Глава 5
Время этим летом текло вязко и неторопливо, как каштановый мед. Тихо подкрался знойный июль и накрыл дрожащей пеленой марева и дом, и сад, и всех созданий, его населявших. Океан лениво вздыхал и нехотя катил волны к берегу. На закате он казался жерлом исполинского вулкана, лава которого вот-вот перехлестнет через край и спалит все вокруг.
Разморенный беспощадной жарой сад словно впадал в забытье. Собака по целым дням пропадала в кущах рододендрона или валялась на сквозняке, растянувшись на голых каменных плитах прихожей. Все двери и окна на первом этаже были настежь открыты, и ветер беспрепятственно гулял по комнатам. Окна спальни на втором этаже выходили на запад, поэтому до самого вечера здесь царил полумрак и прохлада.
Раз-другой за целый месяц с Атлантики налетали было облака и, пролив над островами Сиес добрую половину влаги, орошали дом и сад на склоне холма. Первые капли, едва коснувшись раскаленной крыши, с шипением испарялись, и все же летний зной ненадолго уступал место прохладе, давая ливню омыть и привести в чувство опаленные солнцем кроны мандариновых деревьев, олив и рододендронов. Еще до темноты сад высыхал и снова наполнялся сухим стрекотанием кузнечиков.
София во время сиесты голая валялась на постели и слушала музыку в наушниках со своего планшета, а Даниэль, прислонившись спиной к краю кровати, усаживался на полу с ноутбуком и монтировал свой фильм. «Мне так сподручнее», – говаривал он.
Иногда София подползала к мужу и через его плечо следила за его работой. Он всегда с головой уходил в творческий процесс, и Софии доставляло особое удовольствие наблюдать за этим таинством со стороны. Она могла часами созерцать, как Даниэль покусывал губы или прищуривал глаза, прикидывая, как выстроить кадры в фильме. В такие моменты у нее от самого затылка по шее, плечам и спине до самой округлой белой попочки волнами прокатывались мурашки. София сначала вздрагивала от необъяснимого сладостного томления, тело ее вдруг расслаблялось, веки смеживались. Незаметно для себя самой она погружалась в дремоту, убаюканная мягкими постукиваниями пальцев Даниэля по клавиатуре.
В один из таких дней, когда марево, едва колеблемое стремительными пролетами стрекоз, струилось над садом, София, распростершись на спине, медленно проваливалась в послеполуденную нирвану. Ей грезилось, что она та сама стрекоза, которая однажды увязла в янтарной смоле и миллионы лет пролежала среди останков доисторических животных, пока беспокойное море во время шторма не выбросило ее на берег в кусочке янтаря. Сквозь густеющую пелену дремы до ее сознания донеслось что-то похожее на шелест ветра в камышах, а затем нечто колючее приземлилось прямо на обнаженный живот. София вздрогнула всем телом и, оторвав голову от подушки, уставилась на непрошенного гостя. Несколько мгновений она пыталась сфокусировать зрение, затем пронзительно вскрикнула и резким движением руки смахнула с себя здоровенное насекомое. В мгновение ока София подскочила на кровати, ожидая повторной атаки и изготовившись к битве не на жизнь, а насмерть.
Из ванной с полотенцем в руке вбежал в спальню Даниэль.
– Что случилось? – испуганно спросил он.
Вместо ответа София пальцем указывала в сторону туалетного столика, где по ее расчетам затаился неприятель. Даниэль, скрутив полотенце в жгут, на цыпочках двинулся в обход, чтобы ударить с фланга. Он крался к вражеским позициям не хуже японского ниндзя – бесшумно и плавно. Враг был уже практически застигнут врасплох, когда под ногой Даниэля предательски скрипнула половица. Как по сигналу из-за столика на кровать ринулась маленькая крылатая тень, но взметнувшееся полотенце, словно хлыст, сбило ее на пол.
Победители этой короткой, но ожесточенной схватки с опаской склонились над поверженным агрессором.
– Саранча. Мароккская, – вынес свой вердикт Даниэль.
– Фу! Как она меня напугала! Свалилась прямо на меня, пока я спала. Я думала, у меня инфаркт будет.
– Стоило мне зайти в ванную, как на нас напали.
– Вот именно! Меня нельзя вот так бросать без прикрытия. Теперь я боюсь окно открывать. Вдруг их там еще налетит?
– Увы, любовь моя, это вполне возможно, – озабоченно проговорил Даниэль. – Саранча не приходит одна, – он подцепил двумя пальцами убитое насекомое, подошел к окну и выкинул дохлую саранчу обратно в сад. – Одевайся, Софи. Мы идем на разведку.
София поспешно натянула трусики и майку и прошлепала босыми ногами следом за мужем вниз по лестнице. Они спустились во двор и, свернув за угол, оказались прямо под окном спальни. Из зарослей рододендрона с языком набок примчалась собака. Когда она Дебби пробегала по траве, местами с шелестом вспархивали серовато-бурые имаго. Даниэль оглядел сад, прислушался и, решительно хлопнув и потерев ладонями друг о друга, констатировал:
– Дело дрянь. Если это то, о чем я думаю, то о наших сладких мандаринах нам придется надолго забыть. Скорее, Софи, Дебби! Тащите в дом все наши цветы с террасы, закрывайте окна и двери. Переходим на осадное положение! Сейчас начнется светопреставление!
Компания поспешила дружно взяться за дело: София бросилась заносить в дом горшки с цветами, Даниэль пробежался по всей вилле и одно за другим плотно затворил окна, а Дебби с азартом бегала из дома во двор и обратно.
Когда все, что можно было затащить в дом, было в него затащено, и Даниэль со словами «Закрыть ворота!», «Поднять висячий мост!» и «Лучников на минареты!» запер парадные двери, семья наконец-то смогла перевести дух и приготовиться к борьбе с вражеским нашествием.
Как только семейство Родригес-Мендес оказалось под надежной защитой стен, хозяин осажденной виллы решил прибегнуть к помощи коллективного разума для изыскания способов борьбы с восьмой «казнью египетской».
Даниэль схватил свой ноутбук и, расположившись на диване в гостиной, стал внимательно изучать всевозможные научные источники во всемирной паутине на тему истребления саранчовых. София сидела на полу у ног мужа, как образцовая древнееврейская жена, а Дебби, по своему обыкновению, растянулась подле хозяев.
– Тут пишут, – сказал жене Даниэль, – что против вспышек численности саранчи подходит превентивная вспашка мест, где она откладывает яйца в кубышки.
– По-моему, пахать землю нам уже поздновато, тебе не кажется?
– Ты как всегда права, Софи, – Даниэль набрал что-то в строке поиска и открыл очередной сайт. – Однако посмотрим, что пишут другие знатоки.
– И что же они пишут?
– Представляешь, некоторые виды саранчи имеют интересную способность: они могут изменять внешний облик и поведение в зависимости от своего окружения.
– Прямо, как люди! – отозвалась София, внимательно оглядывая цветы в горшках и пытаясь определить, сильно ли они пострадали.
– И не говори, любовь моя! При этом у этих насекомых бывает две формы существования: одиночная и стадная фазы. Что интересно, они могут переходить из одной фазы в другую и наоборот.
– Смотрю, у них вообще много общего с людьми. Особенно то, что и те, и другие наносят огромный вред всему, до чего могут добраться.
– Это точно. Вот, казалось бы, живет себе одинокая саранча, грызет себе травинку и никого не трогает. Но стоит этим товарищам сбиться в кучу, как у них сразу просыпается стадный инстинкт, и все эти твари, как по команде, переходят в стадную фазу.
– Это просто поразительно! – воскликнула София с неподдельным чувством. – Такое ощущение, что люди с саранчой состоят в тесном родстве и берут друг с друга пример. Вот только, как с этой напастью бороться, непонятно.
Спасение от насекомых пришло так же нежданно, как и сама саранча. К вечеру со стороны Байоны в воздух поднялась тучка и, словно гонимая ветром, помчалась прямо через залив к осажденной вилле. София заметила ее из окна гостиной и указала на нее мужу.
– Если это новые полчища саранчи, то, боюсь, нашему саду конец, – озабоченно сказал он.
Тучка стремительно приближалась и, казалось, то росла в размерах, то снова съеживалась. Даниэль пристально вглядывался в надвигающуюся массу, и вдруг лицо его просияло. Он бросился наверх по лестнице и через мгновение примчался обратно с биноклем в руках.
– К нам идет подкрепление! – воскликнул он, глядя в бинокль. – Это стая скворцов, причем розовых! Смотри, Софи!
Он протянул жене бинокль, но было уже и так видно, как плотная стая из тысяч птиц обрушилась на застигнутую врасплох саранчу. Началось истребление вредителей поистине библейского масштаба. Воздух звенел и дрожал от птичьих голосов, которые, повинуясь заложенному в генах инстинкту, сигнализировали друг другу об обнаруженном корме. Природная тяга розовых скворцов к стайному образу жизни не раз и не два на протяжении веков в буквальном смысле спасала людей от голода.
Прилетевшие с далеких индийских зимовок стаи пернатых, не нашли достаточных запасов корма – кузнечиков и саранчи – в привычных для гнездования местах и устремились в поисках своей излюбленной пищи в новые пределы. Долетев до предгорий Алатау, они повернули на Запад. На своем пути скворцы побывали и в степях южной Украины, и на просторах Великой Венгерской равнины, и, оставив за собой север Италии и юг Франции, добрались-таки до самой западной оконечности Старого Света.
Здесь в Галисии птицы в самый сжатый срок успели вывести потомство, яростно истребляя прямокрылых вредителей, осаждавших поля и сады.
– Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему наша вилла носит такое необычное имя – «Розовый Скворец», – сказал Даниэль, с восхищением глядя, как птицы неутомимо ловят и поедают саранчу.
– Я первая об этом подумала! – с улыбкой заспорила София. – Ты у меня снял это с языка!
– А я в этом и не сомневался! Ты вообще мое сокровище.
Даниэль обнял жену за плечи и поцеловал в макушку. Они стояли у окна гостиной и наблюдали за удивительным событием в жизни природы, которое (Даниэль был готов с кем угодно биться об заклад!) за всю свою жизнь не видали даже местные старожилы. Было трудно описать впечатление, которое невиданная масса птиц производила на человека, впервые наблюдавшего это явление. Даже налет саранчи мерк в сравнении с тем, как тысячи и тысячи птиц с розовым оперением на спине и брюшке и черным на голове и крыльях шумно перепархивали с места на место. Казалось, птицы повсюду: они садились на крышу дома, ветки деревьев, садовую изгородь и во множестве деловито ходили по земле.
– Ты не хочешь поснимать этих птичек? – спросила София, видя, как неугасимым огнем азарта загорелись глаза мужа.
Вопрос жены заставил его вспомнить, что он не только натуралист, но и оператор, Даниэль в два счета расставил свой штатив, водрузил на него камеру и начал снимать розовых скворцов. Их стаи можно было сравнить со стремительными тучками, которые могли передвигаться в любых направлениях, даже против ветра. Когда они взлетали, отбрасываемая ими тень была настолько плотной, что на траве под ними не было ни единого солнечного пятнышка.
– Должно быть, у них где-то неподалеку гнездовой участок. Странно, что никто его до сих пор не заметил, ведь такое множество птиц способно образовать огромную по размеру и густонаселенную колонию, – размышлял вслух Даниэль. – Ну или несколько маленьких, потому что, насколько мне известно, розовые скворцы не гнездятся отдельными парами.
– А почему одни из них светло-розовые, а у других оперение будто бы темнее? Одни самцы, а другие самочки?
– Скорее всего, те, что светлее, – взрослые особи, а темненькие – это молодые птицы.
Огромная стая розовых скворцов вела себя на удивление слаженно и дружно. Воздух был наполнен журчанием птичьих голосов, но среди всей массы птиц практически не наблюдалось ни стычек, ни скандалов. Часть пернатых отдыхала и чистила перышки, топорща иногда черный хохолок. Другие же один за другим, сорвавшись с ветки или изгороди, взмывали вертикально вверх и с неизменным кличем «чиррррр!» обрушивались на очередную добычу. Спустя несколько часов после прилета спасителей на вилле «Розовый Скворец» не осталось и следа от насекомых-вредителей: птицы подчистую съели всю саранчу.
Поняв, что поживиться здесь больше нечем, пернатые группами по двадцать-тридцать особей стали подниматься в воздух и вдруг снова слились в одно огромное облако. Оно принимало то форму шара, то растягивалось в виде эллипса, то перетекало в совсем замысловатые фигуры вроде гигантской бабочки или исполинского кашалота. Тысячи птиц казались единым существом, которое вопреки силе гравитации парило в воздухе.
София и Даниэль вышли на террасу и наблюдали за танцем скворцом в полном ошеломлении.
– Это мурмурация! – воскликнул, наконец, Даниэль. – И мне даже посчастливилось ее заснять на камеру!
– А еще эта мурмурация спасла наш сад, за что ей большое спасибо! – сказала София.