Большой купол
Церковь Всех Скорбящих Радости (Большая Ордынка, 20) построена в два этапа. Колокольня и трапезная построены в 1791 году по проекту архитектора В. Баженова, а алтарная ротонда с куполом построена в 1833 году по проекту архитектора О. Бове.
Монастыри и храмы в серии «Прогулки по старой Москве» упоминаются редко. А если и упоминаются, то коротко. Причина в том, что храмовая жизнь подчинена уставу, единообразному, почти что не меняющемуся на протяжении столетий. Следовательно, не много с ними связано затейливых и озорных историй. Нет, в жизни, разумеется, они случались, и довольно часто. Но участники этих историй, разумеется, старались не особенно их афишировать. Вот и получилось так, что в письменных источниках жизнь храмов предстает довольно монотонной.
Но мимо этой церкви пройти очень трудно. Ведь она – своего рода визитная карточка улицы Большой Ордынки. И самая эффектная на ней постройка.
Впервые этот храм упоминается в 1571 году. Он, правда, тогда назывался иначе – Варлаама Хутынского. Но в 1688 году Москва была потрясена событием, которому сразу присвоили почетный статус чуда. От находившейся в той церкви иконы Всех Скорбящих Радости исцелилась вдова Евфимия Аникеева, сестра патриарха Иоакима. Не ходила, не ходила – а тут вдруг встала и пошла (по другой версии – исцелилась от незаживающей раны в боку). Таким образом храм получил свое новое имя – по чудотворной иконе.
* * *
Храм этот пользовался репутацией неоднозначной. В. Харузина писала в мемуарах: «Почему же под влиянием Анны Мартыновны мы так равнодушно, более с осуждением относились к красивым Мадоннам… и их искусственным позам в церкви Всех Скорбящих Радостей на Большой Ордынке? Почему мы говорили, что в этой церкви нельзя молиться, и сама тетя находила ее холодной и предпочитала ходить в маленькую церковь Покрова, быть может, на Малой Ордынке? А теперь эта церковь мне нравится своей стильностью, красотой, величавостью. Теперь я могу уже видеть в ней отражение целой эпохи, чуждой нам по духу, но привлекающей нас своей цельностью, определенностью. Тогда формы Empire еще тяготили; к ним нельзя было отнестись справедливо и беспристрастно, потому что они стояли еще слишком близко, еще угрожали свободе новых веяний в искусстве».
Все было очень серьезно: «Тетя считала необходимым ходить к службам в свой приход и потому водила нас к Скорбящей Божьей Матери. Но она не любила этого храма. Не нравился он и Анне Мартыновне. Я уже говорила, как удивительно в то время не понимали красоту этого замечательного памятника Empire. Тете не молилось хорошо в этом торжественном, слишком светлом и парадном храме. Для нее и образов в нем было мало. Действительно, выделялись только иконы Божьей Матери, Всех Скорбящих Радостей и святого Варлаамия Хутынского, к которым надо было подходить по ступенькам красивой мраморной лестницы, да еще большая икона Казанской Божьей Матери».
Иконы тоже, разумеется, не впечатляли.
* * *
В 1930-е церковь закрыли. К счастью, разместился здесь запасник Третьяковской галереи, и, разумеется, искусствоведы и научные работники старались сохранить доставшийся им памятник архитектуры. И уже в 1948 году, на волне послевоенного патриотизма храм вновь был освящен. И в скором времени, благодаря своему регенту Н. В. Матвееву, сделался своего рода культурным центром для интеллигенции Москвы. Особенно для тех жителей города, которые неравнодушны к музыке. Мало того, что он собрал прекрасный хор, так еще и устраивал своего рода «тематические выступления». В частности, в дни рождения Рахманинова и Чайковского здесь исполнялись литургии именно этих авторов. Послушать певчих храма на Ордынке забредали в том числе и люди, совершенно не религиозные. Многие через это приходили к вере.
Конец ознакомительного фрагмента.