Глава восьмая
И море слёз
Гром Восьмой только отъехал от столицы королевства в сопровождении своего гвардейского воинства, как ему навстречу попался посыльный с севера. Воин скорей всего спешил с хорошими новостями, потому докладывал бойко, что с прорывающейся на уста улыбкой:
– Ваше величество! Окружённые войска империи Сангремар готовы к капитуляции. Но они очень опасаются за судьбу прекрасных наложниц и поставили единственное условие – разоружение и пленение должно проходить только под вашим личным контролем.
– Ха! Какое совпадение! – засмеялся король, поворачиваясь к своим приближённым. – Я ведь как раз для этого в ту сторону и направляюсь.
– А если это ловушка? – высказался один из военных чинов.
– Вот мы на месте и разберёмся! – пообещал правитель Чагара. – Вперёд!
Конечно, в сопровождении целой тысячи таких отборных и великолепно вооруженных воинов монарху было нечего бояться. Да и животные для верховой езды подбирались под стать бравым гвардейцам, а под седлом у короля гарцевал самый красивый и выносливый скакун. Тысяча всадников продвигалась в неспешном, щадящем режиме и уже ближе к полуночи приблизилась к тому месту на побережье, куда идущая на прорыв волна имперцев отступила после столкновения с северной группой союзных войск. Первая отчаянная атака агрессоров захлебнулась в собственной крови, и оставшиеся в живых Львы, в количестве около пяти тысяч, теперь прочно засели в скальном образовании в глубине береговой зоны. Как раз в том самом месте, где, по странному совпадению, Менгарец выбрал место для строительства порта-крепости. Скалы отделялись от пролива широченной полоской пляжа и каменистого плато, поэтому любые попытки окружённых пробраться к воде пресекались на корню постоянными разъездами и мощно укреплёнными редутами. Остатки армии Гранлео всё равно не могли долго продержаться в природной ловушке. Сразу выбивать их оттуда не было никакого смысла, потому что запасы питьевой воды у них всё равно бы закончились через два, максимум три дня. По данным предварительной разведки, колодцев там не было. Да и продуктов питания отступающие имперцы не могли захватить слишком много. Скорей всего именно по этим соображениям Львы Пустыни, а также их некоторые оставшиеся в строю генералы непобедимой армии и прислали сегодня после обеда парламентёров для переговоров. Желание сдаваться лично королю никого особо не удивило, да и не знали командиры Союза Побережья, что среди скал спрятались не просто какие-то простые наложницы с евнухами павшего императора, а невероятные, скорей всего самые великолепные красавицы этого мира. Поэтому осаждённым был дан ответ: ждать волеизъявления Грома Восьмого, а к самому монарху срочно отправили посыльного. Никто практически и не ожидал как самого короля, так и поспешности его появления. Но когда узнали, что он и так уже находился во встречном движении при передаче сообщения, сразу стали разжигать оговорённые с парламентариями костры.
Вскоре из скал появилось сразу несколько человек, неся над собой ярко горящие факелы и зелёные ветки – знак перемирия и переговоров. По их одежде и манере держаться сразу становилось понятно, что это не простые воины, а некто из придворных, а то и ближайшего окружения покойного императора. Вельможи безропотно перетерпели тщательный обыск и только после этого предстали перед усевшимся на походном троне победителем. Гром не собирался с ними долго беседовать:
– Почему не начинаете сдачу оружия?
– Извините, ваше величество, но мы должны были убедиться в вашем личном прибытии.
– С чего бы это? Мои генералы и сами бы сумели распределить пленных.
– Ваше величество, – масляным, но вполне рассудительным и убедительным голосом заговорил один из вельмож. – Осмелюсь заметить, что есть такие военные трофеи, которыми имеют право обладать только короли. Их подданные порой не имеют права даже взглянуть на завоёванную роскошь. Иначе помыслы их будут завистливы, мысли путаны, а поступки непредсказуемы. Понимать и владеть истинной красотой могут только великие и самые сильные люди нашего мира.
Высказанные сентенции полностью соответствовали тем мыслям, которые король совсем недавно поведал Менгарцу в личном разговоре. Но всё-таки следовало уточнить:
– Наверняка вы имеете в виду наложниц. Но тогда получается, что вы сами всё последнее время обладали непозволительной роскошью.
Теперь заговорил следующий вельможа, который скорей всего имел военную власть среди окружённых. Потому что говорил резко, отрывисто и по существу:
– Ваше величество! Всё это время наложницы находились под неусыпной опекой преданных им евнухов. Даже из нас никто не осмелился приближаться к их шатрам, а уж тем более заглянуть внутрь. В этом мы можем поклясться собственными жизнями. Да и допрос любого простого воина из числа наших подчинённых это подтвердит.
– Хорошо, допустим, с наложницами я разберусь. А вот что делать с вами?
– Всё в руках победителя! – чётко ответил военный. – И вы можете делать с нами всё что угодно: казнить, отправить на каторгу или привлечь для любой другой деятельности на благо вашего королевства. Нам всё равно. Потому что своё основное предназначение мы уже выполнили: сохранили самых прекрасных женщин для нашего мира. Хотя не стану скрывать: при особой милости с вашей стороны, если нам сохранят жизнь, мы готовы со всем усердием служить вашей королевской династии. Нашего императора больше нет в живых, а значит, мы можем принести новую присягу нашему новому сюзерену.
– Ну что ж, похвальное стремление, – покивал Гром Восьмой. – И я его рассмотрю со всем тщанием. Грамотные и опытные люди нужны каждому правителю и во все времена. Но вам не кажется, что пора начинать сдачу оружия?
– Конечно, ваше величество! Разрешите оповестить наших командиров?
– Хотите возвращаться все вместе?
– Нет, что вы! Достаточно будет любого из нас.
– Тогда вы и отправитесь! – Королевский перст указал на вельможу с воинской выправкой. Тот выпрямился как струна:
– Слушаюсь, ваше величество! Только разрешите один совет? – И после кивка продолжил: – Все наши воины будут выходить гуськом и складывать оружие, где укажете. Потом желательно отводить их в другое место и оставлять под надзором. Потому что никто из них не имеет права увидеть хоть одну наложницу. Затем с оставшимися сокровищами и украшениями выйдут и сдадутся евнухи, а самыми последними к вам явятся укрытые вуалями женщины. С того самого момента они переходят под вашу личную опеку.
– Да уж как-нибудь справлюсь, – буркнул король, взмахом руки отправляя парламентёра к его засевшему среди скал войску. Когда тот ушёл, стал раздавать приказы своим гвардейцам: – Этих вельмож – в обоз. Остальных воинов пропустить по коридору, раздевать догола и тщательно обыскивать. Потом собирать в удобном для пленения месте, сразу начиная выборочные допросы. Приготовить повозки для наложниц. Постарайтесь создать хоть какие-то удобства из перин, подушек и одеял. Ну и… подбросьте в костры как можно больше дров! Хочется нормального освещения!
Интенсивная сдача и разоружение продолжались более двух часов. И только когда последний воин в сопровождении недавнего парламентария покинул территорию крутых скал, на свет костра стали выходить внушительные, увешанные самым различным оружием верзилы. Количество оказалось парным, сто десять человек, по двое на каждую наложницу. Почти каждый из них волок или ларец, или шкатулку, наполненную драгоценностями, и складывал свою ношу на отдельное возвышение. Евнухов тоже лишали всего, что на них было, до последнего перстня или нитки, и голыми отводили в отдельное от остальных пленных место. Причём у короля вид мужчин отличного спортивного телосложения, но без каких бы то ни было гениталий вызвал вполне понятное отвращение и неприятие. Его ворчание расслышали не только ближе всех стоящие телохранители:
– Как можно доверять что-либо ценное таким уродам? – Затем громко добавил: – Этих вообще постарайтесь допросить в первую очередь, а часть как можно скорей под конвоем отправить в Радовену в распоряжение Монаха Менгарца. Уж он-то с них быстро все имперские тайны вытянет.
Напоследок из скал стали выходить закутанные с ног до макушки в лёгкие ткани наложницы. К тому времени на внушительной площадке остался только лишь король в окружении нескольких придворных, телохранителей и двух десятков лучших гвардейцев. Да на створе выхода выстроилось около десятка приданных к разведывательному полку женщин. Как бы и кто там ни рассказывал басни о великом, умопомрачительном и прекрасном, Гром Восьмой не расслабился и о собственной безопасности не забывал. Каждую наложницу тщательно обыскивали проворные женские руки, передавая по очереди друг другу, но ни у одной пленницы не обнаружили даже иголки или костяного гребня. А украшения наверняка с них сняли раньше ещё евнухи и вынесли в общей куче. Потом женские фигуры выстраивались чуть в стороне, ожидая своей дальнейшей участи. Создавалось впечатление их полной рабской покорности и смирения.
Тем более неожиданным оказался поступок одной из них. Когда на створе обыскивали последнюю парочку из её товарок, она опрометью метнулась в сторону походного трона с криками:
– Мой король! Спаси меня! Они хотят меня убить! Они меня задушат!
Стена остальных наложниц дрогнула, колыхнувшись следом за товаркой, но потом опять затихла в прежней окаменелости. Вполне понятно, что метнувшаяся вперёд женщина уже на половине пути уткнулась в доспехи телохранителей, которые просто перекрыли ей дорогу, сразу заметив, что в простёртых вперёд ладошках нет никакого оружия. Наложница упала наземь и забилась в громких рыданиях:
– Мой король! Они узнали, что я вам хочу рассказать все тайны Шулпы, и пригрозились меня прикончить! Они меня обязательно удавят этой ночью, забери меня от них, о, мой король!
Слово «тайны» при этом имело немаловажное значение. Тем более что Грому уже давно не терпелось взглянуть хоть на какое-то личико прославляемых красавиц. Поэтому он призывно махнул рукой:
– Подведите её ко мне!
Два телохранителя ухватили наложницу под локти, буквально пронесли к походному трону и жёстко поставили перед ним на колени. При этом руки пленницы оставались в железных тисках, а сделать что-либо ногами из такой позиции и пытаться ей не стоило. Но теперь женский голос звучал с самыми призывными обертонами, переходя в интимный, сладострастный шёпот:
– Мой король! Я им говорила, что надо обязательно тебе рассказать про все тайны императорского дворца. Раз Гранлео погиб, то мы можем больше его не опасаться и стать полностью свободными. А эти запуганные глупышки сами ничем помочь не хотят, да ещё и меня пригрозили удушить. Хорошо, что им пару часов назад евнухи не дали совершить убийство. Спаси меня, король, спаси, и я буду тебе верна до самой последней минуты моей жизни.
– Успокойся, женщина, возле меня тебе ничего не грозит. – После этих слов он нагнулся, аккуратно взялся за края густой вуали и осторожно приподнял, заглядывая внутрь, словно через маленький тоннель. – Зачем же так плакать… всё будет хорошо…
И замер, поражённый открывшейся ему красотой. Поразительной, неимоверной, трогательной и умопомрачительной красотой. Молодая девушка лет восемнадцати взирала на него залитыми слезами глазами с такой мольбой и отчаянием, надеждой и благоговением, смиренностью и кротостью, обещанием и вожделением, что сердце старого воина, мудрого политика и уравновешенного хозяина забилось, словно у глупого малолетнего мальчишки. Не в силах сдержать вдруг охватившее всё его тело возбуждение, Гром шумно сглотнул набежавшую слюну, тяжело задышал и с трудом разобрал донёсшийся до него шёпот:
– Спаси меня, и я готова стать твоей суженой. О, мой повелитель!
– Как тебя зовут?
– Маанита, твоя верная слуга…
Непослушные пальцы сами выпустили вуаль, и на какой-то момент монарх Чагара слегка вырвался из-под плена колдовского очарования. Но совсем избавляться от такого сладкого плена ему сознательно не хотелось даже под угрозой собственной и немедленной смерти.
Зато очередные приказы он раздал уже вполне уверенным, недрожащим голосом:
– Эту – оставить возле меня! Остальных – в повозки, и под особым конвоем отправить к моей матери в её личное распоряжение. Её величество – в курсе.
Когда вокруг все задвигались, а в скалы потянулся специальный отряд, намереваясь проверить, все ли имперцы сдались, Гром опять склонился к голове усевшейся возле его ног красавицы:
– И много тайн ты знаешь о дворце Гранлео в Шулпе?
– Все, мой благодетель! И я готова начать о них рассказывать немедленно.
– Хорошо, только давай вначале посетим мой шатёр и слегка поужинаем перед дальней дорогой. – Он хотел ещё раз, без всяких свидетелей или помех полюбоваться неимоверной красотой Мааниты. – Ну а потом мы отправимся в мою столицу…
– Мой повелитель, я готова сопровождать тебя всюду, держась за твоё стремя!
Чувственный голос раздавался с таким жаром и вожделением, что никогда ранее не поддававшийся на подобную лесть монарх вздрогнул от приятных мечтаний:
– Зачем же так, тебе не пристало бегать. Поедешь на луке моего седла.
– Как прикажешь, мой король…
Короткое пребывание в шатре ещё больше околдовало и так до одури впечатлённого короля. Теперь он уже с нескрываемым восхищением рассмотрел точёную шею, нежнейшие золотистые локоны и окончательно влюбился до беспамятства во все детали божественного лика молодой пленницы.
Поэтому, когда они вновь вышли из шатра, он уже без всяких сомнений втянул красавицу на луку своего седла, ощутил, как она доверчиво и страстно к нему прильнула, и с рассеянной улыбкой дал команду трогаться в столицу.
Прибыл его величество в собственный дворец при свете наступившего дня, но так и не откликнулся на насущные проблемы, с которыми к нему приблизились как его придворные, так и военные генералы. Даже к матери не явился и про дочь не поинтересовался, а сразу же подался с Маанитой в свои палаты. Категорически приказав гвардейцам не пускать к нему никого и ждать только, когда он сам соизволит выйти из своих спален.
Самые важные государственные дела зависли в воздухе без должных решений и приказов. Зато по всему дворцу молниеносно пронёсся слух, что очень скоро в королевстве Чагар появится молодая и прекрасная королева. Слух этот достиг матери короля, его дочери и Монаха Менгарца чуть ли не в числе самых последних. Они как раз собрались в покоях у Линколы для обсуждения последних допросов, недавних подселений и для попыток принять правильное решение: что и как делать с наложницами после их осмотра.
И только они собрались за одним столом, как в комнату просочился стелющейся тенью один из самых дотошных шпионов и прошептал на ухо своей покровительнице несколько длинных фраз. Линкола сразу нахмурилась, а когда докладчик удалился, тяжело вздохнула, с некоторой нерешительностью взглянула на внучку, но всё-таки озвучила последнюю новость:
– Оказывается, мой сын не просто отдыхает после ночной поездки, а довольно интенсивно развлекается с одной из наложниц. Привёз её лично на своём коне, да так и отправился в обнимку в свои покои. Поговаривают, что оттуда слышатся сладострастные стоны и что вскоре в Чагаре появится новая королева.
Больше всего от услышанного почему-то смутился Виктор:
– Может, не надо было об этом при Розе?..
– Почему? – округлила глаза мать короля. – Она уже взрослая, и отныне в её жизни наступает совершенно иная пора: пора собственного величия и становления. К тому же она уже давно взрослая и прекрасно понимает, что раньше вытворял отец с разными придворными дамами в своих опочивальнях. Но если он делал это до нынешнего дня совершенно скрытно и не афишируя свои временные связи, то сейчас повёл себя словно потерявший голову юноша. Отчего, признаюсь, я очень обеспокоена. Ко всему, желаю, даже настаиваю, чтобы и вы как следует обеспокоились. Если верить показаниям евнухов, наложница Маанита, под пятидесятым номером, самая красивая и активная. Боюсь, что такая фурия может свести с ума любого мужчину.
– Если он позабудет о здравом рассудке, – назидательно поднял вверх указательный палец Монах.
– Какой рассудок может быть у самца при виде такого великолепия! – с некоторой грубой снисходительностью к собственному сыну воскликнула Линкола. – Да ты и сам видел всех остальных наложниц. Разве они тебя не пленили своими прелестями?
– Да уж! Но меня больше поразило, как они нагло старались это сделать. Видимо, сразу поняли, что я не последний человек в государстве, потому что соблазняли без всякого стыда и открыто, все вместе и каждая по отдельности.
– И им это удалось, – полувопросительно, полуутвердительно воскликнула Роза. Да и вообще, принцесса, как только узнала о новых обитательницах строго изолированного от всего мира дворцового крыла и об учинённом над ними допросе двумя близкими людьми, сразу отбросила свои обязанности и помчалась на беседу к бабушке. Поэтому сейчас она совершенно не стала скрывать самый интересующий её вопрос. Хотя взглядом с Виктором старалась не встречаться. Он попытался говорить мягко, но как можно убедительней:
– Хочу тебе сказать, что красота такого типа в наших мирах почти не имеет поклонников из-за своей искусственности, единообразия и набившего оскомину совершенства. В природе таких существ не бывает, и каждый нормальный мужчина это понимает, выработав в своих мозгах нечто наподобие действенных предохранителей. У нас их называют «куклами», и любой обыватель знает, что в таких прелестных женщин, как правило, с помощью медицины превращаются самые ущербные и уродливые особи женского пола. Да и среди мужчин есть нечто аналогичное. То есть все понимают, что родившийся от такой женщины ребёнок будет страшненьким и уродливым, что сразу же отталкивает от «куколок» подавляющее большинство населения. Следовательно…
– А у тебя есть этот самый предохранитель? – едко перебила принцесса.
– Как видишь, – Менгарец развёл руками. – Я здесь, и мой рассудок нисколько не пострадал. Так что мои так называемые предохранители…
– …вообще сделаны из дуба! – с некоторой злостью воскликнула Роза, но сразу взяла себя в руки и демонстративно повернулась к бабушке: – Что тебе ещё удалось выяснить интересного у этих «кукол»?
– Мне кажется, Менгарец ещё не до конца довёл свою мысль, – стараясь скрыть понимающую улыбку, высказалась Линкола. – Хотелось бы полней понять все детали искусственного происхождения такой красоты.
– Да я как раз это и пытался объяснить. – Он постарался поймать взгляд Розы, но та продолжала специально смотреть в сторону. – Их неестественная красота лишний раз подтверждает наши прежние выводы и предположения: Гранлео имел у себя в Шулпе нечто особенное. И нам надо очень поспешить, чтобы нужные устройства и агрегаты захватить до их полного уничтожения неуправляемым сбродом. Причём там наверняка имеются не только медицинские аппараты по улучшению лица, но и комплексные системы для всего остального тела. Под кожей у наложниц нет ни капельки жира, а фигуры просто неправдоподобные для этого мира.
Теперь Роза смотрела на Монаха во все глаза:
– Так ты и тела их рассматривал?! Сволочь!
Могло показаться, что она сейчас вскочит и бросится на мужчину с кулаками. Благо что вовремя вмешалась опытная и уравновешенная бабушка. Её голос стал строгим и официальным:
– Ваше высочество! Следите за своим поведением! – Когда Роза немного сникла и потупила сердитый взгляд, продолжила: – По занимаемому его святостью положению он имеет право на рассмотрение тел кого угодно и особенно доставленных сюда пленниц. Занимался он этим не для разжигания похоти или получения низменного удовольствия, а для дела. Поэтому попрошу общаться без недостойных наследницы короны выражений. Продолжай, Виктор.
Менгарец пожал плечами:
– Да, собственно, я уже всё сказал. Остаётся только решить, что с ними делать, потому что мне кажется, эти «куклы» доставят нам хлопот выше головы. Слишком они образованные, обученные грамоте Сангремара, знают историю, географию, общаются на десяти основных языках вашего континента. Я, конечно, понимаю, что языки империи и Чагара имеют сходные корни и очень похожи, но красавицы говорят на местном языке без всякого акцента. Их адаптация, приспособляемость к любым условиям – поражает! Вот посмотрите, как быстро оказалась при нужном теле «пятидесятая». Причём при теле не какого-нибудь воина или, скажем, генерала, а самого короля.
Теперь пожала плечами Линкола:
– Если смотреть на это всё чисто с житейской точки зрения, то ничего страшного пока не произошло. Хотя такое быстрое «приручение» первого человека в государстве тоже должно настораживать. Но что ты предлагаешь с ними сделать?
– Теперь, когда они во дворце, – не знаю, – Виктор тяжело вздохнул. – Как по мне, то лучше бы наложниц уничтожил водяной вал или умертвили при изнасиловании обозлённые солдаты.
– Какой ты жестокий, однако! – воскликнула Роза. – Чем же они тебе так не угодили? Или, может, ты злишься, что тебе они не достанутся?
– Ха! Во-первых: я не злюсь, а просто очень беспокоюсь из-за того, что не могу понять, где тут скрывается главная опасность. А в том, что эта опасность существует, я уверен совершенно. Ну не бывает такого, по всем галактическим понятиям не бывает. Слишком уж много тайн окружает покойного Гранлео, и эта – одна из самых странных и загадочных. А во-вторых: ты сама должна прекрасно понимать, что мне твой отец запросто отдаст любую из этих наложниц в личное пользование. Если не… две, три или целый десяток.
Лучше бы он этого не говорил.
– Кажется, твои предохранители сейчас треснут вместе с твоей глупой башкой! – угрожающе зашипела девушка, протягивая руку к тяжёлому кувшину с соком.
Опять пришлось вмешиваться Линколе:
– Ох! И как же я от всего этого устала! Да ещё и ты, внученька, меня в могилу хочешь свести преждевременно. И не смотри на меня так! Хочешь пить сок, так пей его! Но только не надо делать вид, что ты собралась залпом выпить весь кувшин! Что у тебя за манеры? Видимо, прав отец: придётся тебя срочно выдавать замуж за какого-нибудь соседнего принца.
– Меня?! – так и взвилась Розалия, перенеся всю свою горячность на любимую бабушку. – Ничего у вас не получится! И вы с отцом уже давно, между прочим, согласились, что замуж я пойду только по собственному выбору. Вот так!
– Тогда веди себя на совещании, как и положено государственному человеку. Поставлен вопрос: что делать с наложницами? Какое твоё предложение?
– Подсыпать всем «куклам» яду! – выпалила девушка и строго уставилась на Виктора, но тот в ответ только радостно засмеялся:
– Полностью присоединяюсь к мнению её высочества. Самый лучший выход из щекотливого положения. Как говорил кто-то из древних: нет человека – нет проблем!
– Странные у вас были предки. Довольно кардинально решали любые вопросы, – пробормотала мать короля. Затем тяжело вздохнула и покачала головой: – Боюсь, что Гром не оценит наших жертв на благо отечества. Тем более что «пятидесятая» и так уже находится под его плотной опекой. Вряд ли он так быстро отпустит свою новую игрушку.
– Если ОНА окажется у него игрушкой, то это не страшно, – стал рассуждать Монах Менгарец. – Трагедия наверняка случится, если ОН станет игрушкой в её руках. По этому поводу следует заранее обсудить самые разнообразные варианты будущих событий. И желательно сделать это немедленно.
Линкола согласно кивнула и перевела многозначительный взгляд на свою внучку:
– Ты уже взрослая и допущена к управлению государством. Но готова ли ты действовать рассудительно, с циничной холодностью и ярым бесстрашием, когда придётся совершать поступки, не всегда приемлемые твоим воспитанием?
– Я справлюсь, ваше величество! Интересы Чагара теперь для меня станут наивысшим приоритетом. – И как бы подтверждая только что сказанное, надменно повернулась к Виктору и сказала: – Извините, ваша святость, я была по отношению к вам не права. Обещаю впредь вести себя корректно и без оскорблений.
– Ну зачем так официально? – занервничал Менгарец. – Мы ведь не на площади перед скоплением народа.
Девушка выдавила у себя на лице подобие улыбки:
– Извини, Виктор. Я больше так не буду. Впредь постараюсь… в тебя кувшинами не бросаться. Особенно когда ты такой поцарапанный и опухший. Так устраивает?
– О-о! Вполне! Жизнь становится лёгкой и понятной. Теперь для целостности собственной головы мне достаточно не залечивать старые царапины и не убирать опухоль. Не жизнь, а сказка!
Он первым радостно рассмеялся, несколько разрядив напряжённую атмосферу совещания. У принцессы на щеках тоже заиграли ямочки, а мать короля многозначительно вздохнула и подумала:
«Надо будет до отъезда обязательно переговорить с каждым из них по отдельности. А то я вижу, что Розочка собирается оседлать дикого скакуна, не накинув на него ни седла, ни уздечки. Да и самого скакуна вначале ещё подковать не помешает на все четыре конечности. Да и на пятую – тоже…»
Вслух же опытная владычица сказала:
– Хорошо. Помирились, посмеялись, а теперь за дело. Давайте сразу рассмотрим наши действия в самых неблагоприятных обстоятельствах.
Три головы склонились друг к другу и перешли на заговорщицкий шёпот.
Тогда как в то же время насытившаяся страстными любовными играми парочка разлеглась для отдыха на широкой королевской кровати. Гром с некоторой ленцой рассказывал о своих самых бесшабашных поступках в юности, а счастливая Маанита смеялась над старыми шутками и розыгрышами так наивно, весело и заразительно, что и сам король непроизвольно развеселился. Причём по радостным слезинкам в глазах у прекрасной девушки он замечал, что она нисколечко не притворяется, ей действительно радостно, вольготно и приятно. Да и те движения, с которыми она нежно и трепетно прикасалась к его телу, могли вскружить голову любому мужчине.
Правда, время от времени король Чагара вспоминал о предстоящих ещё сегодня делах и переводил разговор на нужную тему:
– Что у вас там, в Шулпе, самое таинственное и ценное?
– О! Да там хватает таких мест. И я тебе их все покажу. В одни из них Гранлео нас заводил с завязанными глазами, в другие имел право входить только он, о некоторых я догадываюсь и могу показать их примерное расположение. Мало того, мне удалось подсмотреть, каким образом покойный император вскрывает тайные комнаты и где находятся некоторые рычаги управления передвижными стенами. А внутри столько сокровищ и таинственных устройств! Они все из блестящего железа, но некоторое железо тёплое, как дерево. Одно только меня беспокоит, чтобы оставшиеся в столице Сангремара людишки не узнали о гибели императора преждевременно и не бросились на разграбление дворца. Когда ты собираешься выступать?
– Скорей всего уже завтра…
– Какое дальновидное и правильное решение, о мой повелитель! Наверняка тебе удастся захватить всю столицу с наскока. Это ты просто здорово придумал, они совершенно ещё не ждут твоего нападения.
Такая неприкрытая лесть прошла даже сквозь щиты сексуального удовлетворения и заставила Грома слегка напрячься:
«Вообще-то план немедленного нападения принадлежит Монаху, но ни к чему мне сейчас вдаваться в излишние пояснения. А вот интересно, как она сама к нему относится?»
Словно подслушав его мысли, Маанита спросила:
– А где твой Монах Менгарец? Поговаривают, он самый великий и прославленный воин в твоём войске. Да и на поединок он Гранлео вызывал не зря: теперь императора нет, а мне посчастливилось встретиться с тобой. Кстати, а какую награду ты приготовил для его святости, высшего проповедника монастыря Менгары?
– Хм! Откуда ты про него всё знаешь?
– Да мы только и прислушивались ко всем разговорам на эту тему, мечтали как можно скорей освободиться от проклятого диктатора. Зато теперь я такая счастливая… Надеюсь, ты подаришь одну из наложниц своему Менгарцу? А то и две? Ведь наверняка он заслужил такой подарок с твоей стороны?
– Ну да, заслужил. – Король вспомнил о сапогах и кожаной курточке пришельца, заполненных желе гарбены, и стал приподниматься на кровати: – Только ему сейчас не до этого. Пора готовиться в поход.
– А потом?
– Потом видно будет… Одевайся, я сегодня же хочу представить тебя своим придворным. – Гром с предвкушением улыбнулся. – Пусть немного позавидуют!