3
Первое, что я ощутил, было похоже на холод. Он обволакивал мою голову, струясь по затылку и макушке. Холод был мокрым, журчащим, похожим на лесной ручеек. Я повернул голову в сторону, и в нос тут же попала вода, заставила меня фыркнуть и приподняться на постели.
Постель?
Я лежал в окружении дремучих сосен, которые древними шпилями разрывали небеса над землей. Моя голова преграждала пусть тонкому лесному ручейку, который тут же вспомнил, где было его старое русло, и с деловитым журчанием потек по своему привычному маршруту.
Кисти не было.
Я смотрел на обмотанный промасленными тряпками обрубок, бывший раньше моей рукой. Странно, но я ощущал ее, словно она все еще на месте, и нет никакой боли, просто стала невидимой в этом безумном, кошмарном лесу.
Я попробовал стиснуть правую кисть в кулак – и почувствовал, как мои пальцы сжимаются, повинуются мне, как натягиваются невидимые связки, как неостриженные ногти впиваются в ладонь, напоминают – ты жив, хозяин, все в порядке, сжимай крепче кулаки!
Неожиданно я вспомнил сериал, который смотрел в детстве. Что – то про исследование паранормальных способностей, борьбу с нечистью и поиск иных измерений. Обычный псевдонаучный сериал, один из тех рычажков, которые заставили меня заняться настоящей наукой.
Одна из серий была о мужчине, потерявшем свою руку во время починки трактора, кажется. И неким непостижимым образом он сохранил энергетическую оболочку руки, научился управлять ею, передвигая предметы невидимой кистью. Кажется, с ее помощью он даже кого – то спас.
Я попытался поднять с земли сосновую иглу. Представлял, как мои пальцы сжимают ее, пытался ощутить это – нет, я даже ощущал, даже укололся о ее острие, даже… Игла лежала на положенном месте, и не думая двигаться.
Я махнул по земле левой рукой, и волна игл и сухих веточек взметнулась к ручью, чтобы унестись вместе с потоком. Теперь я калека. По чьей – то чудовищной воле, калека.
События вчерашней ночи ожили у меня в голове. Кем бы ни были те сектанты, они должны, они обязаны ответить за сделанное!
Но сначала мне надо выбраться из этого кошмара.
Я долго брел вниз по течению ручья. Иногда я останавливался, чтобы попить воды, на удивление чистой и вкусной. Несколько раз повторялись вчерашние вспышки боли в голове, после которых я останавливался и медленно считал до десяти. Легкий способ проверить, не хватил ли тебя неожиданный инсульт.
Солнце уже готовилось нырнуть за горизонт, когда я вышел из леса. Я стоял, открыв рот, и смотрел на каменистую пустошь перед собой и горы, горы, бесконечные гряды исполинских гор. Будто там, за пустошью, вырастал новый лес, из черных валунов и резких, словно заточенных ветром клинков – скал.
– А – а – а – а! – кажется, я кричал в отчаянии. Иногда реальность, как плохой музыкант, натягивает нервы, будто струны, слишком сильно. В такие моменты лучше сразу на нее прикрикнуть. Напомнить, что ты живой инструмент. Ведь реальность все еще первозданна, она не поймет уговоров. Но после крика всегда станет легче.
– Кто ты такой? – голос, раздавшийся сзади, застал меня врасплох. Я резко обернулся.
– Боже, помогите, на меня напали… – начал было я, и осекся. Передо мной стояла группа из пяти мужчин, внешне крайне похожих на моих мучителей. Те же глаза, почти прозрачные, пристально изучающие меня. Худощавые овальные лица, огромные уши, темные волосы.
И доспехи. На них были доспехи – кожаные, с металлическими вставками и символами, похожими на виденные мной раньше скандинавские руны. Говоривший со мной сжимал в руке узкий длинный меч, чуть изогнутый, похожий на казацкую шашку. В другой его руке был круглый щит.
– Кто ты такой? – повторил он свой вопрос.
– Мое имя Глеб…
– Почему у тебя нет руки?
– Меня пытали этой ночью! Люди в капюшонах, сектанты, они отрезали…
– Это было в Храме? – на миг мне показалось, что в его взгляде промелькнул испуг.
– Это место было похоже на какой – то храм, сферическое помещение с непонятными символами на стенах и отверстием в центре. Вы знаете, кто это был?
– Щиты! – вдруг заорал мой собеседник. Миг – и в руках других воинов появилось оружие и щиты. Они развернулись в сторону леса, выстроишь вокруг меня кольцом.
– Глеб, – не глядя на меня, сказал незнакомец. – Мое имя Сван. Ты постоянно должен держаться за нами. Пригнись, иначе можешь умереть. Сейчас мы пойдем в сторону гор, ты не должен выходить из кольца щитов, иначе можешь умереть. Ты не должен отвлекать нас своими вопросами, иначе некто из нас может умереть, или могут умереть все. Идем.
Я хотел что – то сказать, но вопрос застыл комком страха где – то в горле, заставив заткнуться и молча идти в кольце воинов. Те напряженно всматривались в чащу. Я догадался, что они ищут глазами тех самых лучников, так беспощадно стрелявших в меня.
Господи, неужели так выглядит ад? Данте был не прав: здесь только камни, холод и неведение.
Уже изрядно стемнело, когда мы пришли к подножию горы. Здесь, между валунами, была проложена едва заметная тропа. Сван двинулся первым, я шел в середине отряда. Оставалось чувство, что меня не охраняют просто так, нет: я пленник, но ценный и оттого неприкосновенный. И я не мог взять в толк, какую ценность мог представлять для этих странных людей.
Пока тропа не скрылась за поворотом, я обернулся; на секунду мне показалось, что на краю леса я вижу чей – то силуэт.
Тем временем мы шли по горной тропе, уходившей вверх по склону. Солнце уже закатилось за горизонт, и на ночном небе сиял Млечный Путь. Наверное, таким странно – белым, величественным и бесконечным я видел его впервые. Кажется, я даже ахнул, настолько захватило дух зрелище ночного неба: словно некто пролил звездное молоко над нашими головами, да позабыл убрать.
Теперь я понял, почему первобытные люди, греясь ночью у костров, видели в небесном куполе сражения богов и чудовищ. Да я и сам видел их в этом странном и чистом небе!
То, что произошло дальше, не входило, не могло войти ни в какие рамки рационального.
Сван остановился у подножия скалы и начал шарить по ней руками. Наткнувшись на знакомый ему уступ, он остановился и прошептал:
– Хейль о сэль, дверг!1
На скале, словно по волшебству, появились яркие светящиеся полосы, повторяющие контуры дверного проема. Золотистый свет, исходивший от них, становился все ярче; раздался долгий, протяжный скрежет, исходивший откуда-то изнутри скалы.
И вдруг я увидел вход.
В образовавшемся проеме (куда только исчез кусок камня?) нас встретил коридор, вырубленный в породах скалы. Он был освещен, но я не видел ни ламп, ни факелов: свет просто был, такой же непонятный, как и дверь в этот коридор.
Сван жестом пригласил меня следовать за ним. Когда мы углубились в проход, то услышали за спиной тот же скрежет, что и ранее. Когда я обернулся, то увидел только каменную стену.
Несколько минут мы шли по коридору, который то и дело сворачивал в разные стороны. Все это время отряд хранил молчание. Я же, повинуясь Свану, до сих пор не проронил ни слова, и не задал ни одного вопроса. Если честно, мне было страшно о чем-то спрашивать.
Больше всего на свете я боялся остаться парализованным или сойти с ума. Я встречал в своей жизни и тех, и других, и даже отсеченная кисть казалась сущей ерундой в сравнении с отчаянными муками этих бедолаг.
И, наблюдая за происходящим, я не переставал себя спрашивать: неужели мое сумасшествие – такое?
Неожиданно мы вышли в громадный зал, высеченный из камня. Потолок подпирали огромные колонны из гранита, а стены были усыпаны врезанными в них изваяниями воинов и монстров. Впрочем, монстры походили на людей: великаны с занесенными топорами и молотами, вот – вот они должны были раздавить героев, как надоедливых клопов.
– Это турсы, – вдруг услышал я голос Свана. Оказалось, он внимательно наблюдает за мной. – Когда – то у нас была война с этими чудовищами. Они пытались уничтожить наши миры, но получили достойный отпор.
– Миры? Так их много? – спросил я. Конечно же, я не верил в параллельные вселенные. И в великанов – захватчиков тоже.
– Известных нам миров всего девять. Есть множество осколков, разрушенных частичек пустынных миров, где были жестокие сражения. Думаю, что множество, – Сван замолчал, пристально глядя на барельеф. – Мы сейчас на таком осколке. Тебе известно, что миры круглые?
– Круглые?
– Вернее, они имеют форму шара.
– Конечно, это известно всем. Все планеты… стоп. Ты хочешь сказать, что это другая планете? Мы не на Земле?
– Нет. Не на Земле. И этот мирок – не планета в полной мере. Он плоский, я видел его край. И если с него сорваться, ты упадешь назад, сюда же.
– Как это? – я чувствовал, что разговор выходит за рамки нормальности.
– Мы не можем это объяснить. Ваша наука, называемая физика, смогла бы. Но мы механики и инженеры. Мы алхимики. Мы не знаем физику так, как вы. Идем, Глеб. Тебе нужно понять многое.
Мы молча двинулись дальше, вглубь зала, и за нашим маленьким отрядом внимательно наблюдали великаны с занесенными над головами молотами.