Золото и багрянец
Стояла осень, моё любимое время года. Красно-жёлтые листья летели повсюду. Они осыпались с ветвей деревьев и кружились в воздухе в безмолвном танце. Ветер подхватывал их и нёс за собой всё дальше и дальше. И они следовали за ним, отдавая себя в его волю, доверяя ему до конца. Дворники шли по улицам и дворам и мели листья, но скоро на их место прилетали новые, а за ними ещё и ещё.
Листопад всё никак не кончался, и в этой вечной битве дворники неизменно проигрывали и уходили домой побеждёнными. Иногда, словно пытаясь отомстить за потраченные впустую дни, они собирали сухие листья во дворе и поджигали их. Весёлое пламя поглощало всё без разбора. И дым от него поднимался вверх, к самым крышам домов, уносясь всё дальше в небо.
Мы жили на севере города. Мой мир ограничивался нашей маленькой квартирой, двором у дома и школой, в которую мне предстояло пойти в первый раз. Наш дом стоял на бульваре Матроса Железняка. Тот находился где-то в районе Войковской, но что располагалось дальше, за его пределами я не знал.
Раньше мысль о школе пугала меня и наполняла предчувствием беды. Я боялся, что в школе всё будет так же, как в детском саду, куда меня отдали в три года и где я был так несчастлив. Я постоянно плакал и просился домой, но домой меня почему-то не забирали. Время тянулось бесконечно долго, и тоскливые, серые дни заполнялись сном и едой, указаниями нянек и прогулками во дворе.
Я скучал без моей матери, и часто сидел у окна, наблюдая жизнь за бетонным забором в ожидании, что она придёт и заберёт меня к себе. В конце концов, спустя целую вечность, она пришла, и я смог спать в своей собственной постели, а не на одной из двадцати скрипучих коек, стоящих друг за другом в ряд.
Когда я узнал, что мне больше не придётся возвращаться в детский сад, я был вне себя от счастья. Дом по сравнению с ним казался раем, а возможность оставаться в нём – настоящим чудом. Мне было жаль всех детей, которые остались жить в его холодных стенах и иногда, вспоминая о них, я чувствовал себя самым везучим ребёнком на земле.
Я вернулся к своим игрушкам и книгам, детской площадке во дворе и прогулкам с мамой. Всё снова вошло в привычный ритм, и скоро воспоминания о детском саду поблекли и стали казаться далёким страшным сном.
Я успел привыкнуть к нашему новому дому. До этого мы часто переезжали с места на место, и я не раз слышал, что за свою короткую жизнь я успел сменить двенадцать квартир. Я не понимал, для чего нам нужно было постоянно переезжать, но число двенадцать почему-то наполняло меня тайной гордостью, и я не возражал.
Читать я научился очень рано, незадолго до детского сада и лихорадочно пожирал одну книгу за другой, готовясь к поступлению в первый класс. Первое сентября в школе было большим событием, и я много раз пытался представить себя, как всё будет. Я не знал точно, что от меня меня будут ждать в школе и на всякой случай решил прочитать, всё, что только было можно.
Когда первое сентября наконец наступило, я с лёгким волнением собрал тетради и учебники в ранец и отправился с мамой в школу. Школа моя находилась совсем рядом, на другой стороне бульвара, и у входа в неё собралась большая толпа детей и их родителей. Там же стояли и учителя, державшие в руках таблички с номерами классов. Настроение у всех было радостное и оживлённое – люди махали красными флажками, воздушными шарами и транспарантами.
Всё это было для меня в новинку: раньше я видел подобное только на празднованиях Великого Октября и на Первомайских демонстрациях. Но я быстро освоился и начал осматривать своих будущих одноклассников.
Атмосфера в этот день была на редкость волнующей. Нас разбили на классы и построили в линейку. И после окончания торжественных речей директора и завуча мы попрощались с родителями и пошли в класс вслед за своими учителями. Наша учительница сразу мне понравилась. Лицо у неё было добрым и приветливым и она нисколько не походила на воспитательниц в моём детском саду. Моя учительница также была молодой и красивой, и я был ей настолько очарован, что уже первого дня готов был остаться в школе навсегда.
Когда нас рассадили по партам, каждого ребёнка попросили представиться и рассказать немного о себе. Я смотрел по сторонам и слушал – всё было интересно и необычно и мне не терпелось узнать всех поближе и поскорее начать учиться. Я так долго ждал этого дня, что не мог дождаться минуты, когда можно будет наконец показать, как быстро я умею впитывать знания.
Потом настал мой черёд говорить о себе. Я рассказал, как меня зовут и что мне шесть, но скоро исполнится семь. Я также рассказал о том, как люблю читать, рисовать и слушать пластинки. А ещё поэзию Серебряного Века.
– Поэзию Серебряного Века? – удивлённо спросила учительница.
– Да… Ахматова, Цветаева, Блок… Есенин, Мандельштам, Гумилёв…
Учительница недоверчиво посмотрела на меня, потом сказала:
– И какое же стихотворение тебе нравится больше всего?
– „Бессонница“ Цветаевой, не задумываясь ответил я.
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.
Или – просто рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое…“
Учительница улыбнулась мне своей тёплой улыбкой и сказала: „хорошее стихотворение… Мне оно тоже нравится.“ Глаза у меня загорелись, и я чуть не растаял на месте от удовольствия. Теперь ради неё я был готов декламировать стихи часами. Я быстро проговорил: „я ещё люблю Маяковского“ и выдохнул на одном дыхании:
И вот,
Громадный,
Горблюсь в окне,
Плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
Большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
Должно быть, маленький,
Смирный любёночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
В этот раз учительница рассеянно улыбнулась и посмотрела на меня, словно задумавшись о чём-то. Она помолчала мгновение, другое, неуверенно окинула взглядом класс и перешла к следующему ученику, сидящему за мной.
К концу дня я понял, что все мои волнения были напрасны – я знал всё, что нужно было знать для начальной школы и даже гораздо больше. Я давно прочитал всё, что было написано в учебниках и хотел поскорее узнать, что будет дальше. Я с головой ушёл в учёбу, и всего за пару недель настолько привык к школе, моей новой учительнице и занятиям в класе, что едва мог представить свою жизнь без них.
У меня появились друзья, и на переменах я носился с ними по коридорам как угорелый. Мы вместе играли с ними после уроков у здания школы, и я испытывал огромную радость, проводя с ними всё своё время. Мы смеялись, бегали друг за другом в листве и наслаждались жизнью.
Учёба удавалась мне на удивление легко. Не прилагая никаких усилий, я успевал по всем предметам. Энергия била во мне через край, и каждый день казался невероятно красочным и полным событий. У меня впервые были одноклассники, которые с радостью ждали моего прихода каждый день. И порой я и сам не мог поверить в свою удачу. Я любил осень, и она словно специально для меня стояла и никак не кончалась. На занятиях физкультурой наш класс бежал стометровку по бульвару, и я неизменно приходил первым. Я был без ума от своей учительницы и она тоже души во мне не чаяла, выделяя меня из остальных.
И так было во всём. Я был словно на гребне волны, и это казалось магией. Мне больше не нужно было мечтать, потому что жизнь сама превратилась в мечту, и всё в ней было так, как надо. Не знаю почему, но мне вдруг и этого стало мало. По какой-то необъяснимой причине мне захотелось всерьёз заняться спортом. И не просто спортом, а лёгкой атлетикой. Откуда это взялось, никто не знал, но я с неуклонной настойчивостью стал просить маму отдать меня на вечерние занятия в спортивную секцию.
Я твердил об этом без умолку изо дня в день. И скоро я настолько достал мать своим нытьём, что она наконец согласилась. На следующий день после этого мы отправились с ней в спортивную школу, здание которой находилось неподалёку от нашего дома. Я едва мог дождаться того момента, как мы войдём внутрь и нетерпеливо шёл навстречу своей судьбе, проворно передвигая ногами.
Наконец мы дошли до аккуратно отделанного здания и вошли внутрь. Справа от прихожей была дверь и, пройдя сквозь неё, мы оказались в гигантском зале с высоченным потолком. Повсюду стояли спортивные тренажёры: козлы, турники и другие, назначения которых я не знал. На полу лежал батут, а вдоль стены стояла огромная шведская лестница. Рядом с тренажёрами стояли группы детей, а возле каждой из них – их тренер.
Все вокруг были чем-то заняты, пока я, не отрываясь, следил за происходящим, мама спрашивала у людей, к кому именно нам следует обратиться. Ей показали пальцем на одного из тренеров и, оставив нашу одежду на скамейке, она повела меня к нему и его группе. Мы подошли ближе, и после недолгого разговора с матерью тренер сказал:
– Мне очень жаль, но приём на этот год уже закончен.
Он произнёс это таким твёрдым тоном, что внутри у меня всё похолодело. Я растерянно посмотрел на маму. Она медленно кивнула головой, но не сдвинулась с места. Казалось, она неторопливо что-то обдумывала и даже не собиралась никуда уходить.
– Он очень настойчив – наконец сказала она. „Испытайте его… и если он не справится, мы вас больше не побеспокоим“.
Несколько секунд тренер пристально смотрел на мою мать, потом на меня. Затем он шумно вздохнул, указательно вытянул руку по направлению к центру зала и сказал мне:
– Видишь тот чёрный канат? Я хочу, чтобы ты снял обувь и быстро забрался по нему под самый потолок. Время пошло.
Я мгновенно скинул ботинки, подбежал к мягким матам, и, ухватившись за черный канат, и с проворностью обезьяны стал карабкаться вверх. На полпути наверх я услышал окрик тренера: “теперь одними руками!“ и продолжил уже без ног. Это было тяжелее, но я не останавливался ни на секунду, продолжая подтягиваться всё выше и выше. Забравшись на самый верх и, глянув вниз, я я чуть не упал – настолько высоко я был над полом.
На мгновение меня пробила холодная дрожь. Я зажмурился, стремительно соскользнул по канату вниз и, подбежав к тренеру, с надеждой заглянул в его глаза.
– Ты принят – сказал он, чуть помедлив и заговорчески мне улыбнулся.
Я был на седьмом небе от счастья. Большего от жизни и требовать было нельзя. Уже на следующей неделе я стал регулярно ходить на занятия в спортивную секцию и скоро стал делать большие успехи. Тренер стал хвалить меня и прочить мне большое будущее. Я согласно кивал головой, уверяя его, что всё это пустяки и я могу ещё лучше.
Я шёл домой, делал уроки и ложился спать. И, засыпая, я ждал наступления завтра – так, словно оно готовило для меня что-то незабываемое. Словно каждый новый день был моим днём рождения.
Вскоре осень подошла к концу. Наступила снежная зима с сугробами и морозами, а за ней и долгожданная весна с её оттепелью и нежным солнцем. Я как и раньше ходил в школу, старясь узнать как можно больше и играя с друзьями после занятий. За последнее время мы очень сблизились и нам было необыкновенно хорошо в компании друг друга. Мне хотелось, чтобы ничего никогда не менялось, и мы всегда могли быть вместе. Впереди у нас ещё были долгие девять лет школы. Это казалось вечностью и я был уверен, что что бы ни случилось, всё будет так, как было раньше, и мы никогда не расстанемся.
Я ошибался. Вскоре я узнал от родителей о том, что мы снова переезжаем – в этот раз на другой конец города. Будущая квартира находилась где-то на юго-западе, моя новая школа – там же, неподалёку, а за оставшееся до каникул время я мог доучиться в своём классе и проститься со всеми.
Новость о скором переезде сразила меня наповал. Она была настолько неожиданной, и я был настолько растерян, что, казалось, пол выбили у меня из-под ног. Только что я узнал стольких замечательных людей и вот – мы уедем и я их больше не увижу. Мой подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами. В горле у меня застрял огромный ком, и я затряс головой, повторяя снова и снова:
– Нет, нет, нет… я не хочу… мои друзья, учительница, тренер… всё, что у меня есть – здесь… мы не можем уехать… это нечестно.
Моя мать принялась меня утешать. Она пообещала, что это будет наш последний переезд, что на новом месте будет ещё лучше, а новая школа мне обязательно понравится. Она была уверена в том, что я быстро найду себе новых друзей, и после этого всё будет по-старому.
– Это хорошая школа, сказала она. „Специализированная, с уклоном на изучение иностранных языков. Нам с отцом с трудом удалось тебя туда устроить… Не переживай так – вот увидишь: тебе на новом месте ещё больше понравится…“
Я не хотел ничего слушать и продолжал реветь. Весь мой мир рухнул от одного прикосновения, и его останки обрушились прямо на меня. Я был раздавлен и не хотел уже больше ничего. Яркие цвета вокруг поблекли, музыка утихла, а распустившиеся растения увяли. Магия исчезла из моей жизни, и я остался один среди руин.
Я знал, что начиная с этого момента всё изменится к худшему, и в моей жизни ничего уже не будет так, как раньше. Несколько раз я отчаянно пытался спорить с родителями и объяснить, что я не могу больше переезжать, но толку от этого было никакого. Каждый раз я наталкивался на стену непонимания. Меня лишь уверяли, что всё будет хорошо, за языками будущее, и когда-нибудь я обязательно это пойму и буду благодарен.
Конец учебного года прошёл как в тумане. Я как всегда продолжал занятия и тренировки, но радость и азарт покинули меня. Мне стало всё равно. Я знал, что как ни крути всё скоро кончится, и, значит, стараться больше не имело смысла. В дополнение к этому я узнал, что вряд ли смогу продолжить своё увлечение спортом. В новой школе мне будет не до этого, да и тренироваться в новом районе будет негде.
Времени до каникул оставалось всё меньше. Я был по-прежнему безутешен, и потерянно ходил повсюду словно тень. Мысль об отъезде висела надо мной как тёмное облако и преследовала меня днём и ночью. Единственное, что хоть как-то ещё меня успокаивало, были моя друзья. Мы проводили друг с другом почти всё время и успели стать совершенно неразлучными. Мы гуляли во дворе и увлечённо рассказывали друг другу как всё будет, когда мы вырастем, закончим школу, и я вернусь назад. Мы обещали оставаться прежними, не забывать друг друга, и я был убеждён, что ничто на свете не помешает нам встретиться снова.
Вскоре после этого наступили летние каникулы, а с ними и наш переезд. Всё это время дурные предчувствия не оставляли меня ни на минуту. На душе было пусто. Незадолго до переезда я нехотя принялся укладывать свои вещи вместе с родителями. А когда всё было наконец готово, за нами приехала большая машина и увезла нас вместе с мебелью и коробками.
Мы ехали всё дальше и дальше. И пока знакомые улицы проносились мимо меня, я думал о всём том, что остаётся у меня позади. Мы едва успели выехать из нашего района, а я уже был готов выпрыгнуть из машины на ходу и побежать обратно. Не знаю, что меня остановило – вместо этого я с тоской смотрел на дорогу и не двигался с места. Машина везла меня на юг, а все дети, которых я успел узнать и полюбить, оставались на севере, и расстояние между нами увеличивалось с каждым мгновением. Мне предстояло научиться жить без них, и хотя я продолжал надеяться на встречу, её так и не произошло. В тот день началась моя новая жизнь. Своих друзей я никогда больше не увидел.