Коктейль победы: почему Россия выиграла украинские выбора
Андраник МИГРАНЯН,
вице-президент Международного фонда экономических и социальных реформ «Реформа», профессор Московского государственного института международных отношений
Когда все страсти улеглись, в Украине уже сформировано правительство и очерчены первые контуры переосмысления нового политического пространства, можно ли попытаться подвести некоторые итоги и разобраться, что же на самом деле произошло? Как с российской точки зрения можно оценить прошедшую «оранжевую революцию» и какие новые возможности открылись для российско-украинских отношений?
Только ленивый не издевался над российской политикой и работой российских политтехнологов в период революции. Только ленивый не отмечал неуклюжие действия Москвы. Только ленивый не говорил о сокрушительном поражении России на выборах в Украине, где Россия впервые как субъект международной политики пыталась активно отстоять какую-то свою линию. Поэтому на данном фоне моя оценка того, что произошло в Украине, может показаться неожиданной.
Несмотря на то, что кандидат Восточной Украины Янукович, которого поддерживала Россия, потерпел поражение, на самом деле в стратегическом плане, мне кажется, Россия одержала внушительную победу на этих выборах. Повторяю, не благодаря действиям самой России, а вопреки им. Мой вывод объясняется несколькими обстоятельствами.
Во-первых, в высказываниях Януковича не было ничего того, что радикально отличало бы его от кандидата в президенты Леонида Кучмы в 1994 году. Те же самые обещания о статусе русского языка, о тесной интеграции между Россией и Украиной, а в тот период еще и обещания Кучмы об особых отношениях с Россией и особых договорных отношениях между Киевом и Симферополем. В результате после каждой победы «кандидата от востока», поддержанного Россией, над «кандидатом от запада» – Кравчука над Чорновилом, Кучмы над Кравчуком, Кучмы над кандидатом от коммунистов – мы становились свидетелями укрепления украинской государственности и дрейфа Украины к большей самостоятельности и большей вовлеченности в европейскую политику в экономическом плане и к укреплению ее военно-политических связей с НАТО и другими западными странами.
Таким образом, мы уже имели опыт победы «кандидата с востока» над «кандидатом с запада» и победы востока над западом, за которой маячила тень России. И в результате мы не добились сохранения Севастополя как базы Черноморского флота, мы сохранили там только жалкие остатки флотской инфраструктуры. Мы не добились реального утверждения русского языка в качестве второго государственного или даже официального. Мы не добились серьезной интеграции и серьезного вовлечения Украины в процессы, ставящие целью создание каких-либо эффективных структур в рамках СНГ. При этом происходило постоянное разворовывание российского газа и энергоносителей. Хотя в то же время не прекращались разговоры о «тесных отношениях», о «стратегическом партнерстве» и произносились речи, лишенные всякого политического содержания.
Я думаю, что победа Януковича привела бы к продолжению той же линии Украины: ограничение внутренних украинских рынков для российских капиталов и российского бизнеса, продолжение дрейфа в сторону НАТО и Европейского союза, заигрывание Украины с Западом и укрепление основ украинской независимости и государственности, по-прежнему сдержанное отношение к СНГ и к попыткам создания реальных многонациональных структур по управлению экономическими и военно-политическими процессами на пространстве бывшего Советского Союза в рамках СНГ.
Таким образом, можно сказать, что поражение Януковича ни в коем случае не является поражением России. Поражение Януковича – это избавление России от прежней губительной линии, которая не приводила ни к каким реальным результатам, а только создавала обманчивое впечатление какого-то присутствия, какого-то эфемерного влияния, каких-то достижений. В реальности же происходили прямо противоположные процессы.
Это – первый вывод, который напрашивается при беспристрастном анализе произошедших в Украине событий. Нелишне было бы напомнить, что один из наиболее тонких знатоков внутриукраинской политической кухни, известный в России украинский журналист Виталий Портников еще лет десять назад не без основания говорил мне, что до тех пор, пока к власти в Украине приходят представители кланов Днепропетровска, Донецка и других регионов востока и юга, целостности украинской государственности не угрожает никакая опасность.
Каков же второй вывод, вытекающий из того, что произошло в Украине? Он сводится к следующему: впервые за 14 лет существования украинского государства кандидат Западной Украины победил кандидата Восточной Украины. По большому счету в глобальном, мировом плане «Запад победил Восток», то есть за Западной Украиной была видна не только тень, но более серьезные контуры Запада в целом: структуры НАТО, Европейского союза, материализованные в процессе посреднической деятельности. В этом деле особо отличились друг президента Джорджа Буша президент Польши Александр Квасьневский, президент Литвы Валдис Адамкус и наиболее компетентный и авторитетный специалист по международным делам, практически министр иностранных дел и обороны Евросоюза Хавьер Солана.
Необходимо сказать, что это создает принципиально иную ситуацию в Украине, и теперь ответственность за сохранение целостности страны, за определение будущего курса в полной мере ложится на плечи Европейского союза и НАТО, то есть Брюсселя и Вашингтона. Потому что упор на «демократические ценности», которые якобы превратили Украину в ходе «оранжевой революции» в принципиально другую страну, отличную от России, создал в украинском общественном и политическом сознании впечатление, будто послереволюционная, демократическая Украина уже готова быстро и безболезненно интегрироваться в западные оборонные и экономические структуры. Теперь уже новым киевским властям, так же как и руководству ЕС и НАТО, надо ломать голову над тем, насколько они готовы оправдать ожидания общественно-политических кругов Украины относительно быстрого и безболезненного вовлечения Украины в западную цивилизацию. От этого во многом будет зависеть ответ на другой вопрос: действительно ли Украина уже качественно иная для Запада страна, чем Россия? На данном этапе как украинские, так и российские либералы настаивают именно на таком уровне.
Впервые за многие годы это обстоятельство развязывает руки Москве и дает возможность России сделать шаг назад. Впервые, не демонстрируя собственное прямое вовлечение во внутриукраинские дела, России представляется возможность занять выгодные в политическом отношении позиции и перевести отношения с Украиной на жестко прагматические основы, учитывающие экономические и национальные интересы.
Мне представляется это чрезвычайно актуальным в период, когда впервые в Украине мы наблюдаем раскол, вызванный не Россией и российской политикой, а раскол, который действительно разделяет эту страну и проходит по линии «запад и центр» – «восток и юг». Эти выборы показали: украинская государственность – очень хрупкое образование. Украина должна еще доказать, что сможет пройти испытание своей государственностью и испытание победой «Запада над Востоком». Все предшествующие периоды, когда казалось, что Восток побеждает Запад и Россия стоит за Востоком, в Украине не было ни одной более или менее серьезной политической силы, которая выступала бы за федерализацию страны, придерживалась бы позиции сепаратизма, – за исключением Крыма, но это особый случай. Процессы в Крыму развивались еще в период позднего Горбачева и были во многом обусловлены тем, каким образом Крым оказался в составе Украины. Поэтому они имели особую природу и не случайно в тот период не поддерживались другими регионами юга и востока страны.
На прошлых парламентских выборах русская партия получила что-то около 0,1 % голосов, и это – подтверждение того, что, хотя на теоретическом уровне проблема региональной раздробленности и целостности государства и осознавалась политиками разного толка, она не превращалась в фактор реальной политики, и поэтому казалось, будто ничто не угрожает украинской государственности. Но конференция руководителей областей востока и юга Украины, созванная в Северодонецке, разговоры на самом высоком уровне об автономии этих территорий и о федерализации свидетельствуют не о «кознях Москвы» – это, скорее, серьезные внутриукраинские проблемы. И неизвестно, каким образом запад будет их решать. Не говоря уже о том, что, если новые власти во главе с Ющенко и Тимошенко попытаются осуществить быстрые экономические реформы и трансформацию экономики для адаптации к требованиям Европейского союза, то им придется серьезно затронуть весь промышленный потенциал востока и юга Украины, где сотни тысяч, а может быть, и миллионы людей работают на старых производствах, по старым технологиями, модернизация которых обострит и без того серьезное напряжение, существующее между регионами Украины.
Таким образом, президентские выборы показали уязвимость украинской государственности, внутреннюю неинтегрированность Украины как государства. Это дает России возможность очень широкого маневра в выборе своей политической линии по отношению к Украине в зависимости от того, как новые власти будут себя позиционировать по отношению к северному соседу.
Третий вывод, который напрашивается при анализе итогов выборов в Украине, сводится к тому, что никогда раньше Запад столь активно не вовлекался в процесс выборов ни в одном постсоветском государстве, даже в Грузии. Тут нет ничего удивительного. Всем известно, что западные стратеги, да и не только западные, всегда выражали опасение по поводу того, что когда-нибудь Украина объединится с Россией, а это будет означать, что Россия обретет принципиально иное качество. Объединившись даже с восточной и южной частью Украины, Россия может обрести, во-первых, более выгодные геополитические позиции; во-вторых, около тридцати миллионов образованного и квалифицированного населения, в культурном и языковом отношении гомогенного с русскими; в-третьих, дополнительный экономический и военно-технический потенциал. Учитывая, что сегодня Россия находится на подъеме, а глобализирующийся мир переходит от одних конфликтов к другим, это может обеспечить России принципиально иное место и положение по отношению к Брюсселю и Вашингтону.
Вот почему, мне кажется, вовлечение Запада было столь массированным и столь решительным. Речь не идет о сотнях миллионов долларов, которые поступали через государственные и негосударственные структуры в виде грантов и прямой помощи и подпитывали, поддерживали «оранжевую революцию» и множество структур, созданных с этой целью в молодежной среде, в политических кругах.
Речь идет об очень прямом и жестком вовлечении, когда Запад в лице Вашингтона и Брюсселя однозначно предупредил Кучму, Януковича и украинские власти о необходимости воздержаться от применения силы, хотя массово нарушался общественный порядок, нарушались законы, когда демонстранты, блокируя правительственные здания, парализовали государственные органы власти.
Фактически парализуя власть своими жесткими требованиями, Запад таким образом обеспечивал преимущество оппозиции над властными структурами. Мне это напоминает ситуацию, когда в декабре 1990 года на Мальте Михаил Горбачев под давлением Джорджа Буша-старшего обещал не применять силу в Прибалтике. Это дало возможность прибалтийским республикам и лидерам их национальных движений беспрепятственно устраивать массовые выступления с целью захвата власти, будучи уверенными, что Горбачев не рискнет применить силу в массовом порядке, а если и будут какие-то спорадические акции со стороны армии и официальных властей, то он попытается открещиваться от этих акций. Так, собственно говоря, и произошло в январе 1991 года во время событий в Риге и Вильнюсе.
В случае с Украиной Кучма и его сторонники предпочли подчиниться диктату Вашингтона и Брюсселя в этом вопросе. Но помимо этого было еще одно знаменательное событие, на которое следовало бы обратить особое внимание, говоря о роли Запада. Я имею в виду звонок заместителя государственного секретаря США Ричарда Армитаджа, который в жесткой форме предупредил Януковича (после того, как в ходе Северодонецкой встречи руководителей регионов востока и юга прозвучали идеи о возможном расколе Украины), что Соединенные Штаты категорически против любого возможного сепаратизма в Украине и раскола страны. Таким образом, эти действия Запада в значительной степени подготовили благоприятную внешнюю и внутреннюю обстановку для победы «оранжевой революции».
Конечно, в этих условиях Россия могла бы перейти к открытой фазе противостояния Брюсселю и Вашингтону и простимулировать процессы по обособлению востока и юга Украины от Киева и запада. Однако это означало бы фронтальное столкновение с Брюсселем и Вашингтоном, к которому Россия не была готова. И слава богу, что она на это не пошла. Трудно было бы рассчитывать на то, что этот план мог быть реализован в тех условиях, когда на таком высоком уровне довольно спонтанно образовался, как выяснилось позже, столь хрупкий в институциональном отношении союз востока и юга против Киева.
Но как бы то ни было, сложившаяся ситуация в значительной степени отличается от той, что была при Кучме. По крайней мере она делает обстановку в Украине более ясной и понятной и открывает новые возможности, позволяющие России без всяких иллюзий сформулировать собственную политику по отношению к Украине и выработать адекватную линию поведения. Впервые, может быть, Россия имеет возможность не непосредственно, а извне воздействовать на эти процессы, позволяя самим украинцам разобраться с коренными вопросами развития украинского государства.
Еще один вывод напрашивается из сложившейся ситуации. В итоге кандидат от запада, особенно если учесть послужной список Ющенко, который был не худшим премьером при Кучме и при котором российский капитал имел гораздо больший доступ в Украину, чем при Януковиче, будет чувствовать себя более свободно при проведении своей российской политики, не боясь, как Кучма и Кравчук, быть обвиненным в том, что он «продает» национальный суверенитет, независимость, украинскую государственность и т. д. Кстати, нечто подобное мы уже проходили в период противостояния СССР – США, когда республиканцы чувствовали себя гораздо свободнее в проведении более конструктивной политики по отношению к СССР, не боясь быть обвиненными в «потакании» коммунизму и тоталитаризму.
В заключение хотелось бы остановиться еще на двух вопросах, связанных с будущим российско-украинских отношений.
Первое. Совершенно очевидно, что в сложившейся ситуации основные векторы украинской политики определены. Это сохранение двусторонних экономических отношений с Россией и нейтрализация России при последовательном движении в сторону интеграции в Европейский союз и НАТО.
Правда, на недавней конференции с участием представителей украинской политической элиты, Евросоюза и НАТО дипломаты, представлявшие эти структуры, пытались несколько остудить пыл украинцев, которые хотели бы немедленно начать переговорный процесс, с тем чтобы получить программу для членства, а не программу для сотрудничества, и подготовить необходимые условия для интеграции Украины в Европейский союз и в НАТО. Однако всем очевидно, что ни структура экономики, ни уровень экономического развития Украины, ни состояние самого Европейского союза, который только что принял в свой состав десять государств (а на очереди еще Болгария, Румыния, Хорватия), не позволяют думать о возможном скорейшем вступлении Украины в Евросоюз. Аналогична ситуация в отношениях НАТО – Украина. Хотя, может быть, здесь есть определенная заинтересованность Вашингтона в более быстром приеме Украины в НАТО, чем это возможно в отношении членства в Европейском союзе. Но тут дает о себе знать другой, гораздо более важный внутренний фактор, препятствующий быстрому движению Украины в направлении НАТО.
В Украине есть консенсус между основными политическими игроками по поводу следующей формулы: модернизация украинской экономики и общества невозможна без участия ЕС и украинская стабильность невозможна без участия России. Это говорит о том, что если украинское руководство и предпримет шаги по пересмотру своей политики относительно единого экономического пространства с Россией и другими государствами СНГ и возьмет курс на более быстрое продвижение по пути европейской интеграции, то у него будет гораздо больше поддержки, чем в вопросе о военной интеграции с Западом. Во втором случае украинское руководство может столкнуться с очень серьезными препятствиями. По данным социологов, украинское общество в своем подавляющем большинстве не приемлет возможного участия Украины в НАТО, поскольку оно воспринимается как участие в военно-политическом союзе против России. На данном этапе украинское общество не готово к этому и не хотело бы размежевания с Россией. Тем более очевидно, что если военная инфраструктура НАТО будет распространяться в Украину, то Украина станет прифронтовым государством между Западом и Россией.
Мне представляется, что в сложившихся условиях у значительной части украинской элиты проявляется интерес к быстрому экономическому вовлечению Украины в Европейский союз. При этом зреют идеи обретения особого военно-политического статуса, обеспечивающего безопасность Украины. Предложенный некогда вариант о гарантиях НАТО и России странам Восточной Европы во избежание их включения в НАТО сегодня может быть приемлемым как для украинского общества, так и для значительной части украинской элиты, включая либералов-патриотов. Об этом неоднократно высказывались видные представители этих кругов на международных и иных конференциях и в публичных выступлениях.
Мне представляется, что России следовало бы гораздо сдержаннее и с пониманием относиться к процессам ускоренного вовлечения Украины в Европу и Европейский союз, что неминуемо приведет к переоценке заключенных договоренностей по единому экономическому пространству. В то же время следовало бы уже сегодня, прощупав позицию Вашингтона и особенно Парижа и Бонна, вместе с украинскими ответственными политиками подготовить соответствующий договор, гарантирующий нейтралитет и безопасность Украины со стороны России и НАТО. Таким образом, Украина могла бы обрести статус, который после Второй мировой войны имела Австрия по договору 1955 года.
Второе. На данном этапе не следует торопиться с выработкой новой стратегической линии, надо выдержать по отношению к Украине определенную паузу. Эта пауза сегодня необходима, чтобы как в России, так и в Украине переварились последствия «оранжевой революции», пришло бы ясное осознание того, что произошло в этой стране, как эти события отразились на отношениях между Россией и Украиной, Россией и Западом. Тем более что в Украине сейчас уже идет процесс переосмысления политического поля.
Очень важно выждать и посмотреть, что будет происходить с коалицией «оранжевой революции», по каким линиям пойдет становление новых политических сил и структур, которые фактически уже начинают свою избирательную кампанию в парламент, насколько серьезны были намерения лидеров революции реформировать политическую власть с перемещением центра тяжести этой власти в парламент и в правительство, насколько готово или не готово новое украинское руководство к резким шагам по отношению к Москве.
Все это требует очень серьезного осмысления. И слава богу, что в сложившейся ситуации у России нет никакой необходимости торопиться и вести там упреждающую политику. Сегодня наиболее выигрышная позиция – это выдержать паузу, иметь свободу маневра как во времени, так и в пространстве, для того чтобы адекватно реагировать на те или иные действия украинских властей, ясно и четко представлять, каково политическое поле самой Украины, каковы направления развития этого государства, каковы пределы и возможности интегрирования этого государства в европейские экономические структуры и международные структуры безопасности.