Мечта
До развала Союза остаётся ещё несколько лет. Я и толстая девочка стоим на углу сельской улицы и смотрим друг на друга. Я – щуплый, затравленный и патологически неуверенный в себе подросток из города. Она – местная, по-взрослому практичная, страшненькая и упитанная. Толстая девочка что-то жуёт. Она немного старше меня, но даже если бы мы были одного возраста, я бы всё равно чувствовал себя по сравнению с ней каким-то недоделанным.
Может, всё дело в том, что я приехал из большого города, а может, в том, что я не только не с Украины, а вдобавок ко всему ещё и русский. Как бы то ни было, но по ряду признаков я ощущаю, что наш приезд и покупка дома – это большая ошибка и рано или поздно нам придётся уехать из Степашек. Иногда я умудряюсь забыть о том, что я русский, но мне быстро напоминают. Причем иногда по нескольку раз в день.
Вот и девочка смотрит на меня с неудовольствием. Что-то во мне явно не так, но она не может понять, что именно.
– Ну ладно, а ты чего больше всего в жизни хочешь? – спрашивает она, продолжая свой маленький завуалированный допрос.
Я смотрю на рытвину на дороге, на покосившийся забор, за которым начинается чей-то огород.
– Не знаю… наверное, подрасти и поскорей уехать.
– Куда уехать-то?
– Да всё равно куда. Лучше куда-нибудь подальше.
– А чем тебе у нас-то не нравится? – спрашивает девочка с ноткой нескрываемого раздражения. У нас тут на селе всё есть: речка, два магазина, турбаза, клуб. У нас тут по вечерам раз в неделю даже кино показывают.
– Я знаю. Мне просто интересно, как это в других местах выглядит. Любопытно всё– таки… А ты о чем мечтаешь?
Толстая девочка вдруг становится серьёзной. Лицо её принимает солидное, не по годам внушительное выражение.
– Съездить в Москву и сходить в мавзолей Ленина, говорит она.
Она произносит это с такой торжественной серьёзностью, что я даже теряюсь. Рассеянная улыбка сползает с моих губ. Я вспоминаю о том, как однажды уже слышал подобный ответ. Это было в одном из маленьких городов на юге России. Родители мои решили остановиться проездом у дальних знакомых моего отца. Меня оставили наедине с мальчиком, их сыном, и он также мечтал о том, чтобы сходить в мавзолей. Уже тогда это желание было для меня непостижимо. И хотя в школе нам всем объясняли, что долгом каждого советского ребёнка было сходить на Красную Площадь и увидеть Ленина, ни я, ни другие дети столицы особенно не принимали этого всерьёз.
И вот, я встретил второго ребёнка, который на окраине ветхой империи слово в слово повторял всё ту же странную, внушённую взрослыми мечту. Я с любопытством смотрю на толстую девочку и говорю:
– Зачем ты хочешь увидеть Ленина?
– Ты что, дурак? Ленин – вождь мирового пролетариата!
– Да… – осторожно начинаю я. „Но он же мёртвый…“
– Ну и что, что мёртвый! Он всё равно вождь! Ленин – он же живее всех живых, это вообще любой знает. У вас там в Москве что, вообще ничему не учат?
– Почему, учат. У нас даже экскурсии из класса водят. У нас в школе предлагали пару раз, но я отказался…
– Что? – толстая девочка перестаёт дышать. „Как можно от такого отказаться?“
– Но он ведь мёртвый! – говорю я. Он лежит там у себя в гробу и лежит. Зачем на него смотреть? Говорить он всё равно не может. А к тому же, если я вдруг передумаю, я всегда смогу его навестить. Уходить ведь он никуда не собирается…
Девочка ошеломлённо смотрит на меня. Рот её приоткрыт, щёки подрагивают от чудовищного святотатства, а голова так и покачивается в немом порицании.
– Какой же ты всё-таки тупой! Ты что, совсем ничего не понимаешь?
Она с благоговением приподнимает ладони вверх. „Это же Ленин!“ – люди всю жизнь мечтают о том, чтобы его увидеть. Копят деньги, едут со всего Союза, а ты с ним живешь в одном городе и отказываешься к нему идти! Не зря у нас говорят, что все Москали – дерьмо. Всё, что вы можете – это нашу пшеницу с Украины воровать!
Толстая девочка со злобой смотрит на меня, испорченного Москаля, и ждёт оправдания. Но я не знаю, что ей ответить. Ни одно из моих слов не сможет её убедить. Мимо нас с шумом проезжает трактор. Я зачарованно наблюдаю за движением его огромных колёс, сонливым мужиком в кабине с цигаркой в зубах и синим дымком из трубы.
И пока я смотрю на железного зверя, заворачивающего за угол, толстая девочка окончательно теряет терпение. Она в последний раз смеряет меня презрительным взглядом, фыркает и идёт в сторону своего ухоженного дома. Подойдя к калитке, она открывает её, заходит внутрь и захлопывает за собой дверцу. Потом оборачивается и задумчиво смотрит на меня. На прощание она кидает:
– Ладно, пока. И откуда только такие идиоты берутся?