных в одной. Примером может служить диспозиция ч. 1 ст. 325 УК: похищение, уничтожение, повреждение или сокрытие официальных документов, штампов или печатей, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности. В данном случае 4 состава преступления – похищение, уничтожение, повреждение и сокрытие документов и т. д., которые могли бы быть помещены в разных статьях Кодекса и иметь каждый свою диспозицию, объединены в одной диспозиции в связи с общностью некоторых признаков преступления. Для того же, чтобы признать вступление оконченным, достаточно совершения виновным одного из названных преступных действий.

Э. С. Тенчов выделяет еще три классификации диспозиций статей уголовного закона: 1) в зависимости от того, указывается в диспозиции единственный или основной состав преступления либо квалифицированный или «привилегированный», они делятся автором на основные и дополнительные; 2) в зависимости от полноты отражения в диспозиции всех специальных (видовых) свойств преступного деяния, диспозиции бывают полными и неполными; 3) в зависимости от использования в них для описания преступления точной или оценочной терминологии, можно, по мнению автора, говорить о формализованных и оценочных диспозициях[313].

Под санкцией статьи понимают ту ее часть, в которой указывается вид и размер наказания за преступление, содержащееся в диспозиции. В санкции выражаются характер и степень опасности этого вида преступления. Л. Л. Кругликов справедливо отмечает, что санкция «в значительной степени определяет пределы наказуемости, устанавливает для суда рамки судейского усмотрения, границы учета обстоятельств дела при назначении наказания в плане определения их влияния на избираемое наказание»[314].

В науке санкции классифицируются[315]:

1. В зависимости от степени определенности изложения, различают абсолютно и относительно определенные санкции.

Абсолютно определенные санкции устанавливают один вид и размер наказания, не позволяя тем самым дифференцировать уголовную ответственность в зависимости от наличия или отсутствия смягчающих или отягчающих обстоятельств и почти не оставляя возможности для индивидуализации (она, конечно, возможна, но только при применении ст. 64 УК). Такие санкции довольно часто встречались в первых советских уголовных законах. В действующем УК абсолютно определенных санкций нет. Иначе считает В. Д. Иванов, приводящий в качестве примера абсолютно определенной санкции санкцию ст. 295 УК «при применении ее к несовершеннолетним лицам»[316]. Думаю, однако, что единую санкцию статьи нельзя дробить в зависимости от тех потенциальных субъектов, к которым она может быть применена. В санкции ст. 295 УК указаны в качестве альтернативного наказания лишение свободы на срок от двенадцати до двадцати лет, пожизненное лишение свободы, смертная казнь. Наложение ее на конкретного субъекта не меняет сути самой санкции; речь может идти в данном случае об индивидуализации ответственности.

Относительно определенные санкции – такие, которые оставляют правоприменителю некоторую свободу в выборе конкретного вида и размера наказания. Они в свою очередь могут быть:

а) с указанием высшего и низшего пределов наказания. Пример такой относительно определенной санкции – санкция ч. 1 ст. 105 УК, в которой за простое убийство предусмотрено лишение свободы на срок от шести до пятнадцати лет;

б) с указанием только высшего предела наказания. Низшая граница наказания в данном случае определяется положениями Общей части УК, устанавливающими минимально возможный срок данного вида наказания. Так, в ч. 1 ст. 313 УК за побег из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи установлено наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет. Низшим пределом наказания здесь будет два месяца лишения свободы (в соответствии с ч. 2 ст. 56 УК).

В литературе называется еще одна разновидность санкций в этой классификации: санкции с указанием только минимального размера наказания[317]. В этом случае максимальный предел наказания определяется исходя из максимального для этого вида наказания. В настоящее время в УК России таких санкций нет. Следует, однако, отметить, что, раскрывая содержание этого вида санкции, И. Я. Козаченко ссылается на ч. 2 ст. 68 УК, которая устанавливает минимальный размер наказания при назначении его при рецидиве[318]. Думаю, что приведенный пример не имеет отношения к санкциям, поскольку не затрагивает их содержания. Речь идет только о назначении наказания.

3. А. Незнамова говорит о еще одном виде санкций – абсолютно неопределенной, которая не содержит указания ни на вид, ни на размер наказания, отмечая, что такие санкции характерны для международных договоров[319]. Ряд авторов выделяют отсылочную санкцию[320]. Отсылочная санкция также не определяет вида и размера наказания, а отсылает к санкциям других статей Особенной части. В УК 1960 г. такие санкции предусматривались в ст. 72, 234. В действующем УК нет ни отсылочных, ни абсолютно неопределенных санкций.

2. В зависимости от наличия в санкции наряду с основным дополнительных наказаний, выделяют а) санкции только с основными видами наказания[321]; и б) санкции с основными и дополнительными наказаниями, которые называются в науке кумулятивными санкциями.

Санкции только с основными видами наказания не предусматривают возможность назначения за преступное деяние дополнительных наказаний. Примером может служить санкция ч. 1 ст. 223 УК: за незаконное изготовление огнестрельного оружия лицо может быть наказано лишением свободы на срок от двух до четырех лет.

Кумулятивные (суммированные, увеличенные, по терминологии А. И. Чучаева и А. А. Толкаченко[322], или суммирующие, как их называет В. П. Малков[323]) санкции включают в себя как основное, так и дополнительное наказания. Они в свою очередь могут быть: 1) с обязательным дополнительным наказанием, когда у суда нет права выбора применять или не применять дополнительное наказание (например, разглашение государственной тайны, повлекшее по неосторожности тяжкие последствия (ч. 2 ст. 283 УК), наказывается лишением свободы с обязательным лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью) и 2) с необязательным дополнительным наказанием[324], когда суд решает, должно ли быть применено к лицу дополнительное наказание (например, неквалифицированный разбой может быть наказан лишением свободы со штрафом или без такового – ч. 1 ст. 162 УК).

3. В зависимости от наличия вариантов видов основных наказаний, выделяют простые[325] и альтернативные санкции.

Простые санкции состоят из одного вида основного наказания с дополнительным наказанием или без него. Примеры таких санкций дает нам ст. 106 УК (только лишение свободы за убийство матерью новорожденного ребенка), ст. 126 УК (в любой части только лишение свободы), ст. 153 УК (лишение свободы с обязательным штрафом) и др.

В альтернативных санкциях предусматривается несколько видов основного наказания на усмотрение суда, в зависимости от обстоятельств дела. К ним относится подавляющее большинство санкций Особенной части УК. Так, фиктивное банкротство может быть наказано штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо без такового (ст. 197 УК).

В науке выделяются и другие виды санкций. Так, И. Я. Козаченко и Э. С. Тенчов полагают, что в зависимости от возможности назначения виновному, кроме уголовного наказания, иных мер, санкции могут быть имеющими чисто уголовно-правовое содержание и предписывающими применение иных мер воздействия (например, принудительных мер воспитательного характера). В зависимости от способов описания объема и видов всех неблагоприятных уголовно-правовых последствий, по мнению этих же авторов, санкции делятся на непосредственно определяющие (например, лишение свободы на срок от пяти до пятнадцати лет) и опосредованно определяющие (лишение свободы на срок до пяти лет)[326]. И. Я. Козаченко говорит и о солидарной санкции, которая представляет собой «единое наказание одновременно за несколько однотипных по сути, хотя и не тождественных по форме проявлений, преступлений» (например, санкция ч. 2 ст. 105 УК)[327].

Уголовный закон является единственным источником российского уголовного права. Уголовно-правовые нормы содержатся только в нем. Не признаются источником уголовного права правоприменительные акты, дающие обязательное толкование уголовного закона. Не создают новых уголовно-правовых норм и руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации. На основе судебной практики они раскрывают содержание уже существующих в уголовном законе норм.

Не являются источником уголовного права в России обычай и судебный прецедент, иное привело бы к господству в судебно-следственных органах объективного вменения и произвола. Не могут быть отнесены к источникам уголовного права и религиозные воззрения, традиции и каноны, на что справедливо указывает И. А. Тарханов[328].

В то же время история российского уголовного права знала другую, кроме уголовного закона, форму выражения уголовно-правовых норм. В первые годы Советской власти источником уголовного права являлось так называемое социалистическое правосознание, что было связано с начальным этапом формирования отраслей советского права. С принятием первого Уголовного кодекса РСФСР в 1922 г. это положение было исправлено законодателем, и уголовный закон признан единственным источником уголовного права.

В науке не все разделяют высказанную выше позицию об источниках уголовного закона. Спор об источниках уголовного права относится к давним, его не обходили стороной и авторы классических работ по уголовному закону. Так, М. Д. Шаргородский выделял «источники норм, не создающие новых составов (в этом отношении нет никакого отличия между источником уголовного права и источником любой другой отрасли права), и источники уголовного права, предусматривающие новые составы преступлений (нормы уголовного права в узком смысле этого слова) которые имеют специфические черты»[329]. Среди современных исследователей, например, В. П. Малков полагает, что источниками уголовного права служат, кроме уголовного закона, «нормативные толкования уголовного закона, даваемые органом законодательной власти, положения Конституции РФ, руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ». Кроме того, он относит к источникам также нормативные акты международного права, ратифицированные в установленном порядке[330].

Думаю, что позиция по источникам уголовного права и уголовного закона во многом, если не целиком, зависит от того, какой смысл исследователь вкладывает в понятие самого источника. Еще М. Д. Шаргородский писал: «При всем… многообразии определений термина „источник права“ нетрудно увидеть, что в основном речь идет… о двух основных понятиях: а) о содержании права, о силе, которая создает право, и это называют источником права в материальном смысле, или общим понятием источника права, и б) о форме, которая придает норме правовой, т. е. общеобязательный характер – формальное или специальное понятие источника права»[331]. Разные понятия источника уголовного права дают В. П. Коняхин, Ю. Е. Пудовочкин, С. С. Пирвагидов[332]. 3. А. Незнамова в этой связи говорит о материальных и формальных источниках уголовного права. К материальным, которые «характеризуют содержание уголовно-правовых норм», она относит государственную власть, правосознание, Конституцию РФ, общепризнанные нормы и принципы международного права. Формальные источники, раскрывающие форму уголовно-правовых норм, представлены только уголовным законом[333].

Таким образом источник можно рассматривать как корни какого-либо явления, то, из чего оно произрастает, чем питается в своем развитии. В этом смысле у уголовного права – бесчисленное множество источников – сама объективная реальность, многочисленные проявления общественной жизни, требующие специфического регулятора. Уголовный закон в этой цепочке – лишь один из возможных источников и, думаю, далеко не главный. Более того, источниками уголовного права выступают в таком контексте и законодательные акты других отраслей права, и судебный прецедент, и нормы морали, и т. д. Следует согласиться с М. Д. Шаргородским, что именно в этом смысле уголовное право по источникам ничем не отличается от других правовых отраслей. На этой же позиции стоит и молодой исследователь Г. А. Есаков, признающий источниками уголовного права Конституцию РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России, иные федеральные законы, подзаконные нормативные акты, судебную практику различного уровня и т. д.[334]

Конец ознакомительного фрагмента.